У Сморгони под знаком Святого Георгия

                ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА


               
Солдатам и офицерам  российской               
армии,  павшим в боях Первой            
мировой войны на белорусской земле
  посвящается.               
               
 

 «810-дневную борьбу в 1915-1917 годах за небольшой  белорусский городок Сморгонь…невольно хочется соотнести…с борьбой блокадного Ленинграда во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов»

В.П.Семин, «Военно-исторический журнал» № 6, 2006г., Россия



                Глава 1. Неизвестная война

В историю войн вошли города и населенные пункты, у которых разворачивались наиболее ожесточенные бои и сражения…
В Первую мировую войну французский Верден и бельгийский Ипр стали  известны  всему миру.

 На белорусской земле есть несколько  символов  русской воинской доблести и славы той войны. Один из них - это небольшой  городок  Сморгонь  в 120-ти километрах западнее Минска.
 
О «героях  Сморгони» в 1915-1917 годах писали газеты и журналы, многие военачальники и общественные деятели бывали на этом участке фронта, из-вестные в последствии люди воевали здесь в разные годы, оставили свои воспоминания в мемуарной и художественной литературе.
Каждый из них по-своему видел и оценивал те события, но в одном они были едины – они любили свою Родину и готовы были отдать за нее жизнь.

    Первая мировая…или «Великая война»…. Жестокая и кровавая, она стала «забытой» войной.
В августе 1914-го года в Российской империи была проведена мобилизация. С  1906-го года  в  результате  военной  реформы  служба  в  армии  стала  со-ставлять  18  лет.  Из  них  3  года – действительная  срочная  служба,  7  лет – запас 1-го  разряда и  8  лет – запас  2-го  разряда.  Всё  мужское  население в возрасте до 45-ти лет,  годное  к  строевой  службе,  но  не  служившее,  составляло  на  случай  войны  государственное  ополчение.

Призыв проводился строго по территориальному принципу и все военнообязанное мужское население белорусских губерний в возрасте до 43-х лет в течение 3-х дней пополнило ряды российской армии. Сотни воинских эшелонов ежедневно увозили пополнение на запад, к фронту.

На территории Минского военного округа запасные и резервные части раз-местились в Брест-Литовской, Гродненской и Бобруйской крепостях, в гар-низонных казармах Минска, Витебска, Гомеля, Могилева, Полоцка, Барановичей, Рогачева, Лиды и других городов.
Тысячи военнообязанных – солдат и офицеров – попали служить в пехотные и кавалерийские полки, в бригады полевой и осадной артиллерии, в рабочие инженерные дружины, железнодорожные батальоны и военно-дорожные отряды. Многие осваивали до того незнакомую технику в воздухоплавательных и авиационных частях, в броневых дивизионах, автомобильных, мотоциклетных и самокатных (велосипедных) ротах.

В белорусских губернских городах – Витебске, Минске, Могилеве -  были сформированы десятки пеших дружин, конных сотен, легких артиллерийских батарей и саперных полурот государственного ополчения.

В Минскую ополченческую бригаду вошли 39 пеших дружин, 4 конные сотни, 2 эксплутационных батальона, 4 рабочие роты и запасной пехотный батальон.
Уже в 1914-м году были сформированы полки дивизий 2-й очереди с белорусскими наименованиями: 298-й пехотный Мстиславский, 300-й пехотный Заславский, 301-й пехотный Бобруйский, 302-й пехотный Суражский и 303-й пехотный Сенненский.
Всего за годы Первой мировой войны  более 800 тысяч уроженцев Беларуси будут призваны в российскую Императорскую армию и около 100 тысяч из них погибнут на фронтах, в том числе и на Западном, на своей земле…

Призывники-специалисты, которые были нужны на оборонных заводах, получили освобождение (бронь) от военной службы и были направлены в промышленные центры страны – Петроград, Москву, Донбасс, Поволжье.

С лета 1915-го года военные действия развернулись и на белорусской земле.
Какими бы ни были намерения у России в Европе, ход войны тогда определяла Германия. Ее армия рвалась на Восток.




                Глава 2. Сдерживая натиск

В  начале сентября 1915-го года фронт установился от Балтики – западнее Вильно (Вильнюса) – восточнее Гродно и далее на юг, до Карпат. Русские войска отступали.  Брест-Литовск  был  оставлен  25-го  августа,  Гродно –
2-го  сентября.

5-го сентября Главнокомандующим русской армии стал Николай II.
«СЕГО ЧИСЛА Я ПРИНЯЛ НА СЕБЯ ПРЕДВОДИТЕЛЬСТВОВАНИЕ ВСЕМИ СУХОПУТНЫМИ И МОРСКИМИ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ, НАХОДЯЩИМИСЯ НА ТЕАТРЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ.
С ТВЕРДОЮ ВЕРОЮ В МИЛОСТЬ БОЖИЮ И С НЕПОКОЛЕБИМОЙ УВЕРЕННОСТЬЮ В КОНЕЧНОЙ ПОБЕДЕ БУДЕМ ИСПОЛНЯТЬ НАШ СВЯТОЙ ДОЛГ ЗАЩИТЫ РОДИНЫ ДО КОНЦА И НЕ ПОСРАМИМ ЗЕМЛИ РУССКОЙ.

Войскам ушла телеграмма с приказом остановиться, закрепиться на позициях
и ни шагу назад!

Немцам не удалось уничтожить русские армии.  Они  отходили  сохраняя  и  удерживая  фронт.
Северный – командующий – генерал от инфантерии Н. Рузский – защищал направление на Петроград, Западный – генерала от инфантерии А. Эверта – прикрывал Минск – Москву, Юго-Западный – генерала от артиллерии Н.Иванов – Киев.

Перегруппировав войска, германское командование начало новую наступательную операцию, которая вошла в военную историю под названием «Свентянский прорыв».
Планировалось нанести удар в Литве и осуществить глубокий прорыв на Минск, а навстречу двинуть группировку от Бреста. Тем самым осуществить идею «клещей», в которые попадут и будут разбиты русские войска.

Участок для  прорыва был выбран севернее Вильно, между Северным и Западным русскими фронтами.

Наиболее подходящим и выгодным для наступательных действий немцев являлось направление на Сморгонь – Молодечно по водоразделам рек Вилия и Западная  Березина.
На 30-километровом участке прорыва немцев соотношение сил было на их стороне – шесть пехотных (28800 штыков при 320-ти орудиях, 288 станковых и 216 ручных пулеметов) и четыре кавалерийские дивизии (14400 сабель при 72-х орудиях и 48-ми пулеметах) против четырех кавалерийских дивизий и семи пехотных батальонов (16200 сабель, 4000 штыков при 42-х орудиях и 32-х пулеметах) русских войск прикрытия расходящихся фронтов.

С утра 9-го сентября началось продвижение немцев. Слабая русская кавале-рийская разведка не обнаружила значительных немецких сил, а доклады летчиков 34-го корпусного авиаотряда, обнаруживших противника, не были приняты во внимание.
Поэтому первоначальный успех немецкого удара был полным. Уступая их численному превосходству, русские кавалерийские отряды начали отходить на восток и юго-восток.

1-я Кубанская казачья дивизия, 1-я бригада 2-й Кубанской казачьей дивизии и семь рот пехоты при 14-ти конных орудиях и 6-ти пулеметах                под командованием генерал-майора М. Тюлина  храбро сражались, но не вы-держали удара шести пехотных и четырех кавалерийских дивизий немцев.

 Часть этих германских сил наносила удар с фронта, другая – обходила русских с обоих флангов. Отряд  был рассеян на отдельные группы, управление им было потеряно.

К утру 10-го сентября между фронтами русских войск образовался разрыв в 50 километров,  который  даже не наблюдался.
Германское командование, зная об этом, 11-го сентября вечером передало своему  вошедшему в прорыв 6-му кавалерийскому корпусу генерала О. фон  Гарнье приказ  остановиться и с утра 12-го повернуть на юг, в направлении Свенцяны (Швенчёнис) – Сморгонь – Молодечно, в тыл Х-й русской армии.

Немецкий кавалерийский корпус представлял собой грозную силу: 1-я, 3-я,
4-я и 9-я кавалерийские дивизии с  двойным количеством артиллерии и  пу-леметов, усиленные  батальонами егерей, передвигавшихся на конных повозках, и ротами самокатчиков на велосипедах.
Связь с командованием и дивизиями осуществлялась  посредством  телеграфа, телефона, а также одной тяжелой и двух легких радиостанций.

На Свенцянском направлении, куда вышли немцы, русские войска имели лишь один этапный батальон Гвардейского корпуса, сотню забайкальских казаков и несколько взводов ополченских частей.
Эти силы были объединены в отряд под командованием полковника П.Назимова, командира Запасного батальона лейб-гвардии* Семеновского полка. Отряд насчитывал 80 казаков, 300 пехотинцев гвардейского этапного батальона, 200 солдат 367-ой, взвод 390-ой и три взвода 382-ой Минских дружин, вооруженных карабинами и берданками и имевших к ним по 60 патронов. Они бесстрашно вступили в бой и сдерживали врага до 17-ти часов 12-го сентября.  Отряд оставил   Свенцяны и отошел на восток под прикрытием казаков в полном порядке, несмотря на огонь немцев.

С захватом Свенцян германская кавалерия получила свободный путь для на-ступления на Сморгонь – Молодечно.
Здесь, в районе прикрытом реками Западная Березина и Вилия , удобном для обороны, немцы планировали дождаться свою пехоту, чтобы совместными действиями окружить русские войска.
Обеспечивая прорыв, германские армии усилили атаки по всему фронту - на Лиду, Новогрудок, Барановичи.

С «отчаянной решимостью», «волей» и «упорством», отмеченными в немец-ких мемуарах, русские сдерживали врага.

 В составе 26-го армейского корпуса с боями отходила на Сморгонь 64-я пе-хотная дивизия генерал-лейтенанта А. Жданко.
В начале октября 1915-го года 26-й армейский корпус займет сморгонские позиции и будет до августа 1916-го мужественно и стойко оборонять город.
У Воронова 256-й  пехотный  Елисаветградский полк полковника Ф. Артемьева, который прикрывал отход корпуса, вступил в бой с Баварской добровольческой дивизией, сформированной из студентов.
Немцы  шли в атаку смело, почти без маскировки, с песней, бравируя под ог-нем, поддерживаемые сильным огнем своей артиллерии.
Появившуюся германскую  кавалерию подняли на пики казаки 8-го Донского казачьего полка.
До ночи шел бой, а с утра опять с остервенением пошли вперед немецкие добровольцы.
Во второй половине дня немцы устроили сущий ад и выбили полк с позиций. Потери были огромны, но у врага их было еще больше – немцы наступали, шли напролом под оружейным и пулеметным огнем. Наконец, подошел из резерва  батальон 254-го  пехотного  Николаевского полка (в 1916-м году почти весь Николаевский полк погибнет в Сморгони, отражая немецкую газовую атаку), и елисаветградцы с николаевцами перешли в контратаку и восстановили положение.
На другой день похоронили 350 павших бойцов, а больше тысячи увезли са-нитарные повозки.

Проявляя мученическую стойкость, русские войска в порядке отходили по всему фронту, но их положение становилось серьезным.

                Глава 3. Рубеж – Вилия

В этой обстановке Штаб Верховного Главнокомандующего создал новую, II-ю армию, из пяти пехотных корпусов:
 26-го армейского генерала от инфантерии А. Гернгросса,
27-го армейского генерала от инфантерии Д. Баланина,
 29-го армейского генерал-лейтенанта Н. Лисовского,
 36-го армейского генерал-лейтенанта Н. Короткевича,
4-го Сибирского армейского генерала от инфантерии А. Сычевского и
 1-го Кавалерийского корпуса генерала от кавалерии В. Орановского (20 тысяч сабель при 67-ми орудиях и 56-ти пулеметах – прообраз  конных армий последующей истории).

Пехотные и кавалерийские части двигались к линии железной дороги Молодечно – Сморгонь – Вильно, навстречу врагу.
Пехота шла суточными переходами по тридцать километров, кавалерия – по шестьдесят-семьдесят.
Впереди 100-120 километров пути порой по бездорожью лесов и болот.
Тем временем германская кавалерия 13-го сентября продвигалась вперед в тылу русских войск не встречая сопротивления.
 Ее главные силы на следующей день подошли к озерам Нарочь и Свирь.
 Все деревни к югу были заняты немцами.
Германские 1-я и 4-я  кавалерийские дивизии полковника фон Лентке и генерал-майора фон Хофмана устремились к переправам через Вилию ,  к  железной  дороге  Вильно-Минск.
3-я германская кавалерийская дивизия генерал-майора фон Вурма  - на  Вилейку - Молодечно.

По дорогам двигались всадники, егеря, конная артиллерия, штабы и обозы .
Немецкие летчики с воздуха увидели западнее и в самой Сморгони большие биваки русских обозов, уходившие от Вильно на Молодечно в сопровождении казаков.
Переправившись через Вилию в Жодишках, высланные вперед германские конные разъезды 4-й кавалерийской дивизии обстреляли из орудий  местечко  Солы, в 10-ти километрах западнее Сморгони.
С этого момента полностью прекратилась подача боеприпасов по железной дороге на Вильно, где западнее города  удерживали фронт   двадцать три русские дивизии.

Немцы уже думали о котле для  войск противника, стремясь сохранить и развить успех, так удачно достигнутый их кавалерией.
Вслед за кавалерией, с правого берега Вилии, у местечка Михалишки, в 40 километрах севернее Сморгони, пытались наступать 2-я и 58-я немецкие пе-хотные дивизии  генерал-лейтенанта Талька и генерал-лейтенанта фон Се-удевица.
 Но подошедшие маршем от Воронова передовые 8-я и 14-я кавалерийские дивизии генерал-майора Л. Кисилева и генерал-майора В.  Петерса из 1-го кавалерийского корпуса генерала от кавалерии В. Орановского уже заняли фронт вдоль реки.

Из перехваченных радиограмм германское командование  знало о том, что
II-я русская армия генерала от инфантерии В.Смирнова подходит в район Сморгонь – Молодечно, и торопилось. Немцы беспрерывно атаковали, пытаясь осуществить переправу и ударить в тыл русским войскам, сражавшимся у Вильно.
Весь день шел бой, ураганный огонь вела германская артиллерия, в том числе и тяжелая.
Только к вечеру немецкая пехота с большими потерями форсировала  Вилию.
Русские кавалерийские дивизии отошли, сохраняя общий фронт.

15-го сентября, с утра, в тылу x-й русской армии, немецкий кавалерийский полк 1-й кавалерийской дивизии при поддержке артиллерии и пулеметов атаковал Сморгонь – небольшой 16-ти  тысячный  городок  в  90 километрах  восточнее  Вильно.
Из короткой телеграммы известно, что русские маршевые роты пополнения, которые в этот момент находились на станции Сморгонь, 8 часов держали оборону.
Понеся потери и израсходовав патроны, они отошли на Крево, навстречу подходящим войскам II-й армии.

« Кавалерия противника, распространяясь вдоль железной дороги, разрушает станции» - строчки из телеграфного сообщения.

 День 15-го сентября стал для немцев решающим. Пытаясь помешать пере-движению русских войск, немецкие дирижабли и самолеты бомбили воинские колонны на дорогах в районе Минска и Молодечно.

Германская кавалерия нанесла еще несколько серьезных ударов – у Жупран в конном строю она атаковала русскую пехоту и захватила в плен 4-х офицеров и 300 солдат, немецкие разъезды появились у Борун, Крева и Лебедева.

Драматические события развернулись в Солах. Передовой батальон 40-го  пехотного Колыванского полка генерал-майора А. Щербачева ( умер 23-го апреля 1916-го года от ран, полученных в бою у о. Вишнево) выбил оттуда немецкие разъезды и организовал оборону.
 Одному из старейших полков русской армии, Колыванскому пехотному, Знамя было вручено в 1798 году. В Крымской войне 1853-1855-х годов полк принимал непосредственное участие в обороне Севастополя, был награжден Георгиевским знаменем и знаками на головные уборы с надписью «За отличие».
 С 1914-го года во всех боях колыванцы сражались мужественно и храбро.
Батальон  контратаковали германская кавалерия и егеря. До вечера шел бой, в котором погиб командир батальона, пять офицеров и много солдат.  Оставшиеся в живых 180 бойцов отошли  к деревне  Медрики, навстречу  основным частям своей 10-й пехотной дивизии  генерал-майора В. Гаврилова.

 Немцы устремились к реке Ошмянке для поддержания своих передовых частей, занявших восточный берег.
Подойдя к реке и установив, что русская пехота не имеет патронов и дерется только штыками, германские кавалеристы решили атаковать в конном строю, для чего построились в сомкнутый боевой порядок.
Оставшаяся без патронов русская пехота ожидала трагического конца. Но едва немцы изготовились к атаке, как неожиданно и для немцев, и для русских по германской кавалерии с дистанции ружейного выстрела был открыт губительный огонь четырьмя легкими орудиями. Германская конница бросилась врассыпную, отказавшись от удара.
Столь неожиданному повороту событий русские были обязаны особому артиллерийскому взводу – четырехорудийной батарее, имевшей 300 снарядов, предназначенной для отправки во Францию и состоявшей из отборных солдат и офицеров.
Командир батареи, обнаружив немцев, с ходу развернул свои орудия и решил исход боя в пользу русских.

В глубоком тылу русских войск в  12 часов дня два германских эскадрона
 8-го конно-егерского полка 3-й кавалерийской дивизии с одним орудием и двумя пулеметами заняли станцию Кривичи. Они разобрали рельсы и устроили крушение воинского эшелона, в котором находились 8 рот 1-й стрелковой бригады 27-го армейского корпуса. Преследуя русских, немцы достигли станции Смолевичи, взорвали мост на железной дороге Минск-Борисов и без потерь вернулись к Молодечно.
К вечеру пошел дождь, дороги стали мало проходимы. Ночью войска оставались на местах.
К утру, совершив 100-километровый марш, к Солам подошел 36-й армейский корпус, а к Залесью, в 10-ти километрах восточнее Сморгони, после четырех-суточного перехода - 4-й Сибирский армейский корпус.
 Нередко пехота  без привала сразу вступала в бой.
Соотношение сил резко изменилось в пользу русских войск и дало им воз-можность взять инициативу в свои руки.

В частях 1-го  кавалерийского корпуса  была зачитана телеграмма командующего фронтом:
 «Благодарю полки конного корпуса за молодецкие бои 15-го сентября и жалую по две георгиевские медали на каждый эскадрон и батарею».
Спешенная германская кавалерия  в ожидании своей пехоты заняла позиции у Сморгони – 4-я кавалерийская дивизия по восточному берегу Вилии от Данюшево до Перевоза, 1-я кавалерийская дивизия – вокруг города.

16-го сентября шесть германских пехотных дивизий – 2-я, 31-я, 42-я, 58-я, 10-я ландверная** и 75-я резервная -  в районе Быстрицы - Михалишек,  на  двадцатикилометровом участке  фронта переправились через Вилию и   начали атаку с целью соединиться со своей кавалерией у Сморгони  и  замкнуть кольцо окружения русских войск.
77-я резервная  и 115-я  пехотная  германские дивизии продвигались вдоль северного берега Вилии, а   31-я пехотная  дивизия генерал-лейтенанта фон  Берера, укомплектованная жителями Саара и Лотарингии, одна из лучших в немецкой армии, подошла к Гервятам.  Закалённые  в  боях,  упорные  и  вы-носливые,  пехотинцы  именно  этой  дивизии  в начале  февраля  1915-го  го-да,  в  ходе  Августовской  операции  у Гродно,  двигались  по  покрытому  чуть  ли  не  метровым  слоем  снега  литовскому  шоссе Мариамполь-Кальвария  со  скоростью  62  километра  в  сутки.

 Но атаки  германской пехоты  разбивались об упорную оборону русских.
  3-я гвардейская пехотная дивизия генерал-лейтенанта В. Чернавина и  26-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Ф.Огородникова из состава армейской группы генерала от инфантерии В.Флуга  вместе с  1-м кавалерийским кор-пусом генерала от кавалерии В.Орановского  почти  без  патронов удерживали  фронт.
Пехота отбивала немцев штыками, снимали с убитых патроны и стреляли не-которое время из немецких винтовок, которые потом бросали…

Практиковался следующий порядок отхода (отрыва) дивизий при выходе из
«Виленского мешка». Штабом корпуса отдавался приказ об отходе ночью на
данную армией линию и указывался участок дивизии. Немедленно штабом
 дивизии высылался на эту линию офицер  с командиром саперной роты .
Следом выступала и саперная рота. По прибытии на указанный участок,
офицер штаба с командиром  роты намечали позицию и последний со своими
унтер-офицерами начинал разбивку. Офицер штаба возвращался в штаб ди-
визии и, после его доклада, отдавался приказ дивизии о занятии новой пози-
ции. Подошедшая  к намеченной позиции саперная рота немедленно принималась за трассировку окопов, оставаясь на месте до подхода полков и распределения их по участкам. Обычно на позиции стояло три полка и один полк в резерве. С наступлением ночи полки, оставив в окопах только небольшое  охранение, поддерживавшее редкий ружейный огонь, отходили к сборному пункту и, свернувшись в походную колонну, следовали к новой позиции. Полк резерва, пропустив три полка, начинал отход, выполняя задачу арьергарда, а охранение, остававшееся в окопах, покидало их уже перед рассветом, ускоренно догоняя свои части. По прибытии на новую позицию начальник дивизии с командирами полков окончательно распределяли боевые участки, уточняя задачи им и артиллерии. Полки тотчас же принимались за рытье окопов и дальнейшее укрепление позиций. При подходе арьергардного полка, он занимал свой боевой участок, а один из трех полков (по очереди), бывших прошлый день на позиции, следовал в дивизионный резерв.
Несмотря на усталость и ночные переходы,  окопы полного профиля и ходы сообщения солдаты вырывали быстро и умело. Иногда, в целях задержать подход противника к позиции, тыловому отряду арьергарда придавали  артиллерийский взвод, который поорудийно (вопреки правилу о неделимости артиллерийского взвода) действовал на флангах широко развернувшегося тылового отряда.
Результат всегда оказывался желательный. Немцы, обстреленные артиллери-
ей, предполагая здесь наличие главных  сил, начинали развертываться и мед-
ленно, боевым порядком, вести наступление. Тыловой же отряд, не принимая
удара, быстро свертывался и уходил, заставив немцев потерять много време-
ни на свертывание опять в походную колонну и на развертывание перед но-
вой позицией.

Командование x-й русской армии срочно вывело 1-ю и  2-ю гвардейские пехотные дивизии  и  гвардейскую стрелковую  бригаду Гвардейского корпуса из боевой линии западнее Вильно и направило их  в свой тыл,  чтобы не допустить прорыва  немецких пехотных дивизий к Сморгони  и окружения армии. 
Без единого большого привала с вечера 16-го сентября и почти до полудня следующего дня  гвардейцы  находились на марше.

В авангарде 1-й гвардейской пехотной дивизии  двигался лейб-гвардии Пре-ображенский полк-  2 сводных батальона, 1000 солдат, 22 офицера со штабом полка и обозами.  Выбирая дорогу, не отмеченную на карте, командир полка полковник, граф Н. Игнатьев выбирал ту, которая вела на темный горизонт. Остальная часть светилась немецкими ракетами. Полк шел в полной тишине, ни один солдат не курил, даже у лошадей были обвязаны подковы.
Движение главных сил прикрывалось командой конных разведчиков, которой командовал англичанин, прапорщик Вильтон.

По узкой лесной дороге двигалась вся дивизия с артиллерией. Молодые офицеры шутили, поддерживая уставших солдат: «Идем в Москву, на пополнение».
Проходя некоторые деревни, где похозяйничали в тылу нашей армии части немецкого конного рейда, и видя разбитые армейские хлебопекарни с валяющимся на улице тестом, рассыпанную муку и разбитые военные повозки – все эти  свежие следы разгрома в своем тылу, солдаты не только не приходили в уныние, но наоборот, из их рядов слышались и веселые остроты.
С трех сторон  в воздухе беспрерывно вспыхивали немецкие ракеты. В безос-тановочном 52-километровом  ночном переходе не было ни одного отставшего.

Подошедшие  гвардейские дивизии  заняли позиции в районе станции Солы  ( современная станция Ошмяны) – озеро Рыжее, в 15-20-ти километрах  северо-западнее Сморгони.

3-я гвардейская пехотная  дивизия  продолжала сдерживать немецкие атаки на Вилии, в районе Быстрицы.
В критические минуты ночью офицеры выходили на бруствер окопов и спокойно проходили фронт своей части под обстрелом противника и это успокаивало солдат.
У деревень Тортак, Кулишки и  у господского двора Ворона  жестокие бои с противником до 8-ми часов вечера 18-го сентября вели лейб-гвардии Волынский, Петроградский и Литовский полки. 
Героизм среди офицеров, солдат и унтер-офицеров был массовым -  269 из них « за личные подвиги мужества и храбрости в тех боях против неприятеля» стали Георгиевскими кавалерами***.
 Командир роты лейб-гвардии Петроградского полка подпоручик Владимир Слезкин при  «взятии второй линии окопов противника пал смертью храбрых», спасая со своей ротой соседний полк от окружения.
Лейб-гвардии Литовский полк генерал-майора И. Кононовича, оборонял  участок позиции дивизии, который имел «первенствующее тактическое и стратегическое значение для всей 10-й армии».
Полк атаковал противника под сильным оружейным и артиллерийским огнем.
В атаку роты  шли без выстрелов и штыковым ударом выбили немцев из окопов у деревни Нидзяны,  взяли пленных и пулеметы.
Подпоручики Генрих Боровик и Юрий Воинов « в бою у деревни Тортак, наступая  под губительным огнем противника и увлекая своей личной храбростью не только свои, но и соседние роты, командиры коих были убиты, ворвались в неприятельские окопы, перекололи защитников немцев, захватили два действующий пулемета и пленных».
В тот же день были отбиты шесть  атак противника со стороны местечка
 Быстрица.

Движение немецких пехотных колонн, обходящих правый фланг  армии, было задержано.

Пример брали с героев боев 1914-го года, таких как младший унтер-офицер Никита Дунин, который « дважды вызывался охотником привезти наш аэроплан, спустившийся между нашими и немецкими окопами. После первой попытки, прекращенной сильным огнем противника, вытащил на плечах аэроплан со сломанным шасси и принес его в наши окопы, причем был ранен в обе ноги».
31-й пехотной дивизии противника удалось у Гервят потеснить русскую  ка-валерию и западнее реки Ошмянки пробиться на 8 километров на юг.
Немецкая пехота все ближе к Сморгони.

 19-го сентября в 10 часов утра 3-я гвардейская пехотная дивизия, совершив ночной марш через Островец, в районе местечка Солы – озеро Рыжее соединилась с частями Гвардейского корпуса. После полудня 1-й Кавалерийский корпус был отведен за линию гвардейской пехоты для перехода на правый фланг  2-й армии к местечку Илья.
Гвардейские полки  до глубокой ночи отбивали ожесточенные атаки противника, который пытался с северо-запада пробиться к  Сморгони.

У деревнь Якентаны, Валейковичи, Марковцы и Белевичи  гвардейцы остановили 31-ю  и  2-ю  германские пехотные  дивизии и  пехотную дивизию Ценкера .
Мечта немцев – сомкнуть свои клещи за спиной русской армии – уходила за горизонт, как мираж. Их потери росли, линии сообщения стали безнадежно длинными.

До Сморгони всего 6 километров, но немецкая пехота  так  и  не  смогла по-дойти  на  помощь  своей  кавалерии.
Восточнее Сморгони  войска 27-го армейского корпуса 2-й армии выбили немцев из деревень Лебедево, Мороськи, Пруды и Домаши.
13-й уланский Владимирский полк у Оленца в конной атаке «истребил» гер-манский кавалерийский полк с приданной пехотой. Были взяты пленные и два пулемета.В бою отличились полковник Алексей Цвилев и ротмистр  князь Спиридон Чавчавадзе.

К вечеру 4-й Сибирский корпус вышел в район деревни Зарудичи - восточная окраина Сморгони.
25-я пехотная дивизия 36-го армейского корпуса у Вилии, в районе Рыбаки - Данюшево потеснила 4-ю кавалерийскую дивизию немцев и серьезно потрепала ее 17-й и 18-й драгунские полки, а 68-я пехотная дивизия с юга подошла к Сморгони на 150-300 шагов.

Из газеты « Боевые новости»:
« Бой у деревни Данюшево, на Вилии, ниже Сморгони  закончился в нашу пользу. Противник пытался переходить в наступление, но безуспешно».

Еще 18-го сентября, когда  68-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта А. Ап-релева (4900 штыков, 12 пулеметов и 18 орудий) в тылу своей армии от Ошмян продвигалась к Солам,  высланные вперед квартирьеры, казаки-оренбуржцы, возвратились на взмыленных конях и сообщили, что встретились с германскими кавалеристами.
 В тот день  в голове колонны  дивизии шел 269-й пехотный Новоржевский полк и  роты  его 1-го батальона под командованием подпоручика Николая Первышина   немедленно рассыпались в цепь, завязалась скорая перестрелка, а затем и мелкие стычки. 
Дивизия теснила немецкую конницу, выбивая  ее из деревень и местечек, за-хватывая небольшие партии пленных.

Оставив Солы, немцы отошли к Сморгони. Они всеми силами цеплялись за местность, пытаясь удержаться до подхода своей пехоты.
К вечеру 19-го сентября главные силы 68-й пехотной дивизии в составе 269-го пехотного Новоржевского и  271-го пехотного Красносельского полков с 5-ю батареями 68-й артиллерийской бригады расположились «квартирно-биваком» в деревнях Крапивно и Гаути, в 7-ми километрах западнее Сморгони.  Авангард  дивизии в составе 270-го пехотного Гатчинского и 272-го пехотного Гдовского полков под началом полковника Александрова подходил  к станции Сморгонь, где разведкой  были замечены небольшие части кавалерии противника, «работающие по подрыву и порче станции».  Штаб 68-й пехотной  дивизии разместился  в господском дворе Осипаны.
Была полночь, когда дверь в доме, где ночевал подпоручик Первышин, с шумом растворилась и старший полковой ординарец, звякнув шпорами и щелк-нув каблуками, зычным и хриплым голосом прокричал: «Их Высокоблагородие, командира батальона к командиру полка».
 
Первышин быстро оделся и, наступая на ноги спящих  на полу солдат, при-стегивая снаряжение, вышел во двор, где его уже ждал ординарец, держа под узцы коня.

 Ночь была хотя и звездная, но темная и туманная. Вскочив на своего «Маль-чика», подпоручик  поскакал в штаб полка.
 В большой комнате, освещенной вставленными в бутылки огарками, за столом, накрытым большой картой, сидел временно исполняющий обязанности командира полка подполковник Константин Сакен с офицерами штаба.
Как только Первышин занял указанное ему место, камандир, глядя на карту, холодно, чеканя  каждое слово проговорил : «Начальник дивизии приказал завтра на рассвете атаковать и взять любой ценой  Сморгонь. Успех этой операции даст возможность частям  10-й армии и Гвардейскому корпусу, оставившим Вильно, выйти из тяжелого положения…»
Затем он немного помолчал, поднял голову и в упор посмотрел на сидящего напротив подпоручика.
«На эту боевую задачу назначаю Вас с вашим батальоном, о чем я уже донес начальнику дивизии. Он одобрил мой выбор и ждет от Вас подвига и боевых успехов»

Наступила тишина. Первышин встал, поблагодарил за лестное мнение о нем, пообещал в предстоящем бою оправдать доверие командования и в заключение сказал:   «Завтра Сморгонь будет взята».

Подполковник  поднялся и крепко пожал подпоручику руку:
 «Этот приказ есть личное желание начальника дивизии »
Немного задержавшись и получив дополнительные разъяснения от полкового адьютанта, подпоручик отправился к своему батальону, чтобы дать последние инструкции для предстоящей уже сегодня атаки Сморгони.
 Командиры рот и фельдфебели быстро собрались по вызову.
 Первышин был старшим по званию и самым опытным среди офицеров батальона. Разъяснив боевую обстановку, он ознакомил всех с задачей атаки, сделал несколько хозяйственных распоряжений и приказал ротам собраться на пустыре за деревней к   4-м часам утра.
Спать уже никому не пришлось, а с улицы совсем скоро стали доноситься команды.
 Все собрались вовремя, командир поздоровался с каждой ротой отдельно, подбодрил солдат перед предстоящим боем и скомандовал:
              «Батальон, справа  поротно, с Богом, шагом марш!»
 Раздался мерный топот солдатских сапог и роты стали выходить на главную дорогу, ведущую к Сморгони.
Проехав немного, Первышин оглянулся назад. За ним, побрякивая котелками и снаряжением, вымешивая грязь и обходя лужи, тянулась колыхающаяся масса людей. За ними уже дымились походные кухни, выбрасывая из труб искры, далеко относимые ветром.
Трепетное волнение охватило подпоручика и он  задумался  о том, что ему вручена судьба этих почти незнакомых людей. Кто они, эти люди всевозможных профессий и всех слоев общества? Откуда они, с каких концов необъятной страны? Что заставило их оставить  жен, детей, родителей и придти сюда жертвовать собой?
Священный долг перед нашей общей Матерью-Родиной.
И сегодня они обязаны выполнить его до конца. И он, 24-х летний командир ударного батальона, и они, многим из которых он годится в  сыновья  и за жизнь которых отвечает перед Богом и совестью…

Пройдя еще километра три, батальон остановился на привал в небольшой де-ревушке Свиридовичи. С ее окраины, у кладбища, открывался хороший обзор на впереди лежащую местность. Совсем недалеко была видна железная дорога Сморгонь-Молодечно. На нее и было необходимо выйти к 7-ми часам утра и развернуться для атаки.
За время привала к батальону подтянулась полковая пулеметная команда, подъехал командир полка со штабом.
Подполковник Сакен уточнил место и направление удара, при этом предоставил полную свободу дальнейших действий.

Офицеры батальона попрощались со всеми офицерами штаба. Командир полка по-родительски благословил и поцеловал Первышина на прощание…
20-го сентября около 15-ти часов совместной « дерзкой штыковой атакой»  четырех  дивизий II –й армии -  9-й Сибирской стрелковой генерал-лейтенанта И. Регульского и 10-й Сибирской стрелковой генерал-лейтенанта А. Елчанинова  4-го Сибирского армейского корпуса,  68-й пехотной генерал-лейтенанта А. Апрелева и 25-й пехотной генерал-лейтенанта М. Соковнина  36-го армейского корпуса,  Сморгонь была освобождена.

В бою отличился 272-й пехотный Гдовский полк полковника Н. Александро-ва. Первым в город со стороны деревни Минки ворвался 2-й сводный батальон штабс-капитана Порфирия Родионова, который « продолжая  теснить  противника, неся большие потери (около 160-ти человек убитыми и ранеными ),  достиг  его  батареи,  стоящей  на  позиции  у  Вилии ; здесь командир батальона,  бросившись  с  криком  «ура»  в  атаку  на  батарею  противника  был  наповал  убит,  смертью  героя  запечатлев  содеянный  им  блестящий  воинский  подвиг».
 
Командир 1-го сводного батальона прапорщик Сергей Яковлев, « презрев явную опасность и являя собой доблестный пример неустрашимости, присутствия духа и самоотверженности, смело повел батальон в атаку, несмотря на совершенно открытую и ровную местность и убийственный пулеметный и ружейный огонь противника, от которого батальон нес большие потери ( до 170-ти человек убитыми и ранеными ). Не доходя 150 шагов до окопов противника, прапорщик Яковлев первый с криком « ура» бросился в атаку и увлекая за собой роты батальона, штыковым ударом выбил противника из указанного ему участка, взяв пленными 11 германцев и 2 действующих пулемета».

В этом бою  9-я рота поручика Анатолия Попова, которую он « смело повел в штыки, переколов немцев, занимавших окопы», захватила пулемет.
« Невзирая на сильнейший огонь противника, штыками выбила немцев из окопов и захватила действующий пулемет» 4-я рота поручика Александра Степанова.
« Смело и решительно наступал с вверенной ему 13-й ротой в авангарде полка подпоручик Максимилиан Рамуль», за храбрость и мужество в боях у Мариамполя уже удостоенный Ордена св. Георгия 4 степени « Во время штыковой атаки нижние чины, воодушевленные примером беззаветной  храбрости своего командира, переколов много немцев, взяли в плен 6 германцев и один пулемет».
 
Прапорщик Иван Научигин « выбив со своей 10-й ротой немцев в штыковой атаке из окопов» продолжил преследование противника и « был убит наповал в самом местечке Сморгонь, смертью героя запечатлев совершенный им подвиг».

В 269-м пехотном Новоржевском полку первым в штыки атаковал немцев сводный батальон подпоручика Николая Первышина. Вот как это было.
  Батальон  перестроился для атаки. Под прикрытием тумана роты вытянулись в одну цепь, благополучно дошли от Свиридовичей до полотна железной дороги, где и залегли, заняв исходное положение.
 Впереди виднелось шоссе от Сморгони в сторону Молодечно. По обеим его сторонам шли глубокие канавы. В них можно было скрыть людей, сильно сократив потери.
Приказание тут же передали по цепи  и командир батальона поднялся в полный рост: «Батальон, за мной, вперед!»
Солдаты дружно, как один, перемахнули через железнодорожное полотно и стали наступать на шоссе.
 На правом фланге шла 3-я рота прапорщика Савицкого, в центре-2-я прапорщика Федуленко, на левом фланге-1-я прапорщика Денисова.
Немецкие наблюдатели увидели  атакующих  и в воздухе разорвалась германская шрапнель. Роты прибавили шагу, а затем бегом вышли из-под огня и залегли в придорожной канаве. Завязалась ружейная перестрелка. Немецкая пехота, занимавшая позицию у дороги, в беспорядке бросилась к деревне Клиденяты, которая виднелась у леса.
Один взгляд на карту давал представление о всей важности этой деревни для атаки Сморгони. Немцы могли от Клиденят вести по батальону  фланговый огонь. Было ясно, что начинать движение на  Сморгонь  невозможно. Что оставалось делать?
«Правофланговой роте прапорщика Савицкого выбить противника из деревни!»
 Немцы встретили атаку 3-й роты пулеметным  огнем  и она залегла. Надо было вызывать артиллерию и пулеметы, но как на  зло у телефонистов не хватило провода дотянуть линию до канавы. Телефонная трубка осталась в поле, в ста шагах от шоссе. Туда под огнем пробрался батальонный адьютант прапорщик Лебедев и попросил командира полка о помощи огнем. Тот ответил, что Сибирская батарея уже встала на позицию и через несколько минут откроет огонь по Клиденятам.
 Не успело это сообщение дойти до рот, как вдалеке загремели тяжелые орудия и стали нарастать звуки приближающихся снарядов. Они разорвались позади канавы, забросав солдат батальона землей и камнями. В трубку:
            «Недолет! Артиллерия бьет по своим… по своим…»
В ответ -  спокойный и уверенный бас:
            «Вижу. Следите за второй очередью и корректируйте…»

Вновь загремели орудия. Все прижались к земле. Тянулись томительные мгновения. Но вот тяжелые снаряды низко, как показалось  прямо над головой, пролетели и  через несколько секунд разорвались прямо в деревне. Немцы стали выскакивать из-за домов и бросились бежать к лесу. Солдаты батальона открыли по ним огонь. К этому времени телефонисты уже подтянули трубку командиру батальона  и Первышин смог связаться с полковым адьютантом поручиком Дубининым:
 «Сейчас поведу наступление и атакую Сморгонь. Если со мной что случится, успокой мою мать и скажи ей, что я выполнил долг перед Царем и Родиной, а ее, мать, всегда любил и не забывал. Теперь мне не придется больше говорить с тобой по телефону, а все нужные сведения будет передавать телефонист, идущий с батальоном».

 Роты по канавам двинулись вперед, разворачиваясь  по линии в цепь справа и слева от шоссе. До Сморгони оставалось не более двух километров. Хорошо был виден большой костел на окраине. Передние солдаты сбавили шаг, все подтянулись. Первышин с адьютантом шли впереди. И вот команда:
                «Батальон, за мной, вперед!»
Было около11-ти часов утра. Ярко светило солнце, делая  атакующих  хоро-шо видимыми противнику. Немцы открыли сильный ружейный и пулеметный огонь, в воздухе рвалась шрапнель. Телефонист, который шел позади адьютанта, почти сразу же был ранен, а  провода перебиты осколками снаряда. Подравниваясь на ходу, батальон наступал  стреляя навскидку.

Слева от шоссе, уверенный в себе шел во главе роты прапорщик Денисов. Вправо, перед цепью 2-й роты -  прапорщик Федуленко, еще правее храбро, во весь рост вел своих солдат прапорщик Савицкий.

Подпоручик Первышин, окинув в последний раз построение батальона, ско-мандовал:  «В атаку!»
Эхом по цепи разнеслось  «В атаку…в атаку…. в атаку….»
 Испуганный заяц в два прыжка перескочил шоссе и пустился вдоль фронта. Всюду стреляют. Заяц круто повернул и понесся прямо на Сморгонь.
«Косой с нами, тоже пошел в атаку» - весело кричали солдаты. Вдруг один из них упал на землю. Ранен. Завопил во все горло:  «Вперед ребята, не бойся, все вперед»
 Парень видимо струхнул – если батальон повернет назад, а он останется ле-жать, то попадет в руки врага, а если свои уйдут вперед, то его наверняка подберут санитары.

Германская тяжелая артиллерия, стоящая где-то далеко, тоже открыла огонь по батальону. Немецкие снаряды рвались позади ротных цепей, как бы подгоняя их быстрее на Сморгонь.

 4-я рота, выйдя сомкнутым строем  на шоссе, попала под этот огонь. Один из снарядов угодил в самую середину строя. Ротный командир прапорщик Бирк был тяжело ранен, а 12 солдат  убиты на месте.
 В это  время  германские егеря в окопах перед городом усилили огонь. Они уже близко и их покрытые чехлами каски были хорошо видны. Наступал решительный момент. Русское  «Ура!» неслось по всему полю. Ротные командиры  бежали впереди  на германские окопы… Штыковой бой…

 Первышин видел, как прапорщик Денисов  сверкал шашкой уже в неприятельских окопах. Справа прапорщик Федуленко рубил не менее лихо… Не отставали и солдаты. Немцы поднимали руки и  сдавались в плен. Но их не замечали. Нужно было скорее ворваться в город, чтобы там между зданиями найти укрытие от немецких тяжелых снарядов. Некоторые из  сдавшихся немцев, увидев, что русские ушли вперед, снова брали в руки оружие и стреляли им в спину. Но уже подоспела 3-я рота  прапорщика Савицкого и приканчивала таких «пленных» штыками.

 И вот 1-й батальон новоржевцев ворвался в Сморгонь. Впереди была видна большая  улица продолжавшая шоссе.
Первое, что бросилось в глаза, это большое количество велосипедов, при-ставленных к стенам домов. Их владельцы, видимо сражались на южной окраине города, откуда продолжала доноситься стрельба. На улицах не было ни единой души…

В одном из домов несколько немецких солдат мирно чистили картошку. У плиты стоял толстый повар, хоть и в военной форме, но с большим поварским колпаком на голове. Он пек блины. Увидев русских солдат, повар обомлел и выпустил из рук большую ложку, которая упала на голову немца, сидевшего у котла. Пострадавший принял это за глупую шутку и бросился с кулаками на повара.  Но  взглянув на его окаменелое от испуга лицо, обернулся назад и …тут же вытянулся в струнку.
Батальон продолжал углубляться в город. Впереди, из-за  дома,  выскочил немец и стал целиться из карабина. Солдаты гаркнули «Ура!» и немец  с перепугу выстрелил в воздух, бросил карабин и пустился бежать.
Влево от главной улицы стояла небольшая группа германских офицеров. Подпоручик Первышин направился к ним, на всякий  случай переложив револьвер из кобуры в карман шинели. Он подошел к немцам вплотную и поприветствовал их. Немецкие офицеры стояли неподвижно и упорно смотрели в землю, словно ожидая смертного приговора. Один из них, видимо старший в чине, поднял глаза, вытянулся и в свою очередь поприветствовал подпоручика. Его примеру последовали и другие. Первышин снял перчатку и  поздоровался с каждым немецким офицером за руку. Затем он достал портсигар и угостил пленных русскими папиросами. Спросил об оружии. Немцы сдали свои браунинги и два цейссовских бинокля. Около полутора сотен пленных немецких солдат стали выстраиваться позади своих офицеров.
 
 Один из них, по - видимому старший, обратился с просьбой – среди солдат был один, недавно произведенный в  лейтенанты, но не успевший надеть форму. Можно ли ему присоединиться к группе офицеров.
  «Конечно  можно» -
и  Первышин тут же поздравил растерявшегося немца с производством в офицеры.
 Пленных немецких офицеров отвели  в пустую парикмахерскую и опросили. Они были удивлены тем, что русская армия почти без боев сдавала им большие города, такие как Ковно, Вильно, Гродно, а здесь, в каких-то песках, у этого маленького городка, так ожесточенно дралась.  Немцы сообщили свои фамилии и адреса. Большинство оказались берлинцами и студентами.

В это время на улице снова послышалась стрельба и крики «Ура!». Это со-седний, 270-й пехотный Гатчинский полк ворвался в город с юга. Через ми-нуту в парикмахерскую вбежал молодой красивый прапорщик с шашкой в руке и крикнул по-немецки  «Руки вверх!»  Увидев русских офицеров, он стушевался, покраснел и выскочил обратно.

К полудню Сморгонь была полностью освобождена.
По городу солдаты различных полков собирали трофеи, среди них множество велосипедов. Было много раненых – и русских и немцев. Им всем делали перевязки прямо на улице русские и пленные немецкие фельдшера и врачи. Повсюду мелькали санитары…

 На сборный пункт подъехал исполняющий обязанности командир полка. Подполковник Сакен поздравил батальон с победой, остался доволен, что потери были небольшими и приказал представить наиболее отличившихся солдат к награждению Георгиевскими крестами.

До позднего вечера роты, перейдя Вилию вброд, преследовали отходящих немцев. Германская артиллерия почти не стреляла…Потерь в тот день в батальоне больше не было. В дивизии осталось в строю 3375 офицеров и солдат.

Вдоль Вилии, на сильно укрепленную позицию немцев за деревней Клиденя-ты, в  3-х километрах от Сморгони, наступала 9-я Сибирская стрелковая дивизия.
3-й батальон подполковника Казимира Войдылло из 33-го Сибирского стрелкового полка «после упорного боя очистил деревню от противника, после чего преследуя немцев вышел к Перевозу на  Вилии , наперерез отступающим от Сморгони немцам. В этом бою батальон захватил 3 действующих пулемета с лентами и 41-го человека пленными при офицере».

1-й батальон полковника Александра Эссена  форсировал Вилию и после упорного ночного боя овладел  деревней Кулеши в 10-ти километрах северо-восточнее Сморгони, что «вызвало общее отступление немцев; при этом было захвачено около 500 пленных, 8 пулеметов и много другого оружия».

Уже вечером, в бою у  Вилии,  34-й Сибирский стрелковый полк генерал-майора Петра Панфилова из 10-й Сибирской стрелковой дивизии взял 350 пленных и 3 пулемета.

Журнал «Нива» сообщил своим читателям:
 «20-го сентября штыковым ударом взята Сморгонь».
Офицеры и солдаты – « герои Сморгони» за « личное мужество и беззаветную храбрость» были удостоены Георгиевских наград – Золотого Георгиевского оружия и Орденов Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4 степени,**** Георгиевских крестов и медалей.
 
В  33-м Сибирском стрелковом полку Георгиевскими кавалерами стали  27 унтер-офицеров и солдат,
в 269-м пехотном Новоржевском – 24,
в 270-м пехотном Гатчинском – 16,
в 271-м пехотном Красносельском – 9.
в 272-м пехотном Гдовском – 4,
в 99-м   пехотном Ивангородском – 15.
В 68-й   артбригаде – 10.

Немецкая кавалерия понеся потери, отошла на север, за Вилию и у Гориденят  соединилась со своей подошедшей пехотой.
      
Из газеты «Боевые новости»:
« В бою на реке Вилии при взятии нами Сморгони в общем немцев захвачено в плен: 4 офицера, свыше 350 нижних чинов, 9 пулеметов, 40 велосипедов. По сведениям от пленных в районе этого местечка почти полностью нами уничтожена бригада 1-й германской кавалерийской дивизии».

Из воспоминаний офицеров 269-го пехотного Новоржевского полка:
  «Успех новоржевцев под Сморгонью явился первым успехом русской армии после многомесячных неудач и отступления. Это вместе с тем был первый успех русского оружия после вступления Государя Императора в Верховное Командование. В этом бою русский пехотный  армейский полк с трёхзнач-ным номером разбил и понудил к поспешному отступлению германскую Гвардию, пусть это была только конница, но всё же это была германская Гвардия. В декабре месяце распоряжением командующего нашей армией генерала Эрдели от каждой дивизии, входящей в состав его армии, назначается по одному батальону из особо отличившихся офицеров и нижних чинов, для участия в предстоящем Царском Смотре. От нашей 68-й дивизии назначается батальон под командой полковника Сакена, в состав коего от Новоржевского полка – рота под командой капитана Вершинина из 120 солдат при младших офицерах поручике Лашкове и подпоручике Первышине. Высочайший смотр состоялся 5 января 1916 года в районе станции Вилейка. При прохождении церемониальным маршем роты удостоились, неоднократно благодарности Государя Императора за героический вид  и боевую службу, а по окончании смотра особо удостоил всех господ офицеров своего царского внимания, благодарности и пожелания победного окончания войны"


                Глава 4.  Русская Гвардия в Сморгони

Войска Х-й русской армии генерала от инфантерии Е.Радкевича, оставив
18-го сентября Вильно, отходили на восток, все время вынужденные медленно подаваться назад под натиском немцев.

 Отступая, русские войска, как и в 1812-м году, преднамеренно уничтожали запасы продовольствия и фуража, которые не имели возможности вывезти, сжигали селения и угоняли скот. Ничего не должно достаться врагу…

Отходили спокойно, но в полках недоставало патронов и снарядов.
Снабжение по железной дороге было восстановлено 20-го сентября только до станции Олехновичи. Здесь же скопились массы населения, беженцы запрудили своим скромным скарбом все дороги.
(Во время эвакуации с территории Беларуси было вывезено 432 фабрично-заводских предприятия, свыше 250 элитных учебных заведений: гимназий, учительских институтов и семинарий.  Более миллиона человек стали  бе-женцами).

Генерал от кавалерии В.Гурко, адъютант Ставки, писал: «Люди, воевавшие в нескольких войнах и участвовавшие во многих кровавых битвах, говорили мне, что никакой ужас битвы не может сравниться с ужасным зрелищем бесконечного исхода населения, не знающего ни цели своего движения, ни места, где они могут отдохнуть, найти еду и жилище. Только бог знает, какие страдания претерпели они, сколько слез пролили, сколько человеческих жизней принесено ненасытному Молоху войны».

Весь день 20-го сентября дивизии  Гвардейского корпуса в районе Солы – озеро Рыжее отбивали упорные атаки  противника, преследовавшего отходящие русские войска.

В 6 часов утра 21-го сентября 2-й батальон лейб-гвардии  Кексгольмского полка генерал-майора С.Кузнецова выбил немцев последовательно из четы-рех рядов окопов. Патронов не было и гвардейцы дрались штыками.  Взяли пленных – 6 человек. В бою батальон потерял 170 бойцов убитыми и ранеными.
Лейб-гвардии Литовский полк  удерживал свои позиции у деревни Ротафля (современная Смолярня) в 6 километрах северо-западнее Сморгони.
Немцы все время атаковали, пытаясь прорваться к городу. Но гвардейцы «демонстрируя примеры мужества и храбрости», остановили противника.
29 из них «за дело у деревни  Ротафля» стали Георгиевскими кавалерами.
В ночь с 22-го на 23-е сентября  войска x-й русской армии, получив приказ,  начали отход на рубеж Данюшево – Сморгонь – Крево.

Упорные попытки 2-й пехотной дивизии немцев форсировать реку  Ошмянку  в  Солах  были отбиты.

24-го утром  гвардейские полки  вошли в Сморгонь.
Несколько мощеных улиц, яблоневые сады, зеленые палисадники. В центре – площадь, церкви, каменные дома, на восточной окраине издалека виден новый костел.
Согнувшись под тяжестью ранцевых мешков, шли пехотинцы, их обгоняла  кавалерия – гусары, драгуны, уланы, казаки. Накрапывал дождь, дул ветер, становилось прохладно.

Вдалеке слышна была солдатская песня:
«Пишет, пишет царь немецкий,
пишет русскому царю:
«Разобью я всю Россию,
Сам в Россию жить пойду»
и дальше:
«Не журись ты, матушка Россия,
Мы, солдаты русские, никому тебя не отдадим.
Падем мы смертью храбрых, но тебя,
Земля родная, от врага мы защитим»

Немногочисленные  оставшиеся жители города выглядывали из окон, крестились: «Господи Исусе, сколько же их много и куда они идут?»

А колонны все пребывали и прибывали – тут лейб-гвардии Кексгольмский, Волынский, Литовский, Петроградский полки, «Петровская бригада» - лейб-гвардии преображенцы и семеновцы , разнокалиберная артиллерия, обозы и  лазареты . 

"Мы верно служили при Русских Царях
Дралися со славою, честью в боях.
Страшатся враги наших старых знамен,
Нас знает Россия с Петровских времен

Ни смерть, ни страдания в дальнем краю
Не страшны нам в жарком бою!
Мы твердо и смело под пули пойдем,
В могиле за храбрость награду найдем".
( из песни семеновцев)

"Тверд еще наш штык четырехгранный
Голос чести не замолк
Так пойдем вперед мы славно
Грудью первый Русский полк"
( из песни преображенцев)

В   ротах  ещё  оставались  кадровые  солдаты  довоенного  призыва.  Высо-кие, рослые,  широкоплечие блондины - преображенцы, шатены – семеновцы, рыжие – московцы, курносые -  павловцы, светловолосые -  литовцы, невысокие и худощавые -  егеря.   На обшлагах гимнастерок – белая выпушка, принадлежность к Гвардии. Есть  и  белорусы,  они  за  честь  считали  службу  в Гвардии.

 В санитарных линейках от тряски стонали раненые. «Эй, друзья, товарищи, что же вы, дострелите нас, зачем мы мучаемся и вас мучаем. Нам уже одна дорога – могила да земля  сырая – ног нету, ненужная колотушка. Дострелите ради бога».
« Нежуритесь братцы, терпение и труд все перетрут, вы поправитесь, будете видеть свою семью- жену, детей. Крепитесь, мужайтесь, настанет час, враг  за горе ваше заплатит горем»…

Полки расположились на ночлег по хатам, клуням, выставили караулы. Походные кухни привезли ужин – чечевичную похлебку и  перловую кашу с мясом.

Окопы отрыли западнее города - от  Вилии у деревни Рыбаки до Свиридович, в 2-х километрах южнее Сморгони

2-я гвардейская пехотная дивизия генерал-лейтенанта П. Потоцкого, резерв Гвардейского корпуса, расположилась в деревнях  Михневичи и Шутовичи, в 3-х – 7-ми километрах восточнее  города.
 
Гвардейские саперы по одному взводу были приданы каждому полку. Разведка и наблюдение были возложены на казаков лейб-гвардии казачьей бригады. Дивизии получили боеприпасы и  маршевые батальоны пополнения.

Гвардейские артиллерийские бригады – по  шесть легких батарей в каждой и Гвардейский тяжелый восьмиорудийный дивизион заняли позиции у деревень Клиденяты , Белая  и Шутовичи, в 3-х - 5-ти километрах восточнее  Сморгони.
Дивизионные лазареты, по два в каждой дивизии, парки и обозы расположились восточнее, в деревнях Засковичи, Мороськи, Оленец, Турец-Бояры и  Великое Село.
 
Гвардейский корпус генерала от инфантерии В. Олохова, элитные полки рос-сийской армии, насчитывающие 572 офицера, 23920 штыков пехоты, 1080 сабель кавалерии, 145 орудий и 5 аэропланов – были готовы  встретить врага.
Севернее Сморгони, за  Вилией, 25-я и 68-я пехотные дивизии II-й армии вели упорные бои у Гориденят.
Здесь подошедшая немецкая пехота закрепилась на высотах, где во многих местах уже появились укрепленные проволочными заграждениями позиции.
Южнее, до Крево,  заняли  оборону   3-й Сибирский  и   5-й  Кавказский ар-мейские корпуса .

После долгого отступления и тяжелых боев некоторые  дивизии этих корпусов  насчитывали по 3-3,5 тысячи бойцов, а в полках было только по одному батальону.
«Каждодневные ночные марши при «ракетной иллюминации» со всех сторон, немедленное укрепление новых позиций, тотчас же по приходе на них ранним утром, затем «встреча» после полудня развертывающегося противника. Иногда бой, и довольно упорный, и опять ночной марш не могли поколебать ни моральных, ни физических сил наших войск, твердо веривших в командование. За все время боев и выхода из Виленского «мешка» не было ни одного случая паники или деморализации в гвардейских и гренадерских полках. Напротив, при самых неблагоприятных условиях обстановки, при неустойчивости соседей, эти  части оставались на своих позициях с полным спокойствием и самообладанием».
 
К Сморгони подошли и перед фронтом Гвардейского корпуса  начали разво-рачиваться   2-я  пехотная , 76-я и 79-я резервные  и 14-я Ландверная  немец-кие  дивизии и отряд  Эзебека.

Ночь  прошла тревожно. Начинало светать, когда разведка за рекой столкнулась с немцами. В воздух взвились красные ракеты.   
 «К оружию! Занять позиции!»

Утро началось с артиллерийской канонады. Германские снаряды рвались у берега  Вилии, на улицах города, у станции.
Немецкая тактика была проста – имея преимущество в артиллерии и боеприпасах, «сделать русские окопы русскими могилами».

Под грохот артиллерийского огня  двумя ударными группами, севернее и южнее города, в атаку пошла германская пехота.
Разрывы снарядов, тарахтенье пулеметов, ружейная стрельба, крики, стоны раненых – все слилось в один сплошной гул.
Город горел. Местные жители метались, пытаясь найти укрытие, у кого-то одна-две козы на веревках, торба, привязанная за плечами, рядом малые дети…
Жуткой была картина бегства по минскому шоссе толпы евреев со своим скарбом, посыпаемых немецкой шрапнелью и подгоняемых разведчиками и конвоем штаба дивизии.

Гвардейцы ружейными залпами и пулеметным огнем встретили врага. В контратаку поднялся лейб-гвардии Кексгольмский полк. Началась штыковая свалка. Немцы отошли назад, в свои окопы.
 За лесом, у мельницы, были слышны разрывы гранат и крики «Ура!». Это батальоны лейб-гвардии Литовского  полка из бригады генерал-майора К.Шильдбаха отбивались от врага. Немцы косили их из пулеметов, артилле-рия била шрапнелью.

Немецкое «хох» и русское «ура» сливалось в рукопашной. Бой все больше и больше разгорался, нарастало ожесточение в рядах сражавшихся.
Гвардейцы стояли насмерть.
Русская артиллерия сожгла мост через  Вилию и  немцы начали переправ-ляться через реку на плотах и резиновых лодках.
На берегу их встретили волынцы полковника П.Тишевского – топили в реке, кололи штыками. Немцы поднимали руки: «Рус, моя плен, киндер цвай, драй!» Пощады не было. Крики и стоны своих раненых взывали к мести.
Местные жители, как могли, помогали раненым – приносили воду, уводили на перевязочные пункты.

Немцы усилили натиск, настойчиво демонстрировали «железный дух атаки». Их резервная бригада атаковала вдоль  Вилии, пытаясь окружить город с севера.
На помощь подошли лейб-гренадеры полковника В. Клименко из  2-й гвар-дейской пехотной дивизии и остановили  противника.

Южнее города, у железнодорожной станции, 2-й батальон лейб-гвардии Пре-ображенского полка 1-й гвардейской пехотной дивизии лично повел в атаку его командир, капитан  А. Кутепов – впоследствии известный генерал «Белого движения».

Преображенцы шли как на учении –- в батальонной колонне, с разомкнуты-ми рядами, в ногу, с офицерами на местах, перепрыгивая через окопы и опять попадая в ногу. Под шрапнельным артиллерийским огнем люди валились де-сятками, но остальные смыкались и держали равнение и ногу. Впереди ба-тальона, на уставной дистанции, шел небольшого роста, с темной бородкой командир. Время от времени он на ходу поворачивался и подсчитывал: "левой, левой!". Немецкая пехота не выдержала такого штыкового удара и отступила в свои окопы.

У господского двора Цицын в бой из резерва вступили лейб-гвардии Грена-дерский и  Московский полки.
«Под грохот немецких орудий из передовой линии поступают донесения о движении, замеченном у противника. Немцы перебежками накапливаются в лесочках и оврагах, готовясь, видимо, к наступлению на левый фланг лейб-гренадер, примыкающий  к Московскому полку. Около 10 часов утра методический артиллерийский огонь противника переходит в ураганный, перекидывается ближе к господскому двору, где поместился штаб полка, и образует огневую завесу. Телефонная связь с боевой линией перебита.
В короткие моменты затишья канонады прорывается треск ружейного и пу-леметного огня, перебиваемый криком «ура».
Густыми цепями немцы повели атаку на 3-ю роту, но напрасно: геройского духа не сломило невероятное количество снарядов, падавших буквально на каждую пядь земли. Метким огнем роты, руководимой бесстрашным штабс-капитаном Ильиным, и приданных роте двух пулеметов цепи противника были сметены.
Неудачная атака сопровождалась еще более интенсивным артиллерийским огнем. Подобному огню полк за все время войны подвергался всего несколько раз (19 февраля 1915 г. под Ломжей, 15 июля 1916 г. на Стоходе и 3-7 сен-тября 1916 г. у дер. Корытница — Свинюхи). Огонь велся по всему участку полка, но особенно по участку 3-й роты, занимавшей гребень, который являлся ключем цицинской позиции. Занятие гребня противником дало бы ему возможность в короткое время достигнуть полотна железной дороги, перерезав наши сообщения, и выйти в тыл 1-й и 3-й гвардейским пехотным дивизиям.
Гребень кипел от беспрерывно рвавшихся на нем снарядов. С наблюдательного пункта штаба полка были видны густые облака разрывов, смешанных со столбами пыли, кусками земли и, возможно, тел павших егерей. Все это высоко взлетало в воздух и сопровождалось оглушительным грохотом. В яркий, солнечный день это место казалось покрытым тяжелой черной тучей, как бывают окутаны вершины гор перед грозой.
От этого огня рота быстро тает, немцы же настойчиво возобновляют атаки густыми цепями, до восьми цепей одновременно. Но все их усилия были на-прасны: до 3 часов дня штабс-капитан Ильин отбил десять таких атак. Рота его сильно поредела, но боеспособности не потеряла.
Чувствуя, что нервы его напряжены до крайности и силы покидают его, му-жественный командир 3-й роты, не имея младшего офицера, просил прислать ему помощника или же сменить его. Офицеров в полку было мало и поэтому командиру 4-й роты штабс-капитану Нотбеку 1-му было приказано влить остаток его роты в боевую линию 3-й роты и принять общее командование.

Через некоторое  время после смены в штаб полка пришел штабс-капитан Ильин. Всегда веселый, даже повышенно нервный, сейчас он не был похож на себя: зелено-бледный, осунувшийся, с лихорадочно блестящими глазами. Отрапортовав командующему полком о происшедшем на его участке он с его разрешения  остался тут же, в помещении штаба, отдохнуть и набраться сил. Шатающейся походкой он добрался до угла подвала и мрачно, без слов, улегся. Было ясно, что этот физически сильный человек отдал все, что только мог.

Тем временем немцы опять стали засыпать снарядами атакуемый участок и штаб полка и повели одиннадцатую атаку. Посланный принять роту поручик князь Юрий Оболенский был контужен, не дойдя до роты. Узнав об этом, штабс-капитан Ильин поднялся и доложил командующему полком о своем желании вернуться на боевой участок и немедленно отправился к роте.

Как раз в это время немцы с прежним упорством повели одну за другой две атаки, отбитые с большим уроном. Почти непрекращавшийся в течение целого дня артиллерийский огонь начал затихать. Штабс-капитан Ильин, видя это и обходя уцелевших егерей, сказал: «Ну, слава Богу, кажется, на сегодня довольно!» и отправился к своему укрытию в расчете на отдых. В этот же момент он упал, обливаясь кровью, тяжело раненный разрывом последнего немецкого снаряда: осколок гранаты засел в правом легком.

Страдный день полка на этом закончился. Немцы больше не пытались атаковать наши позиции ни в этот, ни в последующие дни. Целую ночь они убирали трупы своих погибших солдат.
Егерям дорого стоило их геройство: 3-я рота погибла почти целиком, и ко-мандир ее был тяжело ранен; 4-я рота потеряла половину своего состава и в том числе своего командира».

Гвардейцы выполнили приказ «Стоять насмерть» и «Ни шагу назад» - само-отверженно и стойко защищали город и удержали сморгонские позиции.
Огнем артиллерии и контратакой немцы по всем направлениям были отбиты.

Ночью Сморгонь осветилась заревом пожаров. Повсюду были слышны стоны раненых – там немцы, тут русские. Их начали собирать в санитарные повозки, убитых хоронили в братских могилах.
Из-под обломков разрушенного сморгонского костела достали тела погибших  и раненых солдат и офицеров.
На наблюдательный пункт дивизии, который размещался на колокольне, в разгар боя обрушился удар тяжелой германской артиллерии.

 Командиры гвардейских полков всю ночь обходили позиции и благодарили солдат и офицеров : « Это наша победа, честь вам  и слава, память погибшим. Больше мы не будем отступать…» 

Утром над германскими окопами появился белый флаг. Немецкий парламентер майор Фауль просил о перемирии на четырехкилометровом участке фронта у Вилии, чтобы собрать убитых и раненых.

Все смотрели на генерал-майора С.Кузнецова – он стоял в окопе без фуражки, ветер шевелил его седую бороду. Перед ним было поле боя, заваленное телами русских и немецких солдат.
Приказы требовали разговаривать с противником «только посредством пули и штыка». Но сотни своих раненых взывали о помощи…
Генерал взял ответственность на себя. Предложение врага было принято.
Впоследствии этот факт  стал предметом разбирательства в Сенатском суде. Генерал-майор  С. Кузнецов  и  участвовавший  в  переговорах  с  немцами командир I-го батальона  полковник   А. Недумов  были  отстранены  от  службы.  Только  в  мае  1916-го года они  были  оправданы  и  вернулись  на  фронт. В отношении командира роты, кавалера пяти орденов капитана Яна Збиковского, который был парламентером с русской стороны, ограничились строгим выговором (капитан Я. Збиковский  убит 28-го июля 1916 года в бою на р. Стоход, за мужество и  героизм в боях 1915-1916-го годов посмертно   награжден Орденом Св. Георгия 4-й степени).
Четыре резервных батальона  без оружия, и весь парк санитарных повозок собирали убитых и раненых до 6 часов вечера.
За время перемирия было захоронено 3800 павших русских солдат и офице-ров. Немцам было передано 5500 убитых. Среди погибших было и 150 местных жителей.

Южнее города  не стихали бои вдоль шоссе Сморгонь – Крево.
Кенигсбергская ландверная дивизия постоянно атаковала, а германская ар-тиллерия срывала русские контратаки.
26-го сентября, у дер. Веребушки, 16-й гренадерский Мингрельский полк «блестяще отбил все  атаки противника. Рошица, окружавшая кладбище, была захвачена неприятельской пехотой. Гренадеры ударили в штыки, выбили немцев и продержались до подхода резервов. В этом бою особенно отличилась  1-я батарея Кавказской гренадерской артиллерийской бригады, которой командовал капитан А. Фок, награжденный орденом св. Георгия 4-й ст».

27-го сентября, рано утром, после сильнейшей артиллерийской подготовки немцы перешли в наступление у деревни Большая Мыса, в 7-ми километрах южнее Сморгони,  против 8-й Сибирской стрелковой  дивизии генерал-лейтенанта А. Редько. Стрелки  отошли на 3,5 километра, потеряв в бою более 2000 человек.
Позиции дивизии заняли войска Гвардии – от деревни Шалудки (современ-ная Светочь ) до деревни Кунава – лейб-гвардии Егерский полк, от Кунавы до деревни Цари – лейб-гвардии Финляндский полк, далее до местечка Саковичи – лейб-гвардии Павловский полк.

   На следующий день, отбросив противника  у деревни Богуши, 7-я Сибир-ская и 2-я Финляндская стрелковые дивизии  генерал-лейтенантов В. Брата-нова и В. Кублицкого в ночном бою восстановили фронт.
  Но потери  были велики. Так, 10-я рота 8-го Финляндского стрелкового полка полковника А. Добрышина  потеряла убитыми и ранеными 109 бойцов из 119-ти, а 11-я – 51-го бойца из 60-ти.
«Пехота горела в боях, как солома в огне» – строки из донесения тех дней.
В составе 6-го Финляндского стрелкового полка полковника А. Свечина воевал у Сморгони в тех боях и  командир 14-й роты  прапорщик Владимир Триандафиллов, будущий  советский военный теоретик.

Героически сражалась у Крево Сводная пограничная пехотная дивизия генерал-майора Ф. Транковского, входившая в состав     5-го Кавказского армей-ского корпуса. В некоторых пограничных сотнях не оставалось ни одного офицера.
Особо отличился 4-й Неманский пограничный пехотный  полк генерал-майора  И.Карпова. За бои под Сморгонью и Крево пограничники были награждены серебряными трубами и Георгиевскими петлицами.
Героями Крево и Сморгони называли командира 1-го батальона ротмистра Белавина, командира 2-го батальона подполковника Макасеева, начальника команды пеших разведчиков штаб-ротмистра Муромцева и его помощника поручика Гусакова.
Одним из  первых «героев Крево» стал Георгиевский кавалер, командир 16-й сотни поручик Александр Жуковский.
В ночь с 27-го на 28-е сентября «он трижды опрокидывал немцев штыковым ударом, причем на нем была противником проколота штыком шинель».
Отказавшись от атак по всему фронту, германское командование решило ор-ганизовать прорыв на Сморгонь с севера, вдоль Вилии.

30-го сентября немцы перешли в наступление на поселение Боровый Млын на северной окраине города и после ночного боя в 5 часов утра 1-го октября заняли его, зайдя в тыл  лейб-гвардии  Литовскому полку.
Литовцы – 5 рот и 5 пулеметов – штыками пробились на юг и остановили противника.
Обеспечивая основной удар у Вилии,  76-я и 79-я германские резервные дивизии после длительной артиллерийской подготовки « вели ожесточенные атаки»  на  участке Кунава –  Цари, занятом 2-й гвардейской пехотной дивизией, « повсюду отбитые».
Германская артиллерия, в том числе и тяжелая, днем и ночью вела огонь по русским окопам и городу, по дороге Сморгонь – Белая.

Общероссийская газета «Боевые новости» писала в те дни:
«В районе Сморгони на фронте юго-восточнее Вильны – повсеместные бои, достигающие зачастую большого напряжения».
Севернее, за  Вилией, под ударами войск II-й армии немцы отошли на Дубатовку – озеро Вишнево.

Из газетного сообщения:
«В районе Сморгонь – Крево напряженность боев не ослабевает. Во многих местах они принимают затяжной характер. Наиболее успешны были для нас бои на западном берегу реки Спяглицы, в районе Семенки – Нефёды, южнее озера Вишневского.
Нельзя не подчеркнуть беззаветного мужества наших войск, наглядно выра-жающегося в постоянных случаях атак окопов противника без выстрела, в пренебрежении тяжелыми условиями ведения борьбы в осеннее время года».
1-го октября  в виду тревожного положения на участке фронта в Сморгони, лейб-гвардии Преображенский полк был подведен к правому флангу лейб-гвардии Измайловского полка у железнодорожного полотна восточнее станции.
2-го октября в 5 часов утра начался сильный артиллерийский обстрел немцев.
Атака немецкой пехоты в 8 часов утра преображенцами и измайловцами была отбита также как и последующая за ней в 11 часов.

4-го октября ночной атакой лейб-гвардии Литовский  и  Гренадерский полки перешли в наступление у Вилии, на деревню Перевоз, и заняли окопы про-тивника.
Но немцы уже укрепили вторую линию, установив проволочное заграждение от двух до шести рядов.

Атаки были прекращены. И русские, и немцы перешли к обороне.
В полки поступил приказ приступить к строительству землянок «ввиду на-ступления холодного времени года».
Еще в ночь на 26-е  сентября уже ударили первые морозы…

В начале октября гвардейцы укрепляли сморгонские позиции. В 200-300-х шагах от первой была отрыта вторая линия окопов.
Их лабиринты с каждым днем увеличивались, а качество оборонительных сооружений совершенствовалось. Возводились искусственные препятствия – «ежи», надолбы, «волчьи ямы». Строились убежища от артиллерийского огня – блиндажи в 4-8 бревенчатых накатов.

В полках возникла потребность в колючей проволоке, перископах, пистолетах для стрельбы «светящимися пулями», в стальных 30-килограмовых защитных  щитах, больших лопатах и кирках, продольных пилах для изготовления досок под нары и для бойниц, в железных скобах для крепления бревен в перекрытиях блиндажей, в дверях и застекленных рамах для окон землянок, в чугунных печах , плитах, и в  керосиновых лампах.
Ходы сообщения восточнее Сморгони тянулись в тыл на 3-5 километров. Они были похожи на углубленные на три метра в землю пешеходные улицы шириной от трех до пяти метров, замаскированные сверху от германской авиации и аэростатов наблюдения.

В тылу сморгонских позиций, у деревни  Белая, была оборудована вторая оборонительная линия окопов и траншей.

Лейб-гвардии Саперный батальон генерал-майора Б.Подымова навел мост через  Вилию и начал работы на третьей оборонительной позиции у деревни Засковичи.
Силами армейского и фронтового командования строилась четвертая линия обороны у Молодечно и пятая – у местечка Красное.

Сюда были привлечены армейские инженерные рабочие дружины и инженерно-строительные дружины Земгора***** из расчета до 10000 рабочих и до 1000 подвод ( заработок чернорабочего на оборонных работах составлял 2 рубля в день, специалиста – 4 рубля при цене 12 коп. за фунт ( 409 г ) хлеба, 50 коп. за 1кг. свинины, 60 коп. за 1пуд ( 16,38 кг ) картофеля ).
В тылу сморгонских позиций – в  деревнях Поповцы, Мицкевичи, Белая, Залесье, Засковичи, Сивица, Дохны, Милидовщина – разворачивались дополнительные лечебные учреждения – перевязочные пункты, лазареты и военно-санитарные транспорты. Пути следования легкораненых оборудовали питательно-врачебными пунктами.

Гвардейцы получали пополнение для восполнения потерь. А они были большие. Так, 1-я гвардейская пехотная дивизия из 10204 бойцов потеряла 3306, во 2-й гвардейской пехотной дивизии из 7388 осталось 4876.

С 10 октября гвардейские полки начали передавать свои позиции частям    26-го армейского корпуса.
Последней от Сморгони должна была уходить 3-я гвардейская пехотная дивизия. Ее лейб-гвардии Кексгольмский и Литовский полки принимали пополнение, прибывшее эшелоном из Петрограда на станцию Залесье.

Вдруг на бивак полков в деревне Белой  обрушились германские снаряды. Артиллерийский налет был недолгий, но точный.
«И в резерве за нами смерть гоняется», - говорили гвардейцы. Обстрел был не случайный. Посланная в ближайший лес разведка обнаружила в своем тылу группу немцев и в бою с ними захватила пленного. Там же нашли полевой телефон, по которому немцы корректировали огонь своей артиллерии. От пленного стало известно, что противник готовится применить против русских войск химические снаряды.
В полках дивизии средств защиты от газов не было. Запрос о помощи ушел в Ставку немедленно. Настроение в окопах было подавленное.

С рассветом 12-го октября на позиции лейб-гвардии Петроградского полка генерал-майора А.Белякова  на северной окраине Сморгони обрушился шквал артиллерийского огня. Снаряды падали на землю, раздавался хлопок, и со свистом в воздух вырывались клубы зелено-желтого газа.
Слезы заливали глаза, перехватывало от удушья горло. Было страшно и жутко. Газы рассеялись, и из окопов стала видна германская пехота, идущая в атаку в  противогазных  масках,  не пригибаясь, в полный рост.
От Белой подоспели резервные батальоны и, вместе с уцелевшими петроградцами  гвардейцы поднялись в штыковую. Немцев отбросили, взяли пленных.
Пострадавших от удушья срочно отправили в тыл. Умерших хоронили в братских могилах.
Вскоре в дивизию поступили противохимические комплекты защиты Н.Зелинского (очки, марлевая маска, два флакона с жидкостью для смачивания).
 
22-го октября ранним утром тихий ветер дул в направлении русских позиций. Передовые секреты увидели, как одна за другой на Сморгонь, медленно стелясь над землей, двигаются три волны серо-желтого газа, поднимаясь над землей в рост человека.
- Тревога! К оружию!
Солдаты выскакивали из блиндажей в окопы. Суета. Молодое пополнение растерялось – страх, слезы…
Взводные унтер-офицеры кричали: «Мамок здесь нет! Смачивайте маски, дышать спокойно, надеть очки! К бойницам! Без команды огня не открывать!»
Газовое облако все ближе. Ничего не видно. Через маску пробивался горько-ватый запах, щекотало в горле. Нужно было еще смачивать. Хотелось сорвать маску…
Взводные кричали: «Смачивайте жидкостью! Если кончилась, тогда своей мочой!» Они бегали от солдата к солдату. Ругань.
- Слава Богу, все живые…

Врагу не удалось застать гвардейцев врасплох.
Вдруг ветер повернул на запад, в сторону германских окопов. Газовые волны рассеялись. Немецкая атака сорвалась.
Последующие трое суток было спокойно. Изредка вели огонь по противнику пулеметчики и стрелки из полученных винтовок с новыми, «снайперскими» оптическими прицелами.

26-го октября 3-я гвардейская пехотная дивизия последней  из войск Гвардии убыла под  Вилейку, в резерв Главнокомандующего.
Подвиг Гвардейских полков, остановивших немецкое наступление у Сморгони, был высоко оценен. Среди « нижних чинов» - солдат и унтер-офицеров, Георгиевскими кавалерами стали :
- в лейб-гвардии Преображенском полку – 52 человека
- в лейб-гвардии Литовском полку – 153 человека
- в лейб-гвардии Волынском полку – 214 человек
- в лейб-гвардии Егерском полку – 57 человек
- в лейб-гвардии Павловском полку 45 человек

Награды участникам осенних боев 1915 года вручали:
Верховный Главнокомандующий, Император Николай II  28-го декабря  на станции Подволочиск ( Хмельницкая губерния );
Великие Князья Дмитрий Павлович и Георгий Михайлович 11-го октября  на станции Вилейка;
Командир Гвардейского корпуса генерал от инфантерии    В. Олохов               3 ноября в местечке Дуниловичи, в 8-ми километрах южнее   станции Воро-паево.


                Глава 5. Позиции стали домом

С октября 1915-го года боевую службу на сморгонских позициях несли Сводная пограничная дивизия и  64-я пехотная дивизия, штабом которой умело руководил полковник М. Дроздовский, будущий известный генерал «Белого движения». Пограничники занимали окопы от Вилии до Борового Млына на северной окраине Сморгони, пехотинцы – по правому берегу Оксны до деревни Минки западнее города и на юг, к железной дороге в 600-х шагах восточнее занятой немцами железнодорожной станции.
Участок от железной дороги до деревни Цари занимала 84-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта В.Козлова. 65-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Д.Троцкого составляла резерв 26-го армейского корпуса и находилась у За-сковичей.
64-я артиллерийская бригада, скорострельная Ковенская батарея, две батареи 8-го Ополченческого корпуса и Пограничный сводный артдивизион стояли на позициях у деревни Белая.

Пулеметная команда 256-го пехотного Елисаветградского полка полковника З. Мартынова  располагалась в кустарнике у оврага на южной окраине города – 8 пулеметов «Максим», в каждом расчете 9 человек: командир – унтер-офицер, наводчик, помощник наводчика, дальномерщик-наблюдатель, подносчик патронов, разведчик, связной, ездовые пулеметной и патронной двуколок системы конструктора Соколова.

Немцы занимали окраину леса. Обе стороны усиленно окапывались, укреп-ляли оборону.
Елисаветградцы сменили на позициях у железной дороги лейб-гвардии Пре-ображенский  и с преображенцами познакомились поближе.
Гвардейцы были все как на подбор чуть ли не вдвое выше ростом, богатырского сложения светловолосые парни…
Передавая позиции, предупреждали, как нужно себя вести, каково поведение врага, где ходы-выходы, где брать воду для питья…
У немцев появились меткие стрелки, которые «ловили» головы русских солдат не только над окопами, но даже в бойницах, и неосторожные падали на дно окопа с простреленными лбами. Пулеметчики выслеживали снайперов и снимали немцев короткими очередями.

Пулемет «Максим» был грозным оружием в умелых руках.
Маршал Советского Союза Р. Малиновский, бывший пулеметчик этого пол-ка, вспоминал, что на учебной стрельбе он поразил с двухсот метров одной лентой 36 головных мишеней.
Дивизия готовилась к наступлению, но атака на Солы сорвалась. Русская ар-тиллерия из-за нехватки снарядов свою пехоту не поддержала. Сильный пу-леметный и артиллерийский огонь немцев парализовал всякое движение.
Наступавшие полки стали усиленно окапываться, солдаты на открытых местах лежали, не шевелясь, чтобы не вызвать огонь на себя.

В рядах атакующих был и 17-летний  ефрейтор Родион  Малиновский. Шрапнелью он был ранен, потерял сознание. Только вечером товарищи смогли вынести его с поля боя на перевязочный пункт, а оттуда на носилках перенесли на станцию Залесье, где был развернут военно-санитарный транспорт. Там, прямо на багажной станционной стойке ему была сделана операция. А ночью подошедший санитарный поезд увез его в Москву.
 Прорвать фронт у Сморгони не удалось.

Русский Западный фронт - 23 армейских корпуса и 5 кавалерийских дивизий - по линии от Видзы до Припяти протянулся через всю Беларусь на 450 километров.
Против 360-ти тысяч немцев стояло 750 тысяч русских – 917 батальонов против 382-х немецких.

Военная зима 1915-1916 годов выдалась как никогда ранняя, очень морозная и снежная – сугробы местами достигали роста человека.

Необычно прошел батальонный праздник 15-го ноября  1915-го года в день  50-летия основания 2-го Кавказского саперного  батальона. Кроме торжественного молебна и парада , празднество кончилось грандиозным пиром, какого  еще не бывало на войне. За позициями у Крево саперы выстроили огромную землянку  с двумя длинными  столами на 400 человек.  И стены и потолок внутри были задрапированы еловыми ветками и все залито светом сотен электрических лампочек. Столы буквально ломились под тяжестью разных вкусных вещей. Была икра разных сортов, сиги, омары, фрукты, виноград. Конечно, вино всевозможных сортов, ликеры, лилось шампанское. Пир вышел на славу.

В конце декабря на станции Уша прошел Высочайший смотр войск Западно-го фронта. Со сморгонских  позиций туда убыл сводный полк 2-го Кавказского армейского корпуса под командованием полковника Вышинского.
В почетный караул под командованием капитана Круповича была назначена Его Величества рота 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка. Смотр прошел «в образцовом порядке».

В январе 1916-го года в  письмах домой  из-под Сморгони солдаты германского 11-го пехотного Баварского полка вспоминали, как слышали на  рождество в русских окопах  «рождественскую песню» «В лесу родилась елочка».

Относительное затишье на фронте нарушалось артиллерийскими дуэлями, полетами самолетов и дирижаблей, вылазками разведчиков.

4-го  февраля  1916-го года  три  самолёта  «Моран-Парасоль»  1-го  корпус-ного  авиаотряда штабс-капитана Н. Фирсова, управляемые  поручиком  А. Витманом,  сотником  Ф. Зверевым  и  прапорщиком  Э.Томсоном  бомбили  позиции  противника  севернее  Сморгони,  у  Добровлян.
«Бомбы  ложились  хорошо, поднимая  фонтаны  огня и снега.  Пехота  и  конные  артиллерийские  запряжки  противника  были  приведены  в  полнейшее  расстройство.  Последние,  испуганные  шумом моторов,  понеслись  в  разные  стороны,  переворачивая  орудия  и  калеча  попадавшихся  на  пути  людей».

25-го февраля сотник Ф.Зверев летал в районе Солы – Сморгонь, где сбросил бомбы и листовки.
В феврале-марте авиаторы 1-го корпусного авиаотряда испытали полученные для опыта «газовые» бомбы.
18-го марта при вылете на разведку летчик сотник Ф.Зверев и наблюдатель штабс-капитан А.Троицкий сбросили на неприятеля четыре отравляющие бомбы. При падении на землю бомба давала небольшое газовое облако.
 Результатом опытов стал вывод о том, что газовые бомбы были «более эф-фективны при бомбометании с большого количества самолетов по скоплениям живой силы противника с малых высот».



               Глава 6. Фортификация по – русски и по – немецки

Противники с обеих сторон фронта продолжали укреплять занятые позиции – устанавливали дополнительные препятствия, закладывали фугасы.
Русским саперам удалось заминировать проволочные заграждения по льду озера Вишнево, разделявшему немецкие и русские позиции.

В противоположность  нормальному порядку вещей, в окопах работали ночью, а спали днем (в каждой роте для инженерных работ имелось 80 лопат и 20 топоров). С рассветом грели чай. Поднимались дымки и над немецкой линией. Солдаты говорили «Герман свою каву варит».
 Затем в блиндажах звучала долгожданная команда «Накройсь» ( современная «Отбой» ) и все, за исключением часовых, дежурных взводов и дежурных пулеметчиков, заваливались спать до 10-11 утра. Самое удобное время для внезапной атаки.

За противником наблюдали в перископы, которые часто простреливались или разбивались в щепки.
Немецкие пули и снаряды несли смерть. Обычные потери на роту – 3-4 чело-века убитых и раненных в день.

У дорог, за Сморгонью, торчали на воинских кладбищах деревянные кресты. Некоторые совсем свежие, на других надписи уже было почти не разобрать.
18-29-го марта 1916-го года, в  25-ти  километрах севернее,  у Вишнево и На-рочи, наступала II-я армия. Помогали союзникам, сражавшимся во Франции, у Вердена.

Восемнадцать русских дивизий упорно пытались прорвать фронт.
Севернее фольварка Стаховцы атаковал 40-й пехотный Колыванский полк. После артиллерийского обстрела немецких позиций полковые разведгруппы по десять бойцов в каждой, одна из которых во главе с прапорщиком В. Федоровым, под колючей проволокой выдвинулись к окопам противника и установили их состояние.
Еще дважды артиллерия громила немецкие траншеи, и каждый раз разведгруппы уходили вперед, передавая точные данные о немцах.
Атака полка была успешной, но половина бойцов-разведчиков и все офицеры, кроме прапорщика В. Федорова, были убиты.

 За Вилией, у деревень  Черняты,  Гориденяты и Дубатовка,  дивизии  X-й  армии  ежедневно  «демонстративными  действиями» – артобстрелами,  пу-лемётной  и  ружейной  стрельбой  отвлекали  на  себя  противника,  обеспе-чивая  главный  удар.
Немцы отбили  наступление. Были большие потери – 1018 русских офицеров,  77427 унтер-офицеров и солдат были убиты и ранены…  Положение немцев во время русских атак было критическим, и они с трудом их отражали, потеряв около 20000 человек.

А по пустым, мертвым улицам Сморгони мерно шагали патрули. Город был полностью разбит тяжелой немецкой артиллерией. От облаков ядовитых га-зов, уже не раз проносившихся здесь, почернела штукатурка разрушенных зданий. Повсюду торчали остатки кирпичных стен и печные трубы. Кое-где были видны остатки мощеных улиц, между ними ходы сообщения, брустверы траншей и окопов, наблюдательные пункты и блиндажи.
Жители давно уже покинули «мертвый город».
«Мир праху твоему, маленькая Сморгонь…»

Местность за городом была буквально напичкана воинскими частями и ар-тиллерией всех калибров. Все тщательно укрыто и замаскировано от немецких наблюдателей с самолетов и привязных аэростатов.
Коновязи с лошадьми спрятаны в лесных чащах. Пехота сидит в глубоких узких окопах, огражденная кольями проволочных заграждений. Вся земля изрезана замаскированными ходами сообщения, извилистыми и ломанными.

 Артиллерия притаилась на обратных скатах холмов, заставленная целым лесом срубленных елей.
На один километр – 105 орудий – несколько батарей полевых трехдюймовой, гаубичные дивизионы, тяжелые орудия и железнодорожные платформы с дальнобойными мортирами. Для них была специально построена 19-километровая ветка от станции Пруды через Понизье – Дохны - Лоск  до поста «646-я верста» железной дороги Молодечно – Лида с веткой на Лошаны.
Местность здесь с большими подъемами, поэтому тяжелые орудия 14-го и 98-го мортирных артиллерийских парков, каждое из которых размещалось на 6-ти платформах, « подвозились с помощью двойной паровозной тяги». Их артиллерийские  наблюдатели в привязных аэростатах постоянно висели высоко в небе.

Для защиты от авиации противника трехдюймовые артиллерийские орудия устанавливали на деревянные станки, позволяющие без труда поднимать стволы почти вертикально, в зенит - трехдюймовки становились зенитками.

Ночью все вокруг преображалось. На дорогах появлялись пехотные колонны, ехали кухни, обозные и санитарные повозки, передвигались артиллерийские батареи…
Восточнее, к Молодечно, были развернуты артиллерийские склады и ремонтные мастерские, полевые аэродромы и станции выгрузки, обозные батальоны, почтово-телеграфные отделения и полевые почтовые конторы.

Тысячи километров телефонных и телеграфных проводных линий связали сморгонские позиции со штабами корпусов, армий, со Ставкой Главноко-мандующего в Могилеве, с Петроградом и Москвой.

В деревнях и местечках появились тыловые транспорты, войсковые аптеки и магазины, хлебопекарни и конюшни конского запаса. Около 100 резервных гуртов скота Минского  Военного  Округа  обеспечивали фронтовиков мясом.

Солдатский паек – провиантское, приварочное и чайное довольствие - составлял тогда в день  3 фунта (1228 гр.) ржаного хлеба и 2 фунта (819 гр.) су-харей, 1 фунт (410 гр.) мяса , 76,6 гр. сахара , 42 гр. жиров- масла,сала , 102гр.крупы, 85гр. гороха, риса, фасоли или чечевицы,  255гр. свежих и 17гр. сушеных овощей, табак и мыло. Горячий чай и квас круглосуточно, горячая пища два раза в день. В дни религиозных праздников – куличи, пряники, конфеты.

К лету 1916-го у Сморгони были проложены сотни километров шоссейных и железных дорог. Для подвоза боеприпасов, имущества и эвакуации раненых появились узкоколейные железные дороги «для паровозной тяги»  Микулевщина – Карачевщина , Микулевщина – Неровка – Раковцы с веткой для конной тяги  на  Середи – Касымово - Черкасы,  от станции Пруды  на  Беницу – Казимирово -  Гаявцы.

Конно-железные  дороги прошли от  станции Залесье на Понизье – Кевлы с ответвлениями на Шутовичи, Бурчаки, Цари и Драки (современная Весенняя ), а также через Вилию на Ордею – Загалье – Колпею и от станции Вилейка на Мицкевичи (местные жители называли  их «санитарками»).

Были наведены мосты и паромные переправы через Вилию, уложены десятки  километров гатей в болотах севернее города.

В  войска  поступало  пополнение.  Особое  внимание  было  уделено  его  боевой  подготовке.  С  этой  целью  во  всех  полках  были  созданы  запас-ные  батальоны и учебные команды унтер-офицеров.
 
Для  ведения  позиционной  войны  в  каждой  дивизии  были  сформированы  две  сапёрные  роты  и  специальная  команда, в полках – в каждой роте из отборных солдат создавался гренадерский****** взвод . Состав взвода был следующий: 1 офицер, 4 унтер-офицера и 48 рядовых гренадер. Гренадерские взводы должны были принимать участие в поисках, предпринимаемых для захвата пленных, во всех атаках и отражении нападений противника, а также в налетах на вражеские позиции с целью создания паники.

В полках появились команды бомбометов, минометов и противогазовой обороны, а также новые пулеметные команды пулеметов Кольта и Льюиса.

Российские военные заводы увеличили выпуск артиллерийских орудий в 10 раз, снарядов – в 20 раз, винтовок – в 11 раз(3,3 млн. в год), пулеметов – до 28 тысяч в год.
Боевой  дух  офицеров  и  солдат  был  высокий.
X-я русская армия у Сморгони-Крево готовилась наступать.

Позиции противника,10-й немецкой армии, по всему фронту были сильно укреплены. За Сморгонью они состояли из четырех полос, почти до Ошмян, на расстоянии между ними от 3 до 5 километров.
Каждая полоса включала в себя не менее трех линий окопов и траншей в 150-300 шагах одна от другой.
 Все окопы полного профиля, выше роста человека. Тяжелые бетонные доты и блиндажи, «лисьи норы», пулеметные площадки и гнезда для минометов связывала с тылом система многочисленных ходов сообщения.

Окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к позициям об-стреливались перекрестным оружейным и пулеметным огнем восьми станковых и двенадцати ручных пулеметов каждого батальона(из расчета десять выстрелов в минуту на стрелка и 150 на пулемет – шесть пуль в минуту на один метр фронта). 
Железобетонные укрытия были устроены с комфортом – всюду проведено электричество от эл.станций в ближнем тылу, устроены водопроводы от насосов, установленных в колодцы   к умывальникам и водоразборным кранам, стены и потолки покрыты гладким и волнистым железом, толем, брезентом, оштукатурены , окрашены, иногда оклеены обоями; полы дощатые или глинобитные. В окна вставлены стекла с внутренней железной сеткой, предохраняющей от разлетов осколков. В комнатах мебель - нары с проволочными упругими сетками, полки, столы и табуреты.
Для предохранения от газов окна и двери прикрывались матрацами из клеенки, набитыми ватой и стружками.

Каждая укрепленная полоса немецких позиций была защищена проволочным заграждением из 10-15 рядов кольев. Первый ряд в 50-60-ти шагах от окопов, последний – вблизи самого бруствера. Впереди некоторых заграждений выдвинуты окопы для полевых караулов, соединенные ходами сообщений с главной линией. Лощины и рвы везде завалены срубленными деревьями и опутаны колючей проволокой.
В окопах – немецкий порядок: стенки аккуратно обшиты досками, жердями, оплетены лозой и укреплены дерном; по дну уложены  мостки из досок или связанные проволокой  деревянные плашки. Под мостками - сточные канавки для отвода воды в дренажные выпускные трубы или поглощательные колодцы. Везде стрелки-указатели и надписи-обозначения. От центральных телефонных станций повсюду проложены телефонные провода связи. Ходы сообщения местами преграждены дверями из колючей проволоки разных систем – опускными, свертывающимися, створными.

 У высоты 72,9 на северной окраине Сморгони, через проволоку первого ряда заграждений немцы пропустили электроток, а впереди перед  окопами, кроме  обычной  колючей  проволоки,  установили  специальную  сетку, чтобы  от-скакивали  ручные  гранаты  и  заложили фугасы.

Южнее, за железной дорогой, в лесу между второй и третьей укрепленными полосами, чуть отступая от опушки, немцы выстроили "дачный" офицерский поселок. Из березовых веток, крашеных досок и разрисованных листов фанеры были построены небольшие домики и коттеджи. Между постройками – усыпанные песком дорожки, маленькие лавочки и столики, клумбы для цветов. На увитых еловыми ветками воротах сделаны надписи – «Villa Berta», «Villa Maria»… Воспоминание о мирной жизни…

31-го марта « в районе Новоселок, на юг от местечка Крево, взрывом двух камуфлетов( франц–подземный взрыв без выброса грунта ) нами разрушена минная галерея противника»
 С обеих сторон началась как наступательная, так и оборонительная «минная война».

14-го мая, вновь у Новоселок, разведчики 24-го саперного батальона обнару-жили работы в немецкой минной галерее, подводимой под русские окопы.
Под руководством полковника Алексея Адо были быстро организованы работы по проведению контрминной галереи.
В ночь на 16-е мая мощным взрывом немецкий подземный ход был разру-шен.
53 солдата-добровольца 191-го пехотного Ларго-Кагульского полка во главе с поручиком Николаем Мельниковым, «несмотря на убийственный артиллерийский, ружейный и пулеметный огонь немцев, бросились в атаку и заняли образовавшуюся воронку».
Немецкая контратака была отбита ружейным огнем и ручными гранатами с большими для противника потерями. Взятая позиция была удержана.
 
16-го  апреля  немцы  вновь  начали  у  Сморгони  газовые  атаки.  Большие  потери  понесла  84-я  пехотная  дивизия генерал-лейтенанта В. Козлова из   26-го  армейского  корпуса –  южнее, у Свиридович  почти  полностью  были отравлены солдаты   9-й  роты  прапорщика  В. Абрамова  из 334-го  пехотного  Ирбитского  полка.
 « С рассветом немцы перешли в наступление. Попытки противника продвинуться вперед встречались нашим сосредоточенным огнем и успеха не имели. Во время подготовки атаки противник стрелял снарядами с удушливыми газами».

В мае, на станции Залесье в расположении 64-й пехотной дивизии, протодиакон Розов провел праздничный молебен у привезенной на фронт  чудотворной Иконы Владимирской Божьей Матери, по преданию не раз защищавшей Русь от врагов  и освятил у сморгонских позиций  Знамена 255-го Аккерманского и 256-го Елисаветградского пехотных полков.


                Глава 7. И пришло облако смерти

4-го июня 1916-го года Юго-Западный фронт генерала от  кавалерии  А.Брусилова начал в Галиции успешное наступление против австро-венгерской армии.
Развивая этот успех вспомогательных действий, Западный фронт генерала от инфантерии  А.Эверта должен был нанести главный удар на участке усилен-ной Х-й русской армии у Сморгони – Крево.
Но, узнав о переброске сюда девяти дивизий противника, командующий не решился отдать приказ о наступлении.

Атаковать было решено на Барановичи. У Сморгони ограничились демонст-ративными действиями. Вот строки из газетных сообщений тех  дней:
«В районе Сморгони и на участке к северу от Крево нами захвачены пленные и пулеметы».
«Наши летчики бомбили район местечка Солы. В налете участвовала эскадра из 6 аппаратов, сбросившая 48 бомб. Наши летчики и аппараты вернулись невредимыми, несмотря на неприятельский обстрел».
«Северо-восточнее Сморгони, в районе деревни  Мартышки (современная Березы), удачным ударом мы захватили ночью часть неприятельских позиций».
«В районе Крево ранен разрывной пулей в бедро полковой священник иеромонах Анатолий. У проволочных заграждений противника он выполнял свои пастырские обязанности около раненых и умирающих разведчиков, бывших в ночном усиленном поиске».
«К северу от Сморгони, в районе деревни  Черняты наши части овладели участком неприятельских позиций».
«В ночь с 18 на 19 июня батальон  ротмистра Виктора Инцкирвели, обороняя важный боевой участок у деревни Кунава, отбил несколько атак превосходящих сил противника, нанеся ему тяжелые потери».

В ответ немцы сами начали активные действия против русских войск.
17-го июня германские войска произвели газобаллонное нападение у Крево против частей 48-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Е.Новицкого. Атака была проведена при благоприятных топографических и метеорологических условиях: местность открытая, слегка понижающаяся к стороне русских, без глубоких лощин и водных пространств, при удалении немецких окопов от русских всего на 0,5км, при ветре 2-4 метра  в секунду. Благодаря бдительности русского командования и личного состава  полков, принявших необходимые меры предосторожности, немецкая атака не удалась. Выдвинутые к проволочным заграждениям  секреты разведчиков из состава полковых газовых команд были соединены телефоном через передовые роты со штаба-ми батальонов и полков и снабжены пустыми стаканами шрапнели для подачи звуковых сигналов. Газовые волны, выпущенные немцами в 2 часа ночи, были замечены одним из разведчиков 189-го пехотного Измаильского полка рядовым Кононовым. Он подполз вплотную к проволочным заграждениям противника, и своевременно известил передовую роту о грозящей опасности.

У Сморгони местность между немецкими и русскими окопами сравнительно ровная и открытая. Пологая с запада на восток, она создавала выгодные условия для использования газов. Расстояние между противниками не превышало 1000 метров, а местами окопы сближались до 200 метров.

19-го июня наблюдатели 19-й воздухоплавательной роты с привязного аэростата доложили, что видели немцев, которые переносили из грузовиков в окопы какие-то тяжелые предметы – не то снаряды, не то баллоны.
Вскоре после этого уже артиллерийские наблюдатели заметили, что при об-стреле германских позиций после разрыва попавшего в окоп снаряда появилось облако бурого цвета, низко стелившееся по земле. Немецкие солдаты в панике бежали от этого места в тыл.
Эти наблюдения убедили русское командование в том, что немцы готовят га-зобаллонную атаку.

Во всех полках солдатам и офицерам были выданы противогазы, перед окопами уложен хворост для костров и установлены сигналы на случай атаки.
2-го июля слабый ветер (1-2 м в секунду) тянул в сторону русских позиций. В 3 часа 15 минут утра германская артиллерия открыла ураганный огонь по окопам первой и второй линии, по ходам сообщения, по артиллерийским позициям 64-й бригады полковника К. Алексинского  и по всему тылу, в том числе и химическими снарядами.

Через несколько минут со стороны Гервятки, от станции Сморгонь и деревни  Лычники  до дороги из Сморгони в деревню Ходаки , немцы выпустили пер-вое облако газов синеватого цвета в  направлении  города  в стык позиций 253-го Перекопского и 254-го Николаевского пехотных полков. Газы вырывались из баллонов с сильным шипением. Как только было замечено облако, сигналисты заиграли на рожках условный сигнал, бойцы бросились к своим местам, надели маски и изготовились к бою.
Сквозь респираторы противогазов команды взводных звучали каким-то диким хрипом.
Костры впереди окопов не горели – дрова отсырели после дождя, – и газы вверх не поднимались.

По окопам продолжался ураганный огонь легких батарей. В 6 и 7 часов газовые атаки были повторены, В ротах оставалось по 10–15 человек способных драться. Немецкий артиллерийский огонь временами сопровождался ружейным и пулеметным и продолжался восемь с половиной часов.
 
Вслед за газовым облаком наступали цепи германской пехоты в масках. Немцы подошли вплотную к проволочным заграждениям и кричали «Рус ка-пут!», держа в одной руке винтовку, а в другой – дубины, утыканные гвоздями для добивания отравленных.

Дружным пулеметным и оружейным огнем 254-го Николаевского и 253-го Перекопского пехотных полков атака была отбита. Немцы отступили в свои окопы. Их артиллерия усилила огонь.
Начался массированный обстрел. Снаряд за снарядом. Вокруг ад. Фонтаны черной и рыжей земли, вой осколков.
Немецкие снаряды разрывались, выпуская желтоватый дым с запахом хлора.
 Газы от снарядов ели очень сильно глаза, быстро вызывали тошноту и головную боль. Николаевский полк пострадал очень сильно, многие роты пришлось заменять. В Перекопском полку  пострадал только 4-й батальон,  больше всего 14-я рота.

Батареи 64-й бригады вели ответный огонь. Артиллеристы в противогазах, им было тяжело дышать, пот заливал глаза.

Среди них, почти неразличимых в газовом дыму, канонир-вольноопределяющийся 1-го разряда Валентин Катаев - будущий  русский советский писатель. На его глазах у одного из орудий молодой солдат сорвал с себя  противогазную маску, и тут же упал на землю захлебываясь пеной изо рта.

А на передовые окопы уже надвигалась вторая волна газов, более густая, вы-сотой 6-8 метров, по фронту более четырех километров. За газовым облаком и на флангах  плыла дымовая завеса, из-за нее появились четыре линии цепей немецкой пехоты.
Русская шрапнель косила их ряды, ружейный огонь перебивался пулеметными очередями.
Волна за волной германская пехота, как на параде, шла вперед. Немцы вали-лись, за ними шли новые. Опять валились. Опять вырастала новая стена. И никто из них до русских позиций не  дошел.

Пулеметчики спасли положение, они срывали маски, мешающие вести при-цельный огонь, и точно разили врага.
Немцы были отброшены. За 1,5 часа атаки газ проник на глубину 19 кило-метров и нанес большой урон войскам 26-го армейского корпуса. Несмотря на все заблаговременно принятые меры было отравлено 40 офицеров и 2510 солдат, из них в 254-м пехотном Николаевском полку – 1606 человек.

Окопы и ходы сообщения были завалены пострадавшими. Полковые санитары, врачи, фельдшера и медсестры 8-го военно-санитарного транспорта со станции Залесье,  которым руководила графиня Александра Толстая – дочь Льва Толстого, оказывали помощь раненым и пораженным газом.
411 солдат Николаевского полка умерли сразу. В течение нескольких дней трупы  оставались в окопах и ходах сообщений под палящими лучами солнца. Несколько ночей  на повозках вывозили почерневшие тела погибших. Павших хоронили в братских могилах в деревнях Белая и Залесье.

Основной причиной большого числа потерь явилось недоверие солдат к про-тивогазам. Их не держали при себе и в суматохе боя не успели достать. Все пытавшиеся спастись бегством погибли, настигнутые газовым облаком.
Лес и трава за Сморгонью на многие километры безжизненными пожелтевшими полосами тянулись почти до Молодечно.

К утру 10-го июля 64-я пехотная дивизия была снята с занимаемого участка фронта и отведена в район деревни Сивица, в резерв командующего армией.
Позиции в районе Сморгони на долгие месяцы заняли части 1-й Кавказской гренадерской дивизии.

В моральном отношении сморгонские позиции попали в число трудных для обороны. У солдат сложилась поговорка:
«Тот войны не видал, кто под Сморгонью не бывал,».

Из газетных  сообщений:
« Противник ведет широкое демонстративное наступление к северу и югу от Сморгони, стремится удержать возможно большее количество наших сил от переброски их к южным армиям генерала Брусилова.
28-го июня попытка противника наступать на участке к югу от местечка  Крево  была отбита. Германцы, перейдя небольшую речку Кревянку, не смогли здесь удержаться и должны были вернуться обратно.
На рассвете этого же дня немцы после артобстрела наших окопов у деревень Селец и Богуши, перешли в наступление, отбитое нашим ружейным и пулеметным огнем.
Последовательными атаками, длившимися целую неделю, немцы были отброшены от линии Сутьково – Саковичи – Богуши на вторую линию своих окопов, понеся тяжелые потери. При этом наши войска захватили более 200 пленных и 11 пулеметов.
Выше Сморгони мы потеснили немцев к реке Вилии, причем завладели рядом участков неприятельской позиции.
У Дубатовки, лежащей приблизительно на половине расстояния между озером Вишневским и Сморгонью, германцы овладели частью наших окопов, но сейчас же были выбиты оттуда нашей контратакой».

2-го июля при атаке немецкой позиции у деревни Богуши, подпоручик 203-го пехотного Сухумского полка Николай Субботин «первым вскочил в окопы противника, захватил действующий пулемет, который был представлен в полк. После этого, отражая контратаку противника, пал смертью храбрых, запечатлев тем самым содеянный им подвиг».

В ночь с 2-го на 3-е июля за Вилией, южнее деревни Черняты, 115-й пехотный Вяземский генерала Несвитаева полк из 29-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Б. Дзичканца атаковал немецкие окопы. Под убийственным ар-тиллерийским, пулеметным и ружейным огнем противника  роты прорвались через неприятельские проволочные заграждения и с боем взяли первую траншею, захватив два пулемета.

"Споемте, братцы, про победы
Да про дела былых времен
Про то, как завещали деды
Нам славу Вяземских знамен"
( из песни вяземцев)


                Глава 8. Горку назвали «Золотой»

3 июля 1916-го года Западный фронт русской армии начал наступление. Одиннадцать дивизий наносили главный удар на барановичском направлении.
На сморгонском участке в 7 часов утра, 255-й Аккерманский и 258-й Киши-невский пехотные полки начали штурм высоты 72,9 на северной окраине го-рода.
Среди солдат высоту 72,9 называли «Золотая горка» - уж очень много жизней она забрала.

 С осени 1915-го на ее склонах шли бои, немцы установили здесь свою ар-тиллерийскую батарею, которая обстреливала весь ближний тыл русских позиций. Для немецких наблюдателей, засевших в бетонном доте на высоте, любое перемещение русских было как на ладони.

За месяц до штурма, под руководством офицеров 52-го саперного батальона была начата прокладка минной галереи от передовых русских окопов через нейтральную полосу под немецкими траншеями до германской батареи.
Живой солдатский конвейер в тысячу человек по ходам сообщения скрытно выносил мешки с землей в тыл на 400-500 шагов, где ее ссыпали и маскировали. Другой людской конвейер из ближайшего леса также скрытно по ходам сообщения подносил бревна для укрепления галереи.
По готовности под землю было заложено два вагона бризантной взрывчатки, доставленной со станции Залесье, железная дорога до которой функционировала всю войну.

Артиллеристы на поле, выбранном для позиций прямой наводки, заранее ночью отрыли ямы и их замаскировали.
В день атаки с рассветом противник увидел напротив высоты свежевыросший лесок – артиллерия поддержки пехоты была скрыта под срубленными и установленными в ямы деревьями.
Морские двухдюймовки расчеты моряков разместили  прямо в окопах.

Штурмовые группы заняли окопы боевого охранения – у солдат и офицеров фуражки с ремешками под подбородок, на поясе – револьверы, тесаки в ножнах, гранаты, в руках – винтовки и ручные пулеметы. Шептали молитвы, молчали – обычное волнение перед атакой.

И вот – взрыв, грохот, землетрясение (гигантские воронки сохранились до сих пор). Огромное облако из земли и песка осело, и 412 орудий обрушили огонь на германские позиции.  «В атаку!»

 255-й пехотный Аккерманский полк полковника Д. Всеволжского с криком «Ура!» ворвался в первую линию немецких окопов. Было захвачено 98 пленных и четыре пулемета. Еще через час боя аккерманцы и подошедший  на  помощь  258-й пехотный  Кишинёвский  полк  заняли вторую  немецкую линию и «Золотую горку», немцы отступили.

Всю ночь шел бой. Аккерманский полк залег между второй и третьей линией германских окопов.
В наказание за газы пленных не брали. Перекололи всех.

В течение двух суток немцы контратаковали. Им удалось отрезать и окружить Кишиневский полк. Ночной штыковой атакой кишиневцы вырвались из окружения. Аккерманцам, у которых были большие потери, пришлось отойти в свои окопы.
Отличившиеся в бою штабс-капитан Антон  Худенко и подпоручик Дмитрий  Филонович были награждены орденами св. Георгия 4 степени. Один через левую, другой через правую воронку от взрыва «во главе партии разведчиков с криком «Ура» увлекая за собой людей, бросились вперед к немецким окопам, блиндажам и цементированным площадкам с пулеметами, где ручными гранатами и штыками выбили противника и взяли четыре пулемета, прожектор, телефонный аппарат и пленных». Подпоручик Д. Филонович «будучи ранен в грудь, выбыл из строя лишь тогда, когда передал командование своему заместителю взводному унтер-офицеру».

 К утру немцы перебросили к «Золотой горке» баллоны и пустили газ, но не-мецкая пехота в атаку не пошла…
«Демонстративные действия» с обеих сторон продолжались, унося тысячи убитых, раненых и отравленных.

Вскоре  атаки русских войск в районе Барановичей были прекращены. Ожидаемых результатов достигнуть не удалось. Потери 4-й русской армии за девять дней боев составили около 80000 убитыми, ранеными и пленными.

 1-го августа, в 1 час ночи немецкая газобаллонная атака началась от станции Сморгонь по обеим сторонам железной дороги на фронте протяжением 3-3,5 километров. Расстояние здесь между русскими и немецкими окопами на правом фланге составляло 550 шагов, на левом до 2000-2200 шагов. Местность между ними ровная, открытая, поросшая высокой травой и рожью, слегка поднималась от русских окопов в сторону противника. Произведенной заранее разведкой было установлено, что этот участок представляет большую опасность при газобаллонной атаке, поэтому в полках Кавказской гренадерской дивизии, которые занимали здесь позиции, было обращено особое внимание на меры предосторожности.
7-го сентября 1915-го года под Вильно гренадеры уже были обстреляны немецкими газовыми снарядами и помнили о жертвах того дня. Теперь все солдаты и офицеры были снабжены противогазами и обучены их надеванию, в окопах имелись рекомендованные средства массовой защиты: заготовлен материал для костров, поставлены бочки с водой и выданы распылители, установлена звуковая и световая сигнализация. Для наблюдения за появлением газов были выставлены особые наблюдатели как в окопах, так и впереди, в секретах.
В ротах делали запасы воды для тушения пожаров при действиях немецких огнеметчиков. «Нижним чинам при этом рекомендовалось сбрасывать с себя зажженную огнеметами  одежду».

Ночь перед атакой была очень темная, с низко нависшими дождевыми облаками, в воздухе чувствовалась некоторая свежесть. Со стороны немецких окопов дул ровный западный ветер, который к рассвету усилился.
Задолго до атаки противник производил по ночам работы в своих окопах, подвозил на автомобилях и поездах какие-то тяжелые предметы. Ежедневно слышалась работа моторов эл. станций, питавших электризованные проволочные заграждения. Накануне атаки в немецких окопах играла музыка и звучали песни – так противник маскировал свою подготовку к пуску газов. Немецкая атака началась артиллерийским огнем химическими снарядами, затем был выпущен газ из баллонов.

Сладкая, удушливая волна прямо в лицо. В первую минуту как будто даже приятный запах яблок и свежескошенного сена. Разведка не дала знать о вы-пуске газов. Шум, производимый вырывавшимся из баллонов газом большинство разведчиков был принят за выпуск пара из паровоза и шум моторов.
 «Газы, маски! Зажечь костры!»

Хворост на бруствере окопов горел, освещая позиции. Солдаты и офицеры 16-го гренадерского Мингрельского полка лежали у костров. Здесь было легче. Огонь поднимал газы, и они проходили выше. Немцы восемь раз с промежутками времени более получаса выпускали из баллонов ядовитый дым. Его клубы медленно двигались на русские окопы, подгоняемые тихим ветром.

Одновременно немецкая артиллерия открыла сильный огонь по позициям
2-го Кавказского мортирного артдивизиона и батареям 84-й артиллерийской бригады, по тыловым дорогам, чтобы воспрепятствовать подходу резервов.
Телефонная сеть немецким  артиллерийским огнем во многих местах была повреждена. С риском для жизни, не смотря на опасность отравления, конные разведчики передавали донесения, а телефонисты восстанавливали линии связи.

С рассветом начальник полковой   пулемётной команды подпоручик Михаил  Зощенко, будущий русский советский писатель, увидел в бинокль в немецких траншеях солдат, выпускавших газ из баллонов. «Огонь!»  Рассвело и стало видно, что «многие гренадеры отравлены, лежали мертвыми. Другие стонали и не могли подняться». Противогазы не были рассчитаны на такое длительное пребывание в газовом облаке.

 Немцы вышли из окопов и начали наступать. Впереди шли две цепи. А сзади в предрассветном тумане были видны следующие. Дежурные батареи: 1-я батарея 84-й артиллерийской бригады и 3-я батарея 2-го Кавказского мортирного артиллерийского дивизиона, несмотря на волны желтого газа, немедленно открыли заградительный огонь. Затем и вся артиллерия сморгонского участка сосредоточила свой огонь по наступающей немецкой пехоте.
Из резерва, от Белой, подошел батальон 16-го гренадерского Мингрельского полка и атака была отбита.
В соседнем 14-м гренадерском Грузинском, коллективный подвиг совершили офицеры полка.
Газовая атака застала гренадер врасплох. Они передавали свои позиции
15-му гренадерскому Тифлисскому полку. Как это всегда бывает при смене частей, окопы были переполнены людьми, у многих под рукой не оказалось противогазов. Молодое пополнение растерялось.
Несмотря на это, паники среди гренадер не было. Немедленно была  объявлена «газовая тревога».

Командир 3-го батальона,  полковник Акакий  Отхмезури находился в передовых окопах и  был задержан затянувшейся сменой. Получив сведения о том, что со стороны противника выпущен газ, он одел  маску и, выйдя из своей землянки, обошел окопы, проверяя, приняты ли все меры по отражению атаки. Когда в маске стало невозможно распоряжаться, «так  как  голоса  его  не  было  слышно,  презрев  явную  опасность,  являя  доблестный  пример неустрашимости,  присутствия  духа  и  самоотверженности»,  он снял  маску и  стал  отдавать  приказания без маски. Его примеру последовали и другие офицеры в траншее. Хладнокровно организовав оборону своего участка  и  открыв  огонь,  они отбили  наступление  немцев и  удержали  позицию. Действия их увенчались полным успехом и все попытки противника наступать в дальнейшем были отражены,  при этом  сам полковник Отхмезури и большинство офицеров  были  отравлены ядовитыми  газами. «Почувствовав себя дурно, Отхмезури оставался на своем посту до тех пор, пока не потерял сознание. Вынесенный из окопов, он смертью  своею  запечатлел  содеянный  геройский подвиг», отмеченный орденом св. Георгия 4-й степени.

Гренадеры понесли огромные потери, окопы были завалены трупами. Особенно при этом пострадал батальон под командованием подполковника В. фон Киттера. Несмотря на то, что  сам был отравлен газами, он остался в строю и «своими решительными действиями организовал оборону из непострадавших гренадер».
Были потери от газов и в 13-м лейб-гренадерском Эриванском полку, который занимал позии перед самой Сморгонью и севернее до реки Вилия.
Поручик Снарский, находившийся в этот день в штабе полка, свидетельствовал: «Из нашего штаба ясно было видно движение волн. На протяжении 13-14 верст в тылу все листья на деревьях пожелтели. У нас в полку потери были в тылу: пострадали обозы I и II разряда.
Видя всех отравленных, которых вели по дороге из Сморгони мимо нашего штаба полка, у меня осталось самое тяжелое, неизгладимое впечатление: черный цвет лиц, кашель, кровохарканье, крик, стоны... что-то ужасное».
К 7 часам утра газы  рассеялись и можно было снять противогазы.
В полках Кавказской гренадерской дивизии  выбыло из строя 46 офицеров и 3800 солдат, причем сразу умерло от газов 4 офицера и 282 солдата. Тела от-равленных и умерших виднелись повсюду, люди корчились в предсмертных судорогах, изо рта выступала желтая пена, многие судорожно цеплялись за землю. Действие газа на организм проявлялось сначала в пощипывании в горле, затем при дальнейшем дыхании без противогаза наступало удушье.
Значительные потери отравленными понес один из батальонов 14-го грена-дерского Грузинского полка, застигнутый газами у деревни Белая, в 8-ми ки-лометрах  от окопов. Введенные в заблуждение приятным запахом газа, офицеры и солдаты надели противогазы только через 7-10 минут, когда появились сильные признаки отравления. Никто из пострадавших даже не допускал мысли о какой-либо опасности от газов на таком расстоянии от позиций.
Растительность кругом поблекла, растения поникли к земле. Верховное ко-мандование говорило о «газовой катастрофе под Сморгонью».

Несмотря на весь этот ужас, гренадеры и артиллеристы геройски выполнили свой долг.
В 84-й артбригаде дежурный офицер поручик Кованько и артиллерийская прислуга на батарее для того, чтобы лучше стрелять, сняли противогазы. Отбив атаку, они погибли.

Геройский подвиг совершил телефонист Райк, снявший противогаз, чтобы лучше передавать приказания. Он был отравлен, эвакуирован, но снова вернулся в строй и был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.
Тяжелое отравление газами получил и подпоручик Зощенко. Несмотря на боли в сердце и сильнейшие приступы кашля, он продолжал оставаться  в  строю. За мужество и отвагу, «проявленные в делах против неприятеля» в этом бою, он был удостоен ордена св. Станислава 2 степени с мечами.

Общее собрание офицеров 14-го гренадерского полка в присутствии 47-ми офицеров  постановило увековечить память гренадера 9-й роты Ивана Лютова, заменившего в бою 1-го августа павшего взводного командира, показавшего при этом необыкновенное хладнокровие, храбрость, распорядительность и умершего от «удушливых» газов со словами «Пропал, умираю во славу русского оружия…»
Мужество и героизм стали нормой на сморгонских позициях.

22-го августа южнее Сморгони, у Крево, немцы провели еще одну газовую атаку. Противник был отбит. От удушья погибли 116 русских солдат.

Еще в июле 1916-го части Х-й русской армии получили на вооружение жид-кий газ, и это средство ведения войны стало рассматриваться «возможным к применению для вывода из строя большого числа бойцов противника независимо от тактических действий войск».

В Сморгони убывшую на Румынский фронт 64-ю дивизию сменила 2-я пехотная генерал-лейтенанта В. Васильева. (5-й Калужский, 6-й Либавский, 7-й Ревельский и 8-й Эстляндский пехотные полки).

В начале августа на северной окраине города началась подготовка к первой  газобаллонной атаке со стороны русских войск.
Для нее был выбран участок позиции от  Вилии до поселения Боровый Млын, протяженностью 2 километра.
Немецкие окопы здесь имели вид исходящего почти прямого угла с вершиной у высоты 72,9 – «Золотой горки».
Для удобства управления выпуском газа фронт был разделен на четыре рав-номерных участка, где началась подготовка окопов.
В первой линии траншей было устроено 29 ниш для размещения баллонов, за второй линией  оборудовали четыре блиндажа-склада для их хранения.
От каждого склада к первой линии был проведен широкий ход сообщения ( они до сих пор сохранились)
В ночь с 3-го на 4-е сентября, в блиндажи-склады было перевезено 500 больших и 1700 малых баллонов – 32400 кг сжиженного газа из расчета 960 кг на каждый километр в минуту.
Участок выпуска в 1200 метров был выбран с таким расчетом, чтобы центр газовой волны пришелся против «Золотой горки» и залил наиболее выступающую часть немецких окопов. По сторонам газовой волны была предусмотрена постановка дымовой завесы.

Метеорологическая разведка на выбранном участке началась 5-го августа, а 5-го сентября в 12 часов дня при первых признаках благоприятного ветра начальник 5-й отдельной химической команды (роты) попросил разрешение на атаку.

В 16.45 такое разрешение из штаба Х-й армии в Молодечно было получено, и химическая команда приступила к работам. Метеонаблюдения проводились каждый час, а с 2 часов ночи 6-го сентября – каждые 15 минут.
В 22 часа солдаты 3-го батальона 5-го пехотного Калужского полка начали переноску баллонов со складов в передовые окопы. В 2 часа 20 минут баллоны были установлены в ниши. В 2 часа 50 минут было снято сторожевое ох-ранение, а ходы сообщения к его окопам были заложены заранее подготовленными мешками с землей. В 3 часа 20 минут все солдаты и офицеры надели маски.

В 3 часа 30 минут атака началась. Газ был выпущен одновременно по всему фронту выбранного участка, на флангах были зажжены дымовые шашки.
Газ, вырываясь из баллонов, поднимался сначала высоко вверх, затем, посте-пенно оседая, сплошной стеной от двух до трех метров высотой полз на окопы противника.
Через 3 минуты после начала атаки в немецком тылу были выпущены три красные ракеты, осветившие облако газа, уже надвинувшееся на передовые окопы.
Германская артиллерия открыла сильный огонь по русским позициям. В ответ русская артиллерия огнем химическими снарядами подавила все восемь батарей противника.

В 3 часа 42 минуты неожиданным порывом восточного ветра газовую волну, достигшую левым флангом реки Оксны, сдвинуло влево, и она, перейдя Оксну, залила окопы противника северо-западнее Боровой мельницы.
Внезапно разрывом двух немецких мин и снаряда была разбита ниша и полностью разрушены три баллона с газом, а три сильно повреждены.

Вырвавшееся ядовитое облако, не успевая распыляться, обжигало находившихся вблизи русских солдат. Концентрация газа в окопе была столь велика, что марлевые повязки быстро высыхали, а в противогазах лопалась резина.

В экстренном порядке атака в 3 часа 45 минут была прервана.
Посланная разведка определила, что намеченный для атаки участок полностью поражен, в немецких окопах слышались стоны и крики. В лощине, северо-западнее высоты 72,9 остатки газового облака были видны до 6 часов утра.

За 15 минут атаки был выпущен газ из 65 больших и 977 малых баллонов, или 13 тонн, что дало около 1 тонны газа в минуту на 1 километр фронта.
В 4 часа 20 минут солдаты начали переносить баллоны в склады, и к 10 часам утра все имущество было убрано без помех со стороны немцев.
Атака была признана успешной, «она нанесла тот урон, который и следовало ожидать от выпущенного количества газа».

22-го сентября немцы ответили своей газобаллонной атакой южнее озера Нарочь против 2-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенанта С.Поспелова.
Две волны удушливых газов проникли далеко за линию фронта в район деревень Узла и Брусы, выведя из строя 2660 человек. Ожесточение воюющих сторон нарастало. В дальнейшем газовые атаки продолжались с обеих сторон до зимы. (При низких температурах газы были не эффективны).

В начале августа после сравнительных испытаний в Минске Главнокомандующим было принято решение об изъятии с фронта всех защитных масок, кроме противогаза Зелинского-Кумманта. К концу 1916-го года все части российской армии были снабжены этими противогазами.

В  «Наставлении по газовой борьбе..»  российской армии были такие слова :
 « Помни, что Царю и Родине не нужна напрасная твоя гибель, а если тебе и пришлось бы принести себя в жертву на алтарь Отечеству, то такая жертва должна быть вполне осмысленной и разумной; поэтому береги свою жизнь и здоровье от предательского «каинова дыма» - общего врага человечества. Жизнь и здоровье твои  дороги родине Матушке России для пользы службы Царю-Батюшке и на радость и утешение будущим нашим поколениям».


                Глава 9. Русский богатырь в сморгонском небе

 В мае-июне 1916 года был сформирован  третий боевой отряд в Эскадре Воздушных Кораблей «Илья Муромец» для действий на Западном фронте. Он разместился на аэродроме Станьково  к юго-западу от Минска.
 По заданию командования  фронта было решено провести массированный налет  и разбомбить штаб 89-й германской пехотной дивизии, а также артиллерийские склады и аэродром в районе Боруны - Антоново.

 24-го сентября «Муромцы» перелетели поближе к  линии фронта на аэродром в местечке Мясота, у Молодечно.

С вечера на самолеты были загружены бензин и масло на три часа полета, по 10 пудов бомб на корабль и по 2 пулемета с запасом патронов.
Одним из пулеметчиков летел начальник разведывательного отделения штаба армии подполковник Бранд, одновременно являясь руководителем всей группы.

В 7 часов утра 25-го сентября 1916 года  стартовали три воздушных корабля «Илья Муромец», тринадцать самолетов «Моран-Парасоль» и один «Вуазен» для их прикрытия. Над аэродромом отряд построился и его командир – штабс-капитан Иосиф Башко, уроженец Витебской губернии,  на корабле «Киевский» лег курсом на цель, расположенную в 25км юго-западнее  Сморгони.
 
На середине пути командиру доложили, что «Муромец» №16 поручика Дмитрия  Мокшеева разворачивается назад. У него не работал крайний правый двигатель. Всего их было четыре, они обеспечивали дальность полета 540 км, грузоподъемность до 500 кг бомб и скорость 135 км/час.
При подлете к передовой немцы открыли по русским самолетам сильный ар-тиллерийский заградительный огонь. Его не смог преодолеть экипаж «Муромца» №12 и самолет развернулся назад.

Остальная группа прорвалась через  фронт, западнее Крево.
Сделали по два захода на цель. «Мораны» сбросили 78 бомб по автомобильному обозу, а все 15 пудовых бомб с «Киевского» попали в расположение штаба и артиллерийские склады, вызвав там сильный пожар. Когда отряд развернулся домой, в небе появились немецкие истребители.

Завязался воздушный бой. Самолеты прикрытия 1-го корпусного авиационного отряда штабс-капитана Б.Горна несмотря на численное превосходство противника « с самоотвержением и беззаветной неустрашимостью атаковали сильнейшего врага и заставили снизиться несколько неприятельских аэропланов».

В это время к цели стал приближаться корабль поручика  Д.Мокшеева. Это был большой риск – бомбить в одиночку, но честь превыше всего.
 Корабль штабс-капитана И.Башко помочь не мог. Горючего было в обрез. Во время бомбометания с «Муромца» №16 в небе завязался воздушный бой. «Моран-Парасоль»  № 770 рядового   К. Янсона   прикрывал свой бомбардировщик. Их атаковали два немецких «Альбатроса» и два «Фоккера».
У «Моран-Парасоля»  заел  пулемёт  и  он  вышел  из  боя,  стал терять высо-ту  «Илья Муромец»№ 16. Пулеметным огнем его экипаж срезал три атакующих немецких истребителя, но бомбардировщик  неожиданно свалился в штопор и стал  рассыпаться в воздухе.
На земле, в районе деревни Чухны, юго-западнее Крево, среди обломков немцы обнаружили  тела четырех русских авиаторов.
Из рапорта  летчика 45-го истребительного отряда лейтенанта Вольфа, пило-тировавшего «Альбатрос»:

«Экипаж, вероятно был убит еще в воздухе, поскольку три офицера имели многочисленные раны в голову и грудь. Кабина была буквально изрешечена пулями. Хвостовая секция лежала примерно в тридцати метрах в стороне от крыльев. Бортовое вооружение состояло из одного пулемета с водяным ох-лаждением и двух - с воздушным. После посадки я насчитал в своем самолете семьдесят пулевых пробоин».

А вот что видели из русских окопов у Крево:
« 16-му кораблю под сильным артиллерийским огнем удалось отбить атаку 3-х неприятельских аэропланов, которые стали снижаться. Четвертый же немецкий самолет держался над 16-м кораблем и , находясь в мертвом пространстве, обстреливал его из пулемета. В этот момент было замечено, что от нашего корабля отвалился кусок, который стал падать на землю и корабль, потеряв управление, устремился вниз. После этого у Борун послышался сильный взрыв и был виден столб черного дыма…»

После возвращения на свой аэродром в Станьково, штабс-капитан И.Башко до 12 часов дня ждал  Мокшеева. Запросили по телеграфу Мясоту, но там его не было. Тогда И.Башко распорядился срочно готовить свой корабль к полету: погрузить 10 пудовых бомб, установить три пулемета «Виккерс» и запасной «Льюис», бензина и масла на 3,5 часа полета.

Когда корабль был готов к полету, И.Башко телеграфировал в штаб армии: «Вылетел на поиски Мокшеева».
Он беспрепятственно прошел до Борун, 15 минут кружил над местечком, сбрасывая бомбы. Убедившись, что местечко разрушено и горит,  повернул обратно. Артиллерия противника молчала. Истребителей не было видно, и И.Башко благополучно вернулся на свой аэродром.   Мокшеева он не нашел.

26 сентября из штаба армии сообщили, что была перехвачена немецкая ра-диограмма такого содержания:
« 25.9 наш отряд истребителей в районе местечка Боруны после непродолжи-тельного боя сбил большой русский аппарат Сикорского. После удачной пу-леметной очереди с одного из наших истребителей русский аппарат загорелся и рухнул на землю. В аппарате найдены 4 обгоревших трупа офицеров-летчиков».

В тот же день в расположении отряда немецкие летчики сбросили записку: «Сегодня в 7 часов утра в упорном бою был сбит немецкими аэропланами с большой высоты у Боруны «Илья Муромец», летчики убиты. Храбрые воины завтра будут похоронены с воинскими почестями».

Через несколько дней из одного из полков, находившихся на передовых по-зициях, передали немецкую газету, подброшенную из окопов. В газете был помещен снимок могилы, над которой стоял крест с надписью: «Здесь похоронены 4 русских летчика, сбитых в воздушном бою 25.09.1916».
У подножья креста были поставлены обгоревшие колесо от «Муромца» и радиатор мотора «Сенбим». В газете было написано о том, что « в воздушном бою с нашими истребителями был сбит и сгорел в воздухе большой русский аппарат Сикорского. Погибших храбрых авиаторов похоронили в общей могиле с воинскими почестями».

  Все члены экипажа – поручики Д. Мокшеев, М. Рахмин, Ф. Гаибов и О. Карпов – были посмертно награждены «за  неустрашимость  и  самоотверженность  в  неравном  бою»  орденами св. Георгия 4-й степени.
Это была единственная боевая потеря такого самолета на территории противника в русской авиации за всю войну.
Командир 3-го  отряда Эскадры  Воздушных  Кораблей штабс-капитан И. Башко, помощник командира корабля «Илья Муромец Киевский» штабс-капитан Г. Бойе и артиллерийский офицер корабля штабс-капитан А. Наумов за разгром складов и германского штаба были удостоены Георгиевского оружия. Штабс-капитан  И. Башко был также произведен в капитаны.

Авиаторы  этого  соединения  были  одними  из  самых  «награждаемых»  в  русской  армии.
  «За  воздушные  разведки и меткое бомбометание»   герои  погибшего 
«М-16-го»:  помощник  командира  поручик  Митрофан  Рахмин  был  удостоен  трёх  боевых  орденов,  офицер-наблюдатель  поручик  Олег  Карпов – четырёх,  артиллерийский  офицер  поручик  Фаррух-Ага-Мамед-Гаибов – пяти,  командир  корабля  поручик  Дмитрий  Мокшеев – пяти.
 
29-го сентября южнее Крево немцам удалось захватить станцию Лостоянцы.
«Но затем они оттуда были выбиты. Однако упорные атаки противника здесь возобновились. Местами противник продолжал развивать ураганный огонь артиллерии. Только по участку одного из полков в этом районе было выпущено до 10000 снарядов тяжелых калибров.
Две атаки противника в районе деревни Свиридовичи были отбиты с большими для германцев потерями.
В районе севернее Крево противник энергично атаковал и несколько потеснил наши войска».

К ноябрю, учитывая трагический опыт с гибелью «Муромца» №16, под руко-водством авиаконструктора Игоря Сикорского, создателя этого бомбардировщика, в полевых условиях «Илья Муромец-Киевский» был модернизирован.
Вертикальное хвостовое оперение самолета сделали двойным и разнесли по стабилизатору. В конце фюзеляжа оборудовали дополнительную пулеметную огневую точку.

Первым опробовать в бою хвостовую установку  решил капитан И. Башко.
Для этого он приказал взять бензина и масла на 3,5 часа полете, 10 пудов мелких осколочных  бомб и три пулемета в центральной части и на хвост «Виккерс» с запасом патронов.

 5-го ноября в 9 часов утра воздушный корабль «Илья Муромец - Киевский» взлетел для бомбардировки германского аэродрома истребителей западнее Сморгони.
Найдя аэродром противника, на котором было десятка два палаток, и сделав два круга, И.Башко сбросил пять бомб, развернул самолет в направлении на свой аэродром, делая вид, что не желает встречи с противником.
Наумов заметил взлетающие «Фоккеры».
В воздух поднялось пять немецких истребителей, они вытянулись в одну линию и, набирая высоту, догоняли корабль.
 
Экипаж «Муромца» изготовился к бою – помощник  командира  военный летчик поручик  А. Фёдоров в верхнем люке с пулеметом «Льюис», артиллерийский  офицер  капитан  А. Наумов  и  моторист  Б. Буробин  с «Льюисами» у окон  слева  и  справа, стрелок  старший  унтер-офицер  К. Соколов, прошедший предварительную тренировку - у хвостового пулемета.

Первый истребитель, сделав красивую горку, в пикировании со 100 метров открыл огонь. Тут же заговорили пулеметы воздушного корабля. «Фоккер» продолжал пикировать, проскочил мимо «Муромца» и врезался в землю.
 Немедленно в атаку бросился второй, но встреченный пулеметными очередями, качнулся и кругами пошел вниз.
Третий «Фоккер» долго выбирал момент начала атаки, наконец, решился, но тут же был сбит тремя пулеметами.
Остальные не рискнули приближаться к русскому кораблю и благоразумно повернули назад.

И.Башко сделал еще заход, сбросил все оставшиеся бомбы, повернул домой и благополучно сел на своем аэродроме.
 После этого боя еще не раз «воздушные корабли Сикорского» пролетали над Сморгонью и всегда без потерь возвращались назад.

30 ноября штаб 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка, командир – полковник  князь Г.Мачабели,  подвергся четырехчасовому обстрелу удушливыми снарядами в господском  дворе Цицин. Штаб помещался в блиндаже. Участник эпизода полковой адьютант  капитан С.Снарский вспоминал: «Очень сильно был отравлен мой помощник подпоручик князь Голицын 1-й. Лично я отделался потерей голоса на очень долгое время. Обстрел был ночью. Пострадали также и гренадеры: связь, телефонисты и ординарцы. Голицын лишился сознания и был эвакуирован».

                Глава 10. Война до победного конца


Зимой 1916-1917 года на сморгонских позициях продолжалась обычная боевая служба.
 В полках получали пополнение, в ближнем тылу проводили занятия, по два часа в день, а также состязания по бегу, силе, прыжкам, борьбе, смотры оружия, сапог, белья, шинелей и ранцев.
С середины января до половины февраля стояли небывалые морозы. Теплой одежды было в достатке, но сапог уже не хватало.
Выдавали английские ботинки с обмотками. В  деревне  Белая работала сол-датская лавка – продавали галеты, мыло, спички, конфеты, махорку…

Расстройство транспорта, а вместе с тем и невозможность подвоза войскам продовольствия приняли угрожающие размеры.
Ухудшилось питание, суточная норма мяса уменьшилась до 204гр, пришлось ввести два постных дня в неделю – среда и пятница, когда в котел клали вместо мяса рыбу – кету, кефаль, но чаще всего селедку. Гречневую кашу часто заменяли чечевицей. Росло недовольство, все устали от войны.

    Часто  в  окопах  звучала  песня:
«Над  ракитою  зелёной
Русский  голову  склонил
Ох,  не  сам  её  склонил,
А  герман  саблею  срубил.
Ох,  ты  ворон,  чёрный  ворон,
Что  летает  над  долиной,
Ты  лети  в  родную  сторонку
И  скажи  моей  невесте,
Я женился  на  другой.
Я  женился,  а  венчался  в
Чистом  поле  под  кустом.
А  там  свахой  была  сабля,
Угощала  словно  мать,
А  невеста  была  пуля,
Прямо  в  грудь  мою  впилась».

С грустью и надеждой перебирал солдат в руках тканый поясок со строчками:
«Скучно, скучно жить на свете
Нам в разлуке милый мой
Разлучила, развела нас немецкая война
Но как кончат воевать
Мы увидимся опять
Живи мой милый в разлуке
Не ищи лучше меня
Возьми пояс мой в руки
И вспомни меня».

Командование Западного фронта, выполняя установленный план действий на 1917-й год, готовило весеннее наступление.
Для главного удара был выбран участок Сморгонь – Крево с тем, чтобы, прорвав здесь германскую оборону, решительной атакой выйти к Вильно.

Немецкие позиции здесь были сильно укреплены и искусно размещены на местности.
Сутьковский, Новоспасский и Богушинский леса, подходившие к первой ли-нии окопов, были «укреплены и оплетены проволокой».
Первая линия траншей проходила по холмам и имела изломанное очертание. В тридцати шагах за окопами находились бетонные огневые точки и блиндажи, соединенные общим ходом сообщения. Блиндажи были построены с «применением бетона и рельс, и разрушение их 152 мм калибрами почти не-мыслимо».
За первой линией, почти на всем протяжении построены вторая и третья линии окопов, удаленные друг от друга от 100 до 300 шагов.
Перед первой линией траншей было установлено 4-5 полос проволочных за-граждений по 4-6 рядов кольев в каждой.
Проволочные заграждения были установлены также и перед второй и третьей линиями окопов и перед теми ходами сообщений, которые были приспособлены к обороне.

За первой немецкой укрепленной позицией, в 3-5 километрах,  по линии де-ревень Голешонки – Базары – Мигули – Асаны – Попелевичи – Коренды  была оборудована вторая, также прикрытая проволочными заграждениями.
 
В глубине немецкой обороны были  третья и четвёртая,  резервные укрепленные позиции.
С русской стороны фронта постоянно велась разведка и наблюдение за про-тивником.

Удалось выявить следующее:
-окопы противника везде глубиной от 2-х до 3,5метров и более со стрелковой ступенькой. В бойницы вставлены овальные стальные щиты с закрытым верхом. Через каждые 75-100 шагов – мелкие ходы сообщения, идущие вперед под проволоку.
- блиндажи и убежища с бревенчатыми перекрытиями встречаются редко, только на второстепенных и тыловых участках, но при этом выполнены с перекрытиями из 6-8 рядов 20-25см бревен, с воздушной прослойкой и большим количеством земли сверху. Убежища для жилья в основном из железобетона со стенками толщиной в 1метр, 2-3-х этажные, с двумя выходами.  Деревянные убежища имеют вид «лисьих нор» глубиной 6-12 метров.
- пулеметные гнезда обычно  устроены в виде насыпного блиндажа высотой около 2-х метров. Против каждого пулеметного гнезда устроено убежище для солдат и пулеметов.
- наблюдательные пункты встречаются из железобетона, не менее прочного, чем в убежищах. Крыша из железной плиты толщиной до 2,5 см, покрытая сверху бетоном, дверь и подъемная ставня железные.
- малокалиберные пушки располагаются в опорных пунктах (редутах) второй и третьей линий и в отдельных тыловых траншеях в бетонированных помещениях.
- бомбометы и минометы установлены на открытых площадках в первой линии окопов и опорных пунктов второй и третьей линий.
- ходы сообщения зигзагообразные, глубиной 2 метра, одеты досками или жердями и приспособлены к обороне, имеют проволочные заграждения.
- проволочные заграждения с железными кольями, заделанными в бетонные основания или ввинченными в землю. Перед первой полосой заграждений установлены заборы из полос углового железа. В некоторых местах заграждения состоят из нескольких полос: первая – это железные рогатки, вторая и третья – это колючая проволока на деревянных кольях.
- на участке фронта Осиновка – Куты у противника действует 37 легких и 42 тяжелых артиллерийских батареи.

   16 –го января специальную задачу на участке Сутьково-Новоспасск выполнила команда разведчиков 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка под командованием подпоручика Николая Томашевича.
Разведчики под сильным оружейным и пулеметным огнем ворвались в окопы противника и дали возможность шедшей за ними роте уничтожить вражескую заставу, а саперам – взорвать две минные галереи и три бетонных блиндажа немцев.
Гренадеры в полном составе вернулись в свои окопы и вынесли всех раненых.
  По словам взятого в плен немецкого ефрейтора  «в галереях в это время шла работа и в них находилось большое количество рабочих и инженерные офицеры. Все они погибли».
За это дело начальник команды разведчиков подпоручик Томашевич, командир 10-й роты поручик Афанасьев и командир саперной роты штабс-капитан Котельников получили Георгиевское оружие.
В этом  боевом эпизоде едва ли не главную роль сыграл командир артилле-рийского дивизиона подполковник Фок. Его артиллеристы не только мастер-ски разделали проход в проволочном заграждении, чем  способствовали  успеху атаки, но и дали атакующим уверенность в могучей поддержке огня  артиллерии.  Кроме этого, во время пристрелки командир дивизиона рассмотрел  и  разбил металлические сети протянутые над бруствером. Этот, не устраненный во-время  сюрприз мог бы иметь для гренадер трагические последствия.

Одиннадцать авиаотрядов - 61 самолет - успешно вели аэрофотосъемку и пристрелку артиллерии с помощью аэростатов и аэропланов…  Позиции противника на участке прорыва фотографировались еженедельно с высоты 1500-2000 метров.
19-го и 30-го января 1917-го года экипаж 1-го корпусного авиаотряда в со-ставе летчика прапорщика Григория Орлова и летчика-наблюдателя штабс-ротмистра Владимира Брашевана, « невзирая на сильный ветер и мороз, от которого замерзали бензопроводные трубки, под сильным ружейным и ар-тиллерийским огнем противника, произвел фотографирование первой линии германской позиции в районе Сморгонь – Крево».

В течение января – февраля 1917-го года командир 34-го корпусного  авиаот-ряда старший лейтенант флота Николай  Яцук, « управляя самолетом старой конструкции без вооружения, произвел 14 блестящих полетов на небольшой высоте с целью разведки и фотографирования неприятельских позиций, совершая таковые под сильным артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем противника».
Разведчики часто подвергались нападению со стороны истребителей  противника и  русские летчики смело вступали в воздушные схватки.

«18-го февраля в районе Сморгони прапорщик Эдуард  Томсон выдержал бой с двумя немецкими аппаратами и заставил обоих удалиться в свое расположение».
«26-го марта прапорщик Эдуард  Томсон на самолете    «Ньюпор-ХI» и прапорщик Анатолий  Розенфельд на «Ньюпоре-X» на высоте 2100 метров сбили германский самолет, который упал в расположение русских войск южнее фольварка Залесье. Летчик-наблюдатель лейтенант К.Пельшау и летчик вицефельдфебель Р.Штайнмец погибли».

Немецкий военный обозреватель майор Морат писал:
«Русские летчики опаснее французов. В их атаках, может быть отсутствует планомерность, но они хладнокровны, непоколебимы и способны переносить потери без всякой паники. Русский летчик есть и остается страшным противником».

В начале марта, во время подготовки к предстоящим боям, в войска пришло сообщение об отречении от престола императора и Верховного Главноко-мандующего Николая II. Акт этот был встречен войсками с недоумением и тревогой.

Несколькими днями ранее от 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка был сформирован отряд в составе роты Его Величества, 5-й роты и   пулеметной команды «Кольта» под общим командованием полковника Колчина. На станции Молодечно отряд был погружен в эшелоны. Гренадеры отправлялись с таким подъемом, как никогда. Пополнение в  роту Его Величества  попросило начальника хозяйственной части дать им вензеля, так как они, по-видимому, едут защищать Царя: — «Без вензелей стыдно», — говорили они. Тут же на вокзале вензеля были розданы и одеты.
Этот эшелон, уже будучи в пути, на одной из станций встретился с поездом  Николая II. Государь поздоровался с ротами и, узнав из доклада полковника Колчина, что отряд идет в Петроград для подавления беспорядков,  приказал вернуться обратно, что и было выполнено.
Под Сморгонь отряд прибыл  абсолютно с другим настроением. На каждой станции в вагоны влезали какие-то личности и о чем-то шушукались с солдатами; в результате — людей, как подменили.

Временное правительство, к которому перешла власть в стране, обратилось с воззванием к действующей армии:
«…Страна и правительство приложат все силы, чтобы снабдить вас всем не-обходимым для доведения войны до победного конца».

На позициях ничего не изменилось – перестрелки, артобстрелы. Топили зем-лянки, варили пищу, заготавливали дрова, несли дежурство.
 
Революционная буря поднялась не сразу. Горящим фитилем, взорвавшим пороховую бочку явился  Приказ № 1.
«В день, когда мы сделали революцию, - признавал один из членов Петро-градского Совета, меньшевик И.Гольденберг, - мы поняли, что если не разва-лить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией. Мы не колебались: мы приняли решение в пользу последней и употребили … надлежащее средство».

Приказом  № 1 Петроградского Совета    в  частях  были  выбраны  солдатские  комитеты,  а  утверждённая  приказом № 8  «Декларация  прав  военно-служащих»  разрешила  политическую  деятельность  в  армии.

В тылу позиций, у деревень Белая, Залесье и Сивица,  почти ежедневно шли митинги и собрания.
Звучали призывы, как в поддержку Временного правительства, так и «к не-медленному миру без аннексий и контрибуций».
Вопрос о том, воевать или не воевать, становиться на позиции или нет, стал предметом обсуждения на толкучке митингов.

Солдатские комитеты принимали одну резолюцию за другой – от отношения  к войне до решения хозяйственных вопросов. Они были второй властью в армии, и как правило являлись оппозицией командному составу, контролирующим органом его действий.

Российская  армия  фактически  раскололась – одна  её  часть  требовала  за-быть  об  оккупированных  противником  12-ти   губерниях  страны  и закон-чить  войну,  другая,  которая  постоянно  уменьшалась – собиралась  воевать  до  победы.

В конце апреля сморгонские позиции приняла 174-я пехотная дивизия генерал-майора князя Г. Цулукидзе.
Шестнадцать пехотных и две кавалерийские дивизии усиленной Х-й армии, около 800 орудий разных калибров собирались в кулак против немцев южнее, на участке фронта от Сморгони до Крево.

29-го апреля, накануне праздника 1-го мая, рабочие всей России трудились в фонд «красного подарка» фронту. У Сморгони солдатам 111-го пехотного Донского полка 28-й пехотной дивизии подарки вручала делегация рабочих Охтинского завода Петрограда.

Русская 10-я армия продолжала подготовку к наступлению. Для его обеспечения было выделено сверхнормативное количество снарядов и организована их доставка из расчета:
- для подготовки к атаке – четырехдневная норма
- для развития успеха – двухдневная и
- для преследования противника – семидневная норма расхода.
   Боевой комплект боеприпасов находился полностью в зарядных ящиках батарей и полевых парков, снаряды сверхвозимого запаса были  укрыты на позициях в подземных погребах и на корпусных складах у станции Пруды, местечек Лоск и Угляны.

 По ночам войсковые колонны уходили  на юг от Сморгони, за железную дорогу. В каждом перелеске – батареи, войска. Яблоку негде было упасть.

Ближе к лету боевая обстановка осложнилась. В воздухе появилось много как немецких, так и русских самолетов. С шумом пролетали «Ильи Муромцы», окруженные «Фарманами».
Юркие «Ньюпоры» вели бескомпромиссные воздушные схватки с германскими «Альбатросами» и «Фоккерами».
« 1-го июня 1917-го года, летчик-наблюдатель 34-го корпусного авиаотряда подпоручик Николай Рахманинов (младший брат известного русского компо-зитора), получив задачу срочно сфотографировать ближний тыл противника в районе местечка  Крево, с опасностью для жизни проник в его расположение и в исключительно трудных условиях под сильным артиллерийским  и пулеметным огнем выполнил работу».

«14-го июня военный летчик авиаотряда Гренадерского корпуса поручик Александр  Квасников у деревни Понары сжег зажигательными ракетами немецкий змейковый аэростат». 
« 17-го июня в бою с  истребителем 25-го германского авиаотряда, который пилотировал вице-фельдфебель Бок, погибли авиаторы  1-го корпусного авиаотряда летчик подпрапорщик Митрофан Изегов и наблюдатель подпоручик Иван Филин. Их «Ньюпор-XII» был сбит и упал между первой и второй линиями русских окопов у деревни Богуши. Солдаты 3-го батальона 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка подобрали тела авиаторов. Изегов был смертельно ранен разрывной пулей в левый глаз. Филин был сражен тремя пулями в живот. Героев похоронили в Молодечно при большом стечении народа».
 «28-го июня 1917-го года летчик 9-го корпусного авиаотряда су-лейтенант французской службы Виктор Федоров атаковал в районе Сморгонь – Крево немецкий самолет и прогнал его. Потом атаковал другого противника и победил его. Противник с большим снижением быстро полетел к своим окопам».
«Утром 31-го июня в районе станции Залесье Виктор Федоров заметил два неприятельских самолета и атаковал их, обстреляв сначала одного, затем другого. Одна из германских машин получила повреждения и пикированием ушла за линию фронта. Второй противник тоже ретировался».

С 16-го по 18-е июля  под Сморгонью  с инспекционной поездкой в сопрово-ждении командующего фронтом генерал-лейтенанта А.Деникина находился Военный и Морской министр Временного правительства Александр Керенский вместе с известным революционным матросом Баткиным. Выступали на митингах перед солдатами в деревнях  Белая, Залесье  и  Сивица. Призывали к наступлению.
 
К Сморгони подходили новые части. Повсюду обозы со снарядами и патронами. На больших дорогах полное столпотворение, автомобили застревали в разбитой колее.
 И только первые гусеничные тракторы победоносно тянули через болота и топи поезда тележек, груженных войсковым добром. Так снабжались механизированные батареи крупного калибра – новинка на русском фронте, - пришедшие через Мурманск (железная дорога была построена к ноябрю 1916 года) и Владивосток с заводов  Англии и Америки.
Созданная `по инициативе инспектора артиллерии армий Западного фронта генерал-лейтенанта Алиага Шихлинского, героя обороны Порт-Артура, удо-стоенного  Золотого оружия и ордена св. Георгия 4-й степени,  особая артил-лерийская группа прорыва включала в себя тяжелую артиллерийскую бригаду, батареи скорострельных гаубиц, осадный артиллерийский дивизион и батарею морских орудий.
Вся легкая артиллерия предназначалась для проделывания проходов в загра-ждениях и поддержки пехоты, тяжелая – для разрушения немецких укреплений и подавления батарей противника.
Дополнительно в  наступающие армейские корпуса  было включено тринадцать противовоздушных батарей – для охраны артиллерийских складов у станций Пруды, Полочаны, железнодорожных разъездов 646-я и 654-я верста и стрельбы по воздушному противнику в передовой линии.
В специальной фронтовой школе было налажено обучение взаимодействию артиллеристов и авиаторов. Офицеры отрабатывали целеуказание, учились с воздуха оценивать результаты стрельбы, пользоваться радиотелефоном и ра-диотелеграфом, а также передавать сигналы цветными полотнищами и ракетами.
Летчики отдельно упражнялись в бомбометании, стрельбе из пулемета и в управлении самолетом…
 На проселках, у околиц, стояли казачьи пикеты с легкими, привьюченными к седлу пулеметами.
Ночью по бездорожью подвозили бревна, выкладывали блиндажи. Сильно укрепленные наблюдательные пункты заняли все пригорки, откуда были видны немецкие позиции.
Телефонные провода связисты  старательно зарывали в землю, сворачивая в жгуты и опуская в узкий, в одну лопату, но глубокий ров. К артиллерийским батареям проводили двойную двухпроводную связь. Телефонного провода было достаточно.
Разумеется, такая активность не проходила мимо внимания немцев.

 Вот что говорится об этом периоде в изданной в 1928-м году в Берлине истории 3-го ландверного пехотного полка:
«Стягивание больших масс войск противника было очевидным. Выявлено большое число новых позиций батарей. Активное движение автоколонн противника в направлении на Крево установлено с привязных аэростатов. Около 7-го июля подготовительные работы врага наблюдались у долины реки Кревлянка. Отрытые еще в 1916-м году окопы, которые частично разрушились, углублены снова, вырыты новые ходы сообщения.
Кроме того, окопы вырыты у самой передней линии у проволочного заграждения и поперек связаны между собой как исходная позиция штурмовых колонн. Строительство русской системы траншей шло главным образом от расположенной к юго-востоку от руин замка в Крево горы Кройцберг ( Юрова гора ) до леска восточнее позиции I-го батальона.
Эта подготовка позволила с уверенностью заключить, что на позиции 16-й Ландверной дивизии у Крево запланировано серьезное нападение».

Верховное  командование  российской  армии  согласилось  с  предложениями  по  созданию  воинских  формирований  из  добровольцев.
У  Сморгони – Крево, в  полках  и  дивизиях,  готовящихся  к  наступлению,  формировались  добровольческие  штурмовые  роты  и  батальоны.

Офицеры и солдаты давали клятвенное обещание добровольца:

«Я знаю, что счастье и свобода моей Родины, мое личное и моей семьи
будет обеспечено только полной победой над врагом.
Обещаюсь честью, жизнью и свободой, что беспрекословно, по первому тре-бованию моих начальников выполню приказ атаковать противника, когда и где мне будет приказано.
Никакая сила не остановит меня от выполнения этого обета: я – воин смерти.
Я, давая этот обет, если окажусь изменником своей Родины, трусом и не пойду вперед на врага, то подлежу суду своих товарищей и как клятвопреступник не буду в претензии на строгость решения».

На участок 1-го Сибирского армейского корпуса прибыла «Первая женская военная команда смерти  Марии Бочкаревой»  и разместилась в фольварке Касымов, у Крево.
С ее помощью рассчитывали поднять дух наступающих частей.
Все  женщины  коротко  острижены,  на  плечах – белые  погоны  с  красно-чёрной  лентой,  такой же  красно-чёрный  шеврон  ударных  частей  на  пра-вом  рукаве – символ  революции  и  смерти.
 Знамя  было вручено прапорщику Марии Бочкаревой генералом от инфантерии  Л. Корниловым в присутствии А.Керенского в Исакиевском соборе Петрограда. Команде  передали  и  фронтовой  подарок – серебряные  иконы  от  солдат I-й  и ІІІ-й  армий  с  изображением  Божьей  Матери  и  Георгия  Победоносца.
            Женщины-добровольцы поклялись отдать жизнь за Родину.

"Со  всех  сторон  России
Пришли  мы  воевать,
Поднялись  мы  стихийно
За  право  умирать.
Нам  нет  домой  возврата –
Отвергла  нас  семья.
Мы  женщины – солдаты,
Пусть  примет  нас  земля.
Мы  братьям  будем  сменой –
Не  побеждён  ведь  враг.
Мы  не  хотим  измены,
Стоим  за  свой  очаг!
Мы отреклись  от  жизни,
У  нас  одна  мечта:
Служить  своей  Отчизне 
И  победить  врага.
Нам  нет  домой  возврата,
Мы – за  России  честь,
Мы – женщины-солдаты,
И  нам  награда – смерть!"
( стихотворение тех дней )

Формирование  женских  отрядов  шло  по  всей  стране,  в  том  числе  в  Москве  и  Минске.

На фронте было тихо. По ночам иногда строчили пулеметы. Ходили в разведку «охотники» - добровольцы.
Саперы рыли проходы, которые должны были приблизить  наступающих  к германским окопам.

В канун наступления особую тревогу вызывала боеспособность войск.
 Если артиллерийские и инженерные части были полностью готовы и выполняли все приказы, то пехота была деморализована. Солдатские комитеты некоторых частей отказывались выходить на позиции, замена их продолжалась до дня атаки. Только под угрозой разоружения и расформирования 28-я и 29-я пехотные дивизии 20-го корпуса заняли исходные позиции.
За отказ выполнить приказ о наступлении был применен артиллерийский и ружейно-пулемтный огонь по месту расположения 13-го Эриванского, 14-го Грузинского, 15-го Тифлисского и 16-го Мингрельского полков 1-й Кавказской гренадерской дивизии, которые разделились на «нежелающих» и «желающих» наступать.  Неповинующиеся  были разоружены, с четырех офицеров сняты погоны.
 
За пропаганду повиновения требовавшему подготовки к наступлению командованию были избиты  солдатами на четырехтысячном митинге в 703-м пехотном Сурамском полку 2-й Кавказской гренадерской дивизии делегаты исполкома Петроградского Совета во главе с сенатором Н.Д.Соколовым, одним из авторов Приказа №1.
Когда последний, держа речь к толпе, призывал к наступлению, какой-то солдат, подойдя к Соколову сзади, сказал: — «хочешь наступать, так одень каску»... и напялил ему с размаху каску на самый нос. Это послужило сигналом к избиению Соколова, которого полуживым вырвали из рук толпы.


Дальнобойные мортиры переехали по железнодорожной ветке к деревне Дохны и приготовились к стрельбе.
Ударные штурмовые батальоны заняли вынесенные вперед укрепления.
10-я армия была готова выполнить  приказ -  нанести главный удар на участке Сутьковского и Новоспасского лесов  с «целью овладения линией Солы – Жупраны -  Ошмяны - Граужишки».
Наступило раннее утро 19-го июля 1917-го года…..


                Глава 11. Мир праху храбрых

В 5 часов утра солдаты и офицеры 695-го  пехотного Новогрудского полка со сморгонских позиций услышали грохот сотен орудий невиданной по мощи и силе артиллерийской подготовки.
Южнее, на 20-километровом участке прорыва от деревни Шалудки ( современная Светочь ) в 3–х километрах от Сморгони и  до  деревни Геверишки  за Крево, сверкали орудийные вспышки, а в немецких траншеях рвались снаряды.
Никто раньше не видел такого артиллерийского боя. Как барабанная дробь, усиленная в тысячу раз, били легкие батареи. Ревели гаубицы – было слышно эхо от выстрелов гигантских орудий. Трудно было разговаривать, в ушах стоял гул. В воздухе висели аэростаты наблюдения, над ними проносились самолеты, с которых по радио корректировался огонь артиллерии.

За деревней Белая, на командном пункте 28-го артиллерийского дивизиона данные, полученные от  находящихся в воздухе самолетов 25-го корпусного авиаотряда штабс-капитана В. Штокмара, передавал артиллеристам расчет радиостанции  20-летнего унтер-офицера Степана Красовского, уроженца Могилевщины – будущего Маршала авиации.

Только к вечеру стали отвечать немецкие орудия.
«Артиллерия противника отвечает на наш огонь энергичнее, чем прежде. Наиболее сильный огонь сосредотачивается в районе у Сутьковского монастыря».

С утра – вновь ураганный огонь русской артиллерии, и на следующий день – до позднего вечера.
Руководил всей операцией с наблюдательного пункта  38-го армейского корпуса генерал-лейтенанта И. Довбор-Мусницкого командующий Западным фронтом генерал-лейтенант  А. Деникин.
К концу третьего дня артиллерийской подготовки немецкие позиции представляли полосу сплошного разрушения. Проволочные заграждения имели многочисленные проходы, местами были сметены полностью. Почти все окопы первой линии уничтожены, ходы сообщения завалены. Пулеметные гнезда и блиндажи разбиты, входы и амбразуры бетонных сооружений завалены землей и обломками бревен.

А вот как описывается эта артиллерийская атака с немецкой стороны:
«19 июля с 5-ти часов утра противник открыл сильный артиллерийский огонь, направленный также на ближний тыл, частично из самых тяжелых калибров (40 см железнодорожных орудийных установок). Русские применяют также химические снаряды. Во второй половине дня артиллерийский огонь усилился до ураганного. Только к вечеру артиллерийский огонь стих.
Наши позиции сильно повреждены, но потери незначительны, так как штольни и бетонные укрытия хорошо выдержали, только выходы частично засыпаны.

20 июля сильный артиллерийский огонь противника на передовые позиции и ближний тыл начался еще в темноте и увеличился днем до ураганного. Траншеи почти полностью уничтожены. Только когда в 8 часов вечера ураганный огонь русских перешел в медленный и беспокоящий, у наших войск появилась возможность выходить из штолен. Солдаты принимали продовольствие и боеприпасы, латали проволочные заграждения и пытались, насколько это было возможно, сделать расстрелянные окопы хоть сколько-нибудь обороноспособными.

21 июля в 5.15 утра противник начал еще более сильный артиллерийский огонь на всем фронте, достигший пика между 6 и 6.15 вечера. Затем артиллерийский огонь снова затих и перешел на тыловые линии и опорные пункты. Штольни и убежища на данном участке сохранились, но проволочные заграждения сильно повреждены. Костел, территория замковых руин и укрепление  за правым флангом I-го батальона 379-го  полка были сильно разрушены
Окопы на позициях II-го и III-го батальонов 379-го полка русская артиллерия полностью сровняла с землей. Все убежища, кроме бетонных сооружений и штольни, а также проволочные заграждения, полностью разрушены. Установлено при этом, что дальние  позиции изрыты воронками.
На весь фронт дивизии в течение 3 дней пришлось 1,5 миллиона выстрелов русской артиллерии».

В ночь с 20 на 21 июля у деревни Кунава 15 разведчиков   204-го пехотного Ардагано-Михайловского полка во главе с прапорщиком Нестором Сикоевым, «определяя степень разрушения неприятельских окопов нашей артиллерией, бросились в атаку на немецкий капонир, из которого стрелял пулемет, ворвались в окопы противника, перебили защитников ручными гранатами и штыками, подобрали всех своих раненых и вернулись в свои окопы, захватив пулемет».

Вечером 21-го июля в передовые части, изготовившиеся к наступлению, прибыл из Петрограда теперь уже министр-президент А. Керенский. Позже, в своих  мемуарах он напишет, что  «в низине за первой линией окопов солдаты 2-й Кавказской гренадерской дивизии с гордостью рассказали мне, что покончили со всеми предателями в своих рядах, и теперь готовы первыми броситься в атаку». Этой же ночью А.Керенский из-под Сморгони уедет назад, в Петроград.

22-го июля после двухчасового артиллерийского обстрела в  7 часов утра стали слышны крики «Ура!»
Ровную строчку вели пулеметы в шумной трескотне ружейных залпов. Это атаковала русская  пехота.
Через 15 минут дивизии 1-го Сибирского армейского корпуса генерал-лейтенанта Е. Искрицского заняли первую линию траншей. Почти без потерь под прикрытием артиллерии вскоре были захвачены сначала восточная, а затем и западная опушки Новоспасского леса в десяти километрах южнее Сморгони.
Русские батареи образовали подвижный огневой вал и сдвигали огонь перед своей наступавшей пехотой, укрывая ее дымом и пылью, поднимавшимися при взрывах снарядов.
Впереди шли офицеры.
Подпоручик 61-го Сибирского стрелкового полка Иван Печинский при атаке сильно укрепленного выступа Богушинского леса   « Фердинандов Нос» личным примером увлек свою роту вперед, первым ворвался в окопы противника, « где и пал смертью героя».

Подполковник 10-го Сибирского стрелкового полка Николай Милевский во главе своего батальона бросился в атаку, ворвался в лес, выбил противника из окопов, « взял действующий пулемет, лично убил пулеметчика-немца, будучи при этом ранен, продолжал управлять батальоном, отбил несколько атак немцев и только по настоянию своих подчиненных был отправлен на перевязочный пункт».

«Командующий 3-й батареей 132-го отдельного артиллерийского дивизиона капитан Павел Корниевский» огнем своих орудий уничтожил проволочные заграждения немцев, превратив место их нахождения во «вспаханное поле». Удачными попаданиями разбил несколько пулеметных гнезд и сбил с деревьев вражеских пулеметчиков, «тем дал возможность нашей пехоте занять окопы противника и почти без потерь отбить несколько его контратак».
Были прорваны  три  линии  неприятельских  укреплений,  впереди  оставались  лишь  отдельные  оборонительные  узлы.  Немецкая  артиллерия  была подавлена,  в  плен  было  взято  1400  солдат  и  офицеров  226-й Ландверной дивизии противника,  много  пулемётов  и  несколько  артиллерийских  батарей. 

Через 20 минут после начала атаки войска 38-го армейского корпуса захватили костел  и кладбище в Крево. Овладев кревскими укреплениями 175-я пехотная дивизия генерал-майора В. Смирнова дошла до Попелевичского леса и заняла деревню  Томасовка  в 3-х километрах от первой линии.

Прапорщик 697-го пехотного Проскуровского полка Павел Коваль  « командуя ротой, примером личной храбрости и мужества воодушевлял солдат, довел роту до удара в штыки и несмотря на убийственный огонь противника, захватил две линии неприятельских окопов и пленных».

Прапорщик 700-го пехотного Елатьминского полка Сазонт Анцыпович « будучи ранен не только оставался в строю роты, но найдя удобный проход в немецком проволочном заграждении под сильным огнем противника провел через него своих солдат и продвигаясь вперед, собственноручно забрасывал немцев, засевших в « лисьих норах» ручными гранатами. Дойдя до второй линии укреплений на занятом участке взял в плен 26 германцев».

 Впереди  была  третья  немецкая  оборонительная  линия. Но  «тщетно  офицеры,  следовавшие  впереди,  пытались  поднять  людей.  Тогда  15  офицеров  с  небольшой  кучкой  солдат  двинулись  одни  вперёд.  Судьба  их  неизвестна – они  не  вернулись.  Мир  праху  храбрых!»  (из  боевого  донесения).

В 20-м армейском корпусе генерал-лейтенанта А. Ельшина  51-я пехотная дивизия генерал-майора М. Гржибовского под артиллерийским и ружейным огнем немцев взяла позиции противника у деревни Сутьково.  Её  202-й  Горийский  и  204-й  Аргадано-Михайловский  пехотные  полки,  а  также  две  роты  203-го  Сухумского  и  штурмовая  рота  201-го  Потийского  пехотных  полков  «быстрым  натиском  прорвались  через  две  линии  вражеских  окопов,  перекололи  штыками  их  защитников»  и  уже  через  25  минут  стали  штурмовать  третью  линию.   Прорыв  был  настолько  стремительный  и неожиданный,  что  противник  не  успел  своевременно  открыть  заградительный  огонь.

В этой атаке штабс-капитан 203-го пехотного Сухумского полка Иван Кондратьев « желая воодушевить солдат своего полка, собрал вокруг себя горсть храбрецов и во главе их бросился на окопы противника, не обращая внимания на неприятельский огонь, ворвался первым в окопы первой, а затем и второй линии и, несмотря на полученную рану в голову, оставался в строю и продолжал командовать, а ворвавшись затем в третью линию неприятельских окопов, получил еще две смертельные раны и погиб».

Хотя от немецких укреплений  мало что осталось, русские солдаты,  не привыкшие  к  боям  и  грохоту  орудий  после  нескольких  месяцев  затишья,  бездеятельности  и  митингов,  толпами  покидали  позиции,  бросали  пулемёты  и  уходили  в  тыл.

На следующий день в окопах  говорили о том, что сибиряки захватили Новоспасский лес, прорвались до третьей немецкой линии и  что 170  женщин-ударниц  «батальона смерти»  смело пошли в атаку,  а  в бою  с ними  были 75  офицеров и  300 солдат  с  командиром 525-го пехотного Кюрюк-Даринского полка подполковником  А.Ивановым.
Они смело отразили несколько немецких атак, но когда с утра немцы начали минометный обстрел, женщины, которые остались на позициях в урочище Рогачево одни, растерялись и с потерями отошли назад – две из них были убиты, 33 ранены и контужены, две пропали без вести. Мария Бочкарева была тяжело контужена. 
Несмотря на высокий патриотический порыв и желание, не щадя своей жизни, защитить Родину от врага, участие в боевых действиях женского подразделения в тех условиях не могло спасти ситуацию на фронте.

 Русская артиллерия до наступления темноты вела интенсивную стрельбу по всему фронту. Ночью «стреляла редким заградительным огнем по требованию пехоты».
Авиация, которая несмотря на мелкий дождь, успешно в течение дня поддерживала своих артиллеристов сообщая поправки огня батареям и корректируя их стрельбу, улетела на свои аэродромы.

Во время артиллерийской подготовки и самого наступления на участке Новоспасского и Богушинского леса ряд смелых воздушных разведок провел летчик Гренадерского корпусного авиаотряда поручик Иван Павлов. Он
 « доставил ценные снимки расположения противника и удачно корректировал  стрельбу артиллерии, вступая неоднократно в бой с неприятельскими самолетами».

 К ночи в руках у русских остался Новоспасский лес занятый 1-м Сибирским армейским  корпусом.
На  других  участках  немцы  вернулись  в  свои  траншеи  и  спокойно,  под  сеткой  мелкого  тёплого  дождя,  восстанавливали  боевую  линию.

23-го июля артиллерийская подготовка не проводилась, атаки были прекращены. Две кавалерийские дивизии, предназначенные для развития успеха, так и не понадобились.
Несмотря на блестящую  подготовку, значительное превосходство в количестве войск и артиллерийских средствах – 184  русских  батальона  против  29-ти  немецких,  800  орудий  против  300 немецких,  138  русских батальонов  первой  линии против  перволинейных  17-ти  немецких,  операция успеха не имела.

Потери русских войск составили:
- убитых и раненых офицеров - 345
- унтер-офицеров и солдат – 7639
- без вести пропавших -  12 офицеров и 9210 солдат (часто просто дезертировавших с поля боя).

Вот что писал об этом наступлении генерал Людендорф:
«Наиболее яростным атакам 22-го июля и в последующие дни подверглись войска командующего Восточным фронтом в районе Крево, к югу от Сморгони. Здесь русские прорвали растянувшуюся на большом протяжении линию обороны одной из пехотных дивизий, несмотря на проявленное ею мужество. В течении нескольких дней положение казалось крайне серьезным, пока его не восстановили введенные в бой резервы и артиллерия. Русские ушли из наших окопов. Это уже были совсем не те солдаты, с которыми мы сражались раньше».

На опушке Новоспасского леса, на  воинском кладбище, где покоятся и немцы, и русские, сохранился камень на могиле Георгиевского кавалера, штабс-капитана Андрея Лагунова. Будучи офицером артиллерии он добровольцем пошел в штурмовую роту 6-го Сибирского стрелкового полка и "увлекая за собой солдат даже соседних частей первым ворвался в окопы противника. Несмотря на двукратное ранение, захватил с горстью храбрецов 4-х орудийную батарею, открыл из нее огонь по тылу противника, стреляя сам из одного орудия и, продолжая свое святое дело, пал сраженный неприятельским снарядом, запечатлев своею смертью свой доблестный подвиг».

Уже  после войны, немецкий композитор Герман Блюме,  потерявший на фронте  правую руку, под впечатлением от боев у Сморгони напишет «Сморгонский марш», включенный в собрание военных маршей современного германского бундесвера.



                Глава 12. Друзья на день

Русские полки на передовой тянули лямку службы – немцы были рядом. Шла вялая перестрелка.
Иногда «братались» - немецкие и русские солдаты выходили из окопов, встречались на нейтральной полосе. Война надоела всем. Но германские солдаты нигде не выходили из повиновения офицерам. Они «братались» только там, где им разрешали, и делали это под надзором своих командиров.
В  русские  окопы  немецкие  офицеры  и  унтер-офицеры  приходили  с  фотоаппаратами,  снимали  что  хотели  и  где  хотели  и  так,  чтобы  на  снимках  «вышли  укрепления,  пулемётные  гнёзда  и  ходы  сообщения».

29 –го июля 1917-го года в тылу немецких позиций у Сморгони, в районе Солы – Осипаны,  смотр войск провел германский император Вильгельм II.
Благодарил своих солдат и офицеров за мужество и стойкость.
Командир 3-го  резервного  корпуса  генерал  Адольф фон Карловиц получил из рук императора  в этот день орден «За заслуги» (25-го мая  1918года к нему будут приложены «дубовые листья»).

А в тылу русских позиций продолжались митинги и собрания. Дисциплина стремительно падала, все шло к полной анархии.
В те дни у Крево в 245-м пехотном Бердянском полку 62-й пехотной дивизии служил командир роты штабс-капитан Генрих Эйхе, командовавший войсками Минского района в 1921-1922 годах.
Командир батальона 333-го пехотного Глазовского полка подполковник Василий Шорин, будущий военачальник Красной армии, был выбран солдатами начальником 26-й пехотной дивизии.

Идея демократизации воюющей армии оказалась нереальной. Войсковые командиры, солдатские комитеты и комиссары Временного правительства не могли остановить массовое дезертирство и оставление позиций без приказа.

 В конце августа 693-й  пехотный Слуцкий полк, который стоял в резерве у деревни Белая, отказался выходить на сморгонские позиции и менять   695-й  пехотный Новогрудский полк. Все закончилось артиллерийской стрельбой по неподчинившимся, в атаку пошли штурмовые батальоны 28-й и 29-й пехотных дивизий и 5-й Оренбургский казачий полк. Появились убитые и раненые. Только после этого неповинующийся 693-й полк сдал оружие  и был расформирован. Военно-революционный суд приговорил трех солдат – зачинщиков беспорядков к смертной казни, 16 – к каторжным работам.

Солдатский комитет 16-го гренадерского Мингрельского полка отказал в доверии своему командиру. Под Сморгонь прибыл и принял полк полковник Борис Михайлович  Шапошников – будущий Маршал Советского Союза.

За отличие в боях у Сморгони и Крево решением солдатских комитетов Георгиевским крестом с лавровой веточкой были награждены поручик Иосиф Козлов из 42-го Сибирского стрелкового полка и командир 536-го пехотного Ефремовского полка Георгий Вержбицкий.

Продолжались полеты разведывательной авиации. Под сильным обстрелом зенитной артиллерии противника 1-го октября 1917-го года погиб экипаж 34-го корпусного авиаотряда в составе поручика В. Мигая и летчика-наблюдателя, адъютанта отряда, подпоручика Н. Рахманинова.

Из сводок тех дней со сморгонского участка фронта:
«2-го октября на станции Залесье избит до смерти командир запасного батальона 132-й дивизии подполковник Макаревич».
«14-го октября три разведчика Лебедянского полка… сняв погоны, сходили к немцам, взяли газеты и вернулись обратно».
«21-го октября два солдата 41-го Сибирского полка… перебежали к противнику, были допрошены немцами, и через три часа вернулись пьяные, с водкой».
«30-го октября солдаты Купянского полка… выходили из окопов и принимали у немцев газеты».

Генерал от кавалерии А. Драгомиров писал: "Преобладающим в армии является стремление к миру. Любой, кто пообещает мир, получит в свои руки армию".
8-го ноября в окопах узнали, что власть в Петрограде перешла к Советам, о Декретах о мире и земле.
 
По распоряжению из Петрограда женский «батальон смерти»  Марии Бочкаревой, находившийся на позициях у  деревни Белая, был расформирован, а женщины уволены с военной службы.

30-го ноября Военно-революционный комитет Х-й армии приказал продолжать нести боевую службу, но огня по немцам не открывать – должны были начаться переговоры о перемирии.

В ряде случаев с инициативой вести переговоры о заключении перемирия выступили немцы. На участке фронта у фольварка Неверишки, южнее Крево, занимаемого 134-й пехотной дивизией, «немцы вышли из своих окопов и передали записку с просьбой  прислать делегацию солдат или офицеров для заключения перемирия». 

1-го декабря жуткую картину увидели члены делегации Западного фронта, которые по ходам сообщения шли на передовую в Сморгони.
Единственное, что уцелело в городе – это выложенные булыжником мостовые. От домов мало что осталось. У костела, стоявшего на восточной окраине, держались две-три стены.

4-го декабря в местечке Солы представителями II-й,III-й и Х-й русских армий, руководитель делегации – рядовой 322-го  пехотного Солигалицкого полка 81-й пехотной дивизии С. Щукин, член Военно-революционного комитета Западного фронта, большевик и  немецкой стороны во главе с генерал-майором фон Зауберцвейгом, перемирие было подписано.
Боевые действия на всем протяжении фронта – от Видзы до Припяти приостанавливались на два месяца с 5-го декабря. (Общее перемирие будет подписано в Брест-Литовске 15-го декабря).
Прекращались минные и саперные работы, воздушные полеты и действия разведчиков.

Сражение у Сморгони закончилось, пушки перестали стрелять. Упоминания о ней ушли из боевых сводок. Но боевая служба продолжалась.
В декабре по «Декрету о выборном начале и об организации власти в армии» выбрали командиров.
В Кавказской гренадерской начальником дивизии избрали командира 16-го  гренадёрского Мингрельского полка полковника  Б.М. Шапошникова.

Но дисциплина ухудшалась, снабжение почти полностью нарушилось, дезертирство продолжалось. И солдаты, и офицеры уходили домой, чаще всего, просто не возвращались из отпусков.
Окопы пустели с каждым днем.

В конце декабря 1917-го года было начато увольнение солдат 1912 года призыва, с  23-го января 1918 года увольнялись солдаты 1913 и 1914 годов призыва, с 7-го февраля – 1917 года.
К февралю 1918-го  года в результате форсированной демобилизации, увольнения старослужащих в трехмесячный отпуск и дезертирства на участке 10-й армии приходилось только от 70-ти до 140 штыков на одну версту фронта.

Германские войска активно готовились к наступлению: ремонтировались подъездные к линии фронта железнодорожные пути, подтягивались свежие силы. Все это не оставалось не замеченным для русских войск. Более того, немецкие солдаты и офицеры, установившие за время перемирия приятельские отношения с солдатами и офицерами русской армии, накануне наступления предупреждали о готовившейся на 18-е февраля операции, «просили больше не приходить в немецкие окопы и уходить с занимаемых позиций».

 18-го февраля 1918 года в 12 часов дня, когда уже истек срок заключенного двухмесячного перемирия, немецкие  дивизии по всему фронту перешли в наступление.

У Сморгони в этот день действия противника начались  артиллерийским огнем и выступлением конных и пеших разведывательных отрядов, а также разведывательными полетами самолетов.

Сопротивление остававшихся русских частей было сломлено.  Началась паника и беспорядочное отступление.
Взяв Сморгонь, немцы пошли дальше на  восток.

В ночь с 19-го на 20-е февраля 1918-го года штаб Западного фронта был эвакуирован из Могилева в Смоленск.
21-го февраля большевики покинули Минск. В этот же день сюда прибыл первый эшелон германских войск.

Погибших  в  те  дни,  но  не  бросивших  фронт,  русских  солдат  и  офицеров  вернувшиеся  в  Сморгонь  жители похоронили уже  спустя  несколько  месяцев.

Сморгонь была единственным городом на фронте от Балтийского до Черного моря, который так долго и упорно – 810 дней – защищала
 российская армия в Первую мировую войну.

В  годы  Великой  Отечественной  войны  многие  участники  тех  боёв  стали  генералами  и  Маршалами,  вновь  пошли  офицерами, солдатами и партизанами  в  1941-м  на  священную  войну  с  ненавистным  врагом,   вместе  с  сыновьями  победили  и  взяли  Берлин  в  1945-м.



- все даты по новому стилю.
*лейб-гвардия – наименование привилегированных гвардейских частей в русской армии.
** ландверный -  от немецкого Land-страна и Wehr- защита. В военное время воинские формирования 2-й очереди.
*** Георгиевский крест 1-й, 2-й, 3-й и 4-й степени, Георгиевская медаль «За храбрость» 1-й, 2-й, 3-й и 4-й степени на георгиевской ленте – для награждения нижних чинов за мужество и храбрость.
**** Орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 1-й, 2-й, 3-й и 4-й степени – Орден Святого Георгия;
      Золотое Георгиевское оружие с георгиевским темляком (лентой) и георгиевским крестом на эфесе – Георгиевское оружие; -
высшие российские  военные награды для награждения офицеров и генералов.
*****Земгор – объединенный комитет Земского и Городского Союзов, созданный в июле 1915 года для оказания помощи  армии.
****** гренадеры – специально подобранные, физически сильные солдаты, обученные метанию ручных гранат для действий в наступлении и обороне.

                БИБЛИОГРАФИЯ

1.Атлас офицера. Москва, Военно-географическое управление,1984г.
2.Абрамов В. Л. На ратных дорогах. Москва, Воениздат, 1962г.
3.Авиаторы-кавалеры Ордена  Св. Георгия и Георгиевского оружия   периода Первой мировой войны 1914-1918 годов, Биографический справочник, Москва, Росспен, 2006г.
4.Альбом Кавалеров Ордена  Св. Великомученика и Победоносца Георгия и Георгиевского оружия. Общество Кавалеров Ордена
Св. Георгия и Георгиевского оружия, Белград, 1935г.
5.Андоленко С. Преображенцы в Великую и Гражданскую войны. 1914-1920гг. Санкт-Петербург, АО Славия,2010г.
6.Ардашев А. Великая окопная война. Москва, Эксмо, 2009г.
7.Белаш Е.Ю. Мифы Первой мировой. Москва, Вече,2012г.
8.Бектинеев Ш. И. Формирования Российской армии с белорусскими наименованиями, Минск, Арти-Фекс, 1999г.
9.Богданов В.А. По следам Первой мировой войны в Беларуси. Сморгонский район. Фотоальбом, Минск, ООО Гольфстрим, 2007г;
Кревский замок был расстрелян, Салiдарнасць,4.08.2011г.
10.Боевые новости №141,144,145,147,148,149 за 1915 г.
11.Боевой состав частей X-й армии на 1 июня 1917г. РГВИА.
12.Бондаренко В.В. Утерянные победы Российской империи. Минск, Харвест, 2010г.
13.Брусилов А. А. Мои воспоминания. Москва, Воениздат, 1983г.
14.Василевский А. М. Дело всей жизни. Москва, Политиздат, 1983г.
15.Великая война в образах и картинах. Москва, 1915, 1916, 1917гг.
16.Великий князь Александр Михайлович, Воспоминания, Мемуары, Минск, Харвест, 2004г.
17.Военная мысль и революция, кн.4, 1923г.
18.Военный Орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия. Биобиблиографический справочник, Москва, 2004г.
19.Военный энциклопедический словарь. Москва, Воениздат, 1983г.
20.Вокруг света №31 за 1916г.
21.Газовая атака немцев на участке Крево-Сморгонь в ночь с 19-е на 20-е июля 1916 года. Военная быль №49, 1961г.
22.Гальперин Ю. М. Воздушный казак Вердена. Москва, Молодая
 гвардия, 1981г.
23.Георгиевский архив, Сборник, Екатеринбург,2002г.
24.Георгиевские кавалеры полков лейб-гвардии за период Великой войны 1914-1918гг (нижние чины), Москва, 1998-2002гг.
25.Герасимов М.Н. Пробуждение, Москва, 1966г.
26. Горохов Ж. Русская императорская гвардия, Рейттаръ, 2002г.
27.Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. Москва, Советская энциклопедия, 1987г.
28.Де-Лазари А.Н. Химическое оружие на фронтах мировой войны 1914-1918гг, Москва, Вузовская книга, 2008г.
29.Деникин А.И. Очерки русской смуты, Минск, Харвест,2002г.
30.Деникин А. И. Путь русского офицера. Москва, Вагриус, 2006г.
31.Дюпюи Р. Т. Всемирная история войн. Кн3. Полигон, 2000г.
32.Евсеев Н.Е. Свенцянский прорыв, Москва, 1936г.
33.Елисеев С.П. Развитие авиации русской армии в Первой мировой войне, ВИЖ №2 за 2008г.
34.Жуменко В. Белая Армия. Фотопортреты русских офицеров. 1917-1922 гг. YVCA-PRESS. PARIS 2007.
35.Журнал военных действий 3-й гвардейской пехотной  дивизии за сентябрь 1915г. РГВИА.
36.Журнал военных действий Сводной пограничной пехотной дивизии за сентябрь-октябрь 1915г. РГВИА.
37.Зайончковский А.М. Первая мировая война. Москва, 2000г.
38.Залесский К. А. Первая мировая война. Правители и военачальники. Москва, Вече, 2000г.
39.Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. Москва,
 Астрель, 2003г.
40.Зощенко М. М. Окопные новеллы. Во Славу Родины, 11.10.2000г.
41.Исторический вестник за 1916г.
42.Карпущенко С. Б. Быт русской армии XYIII-начала XXвека. Москва, Воениздат,1999г.
43.Катаев В. П. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 1, 7. Москва, Худ. литература, 1984г.
44.Кирпичников А. Н. Конные массы в развитии прорыва. Военно-исторический журнал №8 за 1940г.
45.Киселев Д. Минская военная округа в годы Першай сусветнай войны. Беларускі гістарычны часопіс №2 за 2006г.
46.Корниш Н. Русская армия 1914-1918. Москва, Астрель,2005г.
47.Красовский С. А. Жизнь в авиации. Москва, Воениздат, 1960г.
48.Куликов В.П. 1-й корпусной авиационный отряд. Охотник, 2009г.
49.Лазарев С.А. Герои Великой войны. Известные и неизвестные. Санкт-Петербург, Атлант, 2007г.
50.Лебедев Д. Газовая атака германцев у г. Сморгонь 19 июня 1916г. Военное дело №12, 1916г.
51.Лебеденко А. А. Тяжелый дивизион. Ленинград, Худ. литература, 1972г.
52..Лемке М.К. 250 дней в царской ставке. Минск, Харвест, 2003г.
53.Лобов В. Н. О долге и чести воинской в Российской армии. Москва, Воениздат, 1991г.
54.Лигута В.Н. Наша кровь у Сморгони. Минск, Хурсик, 2005г.
55.Лиходедов.В. Беларусь через фотообъектив немецкого солдата 1915-1918гг, Минск, Литература и искусство,2009г.
56.Людендорф Э. Мои воспоминания о войне. Москва, Центрполиграф, 2007г.
57Малиновский Р. Я. Солдаты России. Москва, Воениздат, 1978г.
58.Махальский Т. Действия кавалерии к северу от Полесья в 1915г. Военно-исторический бюллетень №1, 1935г.
59.Миллер и сын. Операции 1915 года. Берлин, 1932г.
60. Нива №25, 1916г. Из мертвого города.
61.Никольские С и М. Бомбардировщики «Илья Муромец» в бою. Москва, Яуза, ЭКСМО, 2008г.
62.Память. Сморгонский район, Вилейский район. Минск, Белта,2003г.
63.Певнев А. Конница в Свентянском прорыве. Война и революция №12, 1929г.
64.Первышин Н.А. Записки полковника Первышина о 269-м пехотном Новоржевском полку. Военная быль №1, 1952г.
65. Попов К.С. Лейб-эриванцы в Великой войне. Париж,1959г.
66.Последняя война Российской империи. Сборник. Москва, Наука, 2006г.
67.Рохмистров В. Авиация Великой войны. Москва, АСТ, 2004г.
68.Родина №9,1993г; №9, 2004г.
69.Русские ведомости, 16.06.1916г.
70.Советский энциклопедический словарь. Москва, Советская энциклопедия, 1987г.
71.Смольянинов М.М. Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918гг. Минск, Белорусская наука, 2013г.
72.Сполох С.А. История одной казачьей станицы. Москва, 2005г.
73.Схема позиций X армии, февраль 1917 г. РГВИА.
74.Толстая А. Л. Дочь. Москва, Книга и бизнес, 1992г.
75.Тюлин М. С. Одна из операций кавалерии на Восточном фронте. Военный зарубежник №22, 1923г.
76.Уткин А. И. Первая мировая война. Москва, Алгоритм, 2002г.
77.Уткин А. И. Забытая трагедия. Россия в Первой мировой войне. Смоленск, Русич,2000г.
78.Утро России, 9.06.1916г.
79.Федуленко В.В. Воспоминания офицеров 269-го пехотного Новоржевского полка. Военная быль №51.
80.Филимонов Б.П. Новоржевцы, ч.1, Шанхай, 1947г.
81.Финне К.Н. Русские воздушные богатыри И.Сикорского. Минск, Харвест,2005г.
82.Фонды Российского Государственного военно-исторического архива.
Москва, Росспэн, 2001г.
83.Фотинов Ю.Л. Знаки Российской авиации 1910-1917. ООО Восточный горизонт, 2004г.
84. Часовой  №5-6, 1929г;  №26, 1930г; №49-50, 1931г;  №94-95, 1933г.
85.Черкашин Н. Е. Гренадер печального образа. Советская Белоруссия, 28.08.2003г.
86.Шамбаров В. Е. За веру, царя и Отечество. Москва, Алгоритм, 2003г.
87.Шамистан А.Н.. Первый военный летчик Азербайджана Фаррух Ага
 Гаибов, 2007г.
88.Шейдеман  С. М. Действия артиллерии на фронте X армии
 6-10 июля 1917г. Военная мысль и революция №4, 1923г.
89.Шелавин Н. Германские позиции 1915-1918гг. на Западном фронте.
Война и Революция, 1920г.

                ИНТЕРАКТИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ И РУКОПИСИ

1.Антонишина Е. Материалы. Минск.
2.Барсуков Е. Артиллерия русской армии (1900-1917гг.), Москва, Воениздат, 1948-1949гг.
3.Богданов В.  Через 90 лет  и  линию фронта. Первая мировая война в Беларуси.
4.Бирюк С. 68-я пехотная дивизия в Первой мировой войне. Москва.
5.Бумай А. Материалы. Сморгонь.
6.Бурый В. Материалы. Минск.
7.Веремеев Ю. Анатомия армии.
8.Журнал военных действий 2-й гвардейской пехотной дивизии за сентябрь-октябрь 1915 года.
9. Калинин С. Материалы. Москва.
10. Каменский В, Гагарин Е. Лейб-егеря в войну 1914 года. Военная быль №97.
11. Карпеев В. Материалы. Москва.
12. Керенский А. Россия на историческом повороте. Мемуары.
13. Керсновский А. История Русской армии.
14. Козьмин А. Кавказская Гренадерская Артиллерийская бригада. Военная быль №122.
15.Коптюг Н. Материалы и рукописи. Вильнюс.
16.Кузьмин А. Георгиевские кавалеры 14го гренадерского Грузинского полка. Москва, 2014г.
17.Ляховский В. Конференц-зал. Советская Белоруссия,      
       22.03.2008г.
18. Макаров Ю.  Моя служба в Старой Гвардии. 1905-1917гг.
19. Маркова Н. Материалы и рукописи. Сморгонский историко-краеведческий музей.
20. Материалы Национального музея истории Азербайджана, г.Баку.
21. Материалы областного исторического  музея, г.Молодечно.
22. Материалы историко-краеведческого музея, г.Ошмяны.
23. Павлюковский В. Памятки войны 1914-1917гг. Фотоальбом. Сморгонский историко-краеведческий музей.
24. Первая газобаллонная атака со стороны русских войск в районе Сморгони 5-6 сентября 1916 г.
25. Первышин Р.Материалы  о 269-м пехотном Новоржевском полку. Франция.
26. Прихач В. Материалы. Сморгонь.
27. Савук А. Материалы. Лида.
28. Свечин А. Искусство вождения полка.
29. Сайт А.Е.Снесарева.
30. Тадра В. Материалы. Минск.
31. Торнау С. С родным полком.
32. Фотоальбом Александра Зусмановича.
33. Шихлинский А. Мои воспоминания.
34. Цитович Б. Материалы. Благотворительный культурно-исторический  фонд памяти Первой мировой войны «Крокi» в
 д. Забродье  Вилейского района Минской области.
35. Юшко В. Материалы. Москва.