Собачьи дети

               
Как-то  вечером, с работы, возвращался не спеша,
Хорошо прошла неделя и получка – хороша!
Я доходы и расходы множил мысленно на два:
Как - то сразу не заметил, что шевелится трава.

И с обочины дороги слышу чей-то  тонкий писк:
Я тревожно огляделся, - никого. Так, чей же свист?
Придорожный  куст раздвинув, в изумлении стою:
Два щенка, прижавши спинки,  плача, звали мать свою.

Два детеныша собачьи, оказались не нужны,
Вот теперь лежат и плачут, только, слезы не видны.
Рассмотрел, породу видно, и по полу – мужики,
Два детеныша незрячих, даже  смерти не нужны.

Я решил: возьму домой их, прокормить двоих смогу,
Коли выживут герои, добрым людям подарю.
Быть собачьей нянькой сложно, на себе то испытал:
То зовут в ночи тревожно, то замерзнут и дрожат.

Всё втроем преодолели, вырастая по часам:
Рвали тапки, грызли двери, превращая вещи в хлам.
Ревновали друг ко другу, сесть поближе норовя,
Все перечислять не буду - подросли два кобеля.

Имена дал по повадке, первый – Гром, за громкий лай.
А второй был малый хваткий: ему имя дал - Мамай.
Гром соседу приглянулся, было жалко, но отдал:
Мамай к стенке отвернулся: сутки, молча, пролежал.

Гром попал к суровым людям: будка, цепь, за шалость – клеть.
Сколько раз терпел он ругань, сколько раз свистела плеть.
Был хозяин выпивоха, покуражиться любил,
Бессловесное создание он в припадке гнева бил.

Мой Мамай ходил без цепи, любил жизни простоту:
По команде давал лапу, да и то совсем не ту.
Лаять, в общем-то, ленился, и купаться не любил,
Не давал прохода кошке, но вреда не наносил.

Так и жили - не тужили, да нагрянула беда:
Воры выкатить машину попытались со двора.
Мамай лает, значит, где-то непорядок, я встаю:
Вижу, некто взять желает себе собственность мою.

Я во двор, а мне нож к горлу: «Хочешь жить – не шебарши!»
Вора  взял Мамай за горло, выручая мою жизнь,
В темноте все кошки серы: где чужой, а где свои,
Скрылся вор, но мои руки оказались все в крови.

Повесть я пишу сквозь слезы: жизнь оплачена сполна:
Был убит Мамай в той драке, за спасенье долг отдав.
Хоронил его, как друга,  не собачья была честь:
Средь людей живут собаки, средь собак и люди есть.

Что же Гром, второй спасенный? Там история своя.
Раз, напившись, ночкой темной, бил хозяин кобеля.
Толи цепь была некрепкой, толи злости уж не счесть,
Только вырвавшись на волю, заплатил сполна за честь.

Помогали все соседи, разнимала вся родня,
Только выстрел успокоил, месть большого кобеля.
Так и у людей бывает: одна мать, один отец,
Долгой жизнь быть обещает, только разный в ней конец…

Хоронили выпивоху, причитала вся родня,
Закопали, как собаку, бешеного кобеля.
Только в синем поднебесье, справедливый вершат суд:
Там за честь и за бесчестье меру должную дадут…