Магия французского поцелуя гл. 15 - 18

Начало:  http://www.proza.ru/2013/04/25/414

Глава пятнадцатая
Любовники Полины

«Мы стали встречаться с Модестом, – было написано в откровениях Полины. – Он звонил мне и назначал встречи. Однажды вечером, когда Модест подвез меня к дому после совместного посещения концерта, с удивлением увидела в окне квартиры свет. Мой провожатый хотел подняться и продолжить общение в моем бунгало, но я под предлогом усталости отклонила его порыв. Мало ли кто находится в квартире? Если Роман воспылал ко мне прежними чувствами, то тут недалеко до скандала. Слава Богу, мой провожатый не настаивал. Попрощавшись с ним, с замиранием сердца поднялась на этаж, вошла в квартиру и была приятно поражена: в комнате на диване сидел мой сын Владислав, рядом с ним находилась прелестная молодая девушка. Взглянув на сына, обомлела: он как две капли воды стал похожим на Романа! Мы не виделись больше года, я отметила, что за это время он изменился к лучшему: возмужал, повзрослел, все мальчишеское исчезло. Девушка была высокой блондинкой с длинными, ниспадающими по плечам волосами, безупречно стройными ногами и большими карими глазами. Сначала мне показалось, что она без юбки, но, присмотревшись, увидела, что на ней все-таки есть невероятно маленького размера, плотно облегающая набедренная повязка, под цвет загара кожи, отчего и создавалось такое ощущение. Мы обнялись с Владиком. Он, смущаясь, представил девушку:
– Мама, знакомься, это Таня. Моя жена. Мы неделю назад сочетались законным браком, сейчас в свадебном путешествии.
Таня улыбнулась милой, ослепительной улыбкой.
– Поздравляю, но почему вы заранее не предупредили?
– Мы хотели сделать сюрприз. К чему лишние хлопоты?
Я расцеловала новоиспеченную супружескую чету, пожелала счастливой совместной жизни. Время было позднее, мы быстро накрыли стол, и выпили по бокалу шампанского. Я решила переночевать у Анны, тут же встала и, пожелав новобрачным спокойной ночи, поспешила уйти. Владик стал возражать и удерживать меня, но я не поддалась уговорам и ушла, пообещав, что вернусь утром.

Каково было мое удивление, когда, выйдя из подъезда, увидела своего провожатого, сидевшего в машине. Он вышел навстречу, словно знал наверняка, что вернусь и, улыбаясь, спросил:
– Куда же вы направились, на ночь глядя?
– А вы, почему не уехали? – в свою очередь поинтересовалась я.
– Я хотел увидеть, как погаснет свет в вашем окне и только тогда со спокойной душой отправиться домой.
– Польщена вашим вниманием, – ответила, вытаскивая из кармана мобильный телефон.
Дозвониться до Анны было невозможно. Вздохнув с сожалением, опустила аппарат в карман жакета.
– Не дозвонились? – спросил Модест.
– К сожалению, нет связи, хотела поехать на ночлег к подруге. У меня неожиданно приехали гости – сын с женой, завтра они уезжают в свадебное путешествие.
– В таком случае – я к вашим услугам, – он распахнул дверку, приглашая сесть.
Не могу без волнения писать эти строки. Модест словно загипнотизировал меня своим обаянием, я во все глаза смотрела на него, слушала и про себя думала о том, почему некоторым прозаическим особам так везет на мужиков. В самом деле, в моем представлении Анна – весьма заурядная личность, что он нашел в ней? Я боялась смотреть на его лицо, губы, представляла себе, как он целуется с ней, как ласкает. Мне становилось страшно, в груди замирало и останавливалось сердце, когда на мгновение представляла, что он будет близок со мной. Поглощенная такими мыслями, с удивлением увидела, что мы остановились возле высоких металлических ворот, за которыми вырисовывались, освещенные электрическими фонарями, этажи красивого особняка.
– Куда мы приехали?
– Ко мне, – просто ответил он. – Где же вам ночевать?
– Мне надо в гостиницу, – возразила я.
В этот момент ворота, словно по мановению волшебной палочки, распахнулись, и мы въехали на территорию сказочного дворца. Перед моим взором представился удивительный ландшафт. В середине зеленой лужайки, обрамленный невысоким каменным бордюром, в свете луны блистала голубоватая водная гладь просторного бассейна. Вокруг под тентами стояли белые столики, широкие скамейки и шезлонги. От бассейна вглубь радиально отходили покрытые брусчаткой дорожки. Особое очарование придавали стоящие вокруг него светильники, излучающие разные цвета: синий, желтый, красный, фиолетовый. Свет падал в бассейн, и от этого вода переливалась всеми цветами радуги, создавая сказочную картину. Вдали, возле кирпичной ограды просматривались аккуратно постриженные кусты декоративных растений. На газонах цвели розы, настурции, флоксы, астры. Весь сад был освещен фонарями, они виднелись даже на самых дальних дорожках. На последнем плане вырисовывались очертания высоких деревьев.

Двухэтажный особняк выглядел стильно и привлекательно. Мы подъехали к мраморной лестнице. Нас ожидал человек, одетый в строгий темно-синий костюм. Рядом с ним стоял лабрадор черной масти. Мужчина моментально приблизился к машине, открыл дверку и в почтительном поклоне приветствовал Модеста. Собака, радостно повизгивая и виляя хвостом, подошла к хозяину, заглядывая ему в глаза. Закрывая дверку, мужчина сказал:
– Мы вас заждались. В гостиной накрыт стол.
Модест погладил пса, молча кивнул, обошел машину, открыл дверку и подал мне руку.
««Мама, моя!»» – чуть было не вырвалось у меня, когда я оказалась внутри особняка. Какой шикарный дом! Я была сражена. Ничего подобного прежде не видела. Мне хватило разума не задавать хозяину дурацких вопросов и принимать все без излишнего восторга. Из просторной, увешанной зеркалами гардеробной, мы прошли в ярко освещенную гостиную. Посредине лежал большой, мягких тонов персидский ковер ручной работы с геометрическим орнаментом. На стенах висели гобелены с пасторальными сюжетами. Вся мебель была под старину: отделанные кожей диваны с широкими подлокотниками, кресла и стулья с изогнутыми ножками и высокими спинками из красного дерева. На каминной полке стояли сверкающие канделябры, на двух низких столиках, расположенных рядом с диванами, в вазах красовались букеты цветов. Справа от гостиной была столовая, я увидела край обеденного стола, накрытого белоснежной скатертью с придвинутыми стульями. Внутри меня все трепетало в предвкушении чего-то необычного и нового. Сердце замирало в предчувствии головокружительных ощущений. В голове промелькнуло несколько обрывчатых мыслей: ««Любовник Анны богатый человек! Зачем я поехала с ним? Что мне делать?»»
Дальше события развивались легко и непринуждённо. Модест взял меня под руку и повел по ступенькам лестницы. На ходу завораживающим голосом говорил:
– Полиночка, расслабьтесь, не держите себя так скованно, обещаю вам прекрасный вечер. Сейчас поужинаем, позже послушаем музыку. Вам нравится такой план?

Согласно кивнула, одарив его улыбкой. Правда, я соскучилась о таком заботливом отношении к себе, мои прежние поклонники были скупы на обходительное обращение. В прелюдии любовных утех они, как, сговорившись, использовали несколько торопливых объятий и поверхностных поцелуев, после чего переходили в решительные, наступательные действия. Я понимала, что за всей интеллигентностью и утонченностью манер Модеста стоит тот же самый финал – постель, но меня интриговала и возбуждала его сдержанность в достижении цели. Чувствовала, как во мне возгораются призывы проснувшихся желаний, что стоит только ему дотронуться до меня рукой, как тут же перестану контролировать свое поведение. ««Анна, прости! – носились в моей голове шальные, неведомо откуда взявшиеся мысли. – Я не собираюсь отнимать у тебя Модеста, мне просто любопытно»».
Дочитав дневник до этого места, я прервала занятие. Пальцы рук дрожали, стало трудно дышать, волнение охватило мою душу. Нет, Полина совсем сошла с ума! Как можно так поступать? Сесть в машину к близкому знакомому подруги, приехать к нему в дом в «предчувствии новых ощущений»! В ней уже возгорелись призывы проснувшихся желаний! Видите ли, ей «просто любопытно»! Да она настоящая с…терва! Нет, Полина не позволит себе переступить порог нашей дружбы! Она побудет у Модеста в гостях, переночует в отдельной комнате, а утром он отвезёт ее домой. Я встревожилась напрасно. Сердце, не бейся в бешеном темпе, успокойтесь гормоны, адреналин, не кипи в крови, от тебя щеки пылают жаром, а дыхание участилось, как у борзой на охоте.
Я уговаривала себя не нервничать. Полина для меня – почти родной человек, а близкие люди не предают своих. Старалась успокоиться, но внутренний голос твердил свое: «Читай, читай! Ты еще больше узнаешь!» Мне захотелось зашвырнуть тетрадь в угол и больше ее не видеть. Странно, почему Модест никогда не приглашал меня к себе? Я не знала, что у него такой роскошный дом! Известно ли об этом Генриетте? Наверняка нет, иначе она обязательно прожужжала бы мне уши.
Откровения подруги придется дочитать. Надо узнать, с кем и в каких отношениях она была, от кого носила ребенка. Добыть информацию можно только из этих записей. С Модестом она в итоге не осталась, это точно, но как у них все происходило? У нее есть Роман, появился Уразов, как она будет со всеми себя вести? Мне надо быть готовой к любым открытиям, принимать их с трезвым умом и холодным сердцем. Дрожащими от волнения пальцами открыла следующую страницу.
«Модест, Модест! Сегодня я шепчу это имя с восторгом и любовью. Модест – Бог любви, а Богам поклоняются! Эта ночь остается самым ярким и неповторимым впечатлением в моей жизни. Прости меня, Анна! Кстати, тебя он назвал холодной феминисткой, и я понимаю, что ты для него совершенно не подходишь. Устоять перед Богом невозможно. Я прикоснулась к вашей тайне, теперь нас трое. Он великолепен! Как приятно ощущать телом сокращения его упругих и сильных мышц! Не заметила, как наступило утро. Возвращаться в свою убогую квартирку мне не хотелось. Там обычный, серый мир, закопченный дымом повседневных дрязг и склок. Здесь – царство любви, благополучия и умиротворения. На втором этаже было три спальни с балконами, ванными комнатами и кондиционерами. Дом мне показался комфортабельным кораблем, где есть все, о чем можно мечтать. Странно, я не видела никого, кроме мужчины, что встретил нас возле крыльца. Но кто-то же следит за порядком, готовит еду, убирает постели, стирает и гладит ему одежду! Чем занимается Модест, отчего так богат?
Уезжать не хотелось, но меня ждал сын, и в десять утра я, как Золушка после бала, оказалась в своем затрапезном жилище. Мои молодожены завтракали, я присоединилась к ним. Они шутили, часто переглядывались, Таня немного смущалась, Владик суетился на кухне, наливал чай и раскладывал по тарелкам салат, приготовленный молодой женой.
– Мама, ешь, объеденье! – нахваливал сын кулинарные способности супруги.
Салат был выше всех похвал, я с удовольствием съела, выпила две чашки свежего чая, который мастерски заварил сын, и почувствовала, что очень хочу спать.
– Во сколько самолет?
– Через полчаса подойдет такси, – посмотрев на часы, ответил сын.
Я подумала, что по всем правилам молодоженам нужно дать в качестве подарка деньги. Открыв сервант, посмотрела портмоне, в нем хранился скудный бюджет, которым пользовалась на повседневные расходы. Увы, он был очень скромен. Что же делать? Без подарка отпускать молодых невозможно! Я вспомнила о долларах, оставленных Уразовым. Где они? Да вот, лежат в ящике письменного стола. Рука без промедления взяла баксы.
– Ребята! Вот вам от меня деньги на свадебное путешествие, – я протянула пачку.
Владик, увидев «зеленые», воскликнул:
– Ух, ты, баксы! Ты, мать, состоятельный человек! Это тебе за твои книжки столько денег отваливают?
– Бери, бери, не рассуждай.
Сын расцеловал меня и передал подарок Тане.
В дверь раздался звонок. Звонил водитель такси. Мои молодожены засуетились, я сказала:
– Надо присесть на дорожку, не спешите.
Прощание закончилось, мы расцеловались, ребята обещали звонить. Я вышла на балкон, помахав им на прощанье.
Модест обещал вечером позвонить, меня вдохновляла новая встреча, решила, что нужно к ней приготовиться. Приняла ванну, хорошо поспала, затем привела себя в порядок и стала ожидать заветного звонка. К каждому телефонному сигналу взлетала, словно встревоженная птица. Заниматься творчеством не могла, слишком сильны впечатления остались после бурной ночи любви. Пусть страсти улягутся. После шестнадцати часов зазвонил телефон, подумала, что это Модест, схватила трубку.
Узнала голос Уразова, он звучал вкрадчиво и настойчиво:
– Полина, вы подумали над моим предложением?
Я возмутилась и ответила:
– Давно сказала, что не согласна. То, что вы предлагаете – абсурд. Придите и заберите деньги!
Выпалила фразу и осеклась, с ужасом подумав о том, что аванс Уразова уехал в свадебное путешествие с Владиком.
– Полина, не торопитесь, подумайте хорошенько! Моя жена в тяжелом состоянии, мне очень ее жаль. Помните: если бы вы в тот день не опоздали, несчастья в нашей семье не произошло.
– Вы позвонили не вовремя, не могу сейчас разговаривать, – сказала более мягко и дипломатично: денег Уразова нет, теперь я его должница, надо вести себя не так вызывающе.
– Прошу прощения, понимаю, позвоню позже. Может, увидимся?
«Придется», – подумала я. Дома не хотелось встречаться с Уразовым. Надо что-то немедленно решить с деньгами. Найти, вернуть и навсегда закрыть эту тему.
– Можно, – согласилась со вздохом.
– Позвоню, до свидания.
Разговор закончился, я положила трубку и задумалась. Надо срочно достать деньги. Может, заложить одежду? Открыла шифоньер и стала рассматривать гардероб. Из дорогих вещей две шубы, два норковых берета, кожаный костюм, за остальные тряпки много не дадут, есть украшения, но все равно нужной суммы не собрать. Если сдать меха, потом придется снова думать, где раздобыть деньги, чтобы с большими процентами выкупить вещи, не оставаться же мне голой! Где же взять денег? Есть банки, там выдают кредит. Но ведь его тоже надо возвращать. Заколдованный круг. Источник моих доходов – издательство, но тогда надо написать что-то стоящее, на это требуется время. А мне нужно, как можно скорее, отдать долг Уразову, только в таком случае могу послать его со своим проектом ко всем чертям. Я ломала голову, каким образом выкрутиться из долговой ямы, в какую меня посадил Уразов.
Размышления прервал резкий звонок в дверь. Я удивилась, потому что никого не ждала. Прильнув к глазку, увидела на лестнице Романа. Встречаться с ним не хотелось. Мы давно все обговорили. Между нами единственное общее – сын Владик, но он уже самостоятельный человек, о чем можно толковать? Хотела молча отойти и не подавать признаков жизни, но ведь Роман обязательно позвонит в квартиру тетки, а она знает, что я дома. Я распахнула дверь. Он вошел и сразу бросился обниматься. Я выскользнула из его объятий, почувствовав запах алкоголя. Все понятно! Когда Роман подшофе, появляется с повинной, кается, начинается нудный процесс выяснения отношений.
– Полина, я пришел, потому что не могу без тебя!
– Слушай! Не надо, оставь это! Сегодня у меня нет времени выслушивать твои излияния.

Как некстати он пришел! Я была внутренне напряжена, ожидая звонка от Модеста. Надо поскорее его выпроводить.
– Полина! Мы прожили с тобой несколько лет, у нас есть сын, мы не можем быть равнодушными друг к другу.
– Кончай трепаться! Я это слышала миллион раз. Меня не трогают подобные разговоры. Когда Владька был маленький, и мне нужна была твоя помощь, ты почему-то исчез и несколько лет пропадал неизвестно где. Потом ты с периодичностью раз в два года появлялся, просил прощения, я прощала, и все повторялось вновь. Больше не могу так. Ты не даешь мне спокойно жить.
– С кем жить? – в голосе Романа послышались грозные нотки, они не предвещали ничего хорошего. Он всегда был несдержан, особенно в минуты ревности. Но это не остановило меня.
– Ты можешь мне запрещать жить так, как того хочу я? – рассмеялась ему в лицо.
– Хочу, чтобы у нас все восстановилось. Видел тебя дважды в обществе мужчины, каждый раз едва сдержался, чтобы не свернуть ему шею.
– Заткнись! Мне надоело слушать, уходи!
Меня разрывало от злости. Роман испортил настроение. Еще угрожает! Интересно, с кем видел меня – с Андроном или с Модестом?
Зазвонил телефон. Не успела взять трубку, опередил Роман.
– Алло! Полины нет дома. Кто? Это муж, а вы кто?
Подскочила к нему разъяренной тигрицей и стала вырывать трубку. Он крепко держал ее в руке, другой обхватил меня и притянул к себе. В его железных объятиях у меня перехватило дыхание.
– Пусти меня, – прошептала, пытаясь изо всех сил освободиться из замкнутого кольца. – Дай трубку! Ты не имеешь права!
Он положил ее, второй рукой еще крепче прижал меня к себе.
– Кто звонил? Отвечай!
– Не твое дело!
– Мое, ошибаешься!
Он легко приподнял меня и бросил на кровать. Навалившись всем телом, пытался целовать, я изо всех сил сопротивлялась.
Не знаю, чем бы закончилась борьба, и кто бы победил, но в этот момент раздался звонок в дверь, послышался голос тетки:
– Полина, открой!
Роман не подумал встать, он замер, прижав меня, как лепешку своим весом. Я поняла, что он хочет переждать, когда тетка уйдёт, в мои же планы такой поворот событий не входил, но ни оттолкнуть, ни сбросить его на пол я была не в силах. Крикнула во весь голос:
– Сейчас, сейчас!
Роман нехотя поднялся, я бодро подскочила и бросилась открывать дверь, благодаря в душе господа Бога за то, что послал в эту минуту тетушку. Наверное, у меня был взъерошенный вид, она с волнением спросила:
– Ты здорова?
– Вполне! – ответила, поправляя волосы и одергивая юбку.
– Мне утром ты показалась уставшей, я беспокоюсь, пришла узнать, может, нужна помощь?
–Да нет, что ты! Все хорошо! Проходи!
– О, у тебя Роман! Здравствуй, Рома! Давно тебя не видела.
Роман ответил холодным, безразличным кивком. Он сидел в кресле и угрюмо молчал.
– Полиночка, у тебя были гости? Я слышала молодые голоса и смех, – посмотрев на меня, спросила тетушка.
– Да! У меня был сын с женой, – ответила, взглянув на Романа. – Они недавно поженились и поехали в свадебное путешествие.
На скулах Романа задвигались желваки, он нахмурился и крепко вцепился в подлокотники кресла. Явно, известие задело его самолюбие. Как же! Сын приехал с женой, был здесь, а о нём никто не вспомнил! Ничего, дорогой, переживешь, не стоит так нервничать.
– И как он выглядит? – не унималась тетка.
– Прекрасно! – воодушевилась я. – Взрослый, самостоятельный мужчина.
– Давно его не видела, – вздохнула она с сожалением – На кого похож?
– На меня, – с гордостью выпалила я.
– Надо же! Как дети меняются! Маленький он больше на Романа походил.
Пожав плечами и, скривив губы, ответила:
– Никогда этого не замечала.
– А ты, Роман, что молчишь? Небось, тоже был рад увидеться с сыном?
– Меня проигнорировали, – ядовито процедил сквозь губы, со злостью сверкнув глазами обиженный отец.
Тетушка, уловив в голосе угрожающие нотки, вскинула на него удивленный взгляд и воскликнула:
– Так ты не видел сына?
Воцарилось гнетущее молчание. Я не собиралась делать комментарии, мне они оба надоели, и думала только о том, как бы поскорее выпроводить нежеланных гостей. Между прочим, молчанка – самый лучший способ дать понять гостям, что им пора убираться. Пауза затянулась. Как и следовало ожидать, тетушка встала и, с трудом разогнув поясницу, сказала:
– Засиделась у вас, пора домой.
Я тут же пошла проводить ее до двери. «Наедине с Романом будет рискованно, неизвестно, что он выкинет», – с опасением подумала, возвращаясь в комнату. Но он сидел, как ни в чем не бывало, с лица исчезла тень недовольства и агрессии. Похоже, что он что-то задумал. Я внутренне насторожилась, зная переменчивость и непредсказуемость его характера.
– Ты что собираешься делать? – спросила, увидев, что он снимает носки.
– Хочешь ты этого или нет, но я остаюсь жить в этой квартире. Не бойся, днем буду на работе, а ночью в другой комнате. Мешать тебе не буду.
– Зачем ты мне нужен? Ты что, в контрах со своей подругой?
Роман пожал плечами и нехотя процедил:
– Она уехала на Канары.
– Прекрасно! У тебя появилась возможность завести любовницу. Ты обижен на нее, что она не взяла тебя с собой?
– Пусть катится, мне все равно. Но в дом приехала теща, а я ее не переношу. И вообще, решил больше к ней не возвращаться. Подберу жилье, а пока поживу у тебя.
– Я тебе что – запасной аэродром или перевалочная база?
– Ну, ты же не посмеешь выгнать на улицу отца твоего сына? Неужели в твоем сердце не осталось и капли доброты?
– Знаю, как «поживешь». У меня своя жизнь, ты в ней теперь ничего не значишь. Понимаешь?
– Полина, повторяю, мешать не буду. Мне ничего не надо, только кровать, чтобы выспаться.
Он говорил, а сам разделся до трусов, забрал одежду и ушел в другую комнату».

На этой странице запись закончилась. Я подытожила прочитанное. Значит, для Модеста я холодная, бесчувственная феминистка! По заключению Полины он мне совершенно не подходит! Я горько улыбнулась. Пусть будет так, спорить нет надобности. Остается только удивляться и радоваться, что Полине подходили любые типы мужчин, но завидовать этому не буду. Модеста с сегодняшнего дня окончательно вычеркиваю из своей жизни. Для меня он теперь ноль.
Ревнивец Роман жил в одной квартире с Полиной, не скрывал желаний восстановить с ней близкие отношения. Она этому противилась. У нее был в это время респектабельный Модест, а он в сравнении с Романом, как слон и Моська. Нет, надо срочно найти Романа и получить от него ответы на многие вопросы. Я набрала его номер телефона, но он опять не ответил. Где же он пропадает?


Глава шестнадцатая
Я призываю на помощь Юру

Утро следующего дня решила начать с приготовления нормального завтрака. Сегодня не надо спешить в академию, можно спокойно по-человечески поесть и заодно прослушать новости государственного и местного масштаба. По тишине в квартире я поняла, что Генриетты нет дома.
Итак, пора пофантазировать насчет утренней трапезы. Когда я была на экскурсии в Египте, в отеле, где мы проживали, на завтрак чаще всего подавали обжаренный в масле фасоль с томатами, петрушкой и луком. В придачу тонкий кусочек черного хлеба с сыром. Съедала все, но до обеда не выдерживала и подкрепляла организм фруктами.
Во Франции во время туристической поездки мне довелось познакомиться с французскими завтраками, они были довольно скромными: черный кофе без сахара, миниатюрных размеров булочка с сыром, либо с маслом или джемом, одно вареное яйцо. Правда, гуляя целыми днями по улицам Парижа, я совершенно не чувствовала голода. Меня поглощала красота и великолепие этого элегантного старинного города. Могла часами, не отрываясь, рассматривать изысканную архитектуру парижских соборов, театров и дворцов. Попав в Лувр, была покорена бесценными сокровищами, расположенными в его многочисленных залах, на которые приезжают посмотреть туристы со всего мира. Там забываешь об еде.
Разглядывая с высоты Эйфелевой башни, ставшей символом Парижа, многомиллионный город и окружающий его ландшафт на семьдесят километров, забудешь обо всем. С замиранием сердца на острове Сите созерцала Собор Парижской Богоматери. С не меньшим восторгом блуждала по экстравагантным магазинам на Елисейских полях, любуясь их внутренним богатством. Думать о хлебе насущном в Париже было некогда, хотелось побольше посмотреть и набраться впечатлений. Наверное, на этот факт и рассчитывали владельцы гостиницы. Обеды, на мой взгляд, были карликовыми. Кстати, в поездке я похудела на четыре килограмма!

Мое туристическое путешествие по Германии совпало с проводимой Международной книжной ярмаркой во Франкфурте-на-Майне. Я незамедлительно воспользовалась уникальной возможностью побывать на столь знаменитом событии. В душе навсегда остались неизгладимые впечатления от пребывания на презентации в павильоне русской экспозиции. Увидеть сразу воочию несколько десятков маститых российских писателей и обойти стеллажи с книгами известных отечественных издательств – на это требовалось много сил и времени. Спасали завтраки: в Германии они напоминали русские: всегда была горячая гречневая или овсяная каша, сосиски, сливочное масло, хлеб или булочки, крепкий чай или кофе.
В других странах я еще не бывала, поэтому не знаю, что там готовят на завтрак. Считаю чистым заблуждением мнение о том, что сытый желудок нем к учению. У меня как раз наоборот. Если не поем утром, – я совершенно не работоспособный человек. У меня плохое настроение, я вялая и инертная, нет быстрой, живой реакции. На себе давно поняла: хороший завтрак – запас энергии на продолжительный срок, в утренние часы могу провернуть кучу дел. Я отношусь к тем людям, кто может безо всякого сожаления отдать ужин врагу, но завтрак для меня значит больше, чем просто еда. Это мой локомотив. Сытая, могу спокойно сопротивляться всем превратностям жизни, у меня прекрасный мышечный тонус, активно работает голова, я бодрая и веселая.
Однажды смотрела телепередачу об известном биатлонисте. Журналистка задала ему вопрос: что он ест на завтрак. Он скромно улыбнулся и сказал, что в его утреннее меню обязательно входит порция любой каши: овсянки, рисовой, пшенки, гречневой, кроме этого блюдо из творога: сырники, творожники и бутерброды с колбасой или сыром, или икрой, фруктовый сок, чай или молоко. Я позавидовала спортсмену: он был строен, как кипарис, подтянут, словно танцор балета, с прекрасным цветом лица и отличной мускулатурой. Было видно, что все калории, которые он получал за день, мастер оставлял на тренировках. Вывод напрашивался сам: есть надо столько, сколько калорий сгорит в работе, иначе заплывешь жиром.

В холодильнике оказались яйца, кусок ветчины, сливочное масло и пакет молока. Прекрасно! Через несколько минут на сковороде уже вздымался желтой шапкой аппетитный омлет. Блюдо сытное, калорийное и полезное. С ним не будешь думать, где бы чего перехватить до обеда, отыскивая на ходу голодным взором ближайшее кафе. Люблю завтракать без спешки, одновременно с пищей поглощая вселенские новости, хотя прекрасно помню рекомендации героя Булгакова: не читать во время еды газеты. Поставив перед собой тарелку с едой, не спуская глаз с телеэкрана, принялась есть. Сегодня, как, впрочем, регулярно, новости были ужасные. Где-то террористы-смертники подорвали автобусы, в другом месте произошел взрыв складов с боеприпасами, в третьем – авиакатастрофа, в четвертом – взрывы в метро. Журналисты и операторы выдавали подробную информацию о количестве жертв с демонстрацией всех ужасов происшествий. Зрелище не для слабонервных, я покачала головой и переключилась на областной канал. Местные новости были намного сдержаннее и не отличались кровожадностью, но оказались тоже печальными. Оказывается, в городе органы милиции подняты на ноги: бесследно пропали двое новорожденных детей прямо из роддома. Милиция пребывает в растерянности и скупо отвечает на вопросы. Главный врач с виноватым видом говорит что-то оправдательное. Ей грозит в лучшем случае административное взыскание, а то и увольнение с работы. Журналисты выдали несколько предполагаемых версий пропажи детей. Тут их фантазии не было предела. Одна журналистка предположила, что крошки похищены с целью продажи за рубеж, другая говорила, что детей украли на донорские органы, третья приписывала похищение религиозным сектам. Я выключила телевизор. Тарелка опустела, аппетит не отшибли мрачные новости.
Мне повезло: с первого раза дозвонилась до Юры.
– Привет! – сказала, услышав знакомый голос.
– Привет, – мягкий баритон приятно обволакивал ухо.
– Юра, помнишь Полину, которую мы спасали?
– От «подставы»?
– Да. Представляешь, она умерла.
В трубке воцарилось длительное молчание.
– Ты слышишь?
– Да. Глубоко сожалею. Что случилось? Она такая молодая!
– Я тебе в связи с этим и звоню. Ее нашли на даче мертвой со вскрытыми венами. Милиция заявила, что типичное самоубийство. Но я не верю им.
Эксперт, делавший вскрытие сказал, что Полину сначала убили, а потом создали видимость самоубийства, посмертно вскрыв вены. «Менты» однозначно не хотят расследовать, понял?
– Такого не может быть.
– Сама слышала, при мне опер так и заявил другому, а тот в протокол записал.
– Откуда ты знаешь, что он записал? Предварительный осмотр – это еще только начало. Важно учитывать, что на вскрытии, собрать улики, опросить свидетелей, потом делать выводы.
– Да ты бы видел этих «ментов»! По тупым физиономиям можно догадаться, какой у них интеллект. Уверена, что если их протестировать, то тест на коэффициент интеллекта покажет – это люди весьма средних умственных способностей, если не сказать низких. О чем они могут рассуждать?
– Не скажи, – возразил Юра. – Я, например, обратил внимание на то, что тест дает сбои. У меня есть знакомый программист, у него несколько патентов на новые программы, настоящий гений, но он не в состоянии ответить на некоторые вопросы, входящие в стандарт теста, его показатель 90. А есть знакомая девушка, окончила пищевой техникум, особым умом не отличается, но у нее показатель 130, почти, как у Шарон Стоун. Вот и делай выводы.
– Среди «ментов» таких, как твой программист не найдешь, они от природы небольшого ума люди, их показатель гораздо ниже, они не в состоянии делать открытия.
– Не понимаю, за что ты так на них ополчилась?
– Ты бы видел их!
– Кто-то с тобой неучтиво разговаривал?
– Ну, конечно!

Я описала внешность обоих милиционеров, не скупясь при этом на нелицеприятные эпитеты.
– Напрасно ты так, – возразил Юра. – Знаю ребят. Тот, кто с тобой беседовал, – Борис Кривцов, ничего плохого сказать о нем не могу. Насколько мне известно, вдумчивый и смекалистый следователь. Правда, выглядит далеко не так, как легендарный агент Джеймс Бонд в исполнении Пирса Броснана, да ведь он не актер Голливуда. Второй – Стас Мещерин, наблюдательный и умеющий анализировать человек. Может, на их лицах отразилась обстановка, в которой они проводят все время: кругом преступники, убийцы, грабители, воры. Общение с такой категорией людей, согласись, не вдохновляет.
– Отчего тогда наблюдательный следователь сразу сделал скоропалительное заключение?
– А что, он должен был в присутствии понятых и тебя выложить свои догадки, тем самым открыть перед посторонними людьми тайны следствия? Ты об этом не подумала? Может, он специально сделал подобное заявление? Молва быстро разносит слухи. Возможно, ему так надо. Если предположить, что убийца находится рядом, до него обязательно дойдут высказывания следователя, он успокоится, расслабится и чем-нибудь выдаст себя.
От таких доводов я немного смутилась и поспешила оправдаться:
– Мне интересно, в каком направлении ведется расследование, поэтому и звоню. Беспокоюсь, что милиция спишет убийство на суицид. Поэтому хочу быть в курсе дела, понимаешь? Узнай по своим источникам, ты ведь можешь, в каком направлении и на какой стадии сейчас поиск убийцы, хорошо?
– Хм, попытаюсь, хотя не знаю, смогу ли. Ты думаешь, это легко и просто?
– Не знаю, раз ты там работал, наверное, остались друзья.
– Ну и что из этого? Есть тайна следствия, тебе приходилось слышать такое понятие?
– Как скучно ты говоришь! Знаю обо всем, но бывают исключения из правил. Штирлиц и не такие сведения мог добывать.
– Я не разведчик.
– Неужели не сделаешь для меня? Возьми, пригласи кого-нибудь из старых друзей в кафе и за чашкой кофе побеседуй, скажи, что погибшая дальняя родственница.
– Господи, не учи, пожалуйста! Говори, на всякий случай, фамилию.
– Захарова Полина. Ее нашли 14 июня мертвой на даче Голярской, 55 километров по Западному шоссе.
– Ладно, понял.
– Юра, это еще не все!
– Слушаю.
– Другая моя знакомая погибла тоже при очень странных обстоятельствах.
Сбиваясь от волнения, рассказала все, что мне было известно о смерти Аллы.
– Как фамилия? – спросил Юра.
– Кузьмина Алла. Умерла дома. Предварительный диагноз – отравление бытовым газом, самоубийство, но вскрытие опровергает эту версию.
– Ну и дела! У тебя одни загадки! Попробую что-нибудь узнать.
– Тогда сразу за двоих, понял?
– Как получится.
– Когда встретимся?
– Точно не могу сказать, в общем, созвонимся.
– Хорошо. Спасибо, буду ждать!
Я положила трубку. Меня не устраивало, что Юра не так быстро, как хотелось, наведет справки по делам. Моих подруг предадут земле, и «все улики похоронят» – пришли на ум слова Вадима. Но все-таки не отказался, раз пообещал, значит, будет узнавать.
Мытье посуды прервал телефонный звонок. Звонил директор филармонии и попросил 23 июня встретить приезжих артистов на вокзале. Там будет еще два автомобиля филармонии, он боится, что у артистов большой багаж. Директор подробно рассказал, в какое время и, где я должна находиться. Записав сведения, удивилась, что группа гастролирует в отдельном вагоне, но директор ответил, что в этом нет ничего необычного: сейчас многие поступают именно так.


Глава семнадцатая
Зацепка Мещерина

Кривцов сидел в кабинете за столом и рассматривал портрет фоторобота, сделанный с помощью менеджера салона проката автомобилей. Его занятие прервал вошедший Мещерин.
– Тебе удалось найти водителя «Ауди»? – с порога спросил он.
– Есть только описание человека, след оборван. По документам машину брал Мишин, а на адресе узнал, что он там никогда не проживал.
– Как ты говоришь? – переспросил Мещерин.
– Мишин никогда по указанному адресу не жил. Жила Мишина Оксана, но два года, как уже не показывается у матери.
– Может, это та самая Мишина – санитарка из роддома и кухарка с дачи Голярской? – оживился Мещерин.
– Вот, взгляни на фотографию, – Кривцов протянул снимок, взятый у хозяйки квартиры.
– Сходство есть, – Мещерин долго вертел в руках фото. – Надо проверить.
– Я сомневался, фотография давняя, спросил у матери: где работает дочь, а она рукой махнула и сказала, что понятия не имеет, – Кривцов развел руками.
– Определенно, она! – воскликнул Мещерин.
– Если так, тогда у нас вырисовывается следующая картина: Оксана Мишина дежурит в роддоме, а некто Мишин появляется на машине в ночь исчезновения новорожденных, – подытожил Кривцов. – И в это время был телефонный звонок.
Подумав немного, продолжил рассуждения:
– Они родственники? Братом он ей не может быть, мать бы тогда сказала об этом. Однофамильцы? Или опять совпадение? Мишина на адресе нет, где его будем искать? Есть, правда, фоторобот, его помог составить менеджер салона проката. У тебя какие новости? – спросил, испытывающим взглядом посмотрев на коллегу.
– Загадка номер два, – Мещерин усмехнулся. – Гордеев давно умер, его телефоном кто-то пользуется, но кто? Открытый вопрос. Незадолго до смерти Гордеев терял мобильник.
– От кого ты узнал? – поинтересовался Кривцов.
– Разговаривал с сестрой Гордеева.
– Можем мы допустить, что несуществующий Гордеев причастен к краже близнецов? – Кривцов встал и заходил по кабинету.
– Выходит так. Все связано: рождаются дети, затем ночной звонок из роддома к Гордееву, дальше появляется синяя «Ауди» с Мишиным под окнами роддома и дети исчезают. Ты видишь, какая цепочка? – Мещерин хлопнул ладонью по столу. – Случайными эти факты назвать нельзя. Нам нужно установить, кто звонил из роддома, кто скрывается за мобильным телефоном Гордеева, где находится Мишин, и кем он приходится Оксане Мишиной, куда определили похищенных детей.
– Что это за портрет, – спросил Мещерин, кивнув на фоторобот на столе Кривцова.
– Я уже говорил: портрет Мишина.
Мещерин взял снимок и стал пристально его разглядывать.
– Этот человек напоминает мне садовника с дачи Голярской. Представь себе, что в квартире, где обнаружили отравленную бытовым газом Кузьмину… – договорить ему не дал Кривцов.
– Причем здесь отравленная бытовым газом Кузьмина? Мы разбираем похищение детей из роддома, – перебил он коллегу.
– Кузьмина-то из одной и той же компании, что и Казакова, погибшая на даче Голярской, – со значением произнес Мещерин.
– Что из этого следует?
– Она была в гостях у Казаковой накануне гибели. Я допрашивал Кузьмину, а вчера был в ее квартире на месте преступления.
– Она преднамеренно включила газ? – спросил Кривцов.
– С поверхностного осмотра места происшествия (осматривал новенький сотрудник) выходило именно так. Но эксперт нашел на вскрытии повреждение хрящей гортани и сделал вывод, что она была удушена. Я нашел на одной из подушек подозрительные пятна. Анализ показал, что это кровь Кузьминой. Ее мать рассказала, что буквально за день до гибели дочь достала семейный альбом и нашла фотографию брата. Вот она. – Мещерин протянул снимок Кривцову, на котором были запечатлены два молодых бойца в военной форме.
Кривцов взял карточку и стал рассматривать.
– Обрати внимание на человека слева, – Мещерин ткнул пальцем на военного.
– Ну и что? – недоумевая, спросил Кривцов.
– Внимательно посмотри на фоторобот арендатора «Ауди», – Мещерин протянул портрет. – Правда, есть сходство?
Кривцов долго смотрел снимок, перевернул карточку и вслух прочел надпись на обратной стороне: «Дарю на память о днях службы в десантных войсках в Чечне. Рядом со мной друг – Темных Александр». Он несколько раз переводил взгляд с карточки на фоторобот, сравнивая лица.
– Тебе теперь везде будет мерещиться арендатор «Ауди», я правильно понял? – усмехнулся Кривцов. – Три минуты назад ты говорил, что он похож на садовника с дачи Голярской.
– Не смейся! Посмотри, в каком году сделан снимок, десять лет прошло! Но я вижу в лицах много общего. Сравни: нос, глаза, брови, все похоже. Мать Кузьминой сказала мне, что очень удивилась, когда услышала телефонный разговор дочери с братом. Кузьмина позвонила ему в Польшу специально для того, чтобы уточнить фамилию товарища, с которым он сфотографировался. Мать недоумевала: прежде дочь никогда не звонила брату, а тут вдруг стала разговаривать с ним по такому странному делу и принялась выпытывать у нее подробности. Дочь рассказала интересную вещь: она отдыхала на даче подруги и увидела там друга брата. Она уверена, что это был он. Но мужчина странно повел себя. Он сказал, что она его с кем-то перепутала.
– А что ответил брат? – поинтересовался Кривцов.
– Брат сказал, что, вряд ли этот человек есть его бывший друг Темных. Тот пропал без вести в Чечне. Ходили слухи, что его схватили в плен боевики, – вздохнув, произнес Мещерин. – Неужели ты не видишь явного сходства?
Кривцов молча сравнил снимок.
– И второе: если исходить из того, что Кузьмину задушили, а потом создали видимость самоубийства, то этот способ очень похож на смерть Казаковой на даче Голярской. Верно, я говорю? – продолжил Мещерин.
– Очень интересно, – сказал Кривцов. – Понятно, куда ты клонишь.
– Я чувствую, что тут есть связь. Надо все проверить.
– По-твоему Мишин и Темных – одно и то же лицо?
– Они очень похожи, – покачал головой Мещерин.
– Тогда, может, Мишин пользуется телефоном Гордеева? – высказал предположение Кривцов. – Посмотри, все логично можно увязать: ему звонок из роддома, и он тут же приезжает.
– В общем, проверяем Оксану Мишину, ищем Мишина, останется узнать, где находятся похищенные дети, и дело об исчезновении близнецов закрываем, – иронично усмехнулся Мещерин.
– Значит, так! – Кривцов встал и зашагал по кабинету. – Первое: допросить Оксану Мишину. Может, это она звонила из роддома? Второе. Провести очную ставку менеджера салона и садовника. Третье. Выяснить, в каких они отношениях между собой: кухарка и садовник? Ты его допрашивал на даче Голярской, когда мы выезжали на смерть Казаковой? Подними документы, посмотри.
– Он назвал себя совершенно другим именем, во всяком случае, не Мишиным. Постой, сейчас подниму протокол, – Мещерин полез в стол и вытащил папку. – Вот, пожалуйста: Крушинский Семен Михайлович.
– Очень интересно, – Кривцов протянул руку, взял бумаги и стал читать. – Где истина?
Он вопросительно посмотрел на Мещерина.
– Выходит, садовник по каким-то причинам скрывает настоящую фамилию? Поэтому обзавелся фальшивыми документами, – сказал Кривцов.
– Если Темных жив, и он одно и то же лицо, что Мишин и садовник, то я его подозреваю в трех преступлениях, – сделал вывод Мещерин.
– Ты имеешь в виду смерть Захаровой?
– Подумай сам: кто бы мог свернуть шею человеку смертельным приемом? Только тот, кто этому обучен. Кто может удушить человека подушкой? Тоже тренированный и накачанный человек. Три преступления: похищение близнецов, смерть Захаровой и Кузьминой сходятся на нем, – Мещерин кивнул на фоторобот.
– Да, осталось всего ничего: привести садовника и показать менеджеру для очной ставки.
– Короче, надо доставить его в отделение. Едем? – Мещерин вопросительно взглянул на Кривцова.
Ответить тот не успел, зазвонил телефон.
– Оперуполномоченный Кривцов.
Его взгляд сделался сосредоточенным и острым.
– Вас понял. Задержите его, ничем не выдавая паники, придумайте любой предлог. Он нам нужен. Мы выезжаем, – Кривцов положил трубку. – Звонил менеджер салона. Сказал, что Мишин пришел к ним вместе с женщиной и оформляет договор на аренду машины. По-видимому, хочет скрыться. Едем!


Глава восемнадцатая
Клубника со сливками и французский поцелуй

Следующий день был занят до предела, дома я появилась только после восьми вечера. Два часа ушло на подготовку к занятиям, потом минут сорок усердно подбирала и готовила одежду к завтрашнему дню. Время подвигалось к полуночи. Спать совершенно не хотелось, и я занялась чтением дневника.
«У меня сейчас трое мужчин. Роман, Модест и Уразов, – прочитала на следующей странице. – Они словно мои спутники. В квартире постоянно обитает Роман, он почему-то совсем не ходит на работу. Я, конечно, не интересуюсь – это не мое дело, но его постоянное присутствие нервирует, в то же время выгнать не могу. Во-первых, где-то в душе его жаль, хотя никак не проявляю этого. Во-вторых, даже если бы попробовала бы его выдворить, у меня ничего бы не получилось. У Романа упрямый и настырный характер, его не переломишь. Не милицию же привлекать для разборок отношений! Свободное время провожу с Модестом. Однажды не пришла ночевать, и Роман устроил ужасную сцену. Кошмар! Я поняла, что играю с огнем. Он вошел на кухню, когда готовила еду, и потребовал отчета, где была. Увидев его разъяренный вид, не скрою, испугалась, поспешив уверить, что ночевала у Анны. Он подошел ко мне вплотную, обхватил руками железным кольцом горло и сжал так сильно, что я едва не задохнулась. Потом резко повернул шею в сторону, отчего из глаз посыпались искры. Я подумала, что голова вылетит в окно. При этом он процедил сквозь зубы: «Проверю, если соврала – учти, тебе не жить». На шее у меня до сих пор остались синяки. Вырвалась и убежала в свою комнату, заперлась и до вечера никуда не выходила. Что делать – ума не приложу. Он становится страшным, с ним оставаться рискованно. Когда успокоилась, позвонила по телефону тетке и попросила зайти. Она пришла, я, конечно, ничего не рассказывала о скандале, воспользовавшись ее присутствием, собралась и вышла на улицу. Долго гуляла и мысленно рассуждала о дальнейшей жизни. Роман не даст жить, это ясно как дважды два. Знаю его характер: теперь начнет за мной следить, а это ни к чему хорошему не приведет. Что делать?»

Я дочитала до этого места, и у меня перехватило дыхание. Хотелось крикнуть: «Полина! Что же ты творишь?! Тебе надо было немедленно любыми способами избавиться от Романа, он такой несдержанный, в приступе ревности способен сделать что угодно! Может, он свернул тебе шею на даче Голярской?»
Передохнув, перевернула страницу дневника и продолжила чтение.
«Модест относится ко мне хорошо, но с его стороны нет предложений руки и сердца, хотя мы с ним страстные и неутомимые любовники. Но в последнюю встречу мне показалось, что он не так пылко и трепетно проявлял свои чувства, появилась некоторая холодность. Интересно, чем можно объяснить такой поворот? Я теряюсь в догадках, но не могу найти ответа.
Где достать деньги для Уразова? Нужно срочно вернуть. Вчера позвонил Владик из Италии. Они отлично отдыхают на Средиземном море, рада за них.
Неожиданно оказалась возле дома Уразова. Каким образом меня сюда занесло? Встречаться с ним не хотелось, но, как назло, он откуда-то возвращался и, догнав меня, стал взахлеб говорить:
– Как хорошо, что мы встретились! С женой совсем плохо, я только что из аптеки, прошу вас, пойдемте со мной, просто не знаю, что делать.
Уразов схватил мою руку и не отпускал. Вид у него был жалкий, он умоляющими глазами смотрел на меня. Господи! Неужели супруге так тяжело, как он все время об этом говорит? В таком случае, почему она дома? Серьезно больным людям место в больнице, нужно находиться под постоянным присмотром врачей. Повинуясь его настойчивости, пошла за ним. В доме он провел меня в гостиную и усадил в кресло».
Я отложила дневник, сердце в груди беспокойно забилось, словно предчувствуя тревогу, смутные волнения и переполняли меня.
«Куда тебя понесло? Зачем пришла в дом Уразова? Неужели не чувствуешь, что можешь попасть в ловушку? Пока не поздно, надо бежать от него без оглядки!» – мне так и хотелось остановить подругу от опрометчивого поступка.
Увы, поздно! Кричать бессмысленно: Полины нет, мои предостережения запоздали. Если бы знала подробности ее жизни раньше! Предчувствую, Уразов не отстанет со своим предложением, а она не сможет устоять. От волнения задрожали руки, нужно было себя чем-то успокоить. Пошла на кухню, хотела выпить кофе, но раздумала – уже поздно, после не смогу заснуть. Как утихомирить нервную систему? На ум пришла спасительная мысль: надо вскипятить молока, приготовить какао и выпить маленькими глотками. Чудесно! Как хорошо, что вспомнила этот простой способ! Раньше, когда перегружала себя зубрежкой во время студенческих сессий, и мои нервы ходили ходуном перед очередным экзаменом, именно этот напиток приводил в покой возбужденный организм. Приготовила какао, не спеша, с наслаждением пила, стараясь ни о чем не думать. Опустошив бокал, сразу почувствовала успокоение и тепло, вернулась в комнату и снова углубилась в записи.
«К моим ногам подбежало мохнатое, очаровательное существо черного цвета – молодой пуделек, смотревший вокруг любопытными глазками. Он восторженно тявкнул и перевел вопросительный взгляд на хозяина, словно спрашивал:
– Кто с тобой пришел?

Уразов успокоил собаку, ласково потрепав за шерсть:
– Зря не волнуйся, свои.
Пудель тут же положил лапы мне на колени и старательно обнюхивал одежду.
– Какая прелесть! – сдержать умиление было невозможно.
Услыхав в голосе нотки восхищения, собака потянулась ко мне носом, стараясь лизнуть в лицо. Я погладила мягкую, пушистую шерсть, она не упустила случая облизать руки, при этом хвост, как веселый праздничный флажок, приветливо болтался из стороны в сторону.
– Как посмотреть на это сокровище. Сегодня утром обнаружил тапок в весьма плачевном состоянии, – усмехнулся Уразов. – Собака не равнодушна к обуви, я уже сменил не одну пару комнатных туфель, у нее на них зверский аппетит.
Я посмотрела на него и невольно задержала взгляд. Он с доброй иронией говорил о пуделе; было понятно, что собака в доме любима. Лицо Уразова сменило угрюмое выражение на приветливое. Отметила про себя, что у него интересная внешность: точеное, красивое лицо с голубыми глазами, смотрящими из густых темных ресниц. Они напоминали цвет моря, в них чувствовалась глубина и манящий простор. Прямой нос возвышался над крупным, выразительным ртом, на широком, упрямом подбородке красовалась глубокая ямочка. Он был гладко выбрит, кожа отливала нежным румянцем. Странно! Почему раньше не замечала в нем привлекательности? Наверное, потому, что при встречах у него был озадаченный вид, когда рассказывал о страданиях жены. Переведя взгляд на пуделя, спросила:
– Как зовут собаку?
– Это девочка, Дана.

Мне всегда хотелось иметь дома четвероногого друга, который бы молча и искренне сочувствовал и оставался преданным при любых обстоятельствах. Я делала попытку – брала щенка и прилежно ухаживала за ним. Но, несмотря на мои старания, бедный пес заболел собачьей чумкой и погиб. Смерть беззащитного животного для меня была настоящей трагедией, очень переживала и корила себя в том, что виновата перед собакой за смертельную болезнь. С тех пор не рискую брать в дом братьев меньших.
Уразов вышел, я осмотрела гостиную. С тех пор, когда приходила в его дом, здесь ровным счетом ничего не изменилось. Та же красивая мебель, на стенах картины, зеркала, на шкафах статуэтки, подсвечники, вазы и вазочки, ковры на полу. Гостиная имела три зоны. В углу, возле широкого окна, где я сидела в мягком кресле, стоял небольшой диван, возле него на ковре ручной работы стоял невысокий резной дубовый столик, рядом два кресла. Это место предназначено для бесед за чаепитием и просмотра телепрограмм. В другой половине стоял обеденный стол на двенадцать персон, накрытый белоснежной скатертью, на нем в вазе красовались свежие цветы и корзина с фруктами. Рядом возвышался темный массивный буфет, за стеклянными дверками которого хранилась посуда – обеденные и чайные японские сервизы, блюда и вазы из немецкого фарфора, многочисленные рюмки, фужеры, стаканы из хрусталя и богемского стекла.

В самом дальнем углу находился камин, напротив стояло кресло-качалка, в нем мирно дремала кошка. Тяжелые портьеры на дверях гармонировали с золотистыми парчовыми шторами, прикрывавшими четыре больших окна, на подоконниках стояли горшки с комнатными цветами. Высоко под потолком красовалась изумительная люстра из мурановского стекла со множеством подвесок. Гостиная, как всегда, выглядела праздничной и торжественной. Вспомнила, какими вкусными обедами угощали здесь, когда мы с Кириллом возвращались с прогулки. Уразов быстро вернулся и сел напротив в кресло.
– Вы дали жене лекарство? – спросила, чтобы прервать молчание.
– Она спит, не стал тревожить, сон лучший лекарь.
Следующая картина глубоко потрясла меня. Внезапно в гостиную вошла седая, иссохшая, скорченная старуха с лихорадочным безумным взглядом, который красноречиво выдавал нездоровье психики. По едва уловимым признакам узнала жену Уразова. Она, посмотрев на мужа, спросила:
– Ты пришел без него?
Уразов, беспомощно разведя руки в стороны, глухим голосом произнес:
– Как видишь, дорогая. Я ходил в аптеку, принес таблетки.
– Где же он? Ах, да! – женщина разразилась истерическим смехом. – Я ведь забыла сообщить, он тут, во мне!
Она смеялась и поглаживала свой живот.
– Как могла не сказать тебе эту новость! Послушай, как он стучит во мне ножками и ручками, – Уразова взяла руку мужа и приложила к своему плоскому чреву.
Он отдернул кисть и сказал резким тоном:
– Марина, хватит! Ты должна принять лекарство. Тебе надо отдыхать.
– Лекарство? Зачем? – с изумлением спросила она.
– То, что назначил доктор.
– Этот врач меня угробит, – обреченным голосом произнесла Марина Георгиевна. – Он знает, что в моем положении ни в коем случае нельзя принимать медикаменты, специально хочет погубить меня и моего малыша.
– Марина, не говори глупостей! Посмотри, кто к нам пришел!
Она перевела взгляд на меня и долго всматривалась в лицо. От пристального разглядывания я сжалась в комок, предчувствуя что-то нехорошее. В ее взгляде медленно разгорались злоба и ненависть. Так смотрит на своего врага зверь, загнанный в угол, чувствуя смертельную опасность.
– Не узнаешь? Это Полина Дмитриевна, – подсказал Уразов.
Как только он произнес мое имя, лицо женщины исказила гневная гримаса, она приблизилась ко мне почти вплотную, округлила глаза, раскрыла рот, отчего на щеках и на лбу появились глубокие, резкие морщины и закричала:
– Куда вы девали Кирилла? Вы должны были погулять с ним и вернуться, где он? Почему пришли без него?

Казалось, что она вот-вот вцепится в мои волосы, настолько свирепым и разъяренным было выражение ее лица. Уразов предусмотрительно встал между нами, заслонив меня своей спиной. Усадил жену и сказал:
– Марина, успокойся, пойдем в спальную, я дам лекарство, тебе станет лучше.
Уразова громко разрыдалась. Он помог ей подняться и увел из гостиной. Я сидела, охваченная чувством глубокой жалости к несчастной женщине. Совсем недавно видела ее цветущей, счастливой и уверенной в себе дамой, сейчас физическое и психическое состояние Марины Георгиевны в полном упадке. Она несет бред, у нее от переживаний помутился рассудок. Значит, все, что говорил Уразов, правда. Захотелось встать и уйти, но тут в комнату вошел хозяин.
– Мы сейчас выпьем кофе, подождите, попрошу принести.
Он скрылся за портьерой, откуда доносился его голос:
– Ксюша, пожалуйста, принесите кофе.
– Вы видите, насколько серьезно подорвано здоровье Марины Георгиевны? – спросил Уразов, усевшись напротив в мягкое кресло.
– Да, – кивнула я. – Кто ее лечит?
– Раз в неделю приходит психиатр из городского психодиспансера. Одно время врачи настаивали, чтобы положить Марину Георгиевну в стационар, она воспротивилась и устроила истерику, умоляла не увозить в лечебницу, я сдался и пошел на уступки. Но дома с ней очень тяжело, постоянно слушаю бредовые рассказы супруги о том, что у нее скоро будет ребенок. Это ужас. Но ничего не поделаешь, терплю. Жизнь поставила перед нами серьезные испытания, мне хочется помочь ей вновь стать такой, какой она была до трагедии.
– Вы оставили ее одну?
– Нет, с ней постоянно находится сиделка.
Вошла Ксюша с подносом в руках. Как же она похорошела! Передо мной стояла миловидная девушка с толстой, русой косой, перекинутой через плечо и высокую грудь. Она поставила перед нами на столик изящный кофейник со струящимися тоненькими, ароматными струйками пара, молочник, сахарницу, пару фарфоровых кофейных кружек.
– Кофе заварен, как вы любите, – сказала, не поднимая глаз, и тут же удалилась.
– Вам как: с сахаром, с молоком? – спросил Уразов.
– Нет, спасибо, пью черный кофе.
Мысленно корила себя, что не сберегла деньги Уразова, что за это время не решила проблему возмещения долга. Неожиданно дверь распахнулась и в гостиную вошла встревоженная женщина.
– С Мариной Георгиевной плохо, – трагическим голосом вскрикнула она, обращаясь к хозяину.
Я поняла, что это сиделка. Он подскочил и спросил:
– Что случилось?
– У Марины Георгиевны приступ, – сиделка тут же скрылась.
Уразов торопливо последовал за ней, кофе осталось не тронутым. Потянулось тревожное ожидание. Я с опаской прислушивалась к голосам, доносившимся из-за закрытых дверей. В гостиную вбежала Ксюша, лицо у нее было взволнованное и озабоченное. Она остановилась в центре и в упор, прищурив глаза, смотрела на меня, порываясь, что-то сказать. Девушка нервно дышала, кулаки были сжаты, лицо покрылось красными пятнами. Возбужденное состояние домработницы передалось мне, я невольно забеспокоилась под пронзительным взглядом. Но, не сказав ни слова, Ксюша резко повернулась, схватила со стола какую-то вещь и стремительно удалилась. Я сидела и чувствовала себя так, словно была виновницей ухудшения состояния госпожи Уразовой. Захотелось встать и незаметно уйти из дома, направилась к двери, но она распахнулась, в гостиную вошел Уразов и произнес:
– Умоляю вас, Полина Дмитриевна, посидите здесь и дождитесь, пока освобожусь. Мне надо поговорить с вами, обещаете? Вы не уйдете?
Глаза Уразова смотрели на меня с мольбой и надеждой.
– Не волнуйтесь, подожду, – согласилась, желая его успокоить, хотя не понимала, для чего нужно оставаться.
– Спасибо, я скоро.

Он поспешил уйти. В коридоре слышались незнакомые громкие голоса, торопливые шаги и стук дверей. Вскоре все утихло. Я огляделась. Кот спал в кресле, пудель блаженно растянулся на диване, положив голову на вытянутые лапы и равнодушно взирал по сторонам, периодически вздыхая, словно все происходящее ему было до мелочей знакомо и вызывало скуку.
В гостиную вошла Ксюша.
– Марину Георгиевну увезли в больницу, – с отчаяньем произнесла она.
– В больницу? – вырвалось у меня.
– Да, вызвали лечащего врача, он принял решение немедленно увезти в стационар, дома оставаться опасно. Доктор и хозяин поехали с Мариной Георгиевной.
«Странно, зачем я здесь? Почему он просил дождаться»? – пронеслось в голове, меня терзали сомнения. Уходить без него было неудобно. Приняв решение ожидать Уразова, уставилась в телевизор. С тех пор, как прекратила бывать в этом доме, Ксюша очень изменилась – превратилась в интересную, вполне созревшую девушку, на которую невозможно не обратить внимания. Длинная пшеничная коса, круглое лицо с большими голубыми глазами и здоровым румянцем на щеках, стройный стан с высокой грудью, крутые бедра делали ее похожей на портреты русских красавиц полотен Кустодиева. Мне хотелось расспросить девушку, как она прижилась, какие планы на будущее, но, подумав, не стала задавать вопросы. Показалось, что она была чем-то недовольна, во всяком случае, во всех движениях домработницы прослеживались резкость и нервозность, а мне хотелось успокоиться. Пометавшись по гостиной, Ксюша внезапно исчезла. По телевизору шел зарубежный кровавый боевик. Один из героев, вооруженный несколькими пистолетами, торчавшими за поясом брюк, в совершенстве владеющий приемами единоборства, ловкими движениями рук и ног раскидывал противников по сторонам. В завершении боя выстрелил каждому распластанному недругу в голову, они, сделав предсмертные конвульсивные движения телами, остались лежать трупами по углам. Взяла пульт и стала просматривать другие каналы. Ничего приятного не нашла: везде транслировали бандитские разборки, драки и убийства. За окнами совсем стемнело. Хотела взглянуть на часы, но нигде их не увидела. Наконец послышался голос Уразова. Он тут же вошел в гостиную и сел рядом в кресло. Вид его был печальный.
– Жену оставили в больнице, ее с большим трудом вывели из приступа, сейчас она в глубоком медикаментозном сне.
Увидев состояние Уразовой, мое сердце сжалось от сострадания к ней. О нем я стала думать гораздо лучше. Не каждый мужчина будет так, как он беспокоиться и заботиться о жене, не оставлять ее в трудную минуту, ухаживать и делать все для выздоровления. Где-то в глубине души почувствовала укор совести: Уразова нельзя осуждать и смеяться оттого, что сделал мне нелепое предложение. Это на первый взгляд кажется, что оно неблаговидное и чудовищное. Сейчас подумала, что он ведет себя так, как героини моих романов: ради спасения любимого человека готов сделать неординарный поступок.
– Пойдемте в кабинет, – неожиданно предложил он и встал.
– Уже поздно, пора домой, – возразила я.
– Не беспокойтесь, провожу. Мне нужно побыть с вами, поймите.
Прежде, приходя к ним в дом, никогда не была в его кабинете, даже не знала, что он существует. Дальше гостиной и комнаты Кирилла не проходила. Уразов открыл дверь и пропустил меня вперед. Я прошла по широкому коридору несколько шагов и остановилась, не представляя, куда идти дальше.
– Поднимайтесь наверх, – он шел рядом и жестом руки показал на лестницу с ажурными перилами из серебристого металла, ведущую на второй этаж. Мы поднялись и остановились возле массивной двери. Уразов стал открывать ее, я посторонилась и тут же услышала отчаянный собачий вопль. Дана неслышно следовала за нами от самой гостиной и я, не заметив собаку, наступила бедняжке на лапку. Собачка с воплями отскочила в сторону. Я, испугавшись не менее Даны, сделала то же самое. При этом моя левая нога в голеностопном суставе подвернулась, меня пронзила острая боль, я, не сдержавшись, вскрикнула и присела на корточки.
– Что с вами? – с тревогой спросил Уразов.
Боль не позволяла сделать шаг.
– Подвернула ногу.
Он помог встать и пройти в кабинет, усадил на диван и сел рядом. Лодыжка на глазах распухла и приняла бочкообразный вид, сустав мгновенно деформировался, кожа отекла и блестела от напряжения.
– О, вы сильно ушиблись! – воскликнул Уразов, глядя на ногу. – Похоже, дело серьезное.

Он стал осторожно ощупывать сустав.
– Полина Дмитриевна, придется потерпеть. Мои опасения подтвердились: вы вывихнули сустав. Доверьтесь мне.
– Что вы хотите делать? – спросила с недоверием.
– Вправлю, иначе не сможете двигаться.
– Откуда вы знаете, как вправляют суставы? Это очень больно!
– Больно одно мгновение. Научился вправлять суставы, проходя службу в армии, у ребят часто возникали травмы, вывихи не редкость. Лучше медиков оказывал помощь пострадавшим.
Я с недоверием смотрела на него. Может, это преувеличение, сустав разнесло от ушиба, до вывиха не дошло? Попробовала встать, но тут же вскрикнула от резкой боли. Наступить на ногу было невозможно.
– Вы не верите? Один момент, и все пройдет, – убежденно сказал он. – Лягте на диван, расслабьтесь, не смотрите на меня, лучше отвернитесь или закройте глаза.
Я была полностью обезоружена, пришлось подчиниться. Протянув ноги и закрыв глаза, легла, с замиранием сердца прислушиваясь к ощущениям, боясь почувствовать резкую боль. Прикосновения рук были осторожны и нежны, Уразов поглаживал и ощупывал сустав, заботливо спрашивал:
– Так не больно?
– Нет, – процедила сквозь зубы.
– А так?
Он слегка повернул ногу в сторону, я тут же издала дикий вопль.
– Понятно.
Собравшись в комок, лежала, напряженно прислушиваясь к прикосновениям его рук. Внезапно пронзила острая боль, от которой посыпались искры из глаз, я, не сдержавшись, взвыла. Но боль мгновенно прекратилась, наступило облегчение.
– Все, сейчас нужно поврежденное место зафиксировать.
Он вышел и вскоре вернулся, держа в одной руке пакет со льдом, в другой бинт. Сустав был туго замурован широким бинтом, сверху Уразов положил пакет со льдом, затем вытащил из серванта коробочку и протянул таблетку.
– Примите успокаивающее и обезболивающе.
– Что это?
– Пенталгин.
Я приняла лекарство и запила водой.
Спустя несколько минут, словно по мановению волшебной палочки, исчезли чувство распирания и жара, стало легко и свободно, чувствовала себя совершенно другим человеком. Захотелось встать и двигаться, лежать без движения было невозможно. Уразов пододвинул к дивану стул и сел.
– Мне уже хорошо, – засмеялась, делая попытку подняться, но, оторвав голову от подушки, почувствовала головокружение.
– Ни в коем случае! Холод на суставе должен лежать не меньше часа.
– Странно, кружится голова.
– Так бывает, скоро пройдет, вы пережили небольшой шок, все успокоится, – заверил Уразов.
Я печально вздохнула.
– Как неловко вышло, вам пришлось беспокоиться.
– Ну что вы! Не тревожьтесь напрасно. Главное, чтобы у вас было все в порядке.

Из коридора послышалось виноватое повизгивание. Хозяин встал и открыл дверь. В кабинет вошла собачка, поблескивая глазами и виляя хвостом, само воплощение безграничной преданности.
– Дана, иди на место, тебе пора спать, – Уразов укоризненно смотрел на мохнатую красавицу.
Она продолжала заискивающе скулить, с трогательным беспокойством поглядывая на меня. Услышав строгие нотки, собака поджала хвост и нехотя поплелась назад.
В кабинете воцарилась тишина. Я лежала и думала, в каком дурацком положении оказалась. Если начнет разговор о своем «проекте», что буду говорить? Теперь совершенно другая ситуация: нет денег, не могу встать и уйти. Наверное, надо признаться, что долларов нет, но аванс будет обязательно возвращен.
– Хочу предложить горячего шоколада, как вы на это смотрите? – спросил Уразов.
Вспомнив кофе, который не пришлось выпить, согласилась.
– Тогда один момент, оставлю вас на несколько минут, не скучайте, – он скрылся за портьерой.
Ожидание было недолгим. Вскоре дверь распахнулась, и в кабинет вошел хозяин, толкая впереди себя столик на колесах. Он подкатил его к дивану, придвинул поближе ко мне. На столике стояли две чашки с дымящимся горячим какао, до меня донесся приятный запах шоколада. В центре, на круглом блюде лежала горка крупной, до невозможности аппетитной клубники. Она соблазняла спелостью и душистым ароматом. Удержаться от соблазна попробовать лакомство, не было сил. Осторожно спустила ноги и села. Боль не беспокоила, настроение поднялось.
– Сам приготовил напиток, пейте. Ешьте клубнику, – выбрал самую красную ягоду и протянул ее к моим губам.
Я приняла угощенье, стараясь не касаться его пальцев. Клубника была сладкой.
– Ну, как?
Проглотив ягоду, с улыбкой ответила, стараясь не встречаться с его взглядом:
– Выше всех похвал!

Какао было превосходным, я наслаждалась вкусом, теплом и наступившей легкостью.
– Клубника гораздо вкуснее со сливками, макните ягоду, вам понравится, – он заботливо придвинул ко мне кружку, наполненную густыми сливками.
Уразов сел рядом, отпил какао, после чего взял ягоду, обмакнул ее в сливках и съел.
– Бесподобно! Лакомство Богов! – воскликнул он. – Прошу, не стесняйтесь, следуйте моему примеру.
Я поняла игру. Спектакль с горячим какао и клубникой со сливками на самом деле был эротической увертюрой, у меня закружилась голова и пробежала теплая, расслабляющая волна от сердца до кончиков пальцев.
– Предлагаю на брудершафт!
– С клубникой? – рассмеялась я.
– Конечно!
Мы взяли по ягоде, обмакнули в сливках и, скрестив руки, положили их друг другу в рот. Занятие развлекало и веселило, игра была притягивающей и возбуждающей. Все грустные мысли улетучились напрочь, голову заполнил пьянящий туман, разгоряченная кровь разносила его по всему телу, казалось, что весельем охвачена каждая клетка тела. Смеясь, повторяли брудершафт. Уразов, в очередной раз проглотив клубнику, прильнул губами к моей руке.
– Полина Дмитриевна, – несмело начал он, не выпуская кисть из ладоней. – Вы своими глазами видели, как страдает моя супруга.
Его глаза с мольбой и отчаяньем смотрели на меня.
– Да, ей очень тяжело, – согласилась, мягко освободив кисть.
Отпив какао, решила сказать то, что волновало:
– Хочу, чтоб вы знали: деньги обязательно верну. Почему вы оставили их у меня? Ушли и не забрали, так нехорошо.
– Какие деньги? – удивился, словно не понимая, о чем речь.
– Неужели не помните?
– Ах, да! Простите, если обидел, только не пойму, что здесь плохого?
– То, что их нет, – тихо сказала я и, после небольшой паузы, произнесла: – они пропали.
– Пропали? Как?
– Так случилось, – пожав плечами, уклонилась от прямого ответа, пусть думает все, что хочет. Сказать правду не повернулся язык. – Потому неловко себя чувствую, – добавила с чувством вины в голосе.
– Пропали и Бог с ними, – Уразов махнул рукой, не вдаваясь в подробности. – Не вижу в этом никакой трагедии, бывает гораздо хуже.
– Отдам вам, не беспокойтесь, – повторила упрямо.
Голова продолжала кружиться, меня, словно окутало каким-то безмятежным, мягким облаком. Когда прикрывала глаза, казалось, что нахожусь в полете. Странное ощущение, такое бывает после принятия шампанского. Неужели это от какао и клубники? Уразов казался милым, заботливым и добрым.
– А я не возьму, – прозвучало в ответ.
Наши взгляды встретились, он наклонился и тихо повторил:
– Ни за что не возьму. И не думайте об этом.
Взял с блюда крупную ягоду, обмакнул в сливках, поднес к моему рту и сказал:
– Угостите меня из своих уст.

Я приняла лакомство губами, оставив половину клубники снаружи. Уразов приблизил ко мне лицо и вытянутыми губами захватил остаток ягоды. Несколько мгновений мы выдержали паузу, не отрывая глаз друг от друга. Наши губы соприкасались. У меня закружилась голова, я не выдержала и откусила ягоду. Сок стекал по губам, я облизнула их. Уразов съел половинку, улыбнулся и сказал:
– Еще раз, пожалуйста.
Игра заводила меня, усмехнувшись, выбрала самую спелую ягоду и поднесла к его рту. Он взял ее губами, оставив часть, и притянул меня к себе. Красный кончик клубники выглядывал изо рта Уразова, я откусила сладкую мякоть и проглотила.
Его глаза были так близко, что можно было разглядеть каждую ресницу. Он смотрел пылающим взглядом, способным растопить вечные снега Севера. Видно было, как задвигались желваки на скулах, на щеках выступил румянец, тонкие ноздри нервно ловили воздух. Кожей лица чувствовала близкое дыхание, меня охватило волнение, сделала попытку встать, но он положил руку на мое плечо и сказал:
– Не надо, вам нельзя наступать на ногу.

Зрачки Уразова расширились, пристальный взгляд, словно гипнотизировал, я чувствовала, что целиком нахожусь во власти этого человека. Его рука оставалась лежать на моем плече. Попробовала ее снять, но он перехватил запястье, встал на колени и прижался губами к моей ладони. Губы были мягкими и горячими, стараясь сохранить самообладание, попыталась вызволить руку, но он не отпускал. Сейчас, когда пишу эти строки, понимаю, что надо было, во что бы то ни стало, встать и уйти. Признаюсь: не могла этого сделать и сидела перед ним, словно размягченный пластилин. Он поцеловал меня в губы. Кто на моем месте смог бы устоять перед трогательным и нежным, как прикосновение лепестков розы поцелуем? Долгий, пьянящий поцелуй дразнил таинственностью и непредсказуемостью, он заворожил меня, попыток увернуться и прервать сладостные минуты, с моей стороны не было. Сердце замерло, казалось, что на миг остановилось движение крови, почувствовала, как меня распирает от неукротимой страсти. Остатки самообладания растворились и покинули меня, как бесследно исчезает туман в утренние часы, и я ответила, легонько прикусив его губу. Пальцы наших рук переплелись. Язык Уразова скользил по моим зубам, словно искал возможность проникнуть вглубь, и я раздвинула их. В следующее мгновение он протолкнул язык в мой рот и заполнил его. Я замерла, не дыша, ощутив острые чувства. Боже! Меня так никто никогда не целовал! Было безумно приятно осязать, как сильный, упругий язык нежно щекочет мое небо, внутреннею поверхность щек. Свободные скольжения мускульного органа по просторам ротовой полости приводили меня в блаженство. Его язык оказался длинным, кончик доставал до миндалин и плавными движениями гладил зев. Я словно выпила глоток сладкого вина, оно моментально проникло в кровь, заставив сердце учащенно работать, а тело замереть. От волнения казалось, что сердце не выдержит бурного напряжения и вот-вот вырвется из груди. А веселый язык Уразова продолжал резвиться в моем рту. Упругий кончик то приподнимал мой язык и легонько постукивал по нему, скользил по зубам, проникал в дальние уголки, приятно гладил слизистую. Волшебное оцепенение внезапной лавиной накрыло тело, лишив возможности пошевельнуться. Не оттого ли не нашлось сил встать и покинуть дом? Язык Уразов будто призывал поиграть, будоражил меня, хотелось бесконечно продлить чарующее состояние. Он словно говорил: «Видишь, какой я нежный и озорной? Расслабься, ни о чем не думай, и получишь еще большее удовольствие». Я ответила ему тем же: мой язык пришел в движение и ответил ему. По всему телу разлились приятные ощущения, в голове легкое головокружение и пустота. Промелькнули мысли: «Это французский поцелуй, о нем я что-то слышала… Какой у него длинный, сильный и ласковый язык! Боже, как приятно!» Казалось, наши уста слились навечно.
Я была, словно в забытьи, а Уразов уже лежал на мне, придавив мое распластанное тело. Открыв глаза, увидела его горящий, страстный взгляд. Мы плотно соприкасались друг с другом во всех точках. Я чувствовала упругую, налитую плоть, со всей силой выпиравшую из брюк. Какие-то мысли мелькали в моем сознании, призывая одуматься и противостоять опасной забаве, но они не задерживались в голове и быстро, одна за другой отлетали прочь, словно теннисные целлулоидные шарики от стенки. Не скрою, меня заразил его темперамент, мы продолжали страстно и пылко целоваться. Каждый поцелуй затягивался на столько, насколько хватало в легких воздуха. Вовлеченная в приятную, возбуждающую игру, я повторяла языком движения языка партнера и чувствовала, что доставляю ему не меньшее удовольствие. Уразов прижал меня к себе, гладил волосы, спину, дрожь его сильного тела передалась мне. Доведя друг друга неистовыми поцелуями до пика возбуждения, наши безумные страсти соединились, неуправляемый поток понес обоих и закружил в водовороте нахлынувших чувств. Не прерывая очередной страстный поцелуй, он расстегнул платье и лифчик, обнажил грудь. Когда пальцы нашли мои соски и стали нежно их поглаживать, они ответили и стали твердыми комочками, я застонала от прилива возбуждения.

Стоны подхлестнули Уразова. Он спустил с плеч легкое шелковое платье до самых лодыжек, оно вместе с бюстгальтером плавно скатилось на пол, на мне оставалась узкая полоска трусов. Мы не сводили друг с друга глаз. Он возвышался надо мной нависшим, громадным утесом, оттолкнуть который не было никаких сил. Широкая, мускулистая грудь, покрытая кудрявыми, смолистыми волосами, узкая талия и открытый живот произвели на меня волнующее впечатление. По его коже волнами прокатывалась дрожь, не заметить ее было невозможно. Наши тела переполняла страсть, ожидание секса и томление казались невыносимой пыткой, сквозь обволакивающий взор туман мы улыбались и хорошо понимали друг друга».
На этом месте я отодвинула дневник, чтение взбудоражило нервную систему. Надо взять себя в руки и успокоиться. Это чужая жизнь, чужие страсти, меня они не должны беспокоить. Полина никогда не отличалась сдержанностью и разборчивостью в связях, сколько у нее было мужчин, можно сбиться со счета. Зачем так подробно описала сближение с Уразовым? Подумала и решила, что только потому, что хотела оставить волнующие минуты навсегда в своей памяти. Зачем ей Уразов? Вначале она хотела противостоять, а на самом деле пошла у него на поводу и вступила в связь. Зачем ей был нужен Модест? Его она называла Богом, а как будет называть Уразова? Нет, ее личная жизнь подобна гостинице, где может каждый, кому захочется, остановиться и переночевать. Как можно говорить одно, а делать другое? Ладно, про мертвых хорошо или ничего. Вздохнув, придвинула тетрадь. Все равно не усну, надо дочитать до конца.

«Удивительно, но Уразов не спешил, – читала дальше. – Он нагнулся и медленно провел рукой по моему лицу, шее, задерживаясь на груди, впадине живота. Достигнув лобка, одним движением сорвал плавки. Я закусила губу, сдерживая вырывавшийся стон. От охватившего напряжения бешено билось сердце, мощным напором качая кровь, в которой бурлил адреналин. Его губы накрыли мой рот, поцелуй был обжигающе страстным, язык скользил по небу. По моим жилам прокатилась истома, а тело непроизвольно вздрагивало, как у девственницы в первую брачную ночь. Мы оба были на пределе…
Наш заключительный поцелуй был не менее волнующим, чем вначале. Страстная, безумная ночь, наполненная блаженством и неги, пролетела как один миг. Утром не ощутила в ноге ни малейшей боли, о вчерашней травме напоминала лишь повязка. Уразов предложил разбинтовать голень, я разрешила. К счастью, никаких изменений на суставе не наблюдалось, движения были в полном объеме и безболезненны.

Уходя из дома, невольно оглянулась на окна. Мне показалось, что спину просверливают обжигающим взглядом. Я не ошиблась. Из окна кабинета вслед смотрела домработница. Наши взгляды встретились, она резко скрылась за штору. «Странно, – подумала я, – зачем она смотрит на нас?»
На этом страница дневника закончилась, я перевернула ее, в надежде прочитать, что было дальше. Но следующая запись на другой стороне была сделана спустя полгода. Полина, по каким-то причинам больше ничего не написала о том, как происходили дальнейшие события. Закрыв тетрадь, решила, что на сегодня хватит читать, улеглась под одеяло и выключила свет. Меня с невероятной силой потянуло спать, не в силах сопротивляться сладостной дреме и, мысленно махнув рукой на дневник, на все события жизни Полины, которую все равно, при всем желании не могу воскресить, изменить и исправить, закрыла глаза. Последнее, что блуждало в сознании – обрывки мыслей: «Мужики Полину загубили», «К сожалению, ничем не смогу помочь», «Она сама виновата», «Французский поцелуй свел ее с ума», «Меня так никто не целовал», «Надо спать»…

Заснула беспокойным сном, переполненным эротическими картинками, от которых ощущала вздрагивания мышц и слышала свои стоны. Они разбудили меня. На часах было половина третьего – спала всего сорок минут! Голова была ясная как стеклышко. Спать совершенно не хотелось, приняла душ и решила дочитать записи, днем времени нет, дневник единственный источник, откуда можно узнать подробности жизни погибшей подруги. Открыв тетрадь, нашла нужную страницу.
«В моей жизни произошли серьезные перемены. Дневник не писала давно, не было желания. Самое главное, что за весь этот период я все переосмыслила и вот теперь испытываю потребность изложить мысли на бумаге. После нашего сближения Уразов не казался мне каким-то ненормальным чудаком, предложившим неординарный «проект», хотя я одновременно корила себя за проявленное безрассудство, с которым отдалась ему. Угрызения совести постепенно исчезли, и я стала смотреть на него совершенно другими глазами. Он добрый и отзывчивый человек, страдает и мучается вместе со своей супругой, надеется, что она поправится и тогда снова в их жизни наступит покой, умиротворение и счастье. Мне по-настоящему было жаль его жену, которая, действительно пребывала на грани жизни и смерти.

Но вместе с тем думала, что все, что произошло между нами – свершилось далеко не случайно. Если посмотреть на события беспристрастно и отвлеченно от принципов морали и нравственности, которыми, кстати, сейчас пренебрегают, то с самого начала все складывалось именно таким образом, чтобы мы оказались в одной постели. То, что подвернула ногу на пороге кабинета и по этой причине очутилась в горизонтальном положении на его диване – далеко не случайное происшествие, а заключительное звено всех предшествующих событий. Они начались с того, что закрылась газета (не вижу в этом своей вины) и мне пришлось гулять с Кириллом, из-за того, что оказалась неисправной сигнализация в квартире (разве я в этом виновата?) Пропал ребенок, начались мучения госпожи Уразовой, а вместе с ними и страдания ее мужа. Теперь понимаю, что не смогла уйти не потому, что растаяла в его страстных объятьях и не потому, что возвращаться домой, где находился Роман, со свирепостью Отелло душивший меня утром, не хотелось, нет и нет! В те минуты Уразов предстал передо мной человеком откровенным и искренним, оттолкнуть его у меня не было сил, поэтому ответила ему.
Вскоре я поняла, что беременна. Известие не шокировало меня, приняла его совершенно спокойно, решив, что против природы ничего предпринимать не буду. В голове, правда, был полный хаос: то планировала отдать родившегося ребенка Уразову и его жене, как хотел он, то вдруг меня начинала терзать и нудно укорять совесть. Тогда, устав от оправданий перед собой, клялась, что ребенок будет только моим, и сама воспитаю его.
Я не замечала времени, о нем напоминал будущий человек, шевелившийся под сердцем. С каждым днем он сильнее и сильнее бомбардировал изнутри, словно предупреждая о том, что скоро появится на свет. Уразову я не спешила сообщать новость.

Дома постоянно находился Роман. После припадка ревности он изменился ко мне. Часто ловила на себе его виноватый и раскаявшийся взгляд, полный мольбы и извинений, но только он открывал рот, чтобы излить чувства, уходила в комнату и демонстративно плотно закрывала дверь. Роман мне был не нужен.
Что было дальше? С Уразовым мы продолжали встречаться в его доме. Но однажды мне показалось, что домработница Ксюша стала догадываться о наших отношениях. Было хорошо заметно, как она нервничала при моем появлении, как горели глаза, устремленные на Уразова, как при этом румянец заливал ее лицо. Когда Уразов собирался провожать меня, она явно радовалась, я ловила на себе откровенно торжествующий взгляд домработницы. Каждый раз она смотрела нам вслед, спрятавшись за гардиной, стараясь сделать это скрытно. Но с улицы я хорошо видела, обернувшись назад, ее силуэт за тонкой материей. Поэтому в его доме я не стала появляться, опасаясь того, что домочадцы могли бы доложить супруге о наших свиданиях.

С Уразовым мы встречались по вечерам, ужинали в самом шикарном ресторане, а к полуночи поднимались на верхний этаж гостиницы, где он предусмотрительно бронировал номер. Почему не сказала ему о беременности? Надо быть честной перед собой: мне нравилась наша тайная связь, хотелось ее продолжать, как можно дольше. Кто знает, что бы он предпринял, узнав, что «проект» выполнен? Вдруг решил бы закончить встречи, отправить меня в другое место, чтобы я спокойно и тайно ото всех вынашивала для его супруги ребенка? Поэтому умышленно тянула с признанием до самого последнего момента.
Однажды в ресторане нас увидел Модест. Последнее время он не звонил мне, и я поняла, что наши отношения окончательно порваны. Особо от этого не страдала, потому, как свободную нишу занял Уразов, усиленно развлекавший меня по полной программе. Спустя два дня после встречи Модест позвонил и просил встретиться. Ответила, что очень занята, не имею свободного времени. Больше звонки не повторялись. Зачем он мне сейчас?
Однажды я мылась в ванной и, стоя под душем, как обычно, пела. Считала, что дома одна, дверь в комнату Романа была плотно закрыта. И вдруг, открыв глаза, увидела его перед собой. Он несколько секунд смотрел на меня, потом, извинившись, скрылся. С этого момента находиться вместе с ним под одной крышей стало невозможно. Он постоянно спрашивал меня, от кого я беременна. У нас с ним ежедневно были стычки. Умоляла его уйти и оставить меня в покое. Но он не собирался этого делать. Мало того, он стал следить за мной.
На седьмом месяце беременности совершенно случайно узнала о смерти жены Уразова. Открыв газету, прочла соболезнование господину Уразову. Мне хотелось быть рядом с ним в эти трудные минуты. Целыми днями ждала, что он позвонит, не планировала никаких дел и никуда не выходила из дома, однако телефонных звонков от него не было. Не выдержав, стала звонить сама, но мои попытки связаться с ним не привели к желаемому результату. В мобильнике бесстрастный голос твердил одну и ту же фразу: «Абонент вне зоны обслуживания», а домашний телефон упрямо молчал. Я понимала его состояние: нужно время, чтобы боль улеглась, и он смог бы вернуться к обычной жизни, надо подождать, пройдут недели, боль утраты уляжется в его душе, он сам найдет меня.

Терпеливо ожидая встречи, решила, что, как только его увижу, сразу сообщу, что жду ребенка. В тайне была надежда: после смерти жены он сделает мне предложение, и мы станем супругами. С супружеством проблема с ребенком решится самым благополучным образом. Оказалось, я очень сильно заблуждалась насчет его душевных переживаний, а также в благих намерениях предложения мне руки и сердца.
Случай открыл глаза на многое. В одиночестве много времени проводила на свежем воздухе. Иногда гуляла в парке, чаще уезжала на машине за город и, оставляя ее на обочине, прогуливалась по лесу, наслаждаясь свежим воздухом и природой.
Однажды, припарковав машину за квартал от городского парка, в котором прогуливалась по аллеям, сквозь прутья ограды, увидела мелькнувшую знакомую машину Уразова. На переднем сиденье сидела дама. Волнующее чувство беспокойства подтолкнуло меня к выходу. Сев в «Тойоту», поехала в сторону, куда скрылся автомобиль, стараясь остаться незамеченной, держалась на расстоянии от объекта наблюдения. Поколесив за машиной минут сорок, заблаговременно остановилась, увидев, что она въезжает во двор дома. Из машины вышел Уразов, затем открыл дверь и протянул руку женщине. Он взял ее под руку, и они направились к подъезду. Первым моим желанием было немедленно окликнуть Уразова, но застыла с поднятой вверх для приветствия рукой, когда узнала в спутнице домработницу Ксюшу. Я замерла от неожиданного открытия и во все глаза смотрела им вслед. Каково было мое удивление, когда увидела, что из дома вышла пожилая женщина, держа за руку мальчика. Это был Кирилл! Ребенок подбежал к отцу, тот взял его на руки, Ксюша потрепала малыша за щеку. Затем отец отпустил сына, он и няня пошли по своим делам, Уразов с домработницей скрылись за дверью.

Сказать, что я была удивлена, ничего не сказать. Как удержалась на ногах – до сих пор не пойму. Помню, что перед глазами все поплыло, ноги обмякли, меня зашатало. Рядом остановилась женщина, спросила, что со мной и предложила помощь. Она довела меня до машины, я села и долго приходила в себя. В голове был полный сумбур. Уразов, Ксюша, Кирилл, – живут и здравствуют, как ни в чем не бывало! Я думала, что Уразов переживает, находится в состоянии депрессии и оттого не звонит, на самом же деле с ним все в порядке! Он вместе с Ксюшей и Кириллом! Откуда взялся Кирилл? Ведь его похитили, из-за этого несчастья жена Уразова сошла с ума!
Все выглядело странно и подозрительно. В голове кружились вопросы без ответов. Достала из сумочки успокоительные таблетки и приняла сразу две. Надо немедленно встретиться с Уразовым! Встретиться! Но ведь он не спешит увидеть меня! Теперь это ясно, как дважды два. Напрашивается ответ – он поглощен Ксюшей, я не нужна ему. Посидев некоторое время, включила мотор и поехала. Дома закрылась в комнате и проплакала весь вечер, поражаясь свинству и подлости Уразова. Сквозь слезы, в порыве злости и ненависти несколько раз набирала номера его телефонов, хотелось высказать все, что о нем думаю, но домашний телефон и мобильник Уразова по-прежнему молчали. Наверное, чтобы избавиться от посягательств, он предусмотрительно заблокировал мой номер, другого ответа не находила.
Неожиданно раздался требовательный звонок в квартиру. Открыв дверь, увидела на пороге Ксюшу. В первый момент подумала, что Уразов прислал за мной, и приветливо ей улыбнулась. Как я заблуждалась!
Она, не ожидая приглашения, прошла в комнату и села на стул.
– Что случилось? – затаив дыхание, спросила я.
– Все в полном порядке, – надменно усмехнувшись, ответила домработница. – А вы, я вижу, в интересном положении? Вы надеетесь, что Уразов станет вашим мужем? Видела сегодня, как наблюдали за нами. Вы старались не попасться на глаза, но я все равно заметила. Поэтому пришла, чтобы вас успокоить.
Ксюша сузила глаза и уставилась на меня ненавидящим взором.
– Ни на что не надейтесь! – грозно сказала она. – Мы муж и жена, у нас семья, вы не вставайте между нами. Ваше время прошло. Уразов никогда больше с вами не встретится. Хватит! Вы думаете, я не догадывалась, что вы были его любовницей?

Выражение лица молодой женщины было суровым и решительным. Глаза злобно сверкали, она решительно размахивала руками, от прежней, скромной домработницы ничего не осталось. Милая, неотесанная провинциалка предстала предо мной коварной, расчетливой миледи, завладевшей Уразовым. Она пришла объявить о своей победе!
– Кирилл нашелся? – опешив от грубого натиска, пробормотала, стараясь сохранять самообладание.
– Он и не терялся, – злобно усмехнувшись, сказала Ксюша.
– Не понимаю, – вконец растерянным голосом произнесла я.
– Что тут не понять? – она с удивлением подняла брови. – Уразов долго думал, как оградить сына от влияния ненормальной супруги. Ему пришла в голову удачная мысль – переселить ребенка на другую квартиру, но жена никогда бы не разрешила этого. Поэтому мы инсценировали похищение.
– И вы знали об этом? – у меня отвисла челюсть. – Неужели кража ребенка была спланирована?
– Его можно понять, – передернула плечами Ксюша. – Жена была с большими причудами. В доме царила нервозная обстановка, по любому поводу супруга впадала в истерики, в такой атмосфере ребенку находиться вредно. Поэтому он решил увезти Кирилла. Снял квартиру, нанял воспитателя. Меня попросил навещать ребенка в те дни, когда уезжал в командировки. Он мне во многом доверял, – окинув меня с ног до головы пренебрежительным взглядом, со значением произнесла домработница.
Я была в шоке и не могла проронить ни одного слова. Вот значит как! Не было слов выразить негодование и презрение.
– Но ведь он заявил в милицию о похищении ребенка.
– Естественно, так надо было, чтобы выглядело правдоподобно, – цинично усмехнувшись, сказала Ксюша.
– Так вы были с ним в сговоре?
– На кого же ему положиться? Не на вас же!
– Но позвольте, вы убили Марину Георгиевну! – гневно крикнула я, набрав полные легкие воздуха. Мне хотелось отхлестать ее по щекам, исцарапать самодовольное, наглое лицо. И, наверное, сделала бы это, но меня отрезвила фраза, которую она произнесла, сузив глаза:
– А вы разве не убивали ее, когда ложились с ним в постель? Вы делали это с наслаждением, тайно, дли-тель-но! Очень дли-тель-но, – по слогам тянула она, – Понимаю, вам было очень, очень хорошо с ним. Разве вы думали тогда о ее здоровье и благополучии? Не смешите меня! Так вот, слушайте: не вздумайте вставать между нами. Ваше время прошло, я и так подарила вам время удовольствий.

Я была полностью уничтожена. Она, насладившись моей растерянностью и эффектом встречи, ушла, хлопнув дверью.
Какая же я глупая! Приняла на веру все, что он говорил! Уразов – Казанова, ищущий приключений. Оказывается, домработница знала, где находится Кирилл, была с ним заодно! Зачем нужна была я? Он пустил в ход недозволенный прием, разжалобил сказкой о страданиях супруги, надавил на мою совесть упреками о моей вине в пропаже ребенка, растрогал с одной целью – добиться своего, а как только стал свободным человеком, сделал все по своему усмотрению! Ни я, ни будущий ребенок, которого он «так желал», ему не нужны. Разыграл настоящий спектакль. Уразов прожженный мерзавец! Обстоятельства резко изменились. Передо мной встало несколько вопросов, которые я должна была срочно разрешить. Во-первых, что делать с беременностью?
Второе: возврат денег Уразову. Я решила срочным образом вернуть аванс и навсегда вычеркнуть его из памяти. Где их достать? Заложить в ломбард нечего. Попросить у кого-то взаймы? Перебрав в уме знакомых, не нашла никого, кто бы мог помочь. Вспомнила, что газеты пестрят объявлениями о ссудах! Я решила воспользоваться услугой. В одной из фирм удалось взять деньги на два месяца под залог квартиры. С Уразовым не встречалась, перевела долг на его адрес по почте. Теперь нужно было вовремя вернуть сумму фирме, чтобы не остаться без жилья, я выкрутилась: для этой цели под поручительство Романа и Анны взяла деньги в банке. Правда, пришлось примириться с Романом. Он просил только о том, чтобы разрешила оставаться в квартире, не гнала и не была с ним суровой.

Но что делать с ребенком? Глупо задавать такой вопрос, я понимала это. Он уже большой, скоро должен появиться на свет. Вспомнив о давней знакомой, решила поговорить с ней, она имела отношение к медицине».
Я прервала чтение дневника. Стало ясно, для каких целей Полина взяла деньги в банке. Надо срочно найти Уразова и высказать ему, какой он подлец. Мои размышления прервал телефонный звонок. Звонил директор филармонии: просьба отменяется, он нашел дополнительный транспорт для встречи певцов. Новость приняла с облегчением: с плеч свалилась одна забота.
 
Глава девятнадцатая
Допрос