Де - воч - ка!

Сижу на скамейке возле детской площадки. На моих глазах разыгрывается двадцатиминутная драма. Действующие лица – очаровательная малышка лет пяти, не менее очаровательный малыш её же возраста и его дедушка. Эскорта девочки не заметила; какой-то её родитель, конечно, там присутствовал, но не вмешивался.

Девчушка была очень тихая. Другие шмакодявки носились с визгами, а эта стояла в сторонке, за ними наблюдая. Мальчик такой же неэкспансивный. И неспроста. Но вы поймёте позже, почему неспроста. Вот он – с видимым невооружённым взглядом усилием преодолел свою неуверенность и подошёл, чтобы представиться незнакомой девочке. Там было много других, но эта, в лиловой курточке, привлекла, его своей нешумливостью. Познакомиться с ней было не так страшно, как с другими.

Юная леди сделала в его направлении нечто вроде книксена - кто её этому научил? Может, родители на танцы водят. Между ними завязался обмен репликами и жестами. Ни слова не было слышно, но зачем слышно, если и так всё видно. Между детьми возникла симпатия с первого взгляда.

Так потешно было наблюдать за тем, как вот он дал ей свою машинку, а она ему – свою куколку. Вот он помог ей слепить песочную пасочку. Вот он отогнал другого мальчика, который хотел пасочку растоптать. Потом они пошли к детской карусели, которую нужно раскручивать руками, и он её покатал. Вы бы видели, в какой восторг пришли оба от этого немудрёного развлечения.

Судя по всему, то был его первый опыт общения с девочками, и он не ожидал, что с ними можно так интересно играть. С мальчиками, скорее всего, подобного тонкого и точного эмоционального резонанса у него не возникало. Что нормально. Пацаны – они же зверёныши в таком возрасте. А девочка – женщина, наверное, с момента первого вдоха. Или, во всяком случае, с годика [жизни] уж точно.

«… Деее – вочка, деееее – вочка!» - в упоении кричал мальчик. Может, помните финал фильма "Несколько дней из жизни Обломова"? Вот именно так, как там звучит "Маааменька при - ееее - ха - ла!" звучал его голосок. Он пчёлкой, жужжа, носился вокруг своей новой знакомой. Девчушка тоже оживилась, чего-то там подпрыгивать стала, лапками всплёскивать. Явно развеселилась. Произошла Встреча, одним словом. Мужчина и женщина, римейк номер три.

В чем больший восторг приходил малолетний кавалер, в тем более мрачное расположение духа погружался его дед. Наконец, когда радость внука достигла апогея, дед не выдержал.

- Гоша, быстро иди сюда. Нам пора домой. Я кому говорю?!

- Не домой! Не домой! Не пора! Не пора! Девочка! Де! Ва! Чка!

Суровый предок был неумолим. Детей нуна держать в строгости. А то ишь.

Гоша попытался было удрать от злого рока, принявшего форму его дедушки, но старый пердун в два приёма настиг внука, ухватил за воротник и поволок рыдающего потомка  к своей парадной. Сквозь слёзы маленький мужчина продолжал выкрикивать: "Дееевочка, дееевочка"! Звук его голоса звенел уже не от восторга, а от боли. Он был переполнен гневом бессильного.

Ничего смешного или умилительного, поверьте, в этой сценке не было.

Мысль, недостойная человека с большими симпатиями к буддизму, посетила меня в тот момент. Мысль о дробовике с хорошим зарядом соли, которую было бы так здорово всадить сейчас в задницу мудрого седого патриарха.

Тока не говорите мне, пожалуйста, что им может быть и в самом деле было пора. Куда пора? На службу? Пять тысяч рабочих не могут попасть к своим станкам на заводе, а ключи от цеха у Гоши? Не смешите мои тапочки. Было совсем светло; остальные детки остались играть на площадке и резвились там по меньшей мере ещё полтора часа.
 
                ///\\\///\\\///\\\///\\\///\\\

Фото автора публикации "Бегущая девочка"

(Кадр сделан вечером в Куренёвском парке осенью 2016, ещё до его разрушения под видом реконструкции.)


 ©Моя сестра Жаба