Магия французского поцелуя гл. 13-14

начало:http://www.proza.ru/2013/04/25/414

Глава тринадцатая
Салон аренды машин

Кривцов продолжал поиски водителя темно-синей «Ауди». Компания «АВТО ЭКСПРЕСС» – прокат автомобилей без водителей, была четвертой, куда он намеревался заглянуть. Добротное, новое здание из белого кирпича окружала металлическая ограда из прутьев с массивными стальными воротами. Кривцов оставил машину на парковке и через калитку направился к входной двери.
На крыльце его остановил охранник в камуфляжной форме и попросил предъявить служебное удостоверение. Взглянув на корочки, кивнул и с равнодушным видом отошел в сторону. Кривцов зашел в помещение и очутился в просторном светлом холле. В центре находилась стойка администратора, закрытая толстым стеклом, за ней сидела миловидная блондинка и увлеченно разговаривала по телефону. Рядом стоял молодой человек лет двадцати трех в черном костюме, белой сорочке с галстуком. В зале три низких столика, на которых лежали красочные рекламные проспекты, буклеты с правилами аренды машин и образцами договоров. Кривцов сел в кресло, взял глянцевую брошюру. Не успел он ее раскрыть, как молодой служащий фирмы подошел и, представившись менеджером компании, предложил свои услуги.

– Меня интересует, – сказал оперативник, – есть ли в вашем салоне темно-синие «Ауди», если да, то кто брал машину в прокат с 11 на 12 июня?
– Без проблем, прошу следовать за мной, – ответил клерк.
Они пересекли холл, менеджер остановился возле стойки администратора и обратился к девушке:
– Марина, дай, пожалуйста, журнал регистрации заявок на аренду.
Блондинка, улыбнулась, кивнула и, не прерывая телефонного диалога, протянула большую тетрадь.
– Пройдемте в кабинет, – пригласил менеджер.
В небольшой комнате возле окна стоял письменный стол с компьютером, вдоль стен выстроились стулья, он предложил Кривцову сесть, сам, устроившись за столом, принялся листать журнал.
– Темно-синие «Ауди» у нас есть, посмотрим, кто из клиентов пользовался, – говорил он и одновременно листал страницы. – Если кто-то брал машину, то должно быть записано. На этот счет полный порядок.
Он решил, что визит милиционера связан с проверкой документации и старался не ударить лицом в грязь.
– Вот, пожалуйста, – остановился на открытой странице. – 11 июня «Ауди» с номером К 865 брал клиент по фамилии Мишин. Я, кстати сказать, работал в ту смену и хорошо его помню, так как подписывал договор.
– Машина темно-синего цвета? – уточнил Кривцов.
– Да, у нас она одна такая, – уверенно ответил менеджер.
– Я должен записать фамилию и место жительства клиента, – Кривцов вытащил из папки блокнот и ручку.

Служащий повернул к нему журнал и указал пальцем строку, где были вписаны сведения об арендаторе.
– Он что-нибудь натворил? – спросил бдительный сотрудник. – Мы инструкции пользования автомобилей не нарушаем, выдаем их в исправном виде. Но если он стал виновником ДТП, то тут фирма ни при чем.
Кривцов взял данные на заметку, старательно записав в блокнот данные, поинтересовался:
– Вы не помните его внешность, как он выглядел, в чем был одет? Может, в облике есть что-то особенное? Например, татуировки, родимые пятна, шрамы, веснушки?
– Ничего не заметил, – после нескольких секунд раздумий, пожав плечами, сказал менеджер. – Но я его хорошо запомнил. Он несколько раз переспросил, на какое расстояние можно выезжать за город. Я ответил, что не более чем за сто километров. Его удовлетворил ответ, но через некоторое время снова задал этот же вопрос. Во внешности ничего особенного не было. Обыкновенный человек, на вид лет 25-35, лицо смуглое, волосы черные, спрятаны под спортивную шапочку, на висках немного седые. Нос приплюснутый, как у боксера, которому доставалось на ринге. Ростом с меня, примерно метр семьдесят, широкоплечий, фигура тренированного человека. Был одет в спортивный костюм и кроссовки.
– Спасибо за информацию, – поблагодарил Кривцов. – Он когда вернул машину?
– В журнале написано: 12 июня в 16 часов, согласно договору, иначе бы платил штраф.
– Вы можете подойти в милицию?
– Зачем?
– Поможете составить фоторобот.
– Пожалуйста.
– Спасибо, буду ждать.

Кривцов попрощался и решил, не откладывая дело в долгий ящик, проехать по адресу к арендатору темно-синей «Ауди».
Переулок Ботанический, где проживал Мишин, находился на другом конце города, доехать до него, по расчетом Кривцова, можно было через полчаса, при условии отсутствия на дорогах «пробок». Ему показалось странным, что клиент взял машину в прокат так далеко от дома. В городе в каждом районе есть несколько таких салонов. Возможно, он где-то поблизости работает, поэтому обратился именно в эту фирму. Время было – час пик, Кривцов, увидев издалека скопление транспорта на проспекте Свободном, предусмотрительно свернул в один из проходных дворов и, петляя мимо гаражных ракушек, выехал на параллельную улицу. Такой маневр ему пришлось сделать еще в двух подобных ситуациях, благо он хорошо знал город и мог без затруднений объезжать встречающиеся на пути любые заторы и преграды.
Дом оказался панельной девятиэтажкой с семью подъездами, нужная квартира находилась на четвертом этаже в последнем подъезде. Кривцов пешком поднялся и позвонил в дверь. На звонок никто не ответил. Он нажал кнопку звонка еще два раза и только тогда услышал медленные шаркающие шаги. Старческий голос спросил традиционное: «Кто там?»
– Милиция, откройте, пожалуйста! – попросил опер без особой надежды на то, что удастся переступить порог жилища.
Как и следовало ожидать, за дверью воцарилась гробовая тишина.
– Посмотрите удостоверение, – Кривцов приставил к глазку корочки. – Мне нужно поговорить с хозяином.

Послышались шорохи и сопение, кто-то упорно не стремился открывать замок.
– Дома никого нет, – ответил хрипловатый голос. – Впускать никого не велено.
– Скажите, здесь проживает Мишин Георгий Васильевич?
– Отродясь не бывало, – пробубнил человек за дверью.
– И вы не знали гражданина Мишина? – уточнил Кривцов.
– Нет, конечно.
– Странно, но он недавно брал на прокат машину и указал этот адрес.
– Ничего не знаю. Мало ли на свете Мишиных. Была дочь, Оксана, но она от нас уехала и два года глаз не показывает.
– Оксана Мишина? – переспросил Кривцов.
«Мишина, Мишина, – запрыгали слова в голове Кривцова. – Недавно слышал эту фамилию, да, вспомнил! Среди медицинских работников роддома такая фамилия мне встречалась».
– Ну да.
– Оксана прописана по этому адресу?
– В том-то и дело! Прописана она и еще кто-то, а мне квартплату за всех плати, – с негодованием звучало из-за двери.
– Прошу вас, откройте, я работник милиции, мне с вами необходимо поговорить именно о вашей дочери, – настойчиво говорил Кривцов.
– То про Мишина, то про Оксану, – недовольно проворчали за дверью, но все-таки ее осторожно приоткрыли.
Кривцов увидел старую женщину. Она сказала:
– Проходите.

После часовой беседы с хозяйкой, выяснилось, что Оксане двадцать шесть лет, где работает, мать не знает, она жила здесь, но два года назад объявила, что вышла замуж, с тех пор не появляется. Кто у нее муж, где они живут, не имеет представления. Ей самой необходимо, как можно скорее, ее найти и потребовать, чтобы платила за жилье, иначе скоро квартиру отберут: накопился крупный долг по квартплате. Кривцов попросил показать фотографию нерадивой дочери. Женщина достала старый ридикюль, вытащила пачку снимков, отобрала две карточки и протянула ему. Он спросил у хозяйки разрешения забрать одну, пообещав вернуть. Та согласилась, пожав плечами.
«Та ли это Оксана Мишина, – размышлял Кривцов, возвращаясь в отделение, – или просто совпадение?» Обе фотографии были десятилетней давности, они не напоминали ему ни одного лица сотрудников роддома.
В это время Мещерин поднимался на пятый этаж дома номер восемь на Светлогорской улице в поисках Гордеева.
Он позвонил в квартиру и прислушался. Ему повезло, услышал приближающие шаркающие шаги, и старческий голос спросил дежурное: «Кто?» Он представился, но никто не собирался вступать с ним переговоры. Воцарилось гробовое молчание. Тщетно Мещерин звонил и просил открыть двери, хозяева не подавали никаких признаков жизни. Неизвестно, сколько времени ему пришлось бы еще потратить на уговоры осторожного жильца, как на площадке остановился лифт, из него вышла молодая девушка. В правой руке держала приготовленные ключи и направилась к двери, возле которой томился Мещерин. Сделав пару шагов, девушка в нерешительности остановилась и, спрятав ключи в карман брюк, вопросительно взглянув на оперативника, спросила:
– Вы к кому?
– В квартиру 231.
– Кто вам нужен?
– Гражданин Гордеев Вячеслав Николаевич.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Он здесь не живет.
– А где он?
– Вы, по какому вопросу?
– У меня к нему дело, – ответил Мещерин, показав удостоверение.
– С каких пор милиция ищет встречи с умершими? – в голосе девушки слышалось негодование.
– Значит, понадобился, – уклонился от ответа Мещерин. Разрешите войти и задать несколько вопросов. Есть серьезные причины.
Девушка открыла дверь и, пропустив Кривцова, вошла следом. В коридоре было темновато, хозяйка включила свет, и он увидел стоящую возле стенки седую старую женщину. Она, прищурив подслеповатые глаза, спросила:
– Кто это, Вера?
– Не волнуйся, мама, по делу.
Старуха пробубнила:
– Давеча кто-то звонил в дверь, но я не открыла.
– Правильно сделала, – похвалила дочь. – Иди, отдыхай. Проходите в комнату, – распахнув дверь, жестом руки пригласила Мещерина.
– Садитесь, слушаю вас, – сказала она, когда он устроился на стуле возле стола.
– Я пришел побеседовать с Гордеевым Вячеславом Николаевичем, – повторил Мещерин.
– Умер в 2001 году.
– Он проживал здесь?
– Да, но два года назад погиб в автодорожной катастрофе.
– Тогда получается, что его мобильным до сих пор пользуется неизвестный человек.

Девушка нахмурила брови и сказала:
– Незадолго до смерти он терял сотовый телефон.
– Простите, кем вам приходится Гордеев?
– Это мой старший брат.
– Вы можете показать мне свидетельство о смерти?
– Милиция такая недоверчивая? – усмехнулась девушка.
– В наше время милиция верит только достоверным фактам, сами понимаете. Прошу извинить, но служба требует четкости.
Хозяйка подошла к серванту, открыла дверку и извлекла из него дамскую сумку. Покопавшись в ней, вытащила серую бумагу и протянула Мещерину.
– Смотрите.
Он внимательно прочел, вернул документ и сказал:
– Простите, что побеспокоил. Вышла неувязка.
– Ничего.
Она проводила его и захлопнула дверь. Мещерин сел в машину и поехал в отделение.


Глава четырнадцатая
Не менее загадочная смерть Аллы

Телефон упорно звонил, я потянулась рукой к аппарату, схватила трубку, но она предательски выскользнула и с грохотом упала на пол. Пока я, проклиная все на свете, поднимала ее, за моей спиной шипело выплеснувшееся на плиту кофе. Пена, стремительно поднявшись, изливалась наружу. Убрав турку и выключив залитую черной жижей плиту, взглянула на часы. Было без четверти одиннадцать. Сердце подсказало: такой поздний звонок не предвещает ничего хорошего.
– Алло! – ответила я.
– Анна, ты новость слыхала? Умерла Алла!
Сообщение шокировало меня. По голосу узнала Веронику. Несколько секунд молчала, ошарашенная услышанным.
– Что ты говоришь? Когда это случилось? – пересилив волнение, почти крикнула в трубку.
– Сегодня, мы только что узнали. Все в трансе. Ее нашли в квартире мертвой. Отравилась газом, представляешь?
– Кто? Алла? Отравилась газом? – я не знала, что говорить.
Недавно разговаривала с ней по телефону, ужасное известие казалось мне ошибкой, страшное слово «умерла» по моему представлению не могло относиться к Алле.
– Она в больнице?
– Нет, «скорая» приехала, врач констатировал смерть. Вызвали милицию. Потом увезли в морг. Мы ходили к ней домой, разговаривали с соседкой. Она первая почувствовала, что тянет газом. Позвонила Алле в квартиру, никто не ответил, обеспокоилась и вызвала «скорую», – возбужденно и быстро говорила Вероника.
– Ничего не понимаю, – только и могла я выдавить сквозь плотно сжатые губы. Неприятный холодок гулял по спине и уже распространился на шею, лицо, замораживая все мышцы и нервы. Было не по себе.
– У меня до сих пор мурашки по коже, – продолжала Вероника. – Из-за чего она так сделала? Какие неразрешимые проблемы были у нее? Мы совсем недавно вместе проводили время на даче у Полины. Веселились, смеялись, шутили, все казались беззаботными и уверенными в себе людьми. И вот, на тебе: нет Полины, а теперь умерла Алла, просто кошмар! Правда говорят: беда одна не ходит!
– Не зря в медицине в таких случаях говорят о парности случаев, – в тон ей сказала я.
– Не поняла, – отозвалась Вероника.
– Давно замечено, что если поступает пациент с каким-то заболеванием, то тут же появляется еще один человек точно с таким же диагнозом. Часто случается – умирает в больнице один, и тут же смерть обрушивается совершенно неожиданным образом на кого-то еще.
– Никогда не слышала ничего подобного.
– Зато я не только слышала, но встречалась с такими фактами в жизни. Особенно часто такое происходит на дежурствах в больнице.
– Что делать, прямо не знаю, – убитым голосом сказала Вероника.
– Я тоже.
– Мне страшно, – пролепетала Вероника, – может, следующим покойником станет кто-то из нас?

Наступило томительное молчание.
В это время хлопнула входная дверь – вернулась Генриетта. Она заглянула ко мне в комнату и поприветствовала. Я кивнула и продолжила разговор с Вероникой. Тело Аллы находится в морге, когда будут похороны, она не знает, теперь все зависит от вскрытия. Она пообещала мне, что сообщит дополнительно, какого числа будет прощание. В удрученном состоянии положила телефонную трубку. Какой-то страшный рок преследует нашу компанию. С кухни донесся голос Генриетты, призывающий пить чай. За чайной церемонией Генриетта пустилась в пространные рассуждения о скоротечности и бренности жизни. Рассеянно ее слушала, мои мысли были далеки от текущего момента. Взгляд блуждал по стенам, столу, кухонным шкафам. В уме пыталась ответить на многие вопросы, возникшие со смертью Аллы. Вдруг глаза остановились на сумке Генриетты. Она поставила ее на подоконник, и из нее выглядывал тот же порнографический журнал. Я хорошо различила на обложке голые детские тела, открытые интимные места и прочие непристойности. Генриетта, проследив за моим взглядом, внезапно подскочила с невероятной резвостью, словно у нее никогда не болели суставы, и поспешно унесла кошелку в свою комнату. Больше она не вернулась. Я в одиночестве допила чай. Странная Генриетта! На старости лет увлекаться развратом! Нет, мир определенно сошел с ума.
Легла в постель после часу ночи. В голове все перемешалось: дневник Полины, «проект» Уразова, Модест с сильными, красивыми мышцами, Роман со своим враньем, вскрытый комплект детского приданого в шифоньере Полины, известие о гибели Аллы, Генриетта с порнографическим журналом, Вадим, упрашивающий остаться ночевать. Долго не могла уснуть, намучившись, достала из столика снотворные таблетки и приняла сразу две. Проснулась с головной болью – давно заметила, что после снотворных сон не приносит бодрости.

С утра помчалась к Вадиму, в морг. За выходные дни он в прямом смысле был завален трупами. Мертвые лежали на скамейках и прямо на полу, возле дверей прозекторских. Иные по стойке смирно, некоторые – раскинув в стороны руки, словно желая обняться с пришедшими близкими. Трупы были небрежно прикрыты серыми грязными простынями. Я мельком оглядела всех. Видеть умерших неприятно. Один раз в жизни, это было во время туристической поездки на остров мифов и легенд Сицилию, в Полермо, нас повели на экскурсию в музей мертвецов, находящийся в монастырских катакомбах капуцинов. Господи! До чего же додумались монахи, просто нет слов! В ХVI веке они изобрели способ мумификации умерших людей и перестали тела усопших предавать земле. В катакомбах монастыря, в длинных коридорах подземелья, выставляли мертвецов на обозрение, куда могли приходить родственники усопших. Скажу, что смотреть на человеческие скелеты не очень приятно, но у меня они отвращения и страха не вызывали, может быть, потому, что от них не исходил трупный запах, а сознание подсказывало, что люди жили очень давно, и в реальной жизни их останки должны восприниматься как музейный экспонат.
Совсем другое дело – видеть свежие трупы, которыми был заполнен морг, понимать, что совсем недавно произошли трагедии – умерли чьи-то родственники, друзья, знакомые, отошли в мир иной. Мой мимолетный взгляд зафиксировал двух утопленников, лица несчастных были раздуты от длительного нахождения в воде; несколько, по-видимому, отравленных были мертвенно белого цвета, а возле рта и носа остались застывшие следы кровяных потеков. «Наверное, отравились технарем либо уксусной эссенцией», – автоматически подумала я, стараясь не задерживать глаза на покойниках. Бомжей и бичей можно было распознать по характерному виду. Сине-черные, отекшие лица, обросшие головы, грязная, рваная одежда. Трое человек – явно после автодорожной травмы, скончавшиеся от тяжелых, несовместимых с жизнью повреждений на месте катастрофы. На таких смотреть без боли невозможно. В углу на брезентовой подстилке лежали останки полуразвалившегося трупа. «Откуда его откопали? – пронеслось в голове. – Нашли где-нибудь. Работы у патологоанатомов по понедельникам невпроворот».

Комната Вадима была закрыта, я заглянула в соседнюю. Он сидел за столом, курил и читал разложенные на столе бумаги.
– Привет, – улыбнулся, увидев меня. – Проходи.
– У вас сегодня столько трупов! – с сочувствием сказала я.
– Нам это дело привычное. Сейчас немного легче стало.
– В каком смысле?
– Гораздо меньше, чем раньше.
– Да я прошлась по коридору и ужаснулась!
– Это нормально. Ты бы пришла к нам месяц назад, тут вообще пройти невозможно было.
– Как же удалось разгрузиться? Умирать стали меньше?
– Дело не в этом, – вздохнув, сказал Вадим. – Умирают в том же стремительном темпе, только сейчас морг перестали использовать как склад «бесхозных» покойников. Заведующий моргом несколько раз писал бумаги чиновникам о том, чтобы выделили средства на захоронение невостребованных тел, но дело с места не сдвигалось. Морг трещал по швам от перегрузки, а мертвецы каждый день прибывали и прибывали. К нам всех везут: и бомжей, и бичей, и жертв криминальных убийств. Условий для работы никаких. Помощи от властей тоже нет. Лопнуло у начальника терпение, он распорядился вывезти всех «ничейных» покойников на кладбище. На него сразу же прокуратура ополчилась. Теперь перед прокурорами ответ держит. Но, правда, власти сразу же среагировали: нашли деньги на захоронение. Мы освободили все холодильники и хоть немного вздохнули. Но это ненадолго. Умирает очень много людей. Наш морг строили 50 лет назад, помещения рассчитаны на пять, максимум шесть тысяч вскрытий в год. А мы выдаем до пятнадцати, понимаешь?
– Кошмар! Везде свои проблемы. Вам просто необходимо по сегодняшним временам перенять способ мумификации трупов, который использовали монахи на Сицилии. Дешево и сердито. Висят себе покойнички, ничем не пахнут, никому не мешают.

Вадим усмехнулся.
– Слышал я, это ты про музей мертвецов?
– Конечно.
– Сейчас другие времена, другие нравы, хотя по количеству умерших мы не отстаем от тех веков, когда в мире свирепствовали пандемии. Хоронить не успеваем, очередь на вскрытия. С бездомными проблема: они не нужны никому. Что ты к нам зачастила?
– Не говори, – покачала я головой. – Еще одна смерть, представляешь?
– Кто?
– Опять знакомая.
– Молодая?
– Да. Отравилась в квартире газом. Не понимаю, что на нее нашло? Совсем недавно мы разговаривали по телефону, была в полном порядке. Кстати, она находилась в одной компании с умершей Полиной, ты ее вскрывал, помнишь?
Вадим продолжал невозмутимо курить.
– С разрезами на руках, вскрытые вены, вспомни! – подсказала я.
Вадим кивнул.
– Помню. Что это за мор напал на вашу компанию? – с грустной улыбкой произнес анатом, выдохнув струю дыма.
– Я хочу узнать подробности, когда прийти?
– Как фамилия?
– Кузьмина.
– Сегодня много вскрытий, раньше двух не освобожусь. Так и приходи, быстро не получится.
– У меня занятия в группе до трех часов, подождешь? – спросила я.
– Лады, писанины полно, буду здесь.

На занятиях я не могла сосредоточиться на учебном процессе. Студенты почувствовали мое настроение, сидели тихо, уткнув носы в конспекты и учебники. Задала тему и оставила заниматься самостоятельно, предупредив, что через полчаса приду, и буду спрашивать. Они молча повиновались.
Я вышла из учебной комнаты и сразу же в коридоре встретила заведующую анатомическим музеем старейшего ассистента кафедры Нину Витальевну. Всю свою жизнь она отдала служению кафедре. Пятьдесят лет преподавала неразумным студентам анатомию человеческого тела, с закрытыми глазами на ощупь могла назвать любые косточки кистей и стоп, а их, как известно не один десяток. Выйдя на пенсию, продолжала каждый день появляться на кафедре в новом амплуа – заведующей анатомическим музеем – ревностным хранителем медицинских экспонатов. Сорок лет музеем руководил муж Нины Витальевны, после его смерти этот пост заняла она.
Нина Витальевна взяла меня за руку и сказала:
– Ваши студенты – молодцы, нашли уникальную находку. Такое встречается очень редко! Они будут над ней работать, и мы выставим экспонат в музей.
Я сразу же поняла, о чем речь. На отработке пропущенного занятия, препарируя на трупе, моя группа обнаружила на плече вместо обычной трехглавой мышцы – пятиглавую. Такие находки действительно большая редкость, когда они появляются, о них много говорят, гордятся, извещают анатомический музей, пишут научные статьи в медицинские журналы.
– Совершенно верно, они у меня старательные, – согласилась, порадовавшись в душе за своих подопечных. Не пропусти они того занятия, я бы не заставила их отрабатывать, а так – они теперь в почете. Хотела идти дальше, но Нина Витальевна не отпускала моей руки.
– Вы знаете, я ухожу в отпуск, – доверительно сообщила она.
– Прекрасно! Поздравляю!
– Вам поручили на время отпуска исполнять мои обязанности.
Новость удивила меня.
– Впервые от вас слышу, – я пожала плечами. – Мне некогда, я занята диссертацией.

Торчать летом в помещении со специфическим запахом формалина и банками с человеческими органами, эмбрионами, коллекциями костей и черепов совершенно не вдохновляло меня.
– Лев Сергеевич вас вызовет и скажет, – поспешила заверить Нина Витальевна. – Я только от него. Он уже подписал приказ. Пойдемте, расскажу, за чем придется внимательно проследить.
Она потянула меня за руку.
– Во-первых, вы по плану проведете две экскурсии для абитуриентов, – говорила она по пути. – Это, конечно, хлопотное дело, но без него никак не обойтись. Молодым людям, решившим связать свою жизнь с медициной, нужно иметь элементарное представление о строении человеческого тела. Бывали такие случаи: поступит абитуриент в медицинский вуз, придет на первое занятие, а как только увидит труп, моментально убегает. Поверьте, никогда не ухожу в летнее время в отпуск, в этот период занимаюсь текущей работой с препаратами. С ними много хлопот, а в учебном году нет на этот процесс времени. Но в нашей семье произошло событие: родился правнук, а внучке надо обязательно выйти на службу – жизнь заставляет. Работает на хорошей должности, там ждать никто не будет. Сами понимаете, малыша без присмотра не оставишь. Нянек нанимать – не имеем возможности, зарплата не позволяет. Мы решили сидеть с малышом по очереди: два месяца я, потом возьмет отпуск дочь, следующей нянькой станет ее муж. В общем, дедушкам, бабушкам и прабабушкам некогда отдыхать, жизнь продолжается.

Мои мысли были далеки от забот Нины Витальевны, но я не прерывала ее. Решение заведующего кафедрой придется выполнять. Как только мы переступили порог музея, в нос ударил запах хлорамина. Я поморщилась.
– У нас очень хорошая вентиляция, – поспешно сказала Нина Витальевна.
В прикрепленных к стенам прозрачных шкафах во весь рост находились мастерски отпрепарированные человеческие трупы. Кожа и подкожная клетчатка отсутствовали, все мышцы, сухожилия, связки, вены, артерии, лимфатические узлы и протоки, эндокринные железы и нервы представлены для обозрения.
На другом трупе, в открытой грудной клетке и брюшной полости лежали внутренние органы человека. На столах и стеллажах в стеклянных банках разного размера в формалине покоились человеческие эмбрионы, головной и спинной мозг, почки, легкие, селезенки, сердца; в других хранились научные «находки»: двухкамерные желудки, огромная печень, недоразвитые легкие, двойные ушные раковины, глаза с двумя зрачками, забальзамированный пищеварительный тракт без желудка; на полках выстроились черепа людей разных возрастов.

– Откуда к вам поступают мертвецы и человеческие органы? – поинтересовалась я, исключительно ради того, чтобы отогнать тяжелые мысли о неожиданной смерти Аллы.
– Из нескольких источников, – охотно поделилась Нина Витальевна. – Представьте, есть такие люди, которые при жизни завещают себя для посмертного изучения студентам-медикам. Чаще это одинокие граждане, умершие в стенах домов-интернатов. Иногда тела отправляют из городского морга, в тех случаях, когда некому хоронить покойника. Оттуда же поступают и необычные внутренние органы, обнаруженные при вскрытиях.
– У вас богатая коллекция человеческих эмбрионов! На них можно проследить поэтапное развитие человеческого организма, – сказала я, рассматривая выставленные на столе экспонаты. – Как они попали сюда?
– По-разному, – скромно сказала Нина Витальевна. – Проблема эволюции человека очень волновала моего покойного мужа. Он всегда удивлялся, как из двух микроскопических клеток появляется на свет человек. На научных и практических конференциях городских патологоанатомов обратился с просьбой направлять на кафедру эмбрионы, найденные при вскрытии. Итог его многолетней работы – перед вами. Эта коллекция – неоценимый учебный материал для студентов.
– Черепа не с театра военных действий собирали? – не останавливалась я.
– Это гораздо проще. У нас черепа «бесхозных» трупов. Пусть они служат науке. Бывает, при строительствах новых зданий откапывают древние захоронения.
– Понятно.

Она привела меня в темнушку без окна, где у стен стояли большие металлические ванны, прикрытые во всю длину крышками. Отодвинув с одной ванны доску, Нина Витальевна сказала:
– Моя особая просьба: пожалуйста, проследите, чтобы этому трупу лаборанты во время и по инструкции провели необходимую обработку. С ним предстоит много работы, его будут препарировать, а после выставят как учебный экспонат. Методика приготовления раствора под стеклом в кабинете.
– Хорошо, обязательно прослежу, – заверила щепетильную хозяйку музея.
Я взглянула на часы: учебное время подходило к концу.
– Мне пора, ждет группа, до свидания.
– Идите, милая! – проводила до выхода Нина Витальевна.
Отпустив студентов точно по расписанию, сразу же поспешила к Вадиму. Перед глазами стояло улыбающееся лицо хохотушки Аллы, в ушах звучал ее звонкий голос. Мне трудно было представить Аллу мертвой, я отгоняла тяжелые мысли. В коридоре морга сидели люди, ожидая документы. Лаборантка выходила и отдавала пришедшим справки о смерти. Некоторые забирали заключения и, не читая, поспешно уходили. Другие, наоборот, пристально всматривались в написанное и, шевеля губами, про себя разбирали слова, пытаясь осмыслить написанное.
– Доктор, скажите, – обратилась одна дама к регистратору, приняв ее за врача, – почему здесь написано: «Причина смерти не установлена»? Мне в суд надо.

Медик взяла справку и, пробежав глазами, ответила:
– В этом случае нужны дополнительные исследования, когда будут готовы, делают окончательный вывод.
– А как нам быть?
– Вам надо хоронить, так? Хороните, через месяц придете к нам со справкой, мы напишем диагноз.
Я протиснулась между толпившимися людьми в кабинет. Вадим сидел за столом, и что-то разглядывал в микроскоп. Увидев меня, пригласил сесть, отодвинул прибор на край стола, включил чайник и вытащил из стола банку растворимого кофе.
– Падай, где стоишь, будем пить кофе, – сказал, направившись к раковине.
Он долго и тщательно мыл руки, а я вспомнила, что с утра ничего не ела, и что в сумке у меня лежат бутерброды с сыром и колбасой. Выложив пакет с провиантом на стол, помыла руки и, воспользовавшись приглашением, устроилась на свободном стуле.
– Ешь сэндвичи, – развернув пакет, предложила я.
– Давай! – согласился Вадим.
– Ну, Анна, с тобой не соскучишься, – произнес Вадим, жуя и одновременно разливая по чашкам кипяток.
– Что опять?
– Да то, что у Кузьминой нет отравления газом.

Кофе был горячим, я долго дула на него, боясь обжечься. Сообщение Вадима прозвучало, как гром среди ясного неба. Я отодвинула кружку и выжидающе смотрела на него. Вадим неторопливо дожевал и, проглотив еду, сказал:
– Мне, наверное, «везет» на такие вскрытия, или ты великая грешница, – пошутил он. – Меня милиция не любит. У них, по предварительным данным, идет одна установка, а я выдаю что-то необыкновенное. Так было в прошлом случае, когда выставил причину смерти – перелом шейных позвонков и отверг самоубийство. Оперативнику мое заключение явно не понравилось.
– Это такой, весь серенький, невзрачный, волосы «ежиком»? – уточнила я, вспомнив образ мента, допрашивавшего меня.
– Он самый!
– Конечно. Над таким заключением надо думать, им, наверное, не очень-то хочется мозги напрягать, оттого и не нравится.
– Пусть думает. Мой хлеб – вскрывать трупы и выдавать заключения о смерти. Он упрямый и с амбициями. Но что я могу поделать, когда вскрытие диктует диагноз? Сегодня повторилась подобная ситуация. В материалах дела написано, что умершую обнаружили в квартире, заполненной газом. Предварительная версия – отравление бытовым газом. Самоубийство. Но вскрытие показало, что смерть насильственная. Девушка была сначала задушена, причем не с помощью веревки или чулка, которые оставляют после себя характерную странгуляционную борозду, нет! Она была удушена подушкой, а после того, как умерла, убийца включил газ, надеясь, что все примут смерть за самоубийство.

– Не может быть, – прошептала я. – Это точно?
– Я не имею права ошибаться. Говорю тебе со всей ответственностью. У меня есть веские доказательства.
– Расскажи, как ты это установил?
– Во-первых, в ее крови отсутствует метгемоглобин, этот факт подтвержден лабораторным анализом. Он образуется в крови людей, отравившихся угарным и прочим газом. Да, ночная сорочка умершей пропахла газом, он до сих пор чувствуется в ткани одежды и в ее волосах, но коль в крови нет следов смертельного яда, значит, следует искать другую причину смерти. Напрашивается еще один вопрос: почему так произошло – квартира наполнена газом, а в крови пострадавшей его нет? Ответ: она не вдыхала газ по простой причине – была предварительно удушена. Чем? Я предположил, что подушкой. Это один из эффективных методов насильственной смерти, когда не остается следов на теле потерпевшей. Я нашел тому доказательства: – на вскрытии у нее искусаны губы и язык, сломана спинка носа и хрящи трахеи. Кто-то с достаточной силой давил на лицо. Оперативник мне не поверил, сказал, что мертвую нашли сидящей за столом в кухне. Тогда я настоял, чтобы съездили в ее квартиру повторно и привезли на исследование все подушки. На ткани одной из них, как и предполагал, обнаружил следы: она пропиталась слюной и кровью потерпевшей.

Я с содроганием слушала Вадима.
– Но это ужасно! Почему следователи на месте не додумались до этого?
Моему возмущению не было предела.
– На место происшествия выезжал молодой сотрудник. Он второй год работает, опыта маловато. Но это ничего не меняет. Вскрытие все ставит на свои места, – усмехнулся Вадим.
– А если бы такой же молодой и неопытный проводил вскрытие, что тогда?
– Раз не обнаружен метгемоглобин, стали бы искать другую причину.
– Если бы «мент» сразу предположил, что имеет дело с насильственной смертью, – обрушила я свой гнев на недотепу оперативника, некачественно проводившего первичный осмотр места происшествия, – может, тогда бы он искал улики злоумышленника по горячим следам и нашел больше, а так – одна подушка, да и то – на следующий день. Что она скажет об убийце? Каким образом он проник в квартиру? Через дверь или открытый балкон?
– Я смотрю, тебе впору переходить на работу в милицию, – пошутил Вадим. – Хорошо разбираешься в следственном процессе.
– У меня подруга погибла, мне надо знать причину, не язви.
– Шучу, не обижайся. Ты права. Сразу, конечно, можно больше узнать, если поставить перед собой нужные вопросы. Не сообразил молодой специалист, бывает. Отчаиваться не стоит. Рядом всегда есть более опытные, они помогут, подскажут. Самое главное, преступнику не удалось сбить следствие с толку и навязать свою версию. Мы знаем истинную причину смерти.
– Господи, да кто же он? Такой расчетливый, хладнокровный и хитрый?
– Кто бы ни был, найдут, – уверенно сказал Вадим.
Домой вернулась в расстроенных чувствах. Генриетта с порога сообщила, что мне пришло письмо из банка. Я молча взяла конверт и ушла в свою комнату. Не хотела его вскрывать, так как понимала, что нужно от меня банкирам. Быстро они узнали о смерти Полины!

Как я предполагала, банк за подписью главного бухгалтера уведомил меня о том, что в связи со смертью Захаровой Полины, взявшей кредит, я, как одна из ее поручителей, должна, согласно условиям, возвратить выданные деньги путем ежемесячных выплат. Меня вежливо предупредили, что в случае уклонения от возмещения долга банк вынужден подать исковое заявление в суд.
Я швырнула послание на стол. Надо что-то делать. Что? Ну, хотя бы позвонить Роману и поговорить с ним. Набрала его номер телефона и долго держала трубку, надеясь, что он ответит. Напрасно, телефон не отвечал. Так, хорошо, тогда продолжим чтение дневника Полины. Я достала из стола тетрадь и нашла нужную страницу.

Продолжение следует:
Глава пятнадцатая
Любовники Полины