Хор

- Ну и чего грустишь? – зашел отец  ко мне в комнату.
- Не грущу, - обманул я, и тут же начал выкручиваться: - Я думаю.
- О! – протянул отец басом. – Думать, надо тоже радостно! Мысли должны быть похожи на солнечные лучи: светлые и теплые! – крякнул в кулак. – Да, сын, именно так.
И я вдруг подумал о солнце. Представил его, в моей голове разбрасывающим лучи-мысли,
да так представил, что даже в висках зажгло.
- Ну и о чем думаешь? – перелистывая страницу в литературе, спросил папа.
- О хоре, - вздохнул я.
- О хоре мальчиков или о хоре девочек? А может о хоре хористов хорьков? – папа
улыбнулся.- А что о нем думать-то? Пришел и пой!
- Так то оно так. – завертел я карандаш в руках. – Да мне завтра солировать в ДК, страшно.
- Ну, сын мой, это дело поправимое. – и папа стал рассказывать, как он пел в хоре: -
Помню, когда я учился в школе, я тоже пел в хоре мальчиков. У нас еще был хор косичек и бантов, и не понимаю, почему они всегда пели с нами?
Так вот, если быть совсем точным, то это хор пел со мной. Голос у меня был такой красивый, - облака аплодировали!
А уж когда мы выступали на городских площадках, площадях, то народу собиралось , как семечек в подсолнухе.  И мне, как солисту, все мороженое несли. Не веришь? А что по твоему мне, мальчугану должны были цветы, как бантикам, нести?
- Да, пап, о  мороженом ты точно шутишь, - сказал я. Сказать папе «сочиняешь» или и того хуже
«лжешь», я не мог. Мне нравилось слушать его рассказы. И я всегда ждал какого-нибудь подвоха
в конце рассказа.
- Как это шучу? – пробасил возмутительным видом отец. Посмотрел на меня внимательно. – Ты видел меня с шарфом даже в лютые морозы?
- Неет, - сразу ответил я, потому что я никогда не видел папу в шарфе.
- Приготовься сын! Ты сейчас узнаешь страшный секрет моей любви к морозам.
- Я готов! – выпалил я, мне не терпелось скорее узнать тайну.
- Так знай же, сын мой, поглотитель апельсинов и конфет: мне поклонники приносили мороженое, тайно надеясь, что я охрипну и не буду петь! Вскоре так и произошло: я охрип! У меня стал низкий голос, а горло закалилось раз и навсегда. – Папа на миг задумался, улыбнулся чему-то, -  Только не знаю: голос у меня от деда или мороженое помогло?
- Наверно, от дедушки!- сказал я. – Мне бы хотелось тоже басить, когда вырасту.
Отец потрепал мою макушку. Теплая улыбка соединила его мягкие огромные уши.   

И я вдруг почувствовал мысли-лучи, и я увидел себя на лесной опушке: я развалился на комариных лапках, покачиваюсь, слушаю выступления синичек и прочих птичек, начинаю подпевать им, и в этот момент из леса выбегают медведи с ведерками меда, а медведица достает огромную ложку и начинает меня медом кормить да приговаривать: «Кушай, кушай, чтоб у тебя губы слиплись, а то так спать хочется, зима все же».
- Пап, а медведи зимой могут мед мне принести?
- Конечно, сын.
- А где же они его возьмут?
- Где и всегда они его зимой берут: из лап выжмут!
- Из лап? – я привстал! – Ради такого меда надо петь!