Однажды... 241-250

241. Одинокая кариатида науки

Известный германский физико-химик Вальтер Нернст (1864–1941), открывший третье начало термодинамики, был далек от того, чтобы недооценивать свои заслуги в этой области. Одну из своих лекций он начал так: «Первое начало термодинамики покоится на плечах многих, второе начало – на плечах немногих, третье начало – на плечах одного – на моих».

242. «Такого не числится»

Американский изобретатель Элиху Томсон (1853–1937), один из основателей фирмы «Дженерал электрик», собрал одну из самых удивительных коллекций в мире. Он интересовался, как окружающие ухитряются исказить его имя. Казалось бы, чего проще: Элиху Томсон. Однако в коллекции изобретателя были: Улиху Томас; Элиуш Томпсон; Илайю Томсон; Виту Томсон. Но самым ценным экспонатом Томсон считал конверт, на котором его имя и фамилия были написаны совершенно правильно. Тем не менее, руководители отделов созданной Томсоном фирмы не узнали имени своего шефа и испещрили конверт резолюциями: «такого не числится», «не работает», «нет в турбинном отделе», «не служит в отделе сбыта» и т.д.

243. «Вполне возможно...»

Пьер Кюри (1859–1906), как и многие другие ученые, нередко до такой степени сосредотачивался на своих мыслях, что казался очень рассеянным. Как-то раз хозяйка пансионата, увидев, с каким аппетитом обедает Пьер, спросила, вкусно ли приготовлен бифштекс. «Разве это был бифштекс? – спросил ученый. А потом успокаивающе добавил: – Хотя вполне возможно!..»

244. «Недостает лишь кошелька...»

Итальянский поэт-алхимик Аугурелли Джованни Аурелио (1441–1524), рассчитывая получить от папы Льва X (1475–1521) богатое вознаграждение, преподнес ему поэму об алхимии, воспевающую способы изготовления искусственного золота. Но прижимистый первосвященник не был лишен чувства юмора. Вежливо приняв поэму, он подарил автору пустой мешок: «Тому, кто обладает столь великим искусством, недостает лишь кошелька для золота!».

245. Чем усматривают неусматриваемое?

Перед первой мировой войной на одном из заседаний Главного артиллерийского управления рассматривался вопрос о закупке  в Англии прицельных приспособлений для орудий Кронштадтского укрепленного района. Профессор А.Н. Крылов (1863–1945), будущий академик, изучив вопрос, убедил командующего артиллерией укрепрайона генерала А.А. Маниковского (1865–1920) в том, что в условиях приневской низменности прицельные трубы не смогут дать нужной точности при наводке орудий.
Во время заседания престарелый генерал Н., желая, видимо, оправдать свое присутствие, затеял с Маниковским бессмысленный спор, причем в качестве главного довода беспрерывно твердил одну фразу:
– Я не усматриваю у вас того, отчего прицельная трубка не будет давать требуемой точности…
Эти слова настолько надоели Маниковскому, что он решил поинтересоваться:
– А вы, ваше высокопревосходительство, хоть раз смотрели в трубу?
– Но это и дает мне право заявить: я не усматриваю у вас того, отчего...
Наконец терпение Маниковского лопнуло:
– А я не усматриваю у вас того, – вспылил он, – чем, собственно, и усматривают неусматриваемое! Но тогда, может быть, другим усмотрите?

246. Даже птицам доверять нельзя...

В конце XIX века Франция, Германия, Россия стали энергично строить военные корабли, и британское адмиралтейство всерьез обеспокоилось этой угрозой традиционному превосходству Англии на море. В 1887 году оно создало военно-морскую разведку, и один из ее способных офицеров, Д. Астон, приступил к разработке системы наблюдения за передвижением кораблей возможного неприятеля с помощью быстроходных яхт и рыбачьих шхун. Но как быстро и своевременно передать свежие разведданные в Лондон? Поскольку телеграф исключался, а радио тогда не было, Астон предложил снабдить каждое судно почтовыми голубями. Но тут его ждал удар. На докладной, где обосновывалась организация морской голубиной почты, адмиралтейское начальство глубокомысленно начертало: «Оставить без внимания, поскольку эти птицы могут доставить дезинформацию»...

247. Урок, пошедший впрок

Знаменитый американский ученый Бенджамин Франклин (1706–1790) занимался не только наукой, но и общественной и политической деятельностью, а одно время был даже послом во Франции. На этом посту он показал себя искусным дипломатом, умевшим очаровывать людей. И удивительнее всего то, что в молодости этот выдающийся человек отличался вздорным, нетерпимым характером, был бесцеремонен в обращении и резок в суждениях.
Как же произошел в нем столь резкий поворот?
А дело было так. Однажды на улице Франклина встретил один его знакомый и в сердцах сказал:
– Послушай, Бен, ты стал просто невыносим. Ты столько знаешь, что никто не может сообщить тебе ничего нового. Да никому и в голову не придет это делать: ведь ты норовишь оскорбить каждого, кто с тобой не согласен. Недаром твои друзья считают, что вечер удался, если тебя не было.
Мысль о друзьях, ликующих по поводу его отсутствия, так поразила Франклина, что он стал внимательно следить за своим поведением и через некоторое время приобрел репутацию «души общества».

248. «Папаша авиации»

В 1925 году в США по инициативе Г. Форда (1863–1947) проводился конкурс на самый на самый надежный пассажирский самолет. В этом конкурсе блеснула своими качествами машина голландского авиаконструктора Антони Фоккера (1890–1939), который приложил все силы, чтобы раздуть в связи с этим рекламную шумиху вокруг себя. Дело кончилось тем, что один из его сотрудников в интервью с газетными репортерами назвал своего шефа в пылу чинопочитания ни больше ни меньше как «отцом авиации». Это дало повод одному американскому обозревателю саркастически напомнить о том «добром старом времени, когда на пляже Китти Хоук папаша Тони Фоккер наставлял уму-разуму и учил летать братьев Райт».

249. Кто остается последним...

Как-то раз председатель проблемной лаборатории «Инверсор» А.М. Добротворский (1908–1975) повстречал на Тверском бульваре знакомого, который вел на поводке холеного эрдельтерьера.
– А знаете ли, Алексей Михайлович, что эрдельтерьеры были в свое время выведены исключительно для охоты на львов? – похвалился тот.
Добротворский погрустнел и задумчиво сказал:
– Бывает же такое: львы исчезают, их уже нет, а выведенные специально для их травли собаки остаются, да еще процветают...

250. Хочешь стоять – крутись!

Однажды на заседании лаборатории «Инверсор» один из докладчиков напомнил собравшимся знаменитую притчу о колумбовом яйце. Согласно ей некоторые завистники будто бы стали говорить Колумбу (1451–1506), что открыть Америку было не так уж и трудно. Раздраженный мореплаватель взял со стола яйцо и спросил:
– Может кто-нибудь из вас поставить его вертикально?
Сколько ни старались завистники, никто сделать этого не смог. Тогда Колумб взял яйцо и, резко закрутив его, поставил вращающимся вертикально.
– Вот так же «легко» было открыть Америку, – назидательно сказал он завистникам.
– Мораль сей притчи проста, – заключил А.М. Добротворский (1908–1975). – Хочешь удержаться на месте и гордо стоять – крутись!