Неправильные гости. Эпизод 11

     Оклемавшись через пару дней, Джон благоразумно решил больше не показываться в деревне и до поры свернуть активность действий в отношении теплицы Петровича.

     Тщательно замаскировав поодаль от лагеря наблюдательный пост, он стал пропадать там целыми днями, с утра до вечера наблюдая за усадьбой и зловеще скрежеща зубами каждый раз, когда на глаза попадался ее хозяин.

     Вильям с Даней, на печальном примере Джона, убедившись чем может обернуться столкновение с Петровичем, также предпочли не лезть на рожон, искушая судьбу, предавались вынужденному безделью в ожидании удобного случая.
     А остальные спецагенты, обязанные просто следить за ними троими, ограничились подробными отчетами о происшествии с Джоном.

     Недели две после этого, в лагере было относительно тихо, если не считать визита поддатого Петровича, громко пообещавшего, в следующий раз спустить три шкуры с Джона и повыдергивать ноги каждому, кто осмелится сунуться на усадьбу.

     Прервала размеренность лагерного уклада, прибывшая последней, парочка белобрысых подданных не так давно провозгласившей независимость прибалтийской республики.
     Каким-то образом, скорее всего благодаря утечке в русской ФСБ, совсем юная спецслужба, не только узнала о лагере, но и пронюхала кое-что о целях Джона.

     Толком не разобравшись что к чему, ее аналитики пришли к глубокомысленому выводу – ушлого восточного соседа выводят на чистую воду.
     Не в силах остаться в стороне от благородного дела, спецслужба поднатужилась, снарядив в помощь Джону двух своих кандидатов на звание балтийского Джеймса Бонда.

     По прибытии в лагерь, юниоры предпочли не утруждаться установкой мачты, бесцеремонно вколотив в забор усадьбы здоровущий гвоздь, на который подвесили короб с ручкой, напоминающий откопанную археологами древнюю шарманку.

     Несмотря на ветхость, агрегат сумел зафиксировать в теплице непонятную аномалию, о чем, преисполнившись важности, маститые эксперты поспешили доложить в центр и старшим братьям, вместо заслуженной благодарности поднявшим их на смех.

- Кончайте пацаны дурью маяться, мы тут все на отдыхе. Подежурьте лучше у сельмага, вчера Клавка салями обещала заказать для нас на базе.

     Не вняв практичному совету умудренных опытом коллег, честолюбивая молодежь решила довершить начатое самостоятельно, и пошептавшись, незаметно испарилась.
     В лагере о них уже почти успели забыть, посчитав что стажеры благоразумно вернулись домой, как неожиданно, те нарисовались вновь, но не одни, а в компании блондинки, по породе родственной Шерифу.

     Ведомая на поводке сенбернариха, выглядела просто потрясающе, вызвав неистовое одобрение у дворовых псов, не избалованных видом импортных красавиц.
     А когда те почуяли что у нее течка, то совсем ошалели, лужеными глотками выражая буйное желание присоединиться к процессии.

     Услышав истошный лай, валом накатывающийся от начала деревни, весь лагерь припал к биноклям, наблюдая за деревянно вышагивающими стажерами и обмениваясь короткими прогнозами по поводу их дальнейшей участи.

- Никак к Петровичу в гости собрались?
- А собака зачем?
- Чтобы он на ней потренировался шкуру свежевать, ха-ха-ха!
- Так Петрович с утра еще в Мухоморовку погнал, к Семену.
- Да? Тогда его Шериф пока подменит.
- Какой там подменит, ты только глянь на суку, настоящая принцесса! Клюнет на нее Шериф, никуда не денется.
- Джон тоже так думал…

     Когда процессия подошли к усадьбе, Шериф уже ожидал ее за калиткой, изумленно пялясь на залетную красотку и дружелюбно поднимая пыль хвостом.

- Эт-то твой новый милка Шериф. Эльза, пообщайся с Шериф, пока мы немножко прогулят-тся.
     Отстегнув поводок, стажеры повесили его на почтовый ящик у калитки и потрепав себернариху за холку, спокойно обошли размякшего Шерифа, с восхищением обнюхивавшего иностранку.

     Эльза, обычно крайне привередливая в выборе поклонника, явно растаяла от мужественного вида предложенного ей партнера, вмиг забыв о недавнем безрассудном намерении плюнуть на все и сигануть через ближайший забор в объятия какого-нибудь безродного Трезора.
     Слегка жеманясь, она призывно заскулила, приглашая Шерифа к прогулке подальше от чужих глаз.

     Но Шериф не был бы Шерифом, если бы безропотно послушался новоявленную подружку. Оглянувшись назад, он увидел наглых стажеров всего лишь в десятке метров от теплицы.
     Немного поколебавшись, Шериф негромко гавкнул, вкратце объяснив гостье, что право быть рядом с ним надо еще заслужить. После чего молнией кинулся во двор.

     Судя по всему, язык у животных интернационален, так как Эльза поняла Шерифа с полуслова, не задумываясь, бросившись вслед за ним, наводить нарушенный порядок.
     Ничего не подозревающие стажеры уже стояли перед входом в теплицу, когда, смерчем налетевший сзади Шериф, мгновенно выдрал одному из них клок штанины, обнаживший костлявую ягодицу, в которую с разбега, яростно вцепилась Эльза.

     Второму стажеру, выхватившему из-за пазухи двуствольный обрез, основательно изъеденный ржавчиной в дедовском схроне, удалось разок пальнуть в сторону Шерифа, прежде чем тот, чуть не угодив под пулю, пассатижами сомкнул пасть на вытянутой руке.

     Как потом рассказывали мужики, тягавшие бредень в полукилометре от Рысаковки, визгливый дует стажеров, был слышен так, будто их оскопляли в ближайших камышах.
     Протащив на себе разъяренных собак до самой калитки, осрамленные стажеры чудом вырвались из острых клыков, безоглядно пустившись наутек.

     Показывая аристократическое происхождение, Шериф с Эльзой их немного проводили, успев еще по разику куснуть бешено мелькающие ноги, после чего, следуя за неумолчным зовом страстной любви, поспешили в лес.

     Через час после неудавшегося налета, живо обсуждаемого в лагере, домой притащился Петрович, изрядно нагрузившийся в гостях у Семена.
     Остановившись у калитки, он с трудом поднялся с натертых дорогой голых колен, и пьяно икая, собрал в кучу разбежавшиеся по сторонам глаза, наводя фокус на будку Шерифа.

- Шериф, ик. Сынок ик. Ты где мой желтенький цыпленочек? Встречай своего папочку ик. Шериф! Ты меня слышишь, сволочь конопатая?!

     Несмотря на сталь, зазвеневшую в низком голосе хозяина, Шериф, должный обязательно счастливым лаем встретить хозяина, не объявился.
    Отсутствие неподкупного стража, никогда не покидавшего свой пост, насторожило Петровича.
     Мгновенно протрезвев, он открыл калитку и крадучись вошел во двор.

- Неужели прошлое внушение сделанное Джону, не пошло тому впрок, и он вновь попытался проникнуть в дом? Медом ему здесь намазано, что ли?

     Бегло осмотрев замок веранды и выходящие во двор окна дома, Петрович убедился в отсутствии признаков посещения кухонного питейного склада.
- Странно, все в порядке, где тогда Шерифа черти носят?

     Повернувшись к теплице, Петрович обратил внимание на лежащий у дверей кусок ярко зеленой тряпки, под которым, ахнув, обнаружил обрез.
- Твою мать! Опять усыпить пытался!

     С минуту Петрович очумело вертел в руках обрез, заглядывая в завораживающую глубину его остро пахнущего порохом дула, словно в ожидании появления оттуда покаянной рожи владельца.

     Внезапно, с Петровичем начала происходить метаморфоза. Стремительно темнея, румянец на щеках, начал расползаться вокруг, превращая лицо в ужасающую багровую маску. Под воздействием гнева, начавшего сотрясать Петровича, выветрившиеся было винные пары, ударили в голову с удвоенной силой.

- Вот подлец, он же картечью зарядил…. Ну гад, сейчас ты у меня узнаешь, где лобстеры зимуют!

     Заскочив в сарай, Петрович сунул руку под стреху, где лежал револьвер Джона, но вспомнив чем тот заряжен, швырнул его на пол и бросился к калитке, мотыльком перепорхнув через которую, выбежал на дорогу, пряча обрез за спину.

- Джон! Джон, твою мать!!

     Спецагенты, шумно гадавшие что теперь будет, притихли, услышав преисполненный бешенства призыв Петровича, а Вильям, пожав плечами в ответ на недоуменный взгляд Дани, пошел будить Джона, после бутылочки «Джека Дэниелса» задремавшего на наблюдательном посту и пропустившего драму со стажерами.

- Джон. Тебя Петрович кличет.
- А? Что?

    Плохо соображая с бодуна и спросонья, Джон поднял голову, непонимающе озираясь. Тут до его слуха донесся могучий рев Петровича.

- Ну покажи свое тупое рыло, Джон! Я провентилирую твои отсыревшие мозги!

     Выждав, когда Петрович прервется, Вильям шепотом поведал Джону о случившемся.

- Он видно на тебя подумал, а тут еще Шериф слинял, вот и бесится теперь, крайнего ищет.
- Да что там искать?! Надо сказать ему, что это на прибалтов накатило, Шерифа испытать. Пусть их догоняет, если хочет. Я-то тут при чем?

     Едва поднявшись на ноги чтобы посмотреть на Петровича, Джон тут же с проклятиями рухнул обратно, услышав возле самого уха завораживающий шелест пули.

- Идиот! Он что, сбрендил?

     Попрятавшиеся в землянки спецагенты, защелкали затворами оружия, на всякие пожарные готовясь к неравному бою с беснующимся Петровичем, открывшим беспорядочную стрельбу.

- Совсем совесть пропил алкаш, за бутылку покушаясь на Шерифа? До грабежа значит опустился, зная, что за чужое добро некому постоять, кроме беззащитной собачонки
- Вылезай мерзавец, или с завтрашнего дня можешь считать себя безработным. Я сейчас же твоему дяде, этому, как его… Сэму, по электронной почте отобью, как ты позоришь славное имя агента ЦРУ!

     Чертом клубя пыль, Петрович еще раз нажал на спусковой крючок, отозвавшийся сухим щелчком.
     Остервенело отшвырнув в сторону ставший бесполезным обрез, Петрович огляделся вокруг в поисках подходящего приложения плещущей через край ярости.
    Вид возвышающихся около забора трех мачт с оборудованием, вызвал в его утробе счастливое урчание.

- Не выйдешь значит? Ну-ну…

     Найдя латунную бирку «Made in USA» на толстой телескопической мачте, Петрович отсчитал от нее десять шагов, набычился, и коротко разогнавшись мощно таранил головой.
     Прочная мачта, соломинкой хрястнула у основания, под одновременный вздох суеверного ужаса у Вильяма, лежащего рядом с Джоном.

     Венчавший мачту серебристый шар с аппаратурой слежения, описав сверкающую дугу, с треском брякнулся оземь, подскочил вверх от удара, после чего, колобком, живо покатился под гору.
    Но не настроенный на сказки Петрович, в один миг настиг шар, подхватил его и натужившись, с рычанием стал сдавливать прессом здоровых ладоней.

- Да он точно рехнулся! – Услышав потрескивание прочного титанового корпуса, потерянно прошептал Джон, пытаясь найти сочувствие у разинувшего рот Вильяма.

- Ведь аппаратура в этом шаре таких бабок стоит, что еще моим внукам останется в наследство за нее расплачиваться.
- Что же теперь получается, я зря тянулся на звание лучшего шпиона и даром выкормил своей голубой кровью целое семейство русских клещей? О май год, что он творит!!

     Джон обречено схватился за голову, видя, как злорадно ухмыляющийся Петрович, со всего маху впечатал в выбитую на дороге колею, смятый в толстый блин шар, и ухнув, как на сцену запрыгнул на него сверху, исполняя бешеную пляску святого Витта.
     Всласть наскакавшись под реп из собственных непечатных возгласов, Петрович смахнул со лба обильный пот, пушинкой подхватил лежащую поодаль тяжелую мачту и крякнув, пригвоздил ею к земле раскуроченные останки шара, с треском взорвавшиеся снопом ярких искр.

     Это был конец!! Обмерший от страшной трагедии Джон, невидящим взором смотрел сквозь что-то отчаянно шепчущего Вильяма, со слезами на глазах пытавшегося образумить коллегу от попытки возмездия.

     Вильям и не подозревал, что сейчас, Джон мысленно перешагнул примитивный рубеж мщения, достигнув высоты момента истины.
     Каждый разведчик, всегда должен быть готов к достойной встрече этой минуты, предшествующей бесславному забвению капитуляции или вечной памяти доблестного сопротивления до конца.

     Позволить себе сдаться, для последующего обмена на такого же неудачника, могут только трусливые дилетанты. Настоящие шпионы, никогда не сдаются, унося с собой тайну рецепта блюд, составлявших их последний нехитрый завтрак.

     Джон всегда считал себя настоящим шпионом, поэтому, хоть и помутившись слегка рассудком, он и близко не мог допустить мысли о позорной капитуляции. Кто-кто, а он готов стойко нести свой крест до конца!

     И пускай впоследствии, шеф, белугой ревя от душераздирающей смеси из чувств жалости и восторга, поведает на общем отчетном собрании ЦРУ, о том, какой пример настоящего мужества показал их лучший сотрудник.

     Не спеша, чтобы дать очень кстати присутствующим свидетелям возможность запомнить свою каждую последнюю секунду, для их обязательного подробного описания в будущих мемуарах, Джон не надолго склонился за кустом у своего флагштоком, незаметно закопав коды связи, после чего, пожав всем руки, по-отечески обнял Вильяма с Даней, улегся на спину у костра и до автоматизма отработанным на тренировках движением, аккуратно вложил в рот левый ворот давно не стиранной куртки.

     Глубоко вздохнув последний раз, он очень удачно выдавил из глаз по слезинке, и дождавшись, когда те скатятся с мелко дрожащих щек, под дружное всхлипывание сгрудившихся вокруг спецагентов, крепко зажмурившись, стиснул зубы…

     Какой облом! Так обложаться перед всеми спецслужбами! Он ведь совсем забыл про неукоснительное требование сдавать ампулу с ядом в нерабочее время.
     А его ведь сюда, типа на отдых отправили. Будь неладен этот шеф с его тупоголовой осторожностью в обращении с ядохимикатами!

     И взаймы ни у кого не возьмешь, – отдать то не получится, а брать Кураре с запасом еще никому в голову не приходило. Одного приема всегда достаточно. Эх, цианиду бы сейчас, цианиду!
     Делать нечего, осталось единственное – схватиться врукопашную с Петровичем, что равносильно выходу с вилкой против носорога. Хорошо бы конечно сразу, после первого удара вырубится.

     Но это вряд ли. Петрович сегодня, как никогда лют, пока не наиздевается всласть, не выключит. Эх, гуд бай страна Америка!

     Обречено ощерившись, пунцовый от позора Джон выхватил из костра тлеющую головню и сипло подбадривая себя не уверенным – Урья-я-я-я! – медленно двинулся на последнюю баталию, успев сделать заплетающимися от страха ногами лишь шесть шагов.
     На седьмом, его леденящий кровь жалобный крик, оборвала…. предательски мелькнувшая сзади дубина, гулко шарахнувшая вдоль спины не состоявшегося камикадзе.

     Вильям откинул в сторону весьма кстати подвернувшийся сук, и вдвоем с Даней, они скоренько скрутили оглушенного американца.

- Пускай пока так полежит. Петровича сейчас и кодлой не осилить. Мало что его разорил, так и нас за компанию обанкротит. Подождем, как отойдет, там и поговорим.

     А Петрович, стравив пар, устало опершийся на прочно засевшую в земле мачту, только сейчас заметил поводок, висевший на ящике.
- Это еще что такое?

     Осматривая поводок, на его внутренней стороне, он обнаружил забытый ярлык, с головой выдававший незадачливых стажеров.

- Вот те раз, выходит, напрасно я Джону разнос учинил? И шарик его кажись слишком попортил. Влетит теперь ему, под самую завязку. – Петрович виновато глянул на дымящийся блин. – Хотя что это я, как баба, раскис в самом деле? Подумаешь шарик сломал. Ничего, переживет! Я больше потерял. Любую железяку, всегда заново собрать можно, а кто мне теперь Шерифа оживит? Такого пса угробили, уроды!

     Хлюпнув носом, сгорбившийся от горя Петрович открыл калитку, собравшись пойти домой, чтобы помянуть верного друга, как тут, из-за угла, поджав хвост и виновато поскуливая, показался Шериф, сопровождаемый смущенной Эльзой.

- Шерифчик, маленький мой! Так ты живой стервец?! Я тут можно сказать валидола пачку сожрал, Джона, некстати под руку попавшего, пожурил малек по поводу твоего отсутствия, а ты обормот с девкой по лесу шляешься?!
- А ну в будку кобелина небритая! Я с тобой еще разберусь! А ты чего уставилась? Марш отсюда. Хотя нет, постой. Получается это твой поводок? Ничего смотришься.
- Шериф, куда поплелся, стоять! Веди ее к себе, трофеем будет.

     Шериф, давно уже ожидавший когда его за какую-нибудь провинность обреют наголо, не веря собственному счастью поплелся вслед за Петровичем, ведя усталую подружку в свое тесноватое для двоих жилище.