Антропология нового варварства

Постмодерность, оснащенная всеми интеллектуальными завоеваниями цивилизации, - это обезьяна, наученная обращаться и с гранатой, и с компьютером. Ведущая себя с безумной беспечностью, она совершенно не беспокоится о возможных последствиях своих действий. Для неё не существует ни прошлого, ни будущего. Свою награду она получает в настоящем, в возможности именно сейчас пожить под диктовку капризов своей глупой обезьяньей воли.
Почему низменное варварство поглотило возвышенную духовность? Что позволило ему победить и возобладать? Как так получилось, что защитные механизмы, вырабатывавшиеся тысячелетиями, не сработали, и зло вырвалось на авансцену жизненного театра, разбросав блюстителей порядка и нравственности?
Естественный человек Руссо, не знавший ни гранат, ни компьютеров, ни прочих горьких и сладких соблазнов цивилизации, - это сама чистота рядом с постмодернистским варваром, поскольку этот последний успел хорошо разузнать вкус всего противоестественного и основательно развратиться.
Современному антропологу руссоистский дикарь скучен в силу простоты его душевной организации. Зато ему крайне любопытен постмодернистский варвар. Он интересен своим воображением, интеллектом, верованиями, мерой погруженности в собственное рукотворное, искусственное варварство. Он любопытен иерархиями доступных ему смыслов, ценностей и норм, пределами понимания своих культурных оснований, степенью забвения собственных духовных корней и еще многими другими специфическими свойствами. Да он и не может не быть интересен, поскольку являет собой целую антропологическую галактику, напоминающую жутко красноречивый мир Иеронима Босха.
Когда же постмодернистская антропология убеждается, что варваризация  мироощущения постмодернистского человека есть на самом деле его демонизация, то босхианские аллюзии приобретают еще более интригующий характер. Бездна бездну призывает. Бездна в бездну смотрится как в зеркало и не может оторваться.
Истоки этой эпистемологической интриги прописал еще герой «Записок из подполья». Задав вопрос, о чём же с наибольшим удовольствием может рассуждать образованный человек, он сам же и ответил: «О самом себе!» Вот мы и слышим повсеместно ученые рассуждения тех, кто всматриваются в Босха как в зеркало, но при этом, правда, не спешат признать обнаруженное сходство.