Born To Fly. 2 часть

XVI

  Уже когда я впервые, в качестве абитуриента, только зашел в казарму, которая на ближайшие годы станет домом для сотни 17-18-летных юношей, я понял, что что-то не так. Потом в этом я убедился, когда в тот же день, после обеда, нас битый час гоняли по плацу за то, что кто-то закурил перед столовой. Следующее подозрение меня посетило после общения с местным прапорщиком Коневым, который значительно обогатил мои запасы матерных слов, если сказать более точно, он произвел обновление процентов так на 70. Этот прапорщик, прежде всего мне запомнился тем, что он, будучи перед строем молодых 17-летних мальчишек, осознанно, или по ошибке, пожелавших вдруг связать свою жизнь с армией, стал изображать из себя довольно известно для кинолюбителей персонажа фильма Стэнли Кубрика «Цельнометаллическая оболочка» - сержанта Хартмана. В частности он практически в точности пародировал его монолог из самого начала фильма. Конечно, если уж некоторые режиссеры, в своих военных драмах перерабатывают эту сцену, то почему бы и некоторым военным не сделать точно также?! Проходя перед каждым абитуриентом, он выбивал их сексуальную ориентацию, всячески оскорблял и под конец заявил, что пока мы лазали под юбками одноклассниц, он уже пускал ракеты. Дойдя до меня и осмотрев снизу доверху, этот персонаж задал мне в целом ожидаемый вопрос:
-Товарищ абитуриент! Есть ли у тебя девушка!
-Так точно, товарищ прапорщик! – ответил я. Я соврал. Девушки у меня не было после пятого класса, когда мне удалось стать парнем первой красавицы нашего класса, но всего на месяц. Она со всеми встречалась не больше месяца, я думал, что это потому, что она искала свою истинную любовь, то есть меня. Но я ошибся. Тогда я думал, что потерял любовь всей своей жизни, пока не открыл прелести мастурбации.
-Ошибаешься! – вдруг воскликнул прапорщик. Я изумился. Откуда он знает!? Но мое изумление прошло уже после следующей его фразы. – Сейчас ее трахают гражданские, отжаться 25 раз за каждую палку, которую ей вставят за месяц! Упор лежа принять!
Что же, я принял упор лежа. Тупой придурок. Думает, что и фильм «Морпехи» никто кроме него не смотрел! Тут я решил немного подыграть ему, ну или вернее донести, что он не один такой кинолюбитель: сделав три отжимания, я встал и сказал, что не могу.
-Что?! Не можешь отжиматься от пола?! – изумился прапорщик, на этот случай он с полминуты искал, что ответить, так как в просмотренных им фильмах подобной сцены не было. Но вот он нашел нужные слова:
-Не можешь отжиматься от пола! А как ты будешь, когда вокруг будут рваться снаряды?! Какого хрена ты вообще здесь оказался?!
Ага, опять фильм «Морпехи», ну так вот:
-Товарищ прапорщик! Я заблудился по дороге в приемную комиссию университета!
Моментально я получил в лоб удар кулаком. Несильный, но и неприятный. Конев двинулся дальше. Я упал, но почти тут же встал во весь рост и, решив еще раз искусить судьбу, произнес следующую киношную фразу:
-Это ты Джон Уэйн. Это я.
Прапорщик вернулся назад, вытянулся передо мной и, показывая глазами весь свой гнев, просто громко объявил:
-Три наряда вне очереди! Как твоя фамилия поддонок!
-Иванченко! – ответил я.
-Хана тебе. Иванченко. Членосос. – прошипел прапорщик и отправился дальше играть сержанта американской морской пехоты. По счастью на этом глупые попытки старших по званию пародировать героев из американских фильмов о морской пехоте прекратились, по крайней мере, никто не называл здесь рот спермоприемником. На тот момент, единственный подходящий элемент, который бы можно было позаимствовать из американского кинематографа о военных буднях, это фраза «Добро пожаловать в дерьмо».   
Знакомство с прапорщиком Коневым стала основой вопроса о том, что что-то не так.
Ближе к концу так называемой абитуры, к моменту, когда объявили о зачислении, когда организм уже более-менее адаптировался к строго регламентированному распорядку дня, физическим нагрузкам, я уже перестал задаваться риторическим вопросом, что, что-то не так. А после КМБ прапорщик Конев и вовсе покинул нашу роту и перешел на какой-то склад.


Дисциплину «Тактика», нам читал средних лет полковник Орловский, личность которого была нередким объектом для обсуждений, как среди курсантов, так и среди младшего офицерского звена. Орловскому было около сорока лет, но выглядел он моложе, лет на 35. Он обладал достаточно блестящей репутацией, часто ездил в Москву на военно-исторические конференции, ходил слух, что каким-то образом принимал участие в составлении новой военной доктрины нашего государства, принимал участие в реконструкциях исторических сражений, а также участвовал в крупнейших военных учениях на востоке и западе страны.
В марте месяце у нас были запланированы полевые занятия по тактике на полевом учебном центре, который мы сокращенно называем ПУЦ.  В том центре находилась база подготовки бойцов внутренних войск и спецназа. На полевых занятиях по военной топографии мы наблюдали, как ВВ-шники отрабатывали маневры на БТР-ах, и «штурмовали» местные высотки. Теперь «штурмовать» высотки предстояло нам, за зимний период семестра мы выучили ряд теоретических положений о взводе в наступлении, и теперь необходимо было эти знания применить на практике.
После завтрака наш взвод направился в казарму, получать оружие и снаряжение. Выдавали автомат, один рожок, каску, вещь мешок с комплектом котелка, плащ-палатки и ОЗК с противогазом. Нацепив все это добро на себя, мы направились на плац, где нас ждали машины.
Самое любимое, что было у меня в ходе подобных учебных занятий это конечно сама возможность пострелять и своего рода поиграть в войну. Другой, не менее любимый момент заключался в том, что половина нашего пути лежала через город, через его центральную часть и один спальный микрорайон. Смотреть на яркую, динамичную жизнь большого города было для меня нескончаемым удовольствием. Я словно попадал в другую страну, и это было верно, наше училище, обнесенное забором и колючей проволокой, это был свой отдельный, обособленный мир, значительно оторванный от того, что был за пределами ограждений. Конечно, многие простые граждане не поймут этого моего желания смотреть на активную жизнь большого города, за его суетой и т.д., но поверьте, что месяцы наблюдений за постоянными перемещениями колонн зеленных человечков по ограниченному пространству училища, активное участие в этих перемещениях и иных формах военной жизни прививает некую сентиментальную любовь к городской суете. Наверное, это конечно у каждого индивидуально, я помню, когда первые полгода я любил смотреть из окна аудитории одного из учебных корпусов на дом, который стоял по соседству. Обычный жилой дом. Иногда, когда занятия по самостоятельной подготовке у нас проходили в этой аудитории, я особенно любил смотреть на этот дом. Некоторые люди, не до конца закрывали окна занавесками, или вовсе их не закрывали, и я видел, как вся семья – родители дети собирались ужинать за одним столом, как кто-то приводил в порядок свою комнату…. Один раз случилось так, что некая пара – парень и девушка решили заняться любовью, и это стало достоянием не только моих глаз, но и еще 20 пар. Видимо у некоторых из нас, кто уже крайне давно не имел физической близости с представительницей противоположенного пола на подсознательном уровне чувствовалось, что кто-то рядом занимается какими-то непристойными делишками. В итоге, сначала это увидел я, потом буквально через минуту кто-то еще, этот кто-то, восторженным, озлобленным криком, сдобренным нецензурной лексикой оповестил своих товарищей. После чего уже весь взвод лицезрел это дело. Наш командир взвода – сержант Григоренко открыл окно и хотел, что-то крикнуть им, но внизу, как оказалось, расхаживал патрульный офицер и он решил этого не делать. Что же касается меня, то, мне вообще не хотелось думать ни о каких женщинах. Уже почти месяц я не общался с Элиной, хотя ежедневно, при возможности, я заходил на ее страницу в соц.сети. Я ревностно относился к каждому восторженному комментарию, который оставляли там юноши под ее фотографиями, столь же ревностно я относился к каким-либо записям на ее стене от этих же юношей, музыка, картинки, видео… Но еще более было раздражительным то, что она им отвечала, отвечала прибавляя к каждому предложению эту паршивую скобку, этот паршивый смайлик «)» !!!!! Я не знал в такие минуты кого ненавидеть, себя, ее, или командира роты, который поставил меня в наряд вне очереди, хотя собственно, причем тут командир роты?! Я конечно тоже хорош, что стал ее расспрашивать о тех фотографиях… Наверное был не прав. Но писать ей не хотел, или вернее не мог, не мог переступить через свою гордость, как же так!? Я ей отдаю каждую свою свободную секунду минуту, а она… Фотографируется на каких-то гламурных студенческих мероприятиях, со всякими парнями?! Ну как так!?
Собственно на этой мысли я решил себя уловить и успокоить. Так как эта мысль меня полностью оправдывала, а ее нет, и для себя я точно был абсолютно прав. Вообще надо бы о ней уже забыть, есть возможность познакомиться с кем угодно, выйти в увольнение, когда будет ответственным капитан Жуков (с другими офицерами это бывало проблематично, выйти в увольнение). Да-да! Так уже было я решил, но наша колонна вдруг стала проезжать университет, где учится Элина…. И мало этого, машина остановилась на светофоре, перед ним, и мало того… перед входом стояла она. А я сидел на самом краю и мог видеть ее…. Словно чувствуя мой взгляд на себе, Эля тоже посмотрела на наши машины и увидела меня.
-Девчонки!!! – вдруг заорал Ракета. – Заберите меня к себе! – последнюю фразу он произнес, изображая плачущего подростка.
Но я мало обратил внимание на эту выходку. Я смотрел только на нее, а она смотрела на меня. В какой-то момент у меня пронеслась в голове мысль выпрыгнуть из машины и побежать к ней. Но она вдруг отвернулась и ушла в учебный корпус. Тогда я в сердцах схватил автомат и направил его на тех студентов, которые были одеты в военную форму, студенты с военной кафедры.
-Снимай пагон с буквой «К», педрила!!! – заорал им Ракета.
-Сдурел что ли! – толкнул меня Орешкин. – Устав не знаешь?! Не наводи оружие, даже незаряженное. И ты Ракета сядь. Разорались. Тут гражданский ВУЗ, а вы ведете себя как обезьяны, мы напротив, должны примером служить.
Ракета сел на свое место, а я просто положив автомат возле ноги, стал смотреть на пробегающие мимо городские пейзажи, сюжеты городской жизни… лишь бы забыть ее, лишь бы забыть ее.
Вот мы прибыли на место. Погода к этому времени немного испортилась, внезапно пошел небольшой мокрый снег.
Нас построили недалеко от высоток, которые сегодня нам надо было «штурмовать». Капитан Жуков, доложив полковнику Орловскому о нашем прибытии, спросил его, стоит ли проводить занятия в условиях портящийся погоды, на что тот ответил следующее, и это слышал весь взвод:
-Товарищ капитан, я понимаю вашу заботу о курсантах, и я это уважаю. Но мы не в гражданском институте. Этим ребятам может воевать придется. А воевать они будут, не выбирая, где, когда, в какое время года, при какой погоде. Пускай учатся. У нас и так мало часов отпущено под практические занятия. Будь моя воля, я бы все часы подготовки, что у нас были, провел бы с ними здесь. Сейчас это даже не пушечное мясо. Надеюсь, что мне удалось из них сделать хотя бы это. Сейчас мы это проверим…. Здравствуйте товарищи.
-Здравия желаем товарищ полковник!  - отчеканил взвод.
-Вольно! – скомандовал полковник. – Товарищи, сегодня мы будем реализовывать на практике то, что в течение января и февраля месяца я вдалбливал в ваши головы. А именно, будем отрабатывать наступление взвода. Наступать будем на эти высотки. Сначала, я вам кратко, еще раз расскажу основные положения наступления. После чего, каждый из вас напишет боевой приказ, снабдив его необходимой схемой. Потом мы,  с капитаном Жуковым выберем наиболее удачный и верно составленный, и согласно этому приказу проведем наступление. Командовать взводом будет соответственно автор приказа. Так как надо уметь не только в теории все это делать, но и на практике.
Первые минут 30-40 полковник Орловский тезисно пробежался по основным важным моментам о взводе в наступлении. После чего дал нам также по 30-40 минут, чтобы мы еще раз все это прочитали в боевых уставах. Мы сняли с себя всю обмундирование, каски использовали в качестве опоры для пятой точки. Я оперативно пролистывал маленькую красненькую книжечку именую «Боевой устав ВС РФ», запоминая условные обозначения, различные схемы и т.д. После этого был небольшой перекур, во время которого мы сделали несколько коллективных съемок на телефон Орешкина. Это были типичное армейское фото, где куча людей в военной форме и с оружием в руках, сегодняшним вечером каждый из нас будет отмечен на этой фотографии в соц.сети.
Но перекур закончился, и мы стали писать боевой приказ и чертить схему наступления.  Полковник ограничил нас в этой работе 30 минутами. Благо у всех были при себе офицерская линейка, цветные карандаши, ручка, стерка и тетрадь. Прошло установленное время, Орешкин собрал все работы и сдал Орловскому и Жукову на проверку. А нам на время проверки был опять дан перекур. И снова это время, мы решили использовать для фотосессии. На этот раз мы фотографировались по одиночке, или небольшими группами, в различных позах, изображая из себя то стреляющего солдата, то крутого Рэмбо, держащего автомат одной рукой и с призрением взирающего на врага. Правда враг был абстрактный, а в данном случае этот взгляд был обращен на телефон и человека делающего фото. Поэтому взгляд получался ни чуть не хуже, чем у киногероев из американских боевиков. Я бы даже сказал, что мы переигрывали Тома Круза, Брюса Уилисса и им подобных, своими, как это некогда любили говорить «покер фэйсами». Не совсем на самом деле знаю, от чего это словосочетание стало столь популярно в отношении выражения лица, возможно в связи с одноименным хитом Lady Gaga, или все вдруг стали играть в покер, или и то, и другое?
Но вот прозвучала команда к построению. Мы быстро собрались. Офицеры провели стандартную команду «равняйсь, смирно, вольно», после чего огласили результаты проверки.
-Товарищ.. курсанты! – громко начал говорить полковник. (ох, и есть у некоторых командиров привычка проглатывать окончание в слове товарищи. Вместо товарищи, говорят «тварьщ-щ-щ», или вовсе «тащ». Это забавно на самом деле, и украшает даже специфическую армейскую среду) . – Мы, с капитаном Жуковым, проверили ваши работы. В целом хорошо, я остался доволен. Есть мелкие недочеты, но это ничего, это исправимо, это вы доработаете. Так, но работа курсанта Иванченко, оценена мной и капитаном на пять с плюсом! – услышав это, я прямо даже немного улыбнулся. Мне было крайне приятно. – Поэтому, наступление будем отрабатывать по этой работе. Курсант Иванченко!
-Я! – громко отозвался я.
-Будете командовать наступлением. –полковник вернул мне листок с моим приказом, и добавил. – У вас и вашего подразделения есть 20 минут на подготовку. Вольно, разойдись.

-Ну ты Миха молодец! – стало слышаться похвала от ребят.
-Да-да. -  заговорил Орешкин. – И все мы вообще молодцы, чтобы Орловский остался доволен….
-Говорят, что первые два взвода, которые были на ПУЦу, тоже работали в таком режиме и Орловский их разносил тут в пух и прах, за их работы. – сказал сержант Григоренко. – А тут, мы такие, кэпы, все порешали, ахах!
-Да-да, так только давайте теперь готовиться. – заключил Орешин. – Миша, давай, зачитывай нам свой приказ.
Ребята встали вокруг меня, и зачитал им приказ:


Боевой приказ командира взвода на наступление



1. Тактическая обстановка.
 Подразделениями мотопехотной роты противника занимается позиция подготовленная  к обороне на высоте «Безымянная» с передним краем по рубежу группа камней — 1,5 отдельно стоящее дерево, кустарник.
-Опорный пункт взвода — в районе: изгиб дороги – кустарник.
Его огневые средства обнаружены: отд. дом, влево 30 — пулемет, группа камней, вправо 10 – ПТУР, отдельно стоящее дерево, влево 10 – танк. 
-Перед передним краем — противотанковые и противопехотные минные поля.
2. 1-ое мсо – Маневренная группа с рубежа куст  - эстакада во взаимодействии со 2-ым отделением -  огневой группой атакой с ходу в пешем порядке уничтожает противника в опорном пункте на выc. «Безымянная» и овладевает рубежом курган, лес «Малый», в дальнейшем наступает в направлении населенного пункта Северный.
- 2-ое мсо – Огневая группа во взаимодействии с маневренной группой, с рубежа: отдельно стоящее дерево, группа камней, атакой с ходу в пешем порядке уничтожает группу пехоты, пулемет, ПТУР, танк в окопе в опорном пункте на высоте «Безымянная», в дальнейшем наступает в направлении населенного пункта Северный.
3. В период огневой подготовки атаки артиллерия и минометы подавляют живую силу и огневые средства противника на
переднем крае и в ближайшей глубине; огнем прямой наводкой
артиллерия уничтожает танки в окопах.



-Гранатометчику уничтожить танк противника отдельно стоящее дерево, влево 10. Огонь открывать самостоятельно, наступать на правом фланге 2-го мсо.
-Снайперу обнаружить и уничтожить командный состав противника, огонь открывать самостоятельно, наступать на левом фланге 1-го мсо.
-Стрелку-санитару наступать слева от меня в готовности оказать медицинскую помощь раненым.

5. Готовность к наступлению— 16.00

6. Я нахожусь за 1 мсо. Заместители — штатный и командир 1 мсо.




Теперь мы закончили, в целом, были готовы и построились перед высотой.
-Готовы? – спросил Орловский.
-Так точно! – ответил я.
-Вперед.
-Подразделение к бою! – скомандовал я и взвод двинулся в наступление. Два отделения, которые были в нашем взводе, растянулись в цепь перед высотой и залегли.
-Первое отделение перебежками на рубеж куст – эстакада, марш! – скомандовал я.  – Второе отделение, подавить огневые точки противника!
Пока первое отделение побежало выполнять задачу, мы с моим отделением открыли стрельбу из автоматов по мнимому противнику на высоте. После того, как первое отделение заняло указанный рубеж, роль огневого прикрытия стали выполнять они, а второе отделение и я побежали вперед на следующий рубеж – отдельно стоящее дерево – группа камней. Выполнив тот же прием перебежек несколько раз, от рубежа к рубежу, мы подобрались к переднему краю обороны противника, после чего бросили в его окопы, воображаемые гранаты, а после этого под крик «Ура!» забежали на высоту и мастерски разобрались штыками и прикладами с невидимыми врагами. Выполнив все задачи, согласно приказу, мы спустились с высоты обратно и построились.
-Ну что же. – начал говорить Орловский. – В целом, я доволен. Не все было выполнено так, как это следовало бы. Но ничего. Поверьте мне, в бою ваши действия будут во многом обусловлены еще вашим инстинктом самосохранения, а не знанием устава. Взвод получает оценку отлично. Все молодцы. Скажу так, что я был крайне недоволен вашей учебной ротой…. Да как в принципе и другими. Но ваш взвод был на голову выше других сегодня, спасибо за подготовку.
Мы сначала даже как-то растерялись, но это было всего лишь с секунду, после чего, весь наш взвод хором ответил:
-Служим Российской Федерации!!!
Орловский заметил видимо, как мы вначале растерялись, но потом быстро и слажено ответили. Он улыбнулся и удовлетворительно кивнул нам, после чего пожал руку капитану Жукову, поблагодарил его и ушел.
-Ну что, засранцы! – дружелюбным тоном обратился к нам Жуков. – Молодцы. Что сказать. Иванченко. Увольнение идешь. Молодец. Да и весь взвод в увольнение. Но Тебя Иванченко на сутки постараюсь выбить, ты как-никак, но просто отлично сегодня справился. Надо поощрить, согласны со мной Григоренко и Орешкин?
-Так точно! – отозвались сержанты.
-Ну вот и отлично. – пробормотал Жуков. – Вам тоже увольнение постараюсь просуетить.
После всего этого мы еще минут 30 посидели, перекурили, после чего погрузились в машины и поехали обратно в училище.
Мы ехали обратно по той же дороге, что и до этого. И опять проезжали университет Элины… и я проклинал себя, я вновь видел ее. И она видел меня. Но на этот раз машины не останавливались на светофоре, мы мельком обменялись взглядами…. И ее взгляд был как холодный нож в мое сердце. Я опять расстроился…. Хотя после полевых занятий, настроение было более чем высокое.








XVII


Пустая улица, с неба идет снег, у тротуара стоят покрытые инеем машины. В небо величественно уходят небоскребы, на ветках обнаженных деревьев величаво восседают вороны, лишь их диалог, и шепот ветра нарушают величественную тишину вымершего города. Я осторожно стал ступать по припорошенному снегом асфальту. Делал это, я не осознавая и не понимая причин и целей, которые руководили мной, я просто шел, вперед. Прямо. Наконец ветер принес мне то, что я так желал, он принес мне аромат, аромат ее кожи, аромат ее духов. Он принес мне эхо ее голоса, он принес мне незримый силуэт ее. Каждый шаг приближал меня к ней, и я понимал, зачем я иду, куда я иду, что это за дорога.
И вот, на встречу мне вышла девушка, все такая же, какой я запомнил ее с последней нашей встречи, темное пальто, красивый женский берет на голове и нежные волнистые волосы закрывающие плечи, острый проникающий в самую душу взгляд темных глаз… Элина.
-Здравствуй. Миша. – сказала она и улыбнулась.
Я взял ее руку, аккуратно снял с нее перчатку и приклонив колено поцеловал.
-Здравствуй. – ответил я после этого и встал во весь рост перед ней.
-Что ты здесь делаешь? – спросил она.
-Я не могу больше. А ты можешь?
-Нет. Наверное, поэтому ты смог здесь оказаться.
-Почему мы только во сне можем это говорить?
-Не знаю.
-Ты думаешь, что это должен первый я сказать? Потому что я парень, а ты девушка?
-Нет, что ты. Я вовсе не придерживаюсь столь глупой и обыденной точки зрения.
-Тогда почему?
-Не знаю. – произнеся это она обхватила своими руками мою шею и мы поцеловались. – Давай хотя бы здесь забудем о всем, что было. – шепнула она.
-Давай. – ответил я  и закрыла глаза, когда наши губы соприкоснулись и мы утонули в поцелуе. В моем сознании стали бежать слова, слова, нелепые, глупые рифмы…

Мрачный лик разлуки
Застлал свет любви
И нет на свете страшнее муки
Чем остаться без тебя одним

-Разлука…. – вдруг прошептала Эля. – Не зови ее сюда, не надо.
-Увы. – ответил я. – Она разлука, и если она правит над нами в реальной жизни, то ее не остановить на пути в наши грезы. – Я снова поцеловал ее. Была дорога каждая секунда… Каждая секунда могла стать последней.

Вдруг, сигнал машины заставил нас открыть глаза и оторваться друг от друга. Мы увидели, как в нашу сторону на полном ходу ослепляя нас фарами, ехал большой грузовик. И мы еще крепче прижались друг к другу, свет стал совсем ярким, совсем близким, он ослепил нас…
-Нет! – воскликнул я. – Не сейчас. – схватив Элю за руку мы побежали прочь, а свет фар и сам грузовик подобно хищнику настигающему свою жертву преследовали нас. И оживился ветер, подувший нам в лицо, и стали пуще прежнего вороны шуметь, сопровождая нас в этой погоне. Почему, почему мне столь знакомо это карканье, оно словно хор голосов людских!
-Никогда! Никогда! Никогда! – кричала птичья стая. – Nevermore! Nevermore! O-o-o-ohh Nevermore-e-e-e!!!
Мы продолжали бежать, но силы покидали нас. Мы остановились. Грузовик нас нагонял, вороны кружили в небе страшный вихрь. Я обнял Элину и, понимая, что сейчас уже мы, наверное, вновь потеряем друг друга хотел сказать ей, что люблю ее,  не взирая ни на что. Но яркий свет фар ослепил нас обоих….
Через мгновение я вновь открыл глаза. В моих объятиях по-прежнему была Элина, а я был в ее объятиях. Мы были теперь на берегу моря. С неба по-прежнему сыпал снег, вокруг не было уже ни души. Грезы…
-Ты меня не отпустил. – сказала она. – Ты меня любишь?!?
-Но тогда почему, почему все это случилось между нами!?
-Потому что я тебя люблю. Это нормальное явление, когда человек ревнует.
-То, что ему принадлежит. Я тебе принадлежу?
Я улыбнулся и ничего ей не ответил.
-Что ты улыбаешься! – завопила Эля. В ее голосе был и смех и отчаяние.- Да?! Скажи, да!!!
-Да! – закричал я. – Ты принадлежишь  мне. А я тебе. И все!

Вдруг откуда не возьмись над морем появилась белая голубка, одинокая птица отчаянно пыталась справиться с порывами ветра, которые нещадно терзали ее. Что это? Подумал я. Жестокий ветер погубил голубку, жесткое море волной поглотило ее.
И тут вокруг нас все затряслось. Это было настоящее землетрясение! Я увидел, как в дали, почти у самого горизонта, в море появилась воронка, которая стала все затягивать в себя, все, сначала море, потом песок с пляжа, небо и нас….
Я проснулся. Все спали, только наряд бодрствовал. В конце казармы, возле канцелярии и запасного выхода горела лампа ночного освещения, такое слабое синеватое сияние.
-Всего лишь сон… Всего лишь сон. – прошептал я и снова стал пытаться уснуть.
-Всего лишь сон… Всего лишь сон. – прошептала Элина, ворочаясь на кровати из стороны в сторону. Она достала из-под подушки телефон. Время было 4.30. Проведя пальцем по экрану она сняла блокировку и зашла в соц.сеть. После чего нашла в друзьях Михаила.
-Оставь меня. – прошипела она в телефон. – Оставь. – с полминуты она лежала молча, после чего резко изменила свое решение. – Нет. Нет. Не оставляй. Прошу тебя. Не оставляй.


XVIII


Солнечные лучи слабо пробивались через темные снеговые тучи окутавшие небо над городом. Понемногу уже срывались белые хлопья и припорашивали землю. Люди суетливо шли на работу, на учебу, на остановках и возле переходов на обыденных местах сидели попрошайки, и молили подать денег то на лечение ребенка, то на питание для ребенка, то на операцию, то на что-то еще. Варя проходила мимо всего этого и обращала внимание более сильно, чем обычно. Каждый штрих городской жизни она стала впитывать в свое сознание, в свою память…. Бедная старушка, торговавшая какими-то старыми, пожухлыми книгами, она буквально молила их купить… наблюдая эту картину, сердце девушки сжалось от боли и жалости. Она достала из сумки кошелек и подойдя к ней спросила, сколько стоит книга. Старушка дрожащим голосом ответила, что 50 рублей. Тогда Варя дала ей 300 рублей и взяв одну ветхую и тонкую книжонку поспешила дальше в университет. Это был сборник стихов А.С. Пушкина. Она открыла, на титульном листе была еле видная надпись, сделанная уже много лет назад: Дорогой и любимой Маше. Вечно любимой! Твой Сергей. 02.10.1972. Почему же она ее продает!? Изумилась Варя. Почему? Это же символ любви. Неужели его можно так легко продать?! Девушка закрыла книгу, она поспешила вернуться обратно, она захотела спросить у старушки, почему она продает эту книгу!? Но старушки на месте уже не было. Варя вновь направилась к университету. По дороге она достала сборник и, открыв его на первой попавшейся странице, стала про себя читать стих:

Всё в ней гармония, всё диво,
Всё выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сияньи исчезает.

  Снег и ветер становились все сильнее, на дорогах возникли пробки, где-то произошли аварии, сильный снегопад в марте месяце типичная неожиданность, к которой трудно подготовиться.
Варя пришла в университет как обычно раньше всех, сегодня был экзамен. Учебная программа их курса подразумевала две части Отечественной истории пройти за один семестр, а каждая часть будет оцениваться в формате устного экзамена в середине семестра. Поэтому, так вышло, что уже в марте студенты сдавали свой первый экзамен.
Варе хотелось зайти самой первой, сдать самой первой и уйти, как можно быстрее. Причина была в том, что экзамен принимал сегодня Александр Алексеевич. Однако эта задумка ей не удалась. Пришедшие после староста и приближенные к ней ее подруги поставили ее перед фактом, что первые идут они, и здесь не играет никакой роли тот фактор, кто пришел раньше, кто позже.
-Но это не справедливо! – возражала Варя.
-Все справедливо. – успокаивала ее староста. – Дело просто в том, понимаешь, мы тут решили, что преподаватели делятся на две группы, те которые сердитые  в начале экзамена, а к концу добреют, так как устают, и наоборот. Мы решили, что Александр Алексеевич относится ко второй группе. Поэтому пойдем первые мы, но ты можешь пойти и вообще последней и легко, сдать, он тебе поставит.
-Из жалости. – добавил кто-то и многие ребята засмеялись, Варя осталась равнодушной к этому оскорблению.
Хорошо! Я буду сидеть до конца! Решила она. Прошло два часа, заходила последняя пятерка студентов, четыре парня, отъявленных прогульщика, с грехом пополам набравших баллы для допуска к экзамену и она. Она вытянула билет с вопросами:

 
1. Царствование Александра I и Отечественная война 1812 года.
2. Культ личности Сталина. Что такое культ личности, в чем это выражается?

Посидев над билетом минут 10 Варя первой подняла руку и пошла отвечать, чем несказанно обрадовала других четырех горе студентов. Она стала, как по начитанному, отвечать на первый вопрос. Закончив с ним, она перешла ко второму.
-Культ личности Сталина, это возвеличивание его личности посредством СМИ, произведения культуры и искусства, превращение его из обычного человека едва ли не в полубога, или даже бога. В целом,  культ личности, это возвеличивание отдельно взятой личности, как правило, государственного деятеля. Это основополагающая часть автократии.
-Варвара, а сейчас, у нас в стране, есть культ личности? – спросил Александр Алексеевич, держа в руках ее зачетку.
-Я думаю, что он есть всегда. – вдруг сказала Варя. – И в любой стране. Любовь тоже можно назвать культом личности, потому что любовь тоже порой сводит сума, заставляет возвеличивать объект любви, писать ему стихи, рисовать его портреты, делать все это посредством достаточно посредственного искусства.
-Но. Нет, это не культ личности, с чего вы взяли, я думаю, тут немного не корректное сравнение. – стал было возражать Александр Алексеевич, но Варвара его перебила.
-Я знаю это. Потому что я люблю вас! – воскликнув это, девушка вскочила и поцеловала его.
Все находившиеся в аудитории были шокированы тем, что увидели, и те, немногие знания, что у них окончательно улетучились из головы, и даже подготовленные шпаргалки мало чем могли им помочь. Но улетученные в результате шока у студентов знания было не самым страшным. В этот самый момент в аудиторию зашла Евгения Викторовна и стала свидетелем всего этого. Такой поворот событий окончательно убил в студентах веру в реальность всего происходящего, и вообще веру во что либо.
Варя отпустила Александра Алексеевича, Евгения простояв пару секунда в дверях развернулась и ушла, через минут Варя тоже схватила со стола зачетку и убежала. Александр Алексеевич сидел неподвижно минут десять, после чего спросил у оставшихся студентов.
-Зачетки у всех с собой?
-Да – хором ответили четыре лентяя.
-Всем четверки. Устраивает? – пробормотал Александр Алексеевич.
-Дааа! – все тем же, только еще более громким хором отвечали лентяи, кто-то из них прошептал другому своему товарищу.
-Я не знаю, какая муха укусила нашу Варвару, но я теперь сам ее люблю!
-Полудурушная. – грубо фыркнул другой.
Проставив оценки в зачетки и в ведомость, Александр Алексеевич собрал вещи и покинул аудиторию. Он забежал на кафедру, где работала Евгения Викторовна, узнав, что она уже ушла домой, он тоже помчался домой.

XIX
 
-Я не представляю, что это, как это….  Как это оценивать! – негодовал Александр Алексеевич, сидя в кресле, в большом зале квартиры, где они жили  вместе с Евгений Викторовной. Женщина сидела на противоположенном кресле, жадно курила и пила виски.
-Никак такое нельзя оценивать! – прошипела она. – Никак. Ты там их распустил, я смотрю.
-Нет, нет. Дело не в этом. А вдруг, она была искренней.
-Что? Может, ты еще с ней будешь жить теперь?!
-Я не про это, просто может с ней надо поговорить, как то это уладить цивилизованным путем.
-Нельзя искать цивилизованных путей для решения проблем с варварами. Это самые настоящие варвары! Экспрессивные, неконтролируемые, безумные!
-Они же совсем молодые еще.
-Я тоже была молодая, но я не лезла с дикими криками целовать своих преподавателей. Я училась, если бы я занималась этим, то я ничего бы не достигла, ничего!
-Но ты же педагог! Ты должна понимать, что такое нельзя оставлять без внимания. Надо с ней поговорить!
-Пиши ей! – вдруг воскликнул Евгения Викторовна. – В соц.сети, ты же там зарегистрирован, вот  и напиши.
-В соц.сети… - пробормотал Александр Алексеевич. – Просто написать. Женя, я понимаю, но это…. Это ужасно, с ней надо поговорить с глазу на глаз, а не переписываться в диалоговом окне.
-Даже не вздумай! – резко и жестко отрезала Варламова. – Даже не вздумай, к ней подходить!
-Ты мне угрожаешь!? – возмутился Александр Алексеевич. – Может, немного убавишь тон.
-Нет! Не убавлю! Вы дорогой забыли, кому вы обязаны своими успехами на поприще педагогики и науки! Не мне ли часом!? Если бы не я, до сих пор бы работали учителем в школе, на отшибе города, за гроши! Или трудились бы лаборантом на кафедре, в лучшем случае! Или теперь, когда карьера идет в гору, может и молодую подыскать!? Хм, но ты бы мог и симпатичнее найти, она же невзрачная совсем!
-Что ты несешь! – не выдержал Александр и вскочил с кресла. – Хватит! Все! Я ухожу! У меня сегодня концерт! Пока! Когда придешь в себя позвонишь… Или напишешь!
-Давай! – в сердцах закричала Евгения. – Проваливай! Вот так всю жизнь и будешь, за девять тысяч днем в школе,  а ночь в быдло рок-барах играть, за еще меньшие гроши! Убирайся!



XX

Было половина четвертого дня. Прошли учебные занятия, мы сходили на обед, большинство курсантов отправилось на построение на парко-хозяйственный день, а другая – меньшая часть, в которую попал я, стала готовиться отправиться в суточное увольнение. Сегодня ответственным был капитан Жуков, и он занимался заполнением увольнительных записок.
Одевшись в парадную форму, я зашел в канцелярию. Из колонок играла музыка… какая-то популярная попосвая песенка с MTV. Капитан сидел за столом и играл в пасьянс на ноутбуке.
-Там никого нет? – спросил он меня, не отрываясь от своего дела.
-Кроме курсантов никого. – ответил я.
-Отлично. – прошептал капитан и достал из под стола банку пива, жадно отхлебнул из нее пару глотков и убрал обратно. – Задолбало все. – проговорил он. – Армия, дома жена мозги выносит. Не понятно порой, где мне хочется оказаться больше, здесь, или дома.
-Мне вас не понять. – ответил я.
-И это хорошо. – сказал он протягивая мне увольнительную записку. – Представь только. У тебя есть выбор, два варианта на выбор. Но ни один из них не лучше друг друга. А напротив, в какие-то моменты, каждый из них становится хуже друг друга, причем именно в те моменты, когда я не могу убежать от того варианта, что хуже, к тому, что лучше.
-Жизнь несовершенна… товарищ капитан. – аккуратно прошептал я. – Мне некуда идти, кроме этой казармы. Меня нигде не ждут. Я нужен только казарме. А человек,  к которому бы я хотел пойти… у него на выбор есть те, кто лучше меня.
-Пиво будешь? – внезапно спросил меня Жуков. Я растерялся.
-Да будешь. – не дожидаясь ответа сказал капитан. – Часик времени потратишь, ничего, ты на сутки идешь, крикни мне дневального.
Я позвал дневального, в канцелярию забежал курсант Левин.
-О! – радостно воскликнул Жуков. – Левин. Снова ты, какая удача. Надо бы за добавкой.
-Без проблем. – спокойно сказал Левин. Жуков протянул ему три купюры по сто рублей и добавил.
-Давай там, на все возьми нам банок по 0,5, только не какое-нибудь гавно, которое вы тут пьете с субботы на воскресенье, а что-то нормальное.
-Понял! – Левин удалился.
-Вот так вот. – поучительно развел руками Жуков. – Присаживайся, Иванченко. – Я сел на стул перед столом, положил на него свою фуражку, и на минуту воцарилось молчание, я не знал, о чем говорить. Жуков достал пепельницу и закурил.
-Все очень просто. – начал говорить он. – Просто через два месяца, меня сокращают. Просто так. Выкидывают на улицу. А что дальше, куда. Непонятно.
-Как так? – удивился я. – У нас разве так много офицеров?
-Да ты погоди. Потом и училище сократят, а вас всех раскидают, в Москву, еще куда-нибудь. Эх, все эти реформы, реформы. Много военных. Вместо того, чтобы увеличить финансирование армии, они сокращают ее, а за счет сокращенных мест видимо хотят поднять зарплаты тем, кто остался. Нормально ли? Кризис.
Я не знал, что ответить на это. Ведь это вполне нормальное возмущение человека, который волею судеб попал под это сокращение, если бы нет, то он бы и не задумывался над тем, для чего его сокращают, чтобы поднять зарплаты тем, кто остался, или для чего-то еще.
-Может, есть возможность устроиться потом в МВД, или Таможню? – поинтересовался я.
-Может. – буркнул Жуков затягиваясь сигаретой. – А может, и нет. Жизнь несовершенна.
-Это да.
Левин принес пиво довольно быстро, не прошло и 30 минут. Видимо у него был уже свой изученный маршрут. Приняв из рук дневального темный пакет, Жуков жестом руки велел ему удалиться и закрыть за собой дверь, после чего протянул одну банку пива мне, а одну взял себе, остальное в пакете убрал под стол.
Потянув за кольца, мы синхронно открыли банки, раздалось характерное шипение, после чего мы чекнулись и отпили пару глотков.
-Знаешь, что самое удивительное. – сказал Жуков. – Что вроде бы ненавидишь свою страну за то, что она с тобой так поступает. А ведь вот…Я подумал, случись сейчас то, что было в 1941-ом. Захотел бы я пойти против нее, будучи озлобленным на нее. Едва ли. Даже не потому, что, мол, вот, я знаю исход войны, нет. Просто напади сейчас, не дай Бог, кто-то на нашу страну. Я был бы готов умереть за нее.
-На Западе нас за это называют рабами. – сказал я. – Рабы обвиняют рабов в том, что они рабы….
-Да. У них, там, Родина и свобода, это разные вещи, а у нас равнозначные. Что они там, так сильно воевали против немцев? Большие потери такие понесли? Да никто там так не воевал против них, как мы. Вот для них это и ерунда, для них это и рабская покорность. Для них свобода это вседозволенность, а для нас это то, что мы можем радоваться жизни, выйти в поле, провести ладонью по траве, посмотреть на небо, и радоваться, что оно мирное над нами.
-Согласен. – кивнул я. Мы снова чокнулись.
Выпив с капитаном Жуковым банку пива, я взял свою увольнительную, поправил на себе форму и направился в город.
Погода на улице была ужасная, завывающий ветер, снег. Просто ужас. А ведь была весна. Я вспомнил, как еще буквально три дня назад, я выходил в увольнение, а зелень уже полностью охватила все деверья города, придавая ему чудесный колорит. Пение птиц заглушалось шумом машин и людей, но все равно, оно было слышно, и оно было прекрасно. Кругом было много прекрасных людей, счастливых, влюбленные пары, гуляющие под ручку, что-то обсуждающие и верующие в счастливое будущее. Бабульки торгующие семечками, даже они были с улыбкой на лице. Пиар ход? От бабулек? Нет, ну это же не какие-нибудь менеджеры по продажам в торговых центрах с «дежурными улыбками». Тогда, от всего этого я чувствовал себя легко, непринужденно, с наслаждением впитывал энергию городской жизни. А теперь, все это пропало, вся весна вновь была окутана мрачной, холодной зимой. Одна баночка пива была сейчас для меня то, что нужно. Я шел вперед, сквозь колющий холодный ветер, снежный вихрь… куда глаза глядят, на самом деле, мои ноги вели меня  к университету, где учится Элина.
Я решил немного отойти от мрачных мыслей и купил себе по дороге кофе и маленький блин в одном кафе. Там работал телевизор, местный телеканал показывал новости. Ведущий очень долго, что-то говорил о снегопаде в области, о применяемых городскими службами всех сил для борьбы со стихией. А в конце ведущий так же сообщил, что в одной из колоний области был совершен побег. Сбежал некто «Бородач», известный со времен 90-ых рекетир, торговец оружием, наркотиками, а также убийца. Главной приметой, которая служит ориентировкой, ведущий назвал сбритую правую бровь и заменяющей ее пирсинг.
-Весело. – пробормотал я. – Никогда, ничего хорошего в этих новостях не говорили.
Но тут ведущий новостей словно решил, как это сейчас говорят «сломать систему». Он внезапно озвучил довольно забавное, на мой взгляд, событие:
«В Индии слоны-алкоголики напали на поезд!»
Я улыбнулся.
«Найдя в местной деревне одинокую бочку наполненную вином, слоны не побрезговали его испить, в результате чего, охваченные эйфорией двинулись на железнодорожные пути. По счастью никто не пострадал, кроме сорокалетнего самоубийцы – неудачника, которому в этот раз фортуна видимо улыбнулась».
Допив кофе, я вызвал такси и поехал в гостиницу, чтобы оставить там вещи, переодеться из военной в гражданку, искупаться, а дальше уже будет видно. В мои планы входило посещение Радуги.

XXI

Резко изменчивая погода, в которую большинство людей на улицу выходят только при острой  необходимости, тем более в воскресный день была для Элины напротив, главным привлекающим фактором для того, чтобы прогуляться. Ее это даже радовало, ведь на улице будет меньше людей, только она один на один со своими мыслями. Плюс ко всему Эле, было необходимо выйти сегодня на улицу, так как она опасалась, что не будет билетов на автобус, она хотела завтра – в воскресенье, уехать домой до середины следующей недели, поэтому надвигающаяся непогода никак не могли ее остановить.
Варя сидела около окна и практически не шевелясь, смотрела на падающие с неба снежинки.
-Варя. С тобой все нормально? – спросила Элина перед тем, как уходить.
-Да. Да. – тихо, слегка хриплым от постоянных слез голосом ответила Варя. – Ты же прекрасно знаешь, что случилось сегодня на моем экзамене.
-Да,  знаю. Варя. Информация из уст в уста распространяется быстро, а благодаря интернету и всяким там пабликам еще быстрее. Тебе надо просто держать свои чувства при себе. Теперь эти стервятники – местные интернет герои тебя заклюют. Но ты не переживай. Эти люди, зачастую сами ущербны, а свою ущербность они скрывают при помощи интернет активности в комментариях. И зачастую вместо настоящего фото, со своим изображением ставят…..какого-нибудь киногероя, какой-нибудь шедевр живописи… А вообще постарайся понять, что Александр Алексеевич это не твое и успокоиться.
-Нет. Нет. Так не бывает. Я знаю, что это любовь. В этом мире у всего есть вторая половинка, даже эти снежинки, кружащие в воздухе, даже они порой парами кружат, а вот, кого-то прибило ветром к стеклу нашего окна. И она растаяла. Она умерла.
-Мне кажется, что со снежинками ты немного тут фантазируешь. – Элина подошла к подруге и обняла ее.
-Ты ведь тоже страдаешь. – произнесла Варя. – Ты ведь тоже любишь.
-С чего ты взяла, что я страдаю? – Элина спросила это как можно равнодушнее, но ее голос дрогнул, Варя была права. – Нет… Я просто…
-Что ты просто?
-Да, ты права. Мне плохо. Но он сам виноват, он мне не верит, он верит фотографиям, ориентируется не на чувства, а на книги.
-И ты его бросишь? Тогда помоги ему выйти на верный путь.
-Не дождется. – отрезала Элина и отойдя от Вари еще раз посмотрелась в зеркало и стала обуваться. – Сам найдет, не маленький.
-Иначе ветер может погубить снежинку, занеся ее в теплую комнату, где она превратится лишь в слезинку, которая вскоре высохнет. И что ты тогда будешь делать?
-Варя. Варя. – тяжело вздыхая сказала Элина. – Успокойся, поспи, почитай, только не Гете или Ремарка, почитай…. Конан Дойла. Послушай музыку. Выпей. Хватит уже страдать. Это начинает походить на сумасшествие. Давай. Я вернусь к вечеру, поздно. – Элина послала Варе воздушный поцелуй и скрылась за дверью.


XXII

Евгения продолжала сидеть в кресле, курить, пить и проклинать все вокруг. Потом она села за компьютер и зашла в соц.сеть. Она в ней не была зарегистрирована, так как считала, что это ни к чему, и что эта вещь отнимает слишком много драгоценного времени. Но Александр Алексеевич был в ней зарегистрирован, часто заходил с компьютера и его страничка остались в истории с сохраненным логином и паролем. Евгения зашла на его страничку и изумилась, ох, больше 100 непрочитанных сообщений, больше 500 подписчиков и друзей! На аватарке красовалась их совместная фотография.
-Мог бы и лучше найти. Ни фото не может выбрать, ни студентку для заигрываний – буркнула себе под нос Варламова, после чего зашла в раздел друзья и подписчики. – Так-так. Тут, несомненно, должна быть наша красавица.
Она вбила в поиск: Варвара Денисова… Да, так и было! Она была у него в подписчиках. Евгения минут десять просматривала ее страницу, ее записи, фотографии, после чего фыркнула и нажала на «написать сообщение Варваре».
-Если не хочешь сам, то это сделаю я, за тебя. – говорила она сама себе. – Как всегда, ничего не можешь сам.

Александр: Варвара. Здравствуйте. Я не совсем понял вашего действия прошлым днем. Поймите, что Вы этим действием поставили меня в очень трудное положение перед моей невестой и по случайности поставили сами себя в трудное положение перед вашим куратором курса. Тем не менее, я думаю, что вы сами прекрасно все понимаете, и не будете впредь делать подобных глупостей. Я полагаюсь полностью на Ваше благоразумие, я и Евгения Викторовна сделаем вид, что ничего не было. Всего наилучшего.


XXIII

Варя продолжала сидеть и смотреть в окно на падающие снежинки. Вдруг, из ее телефона раздался легкие два свистка, означающие, что пришло сообщение. Девушка взяла телефон, кто-то ей написал в соц.сети. Кто же это? Мыслила она. Опять, хотят продолжить меня осуждать, смеяться надо мной. Сначала Варя не хотела даже читать, что ей там написали, но в итоге она зашла на страничку и открыла… сообщение написал Александр Алексеевич. Девушка судорожно открыла его и стала читать.

Александр: Варвара. Здравствуйте. Я не совсем понял вашего действия прошлым днем. Поймите, что Вы этим действием поставили меня в очень трудное положение перед моей невестой и по случайности поставили сами себя в трудное положение перед вашим куратором курса. Тем не менее, я думаю, что вы сами прекрасно все понимаете, и не будете впредь делать подобных глупостей. Я полагаюсь полностью на Ваше благоразумие, я и Евгения Викторовна сделаем вид, что ничего не было. Всего наилучшего.

Варвара уронила телефон. Как так? Как так? Почему так? Почему в соц.сети, одним сообщением, почему не сказать в живую, неужели он так ко мне относится, на столько незначительный человечек, признается в любви, ну и что же, напишу ему одно сообщение, что у нас ничего не может быть, пускай его слезы капают на сенсорный экран! Пускай она швыряет свой дешевый телефончик об стену, он же дешевый, накопит, купит еще один! Пускай рвет на себе волосы, они все равно были некрасивы, пускай расцарапает свое лицо, оно все равно было ужасно!
Слезы текли по ее щекам подобно неукротимым водам всемирного потопа. Ее лицо при этом было абсолютно спокойно, не шевелился ни один мускул, оно стало бледнее, чем обычно, оно стало мертвецкого цвета. Девушка стала ходить из угла в угол, пока не остановилась возле зеркала. Ее взору предстало жалкое существо, с разбитым сердцем, израненной душой, это все было в ее собственных глазах, черные, карие, как бездны, изрыгающие бесконечные воды. Она провела своими пальцами по губам и тихо стала начитывать стих Гёте….

Фиалка на лугу одна
Росла, невзрачна и скромна,
То был цветочек кроткий.
Пастушка по тропинке шла,
Стройна, легка, лицом бела,
Шажком, лужком
С веселой песней шла.
"Ах!- вздумал цветик наш мечтать,-
Когда бы мне всех краше стать
Хотя б на срок короткий!
Тогда она меня сорвет
И к сердцу невзначай прижмет!
На миг, на миг,
Хоть на единый миг".
Но девушка цветка - увы!-
Не углядела средь травы,
Поник наш цветик кроткий.
Но, увядая, все твердил:
"Как счастлив я, что смерть испил
У ног, у ног,
У милых ног ее".

После она тут же стала читать стих из творчества Рильке:

О как держать мне надо душу, чтоб
Она твоей не задевала? Как
Ее мне вырвать из твоей орбиты?
Как повести ее по той из троп,
В углах глухих петляющих, где скрыты
Другие вещи, где не дрогнет мрак,
Твоих глубин волною не омытый?
Но все, что к нам притронется слегка,
Нас единит, - вот так удар смычка
Сплетает голоса двух струн в один.
Какому инструменту мы даны?
Какой скрипач в нас видит две струны?
О песнь глубин!


Она прочитала их тихо, едва слышно было ей самой, но следующий она решила прочитать громко, с надрывом, она знала их наизусть, она учила их будучи в сетях любви, в сетях, как рыба! Рыба, которую жестко вытянули на берег и оставили умирать!

О как расцветают каждой жилкой
Плоти ароматные пласты!
Посмотри: я - стройный, гибкий, пылкий
По твоей вине. Но кто же ты?

Она притопывала ногой, ударяла кулачком о стену и продолжала кричать, именно кричать:


Ухожу беззвучно и бесслезно!!!!
Прошлое осыпалось листвой.
Ты с улыбкой нависаешь звездной
Над собой, а, значит, надо мной.

Детских лет и впечатлений груде
Имя дам твое у алтаря.
Ты его воздвигла на безлюдье,
На венки пожертвовала груди,
Волосами яркими горя.

Варя подошла к окну, и смотря в яркие огоньки ночного города стала вновь шептать:

Все вечное уходит с нами в путь.
Лишь ты, вещун, оставь свой голос в силе

И снова с шепота перешла на крик:


И здесь, нас воспевающий, пребудь!!!!


Теперь Варя стала перечитывать сообщение еще и еще раз. Она заходила на его страничку в соц.сети. Там были фото… где они вместе и они были счастливы. Она заплакала еще сильней, хотя казалось, что сильней уже некуда, она закричала, страшная боль поразила ее в сердце. Ей становилось тяжело дышать… она достала из сумки зачетную книжку и стала целовать ее… Он к ней прикасался, на ней еще есть частика его…. Думала она. И тут, она приняла самое ужасное, самое страшное решение, какое только может принять человек. Она захотела отнять жизнь….. У себя самой. Она схватила со столика книжечку Страдания юного Вертера.
-Чем я хуже, или лучше тех студентов, что обрывали свою жизнь в 18 веке! – вдруг воскликнула она. – Или они любили как-то по иному?! Одна любовь, одна жизнь! Без любви нет жизни!
Она открыла окно…. Откуда-то раздавалась песня If I Could Fly группы Helloween.
-Да…. – зашептала она себе. – У меня нет пистолета. Ох Вертер, он у тебя был. Но я могу полететь. В пропасть! Во мрак! Потому что без тебя! Без тебя! Если бы я могла летать, я бы осталась жива, но моя любовь одинока и это обломало мои крылья!!!!
Прижимая  к груди книгу и телефон, где было его фото, она встала на подоконник, а потом спокойно сделал несколько шагов вперед…..
Доли секунды, доли секунды… В ее голове не пронеслось мысли: «Что же я наделала?! Как?! Зачем!?». Перед ней проносилась вся жизнь, которая теперь ей казалась лишенной смысла, и она до конца была уверена в правильности своего поступка. 
Кто-то из студентов, живших на втором и третьем этаже слышали, как что-то упало снизу и сильно ударилось… разбилось об асфальт.
Ее увидели только несколько часов спустя, компания студентов, возвращавшаяся в общежитие, они отмечали, что наконец то закрыли зимнюю сессию, среди них была и Маша Ермакова. Они увидели лежащее тело возле стен общежития, сначала каждый подумал, что это, мол, какой-то пьяница… но это была девушка, и под ней была большая лужа крови…
Они вызвали скорую. Приехавшие врачи констатировали ужасный факт того, что девушка была еще жива, она тяжело и хрипло дышала, но все ее внутренности, кости, были переломаны. Собственно ее жизнь было вопросом времени. Дрожащими руками Маша Ермакова достала телефон, она сначала хотела позвонить Эле и сказать ей об этом, но тут она поняла, что не может говорить, она была на столько шокирована тем, что увидела…. Она просто набрала сообщение в соц.сети.

Элина медленно шла от автовоказла. Купив билет на автобус домой, она думала, куда теперь пойти, гулять, или в общагу. Внезапно пришло оповещение, кто-то написал в соц.сети. Первая мысль, которая возникла у девушки, была связана с Михаилом. Ну вдруг, вдруг! Хотя потом она стала догадываться, что это кто-нибудь из одногруппников, которым надо что-то подсказать, с чем-то помочь и т.д. Она открыла входящие…. Это была Маша Ермакова… Сообщение, написанное с ошибками, которые не свойственны, большинству более-менее грамотных людей, краткое, словно обрывки одной мысли….

Маша: Эля случилсь ужасное Варя упала из окна 9 этажа нашли ее сейчас ее повезли в больницу.18.40.


Элина не совсем поняла, что случилось, она несколько раз перечитала сообщение, после чего нашла номер Маши и стала ей звонить. Номер не отвечал, она пробовала несколько раз, пока Ермакова не ответила, но кроме слез, криков и неразборчивой речи, Эля ничего не услышала. Тогда она сбросила вызов, убрала телефон и вызвала такси до общежития. Прибыв туда, она выяснила, в какую больницу увезли Варю, и направилась туда.

  Варя была еще жива, но никто не мог ее спасти, ее жизнь, была чудом, при тех чудовищных травмах и потери крови, которая были у нее. Лица не было, было кровавое, мясное месиво, все тело время от времени судорожно трепыхалось, страшное хриплое дыхание продирало каждую частичку души Эли. И все таки ее собирались везти на операцию.
Но Элина не могла этого видеть, не могла здесь находится. Она убежала, убежала прочь…. Ей самой не хотелось жить, она проклинала все на свете, проклинала себя, что оставила ее одну, что не предвидела этого…. Она захотела напиться…


XIV

Я сидел за барной стойкой, в моих наушниках играла музыка Ф. Листа Венгерская рапсодия, в помещении стоял приятный полумрак, по телевизору показывали какую-то передачу про футбол. Я пил уже четвертую кружку пива, и постепенно начинал ощущать, как «зелёный змий» подбирается к моему, пока еще чистому разуму. В промежутках, между второй и третьей кружкой я выпил 100 грамм водки, чтобы уже наверняка. Когда один наушник случайно выпал из моего уха, я услышал, как чей-то женский голос спросил меня.
-Почему вы пьете?
Я повернулся. Рядом со мной сидела женщина, лет тридцати-тридцати пяти, в строгом деловом костюме, она медленно потягивала тонкую сигарету и пила то ли виски, то ли коньяк. В баре играла песня Chris Isaak – Wicked game. Я убрал наушники в карманы, хлебнул еще пару глотков пива и ответил.
-Потому что…. Алкоголь это, как друг. – я вдруг вспомнил Робби из Трех товарищей Ремарка.
-И не более того? – небрежно спросила женщина, жадно выкуривая сигарету.
На это я сказал фразу, которая даже для меня стала полной неожиданностью:
-Жаль, что вы не пиво. Жаль, что девушки не пиво. Вы бы, тогда молча, любили мужчин, как они любят вас.
Женщина засмеялась. Что-то в ее смехе было притягательным, возбуждающим. Она резко потушила сигарету, смяла ее в пепельнице и воскликнула.
-Это ты говори своей возлюбленной, не мне.
Я тяжело вздохнул, допил оставшееся пиво в кружке и резко поставил ее, уже пустую, на стойку. 
-Ее нет! И любви уже нет! – отчаянно сказал я.
Женщина опять засмеялась, достала из своей сумочки пачку сигарет и вновь закурила.
-Уверен? – вызывающе спросила она меня и посмотрела прямо в глаза. – Если любви нет, то пойдем, пойдем со мной!
-Куда мне с тобой идти?
-Ко мне домой. Ты мне нравишься. Будем дружить и трахаться. Как тебе такое предложение?
-Предложение весьма интересное… Но нет.
-Ахах, вот видишь! Ты ее любишь, до сих пор. Или можеь я некрасивая!?
-Нет, что ты. Ты очень даже красивая. Сказать по правде, я бы не стал даже медлить до твоего дома, но нет. Извини.
Я оставил Юрику деньги за пиво.
-Что такое, Миша? – спрашивал он меня, забирая купюры. – Что такой грустный? Где твоя подруга?
-Не спрашивай, Юрик! – махнул я рукой. Незнакомка в костюме с любопытством продолжала смотреть на меня, она обхватывала своими ярко красными от помады губами тонкий фильтр сигареты и словно зазывала к себе, словно манила.
-Юрик, слушай, - обратился я другу. – Налей этой даме виски, за мой счет. – Я положил перед ним еще несколько сотен, а потом обратился к незнакомке. – Это считайте, как благодарность. Я такого возбуждения не испытывал уже давно.
С этими словами я накинул пальто, одел шапку и ушел из Радуги.


XXV

Элина зашла в паб, села за стойку и сразу попросила у Юрика 100 грамм виски. Юрик сначала было хотел сказать ей, что буквально 15-20 минут назад тут был Миша, но потом передумал.
А Эля внезапно увидела, что рядом с ней сидит Евгения Варламова.
-О, Королева! – воскликнула та, увидев Элину. – Ну, а что же тебя привело в это  место?
Элина была несколько обескуражена тем, что увидела одного из своих университетских преподавателей в подобном месте. И ей обуяло непонятное желание, в одночасье она увидела в ней виновницу в смерти Варвары и хотела бы как минимум устроить с ней потасовку, но потом своевременно переосмыслила все это, и поняла, что ее винить не в чем.
-Студентка погибла. – отчеканила Элина. – Варвара Денисова. Первый курс.
Евгения Викторовна закрыла глаза. Элина увидела, как из них быстро пробежали дорожки слез. Затем Варламова резко подняла веки, выпила залпом остававшийся в ее стакане виски и сильно затянулась сигаретой.
-Я знала, что добром это не кончится. – прошипела она.
-Она любила его. – сказала еле сдерживая слезы Элина.
-А это повод, чтобы лишать себя жизни?! – резко и грубоватым тоном спросила Евгения.
-Любовь, это жизнь. Для нее это определение было незыблемым.
-Аах! Эта вертеровская экспрессивность! – воскликнула Варламова. – Если бы все следовали ей, то у нас, наверное, в разы бы участились случаи самоубийств. Анна Каренина.
Сказав это, она оставила на стойке смятую пустую пачку из под сигарет, несколько сотен рублей и ушла. Элина несколько минут смотрела на ее пустующее место, после чего горько заплакала и продолжила пить.





XXVI

Александр Алексеевич ехал на машине и старался как можно меньше думать о том, что случилось. Сначала этот поцелуй Варвары и ссора с Евгенией. Теперь еще из-за внезапного снегопада на дорогах образовались пробки, и было очевидно, что в клуб он опоздает. Достав из кармана телефон, он набрал одного из гитаристов, с кем он сегодня намеревался играть.
-Але, Серега. – проговорил он в трубку. – Это Саша. Я в пробке, опоздаю. Думаю, пускай другие ребята начинают играть… Время.. ну я думаю, что не меньше чем на 40 минут я здесь простою, я конечно буду стараться, но ничего не обещаю…. Да, давай.
Александр отключил телефон. Время уже было 18.30.
-Видимо в 19.00 не отыграю. 20.00. Эх, все что-то не так.
Видимость на дороге ухудшалась. Александр максимально сосредоточился на дороге, только на дороге, как вдруг ему пришла СМС-ка.
-Твою дивизию! – выругался Александр, полез за телефоном, как вдруг, что-то, или вернее кто-то влетел в капот его машины и отлетел вперед, он сразу же остановил машину. Ехавшие сзади машины тоже остановились. Александр выскочил на улицу и побежал посмотреть, что, или кого он сбил.
-Проклятье! – крикнул он, увидев лежащего молодого человека. – Вы живой, вы как? – стал он трепыхать его.
Другие люди повыскакивали из машин, стали ругать, куда-то звонить. Кто крикнул.
-Скорую вызвать?!
-Нет! – ответил Александр. – Пока она сюда доберется. Я сам его отвезу в больницу. – Он взял юношу на руки, аккуратно положил его на заднее сиденье машины, просмотрел вокруг, не выронил ли тот  чего-нибудь от удара: документов, или сумку. Убедившись, что нет, Александр посмотрел по навигатору, где ближайшая больница и поехал туда.
По дороге юноша пришел в себя, выяснилось, что это курсант местного военного училища по фамилии Орешкин.
-Да со мной все вроде нормально. – говорил он Александру. – Вы можете меня высадить.
-Нет-нет. – отказался тот. – Надо проверить. Чтобы точно.
-Ну, как знаете.
Они прибыли в больницу, вдвоем подошли в регистратуру, но там увидев, что ничего страшного не наблюдается, велели им подождать. Александр, было, хотел возмутиться, но проходящая мимо врач-хирург сказала ему:
-Вы не кричите. Парень живой, ходит. Мы его проверим, не переживайте, но у нас сейчас более страшный и тяжелый случай. – сказав это врач быстрыми шагами удалился.
-Что за случай такой. – пробурчал Александр. Сидевший на входе охранник видно услышал это и ответил ему:
-Да студентку привезли. С общежитий. Говорят, с окна то ли упала, то ли сама спрыгнула. С девятого аж этажа. Странно, как вообще жива еще. Странно, как умудрилась.
От этих слов в сердце у Александра закололо. Ему стало не хорошо. Сидевший рядом Орешкин прокомментировал эту ситуацию:
-Вот гражданским не живется нормально. С окон падают. Что-то еще.
Александр молча, стал ждать, теперь он просто хотел узнать, кто это, кто эта студентка! Он так боялся, так боялся, что это будет…. Нет! Он решил даже не думать об этом!
Прошло минут сорок. Орешкин с уставшим видом протянул:
-Уважаемый. Но со мной все в порядке, у меня увольнительный, который в лучшем случае выдается раз в месяц, на сутки. Давайте я уже пойду. У меня к вам не будет никаких претензий, ни при каких обстоятельствах!
-Идите. – ответил Александр.
Орешкин улыбнулся, хлопнул его по плечу и резво покинул больницу. В скором времени снова появился тот самый врач-хирург. Александр опять подбежал к ней, та тут же ему сказала:
-Ну что вы ко мне пристаете, где вообще ваш сбитый?!
-С ним все нормально. – пробормотал Александр. – Извините, я узнал, что студентка, упала из окна. Я преподаватель университета, могу я узнать, кто она, вдруг, не дай Бог, это мой студент.
-В регистратуре узнайте. – ответила хирург и добавила. – Если она была вашим студентом, то мне жаль, она умерла.
Александр не медля ни секунды, подбежал в регистратуру. Там он попросил, чтобы ему не просто сказали, а прямо показали запись в регистрационном журнале. Дежурная выполнила его просьбу. В одной из строк, под номером 33 была сделана запись:
33. Денисова Варвара Олеговна. 18 лет. Студентка. Падение с большой высоты, сотрясение мозга, повреждение суставов, мышц и костей.

Александр вернул журнал и покинул фойе больницы. Некоторое время он сидел в своей машине и плакал. Он уже отменил концерт, отменил все. На него разом взвалился страшный груз…. Груз ответственности за смерть человека, который давил на него с такой силой, что ему самому не хотелось жить. Наконец он завел машину и поехал, куда глаза глядят. Дороги к этому времени стали почти пустые. Он ехал медленно, аккуратно и все время думал о Варе. Сколько теперь проблем всем сулит этот случай. Сколько разбирательств, суматохи… Но будь я проклят! О чем я думаю! Человек жизни лишился, из-за меня. А меня волнуют последствия! Что о них уже думать. Что делать? Что делать?
Внезапно неподалеку возникла яркая вывеска «ПАБ Fly To The Rainbow».
-Точно. – сказал Александр и поехал к нему.




В пабе играла тихая песня Tangerine группы Led Zeppelin, людей было совсем немного, несколько за барной стойкой, и один в углу за столиком….Элина Королева! Его студентка тоже здесь, что за чертовщина! Почему она сидит и пьет?!
Александр, с минуту простояв в замешательстве, направился к ней, сел за столик и смотря на нее проговорил.
-Элина, что, что случилось?!
-А вы не знаете!? – рыдая, взвизгнула она. – Варя вас любила. Любила. Как дурочка… - последнюю фразу она еле выдавила из себя и опустив голову пустилась плакать.
-Почему…. – шептал Александр. – Почему она молчала, почему  так, зачем? Я ничего не понимаю. Ничего…Я вообще не понимаю, как мне теперь с этим жить, да и стоит ли вообще жить, что это будет за жизнь. Я виновен в смерти человека. Я должен был тогда же, в тот же момент с ней поговорить, не давать ей убежать, но нет. Я идиот.
Элина подняла голову, посмотрела на него заплаканными глазами и сказала:
-Вы правы. Вы идиот. И я идиотка. Мы все идиоты. Но не вините себя. Каждый из нас, кто был с ней знаком, отчасти в этом виновен. Даже я, потому что оставила ее одну, когда этого не надо было делать.
Теперь в пабе заиграла композиция  Moby – Everloving.
-Элина. – проговорил Александр. – Ты любишь?
-Да! – прорываясь сквозь поток слез, ответил девушка. – Я люблю молодого человека. Но, мы расстались.
-Расстались…. – пробормотал Александр. В этот момент перед ним возник Юрик и поинтересовался, что ему налить. – Водки – 100 грамм, пожалуйста, и стакан томатного сока.
-Один момент! – Юрик скрылся за барной стойкой.
Александр внезапно произнес строки из известного стиха Александра Кочеткова.

С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!


В этот момент Элина пристально посмотрела на него, она вытерла салфеткой слезы, одела пальто,  вскочила из-за столика и побежала.
Александр тяжело вздохнул. Юрик принес ему рюмку водки и запивку.
-За тебя! – сказал бармену Александр.




XXVII

-Телефон разряжен! – раздосадовано проговорила Элина, она не может ни позвонить, ни написать Михаилу, но она твердо решила, что сегодня она его увидит. Она была в этом уверена, ее ни сколько не смущало, что он может находиться в казарме за забором, обнесенным колючей проволокой. Все это стало для нее ерундой.
Но куда бежать? – думала Эля. – К училищу? Или… куда… Господи… Помоги мне…. Что он любит… музыку… Scorpions? И тут она вспомнила песню, о которой он говорил ей не за долго до их ссоры Follow You Heart… Следуй за своим сердцем…Сердцем…. Она посмотрела на небо усеянное звездами и пошла, просто пошла вперед, туда, куда вело ее сердце.


XXVIII

Сейчас на улицах стало совсем пусто. Еще бы. Метель разыгралась не на шутку. Дороги опустели, припаркованные на обочинах машины постепенно исчезали под слоем снега. А я был пьян, мне был тепло, и эта буря меня лишь забавляла.
По дороге мне на глаза попался какой-то кусочек льда, их было достаточно много вокруг, но именно этот мне приглянулся. Я стал безжалостно бить его ногой, пуская его в обледеневший бордюр, и приговаривал:
-Михаил. Вот твоя любовь, твое сердце, лишь кусок льда! Оно не нужно никому! – с этими словами я нанес своей ногой по нему удар, льдинка ударилась об бордюр и разлетелась.
-Аххах! – засмеялся я. – Вот она. Нет. Твое сердце и твоя любовь уже никому не достанутся! – и я стал неистово топать маленькие кусочки льда. – Зачем тебе сердце,  идиот! Тебя никто не любит!
Я еще сильнее втаптывал кусочки льда в замерший тротуар. После этого я пошел дальше.
Я продолжал идти вперед, без какой-либо цели и надобности, просто идти, гостиница в другой стороне, куда идти, хрен его знает, может еще в какой-то паб, но менять радугу на что-либо как-то не хотелось, но идти куда-то надо.

Вдруг я вспомнил сон… Последний сон, где мы были с Элей. Вместе. Тоже, пустые улицы, город, словно вымерший… снег…. И я иду вперед, без цели и надобности. Может… надо идти дальше. И я двинулся. По дороге я думал, а вдруг это снова сон? А где же я сплю тогда? В казарме, или  я так напился, что валяюсь в какой-нибудь канаве с бомжами? Хотя ветер и снег были совсем, как настоящие. Значит все-таки не сон! Я пошел дальше. Я стал ощущать, как с каждым шагом, мое сердце билось сильнее, у меня внутри стала возникать какая-то нервозность. С чего бы это, с чего!? Но нет, останавливаться не буду… Шаг, еще шаг, еще шаг, еще шаг…. Стоп! Из мрака бури вышла девушка… Девушка. Темное пальто, длинные волосы, развивающиеся на ветру, правой ручкой она придерживает на голове, берет, чтобы не улетел. Я двинулся к ней, вот мы встретились…
Эля! Ее лицо, оно было заплаканное, грустное, но сквозь эту грусть проскользнула слабая улыбка. Я ее обнял и крепко, насколько мог, прижал к себе. Она тоже обняла меня.
-Будь это реальность, или опять сон, я тебя никому не отдам, никому не позволю нас разлучить!  - прошептал ей я.  – Прости меня за все.
-И ты меня прости. – тихо ответила Эля.
Мы стояли в обнимку, среди пустой дороги, среди растущих сугробов, обдуваемые холодным ветром, и нам было тепло.
Мы были рождены летать, в наших мечтах, в наших грезах, подняться выше облаков, чтобы жить вечно, чтобы сохранить нашу любовь, чтобы не бояться упасть….