Тайбрек

                Девчонкам из " Femen ", с любовью.
   - Соскучилась ?
    Я был нежен, предупредителен, возможно, подобострастен. Эдакий Тристан из оперетты, в шопенгауэровском плаще и шляпе Чернышевского. Хотел еще бороду отрастить, но передумал, хватит с меня одного бородатого другана, на всю башку двинутого, навроде меня, но я круче. Без ложной скромности утверждаю и утверждаюсь.
  - Нет, - скрипнула она из под кровати.
  - А чё ты там делаешь, кино-то давно кончилось ? - не удержался от плагиата я, упаси меня Перун от происков Диссернета. - Ищешь кого ?
  - Нет.
   Вот и поговорили. Вот и ладненько. Я, как хер знает кто, нарисовался тут с эрекцией, а она и знаться не желает. Наверное, муж ее укусил. Приревновал, видит, такой необычайный талантище нарисовался, затмил, так сказать, дискредитировал. А как бабу удержать ? Только под кроватью. Иногда на митинг выпустит, а потом - опять маленькие радости буржуазного быта. Это правильно. Именно буржуазия и избавит все человечество от духовных метаний и сдвигов по фазе, введя тариф, стандарт, ограничение по возрасту, ну, и наблюдательный совет озабоченных бюргеров и лавочников. Всю жизнь мечтал об этом. Как упорный бандеровец и неисправимый идеалист.
  - Не говори так, - попросила она. - Мне страшно.
    Я сел на кровать, закурил. Это верно, она, что, думает, мне не страшно ? Ведь реальный же пи...ец, товарищи, сограждане, римляне. Может, пора уже фамилии выбирать : Пак или Ким, Цой - не надо, это святое. А Абреком разрешат назваться, интересно, такой Абрек Моисеевич Пак, образцовый мужик в телогрейке, в шапке ондатровой и в сапогах, а сапоги, чтоб в говне, это самое то.
  - Да не боись, - махнул я крылом. - Там быстро, если, конечно, ты по странному совпадению  не наденешь скафандр Гагарина за мгновение. " Флёр" слышала ?
  - Да. И флер, и фрол, и лавр.
  - Точно ! - вспомнил я и захохотал. Мне так захотелось расцеловать ее в щеки, но она сидела под кроватью, а я нет. Можно залезть к ней, опять же - муж, разозлится, как Джигурда пластмассовый, не к ночи будь помянут. - И даже святой Влас !
   Она высунула наружу растрепанную голову.
  - Да !
    Я лег на живот и свесился к ней, как летучая мышь.
   - А все же, зачем ты под кроватью сидишь ?
  - Тебя заманиваю, - засмеялась она. - Хочу пари выиграть.
  - Не надо, - испугался я.- А то, как с " Оскаром" получится.
  - Его же еще не было.
  - Какая разница. Русские поляков только на корте рвут, а там шанцев нет.
    Она вылезла по плечи. Вроде, голая. Ништяк я зашел.
  - Вот о нем не надо, пожалуйста.
    Что ж, разумно. Потом поговорим, может, поэму напишем, альпийско-греческую, кто знает, мы прошлого своего не знаем, вот Ленин - это уже враг народа или еще нет. На хрен.
  - Давай тогда о Кикабидзе, - предложил я. И все испортил. Услышав страшное окончание фамилии, она залезла обратно и сдавленным голосом буркнула :
  - Ты, это...Иди давай.
    Как скажешь. Скучно станет, свистни.