Белый генерал

Генерал Скобелев, Михаил Дмитриевич (1843-1882) – мало, если вообще что-то, говорит нам сегодня это имя. А ведь в XIX веке его считали "героем Суворову равным" и популярность он имел фантастическую. Так как в бой шел всегда, как на праздник, в парадном мундире и на белом коне, все звали его не иначе, как "Белый генерал". Враги перед ним трепетали, свои приходили в восторг. Многие почитали, как святого, и ставили его портреты рядом с иконами.

Яркий военный гений, широта мышления государственного мужа и духовные качества ставят Скобелева в один ряд с самыми выдающимися людьми в истории России. Это феноменально, словно духовный преемник он унаследовал достоинства и во многом реализовал наставления таких великих деятелей, как Владимир Мономах, Александр Невский, Сергий Радонежский и Александр Суворов.
 
Науку непобедимого Суворова "Тяжело в учении, легко в бою" Скобелев усвоил и умом, и сердцем. Уже в юности, когда его товарищи по военной академии отдыхали на каникулах, он, считая, что военному делу по-настоящему можно научиться только на войне, волонтером гонялся за бандами разбойников в Польше. Там и получил свой первый крест. С тех пор где бы ни был для записи особенностей и анализа опыта всегда имел при себе перо и чернильницу. Еще постоянно искал встреч с бывалыми и отличившимися солдатами. Изучил несколько языков. В том числе арабский, чтобы в подлиннике читать Коран и знать психологию неприятеля. Как-то, облачившись дервишем, принявшим обет молчания, он более месяца скитался по Каракумам, чтобы провести глубокую разведку и, заодно, изучить опыт местных по выживанию в экстремальных условиях и научиться по приметам предсказывать погоду.

И всю жизнь он не расставался с книгой. Даже во время активных военных действий умудрялся читать выписываемые из Питера и Парижа новинки по военному делу. Нередко, прямо на виду у ярившегося противника сидел на бруствере под пулями, увлекшись книгой. Однажды кто-то спросил Скобелева: "Зачем Вы читаете книжку о землянных работах, у вас же есть саперные команды?" "Генералу, командующему отрядом, следует все знать, иначе он и права не имеет других заставлять делать" – объяснил он. Причем знаниями он делился со всеми. Офицерам рассказывал о своих выводах, идеях, советовался с ними, вступал в споры, выслушивал каждое мнение. В одном из приказов писал: "Всех офицеров прошу побольше читать, что до нашего дела относится". И заставлял их комментировать прочитанное. Иногда прямо среди товарищеских пирушек он вдруг задавал серьезные военные задачи. Тогда стаканы отставлялись в сторону, и тесный круг сдвигался еще теснее, задумываясь над разрешением запутанного боевого вопроса.

Думая о безопасности России, Скобелев смотрел далеко вперед. Для того, чтобы быть готовым воевать с любым противником, он не только штудировал книги, но по собственной инициативе ездил наблюдателем в горячие точки мира, посещал армии передовых держав, знакомился с генералитетом, поддерживал контакты. "Я терпеть не могу немцев, – говорил он. - Но и у них я научился многому. Презирать врага – самая опасная тактика. Но считаться с ним необходимо. Более того, враги – лучшие профессора". Во время стояния под Стамбулом он семь раз ходил в мусульманской одежде лазутчиком в тыл для изучения укреплений противника. Уходя, весело приговаривал: "На всякий случай!" Утром же, поскольку брать город было запрещено, объявлял учебные атаки, брал турецкие редуты и отходил назад. Турки строили новые, назавтра он брал и их...

В-итоге, Скобелев с блеском исполнил и суворовский наказ - "Побеждать не числом, а умением". В 1881 году, после неудачного похода (1879) отряда генерала Н.П. Ломакина к крепости Геок-Тепе, в которой засело разбойное племя текинцев (ныне туркмены), грабившее караваны на дорогах от Каспийского побережья в Центральную Азию и занимавшееся торговлей русскими рабами на рынках Бухары и Хивы, Скобелев провел 500-километровым маршем по пустыне под бравурную музыку оркестров пехоту и замаскированную в ее строю артиллерию, и, шокировав противника, имевшего десятикратное численное преимущество, взял крепость. А ведь до этого, когда он занимался муштрой под палящим солнцем, доводя до автоматизма действия пехоты и артиллерии, солдаты безжалостно ругали "сбрендившего" генерала, а офицеры изощрялись в остротах!
 
Следуя наставлению святого благоверного князя Александра Невского "Не в силе Бог, а в правде", Скобелев был настолько справедлив и милосерден, что не только русские солдаты, но даже поверженные иноверцы признавали за ним высочайшие нравственные добродетели. Так на освобожденных территориях во время войны с Турцией (1877-1878), где он бывал комендантом, всегда соблюдался исключительный порядок. Открывались запертые торговые лавки, появлялись спрятанные товары, во всю кипела торговля. Местные принимали наших солдат, как друзей, и иногда даже отказывались брать у них за товары деньги. В Адрианополе, например, за две недели не было ни одного грабежа, ни одной кражи, ни одной драки в городе. Ни разу никто не явился к Скобелеву с жалобой на солдат. Более того, ему прислали букет цветов турецкие женщины. В окресностях таких цветов еще не было. "От каких турецких женщин? – изумился генерал. Ему объяснили: от женщин Казанлыка, Эски-Загры и Адрианополя за то, что честь их не была нарушена. А все потому, что скобелевцы сердцем принимали наставления генерала: "Бей врага без милости – пока он оружие в руках держит. Но как только сдался он, амину запросил, пленным стал – друг он и брат тебе. Сам не доешь – ему дай. Ему нужнее. И заботься о нем, как о самом себе!.."

Однако раз случилось, один из соседских солдат ударил прикладом турецкого аскера. Скобелев увидел и едва сдержал ярость: "Вы позор русской армии!.. Бывают случаи, когда в плен нельзя брать, силы малы и пленные могут быть опасны, тогда пленных по печальной необходимости расстреливают... Слышите? Но не бьют. Бить пленных может только мерзавец и негодяй. Офицер же, спокойно глядящий на такую подлость, не должен быть терпим!"

От Сергия Радонежского Скобелев взял пример великого сотрудничества с подчиненными в большом и малом. Не только молодому офицеру, но и солдату Белый генерал был товарищем. Как и Сергий, он безошибочно разбирался в способностях и душевном складе подчиненных и поручал каждому задачу по силам его. Если другие талантливые генералы брали только часть человека, не умея воспользоваться всеми его способностями, то Скобелев брал у подчиненных все, и даже больше, заставляя работать над собой и постоянно совершенствоваться. Причем его гений позволял увидеть пользу не только достойных, но и непорядочных людей. Он был уверен: "Всякая гадина может когда-нибудь пригодиться. Гадину держи в решпекте, не давай ей артачиться, а придет момент – пусти ее в дело и воспользуйся ею в полной мере..." И правда, даже трусы в погонах под его командой становились полезными, кто-то из них, чтобы избежать передовой, отменно снабжал войско в самых сложных условиях чужбины, кто-то добывал секретнейшую информацию. А иные, выполняя команду кумира, совершали даже геройские поступки.

Как и преподобный Сергий, Скобелев доверял и умел прощать людям. Бывало, его обманывали, но он никогда не преследовал виновных. Раз лакей утаил "три тысячи", потом сказал, что утерял. "Ну и дурак!" – укорил его Скобелев. Его самого упрекали за то, что он спускал такое, а он объяснял: "А если тот действительно потерял, тогда каково ему будет?"

Для своих подопечных Скобелев был отцом родным. Вставал в четыре утра и шел на какую-нибудь из ротных кухонь, пробовал свежую выпечку и наблюдал за заправкой котлов. Делал это без системы, поэтому ждали его во всех местах одновременно и тщательно отмеряли положенное. Как-то затерялся обоз с продуктами, так для закупки муки он потребовал собрать жалование господ офицеров. В походах через пустыни Азии его солдаты не гибли от солнечных ударов, так как получали дополнительное питание и обеспечивались неуставными войлочными кибитками и специально сконструированными юртами. Зимой в горах на Балканах они не имели обморожений, ибо мазались не салом, а гусинным жиром и одеты были в полушубки, купленные на фамильные деньги генерала. На переходах он часто спешивался и шел со своей пехотой. В его траншеях солдатам было приказано не вставать для приветствия: "...Солдату отдых нужен. Коли он будет вскакивать, так или генерал не показывайся на позицию, не живи с ними, или солдат вечно будет в устали..." Скобелев бледнел, когда при нем рассказывалось о том, как в такой-то дивизии солдаты голодают, как в другой их секут, как в третьей их изводят на бесполезной муштре. Сам он всеми силами оберегал честь солдата. Одного нового полкового командира, начавшего раздавать солдатам зуботычины, он просто выгнал: "Мне таких не надо. Отправляйтесь в штаб – писарей бить. У меня боевые полки к этому не привыкли. ...Дисциплина должна быть железной, но достигается это нравственным авторитетом начальника, а не бойней. Срам! Солдат должен гордится тем, что защищает свою родину, а вы этого защитника, как лакея, бьете!"

Так же, как преподобный Сергий, Скобелев был отзывчив на нужды людей и никогда не изменял своему принципу: "Просящему дай". Своего жалованья корпусного командира он никогда не получал. Оно все шло на добрые дела. Со всех концов России обращались к нему за помощью, и не только отставные солдаты. По свидетельству генерала Духонина, приходилось писать тысячи писем, рассылать пособия и ни одна просьба к Скобелеву не оставалась без внимания.
 
Поскольку он всегда был окружен многочисленной группой своих и иностранных корреспондентов, ничего вокруг не оставалось тайной. Объективными репортажами корреспонденты оказывали ему моральную поддержку и поднимали в глазах всего мира престиж России. Они восхищались не только беспримерной отвагой Белого генерала, непредсказуемостью решений и нравственными добродетелями, но и масштабностью его помыслов.

Ведь в своих взглядах он шел даже дальше Владимира Мономаха, призывавшего когда-то всех русичей жить одним сердцем. Скобелеву в той же самой мере, как наше народное, было дорого славянское дело. Он мечтал объединить всех славян и считал, что первым делом нам всем надо развязаться с холопством перед Европой. "Ученик не лакей, - повторял он. – Учиться – я понимаю, но зачем же ручку целовать при этом?... Учиться и заимствовать у них все, что можно, но у себя дома устраиваться, как нам лучше и удобнее". Будущим идеалом государственного устройства славянских народов был для него союз автономий, с громадною и сильною Россией в центре. Чтобы у себя внутри они делали все по своему усмотрению, а военные силы, таможня, монета были бы общими. Все за одного и один за всех.

Сегодня очевидно, что Скобелев был одним из счастливых, можно сказать, идеальных типов русского человека, и принадлежал к тем личностям, которые появлялись и, хочется верить, появятся в критические моменты российской истории для спасения народа и государства. Ведь, как в свое время при Сергии Радонежском окрепли нравственность и дух, поднялись силы народа и стал возможен подвиг освобождения Земли Русской от 200-летнего татаро-монгольского ига, так благодаря генералу Скобелеву русский народ вернул достоинство и веру в свои силы и освободил от 500-летнего турецкого ига братьев славян сразу в нескольких европейских странах!

…никто не знает, сколько бы еще смог сделать Скобелев, не умри в 38 лет. Возможно, благодаря его усилиям наша история развивалась бы по совершенно иному пути. Теперь об этом остается только гадать и сожалеть, что имя его почти забыто. Но возникает справедливый вопрос: вспомнит ли Россия своего блистательного полководца? Вернется ли памятник Скобелеву - символ российской доблести и чести - на свое отведенное историей место - на то место в столице, где стоит ныне основатель Москвы Юрий Долгорукий?

Понятно, что Россия очень богата и не перестает родить героев. Но можем ли мы из-за этого быть беспечны в памятовании людей, которым обязаны лучшим, что имеем? Ведь, чтобы многого добиться, нужны самые высокие идеалы, а научиться достижению их можно только у таких великих духом, каким был Белый генерал – Михаил Дмитриевич Скобелев.