Сказки Старого Леса. Глава 7

     Софья встала рано. Алёша еще сладко спал, развалившись на кровати. Лежал он на животе по диагонали, спустив одну руку вниз, а другой крепко обхватывая подушку. Одеяло его сбилось и прикрывало лишь нижнюю часть туловища, предоставляя простор любопытному взору. Курчавые светлые волосы разметались по подушке в живописном беспорядке, что придавало ему схожесть с греческим Аполлоном. Если бы не пальцы… Софья тихонечко прикрыла дверь в его комнату и пробралась на кухню, готовить завтрак.

     Немного погодя, пшенка с изюмом, весело булькая, осталась на огне охранять Алёшин сон, Софья же решила сбегать за хлебом. Палатка находилась в торце дома, так что путь до нее и обратно не занял бы дольше пяти минут.

     День после грозы обещал быть замечательным. Промытый дождями воздух звенел чистотой. Солнечные лучи струились сквозь побитую грозою зелень. Люди спешили на работу, толпились на остановках в ожидании автобусов. Кто-то запоздало выгуливал собак, Софья же с беспечной легкостью покупала горячий белый хлеб. В соседний ларек подвозили молочные продукты, и Софья устремилась туда за сливочным маслом, молоком и сыром, торопясь поспеть до того, как на привоз со всей округи слетятся вездесущие бабушки-старушки. Так вот понаблюдаешь за ними иногда и задумаешься, а правда ли мучают бабушек этих артриты и склерозы, ведь до магазинов они бегают, ой, как быстро! И всегда помнят что, по какой цене, и когда именно им удавалось купить в разных частях города. А то что мысль частенько теряется в дебрях прожитых лет, так это и у молодежи случается.

Парочка таких старушек как раз направлялась к молочному ларьку.

- Здравствуйте! День-то какой прекрасный нынче!– пропела им навстречу Софья. Обе старушки частенько сиживали на скамеечке у подъезда и знали Софью со школьных лет.

- Здравствуй, здравствуй, Софьюшка! – начали они наперебой. Бабушки всегда любят, когда им внимание уделяют. Хоть бы самую капельку.

- Никак в отпуск вышла?

- Никак нет – прощебетала она в ответ – я теперь свободная, безработная и беззаботная! – и, упреждая их неизбежные «охи» и «ахи», скрылась в подъезде. Будет теперь старушкам тема для обсуждений на целый день, а там, глядишь и вечер - еще один день прожит и славненько!

     На кухне у плиты, босиком в одних трусах, уже стоял Алёша. Вот уж действительно почувствовал себя как дома. Модель всех подиумов… Он обернулся, и сверкнул голливудской улыбкой.

- Доброе утро! Кофейку не желаете?

- Доброе! Спасибо, я чайку лучше. У нас, никак, глобальное потепление началось?– интересовалась Софья.

     Его улыбка слегка померкла. Было видно, что парень не понял, и Софья прямо таки слышала, как скрипят шестеренки у него в голове.

- Не пьешь кофе?

- Не пью.

- Что, никогда? Совсем-совсем? – он был неподражаем в своем ребячестве.
«Нет, никогда, но не совсем» размышляла Софья «то есть, не совсем никогда, но не сейчас нет… Нет уж, слово «нет» исключений не приемлет!» - Нет, совсем-совсем, никогда!

- Не зарекайся!

     А вот и оно - исключение… «И где только их изворотливости учат?» думалось Софье. «Разве что на уроках труда. Девочек - домохозяйству, а мальчиков изворотливости и отлыниванию от того самого хозяйства. Не иначе…»

- Алёшенька, давай кашки положу – приторным голосочком начала Софья – я поленицу купила и масло сливочное. – Алёшино лицо вновь озарила улыбка Чеширского кота. - Только голых я завтраком не кормлю! – Алёша начал озираться:

- Кто-то еще пришел?

- Иди, одевайся! – прикрикнула на него Софья.

- Ты будешь меня ждать? – хлопал он глазками совсем по-девичьи.

- Каша будет тебя ждать.

- А ты?

- А я буду есть кашу. Твою. Иди уже!

     Прикинув возможные перспективы, Алёша послушно прошествовал к выходу, тесно протискиваясь в дверях мимо Софьи, будто они были не одни, а в окружении толпы народу. Девушка же глядела на него с едкой усмешкой. С каждым разом Софья все больше привыкала к его дурачествам. Иногда они даже казались ей забавными. На его фоне серьезные люди постепенно начинали казаться буками. А и действительно, что плохого в том, что человек иногда смешит всех «впадая в детство».
Вернулся он скоро, по-прежнему босиком, но уже в джинсах и майке, и тут же скользнул за стол.

- А я бы вот, не стал на тебя одежду напяливать, коли б ты сейчас по кухне в одних трусах ходила.

     Сказал так, и сидит, как ни в чем не бывало, кашу за обе щеки уплетает.

     Софья подавила невольную усмешку «Кто бы сомневался!», но тут ей в голову пришла мысль совершенно иного толка. Отчего он так дурачится все время? Причина, хоть какая-то должна быть тому.

- Алеша, сколько тебе лет?

     Алеша поперхнулся и затравленно посмотрел в ответ. Брови его невольно сложились домиком, отчего вид у него стал как у нашкодившего ребенка. Пауза затягивалась.

- Ну? – потребовала Софья.

- Около тысячи, наверное – он заискивающе улыбнулся.

- Ага… - Софья смотрела на него не мигая, а Алёша прятал взгляд как мог.

- Ну ладно, чуть больше… - отложил он ложку в сторону. – Какая разница?

- Хорошо… а зовут тебя полностью как?

- Так Алешей…

- По батюшке! – не унималась Софья.

- Левонтьевич… Это допрос?

- Нет… хотя да, допрос! Ты соблазняешь меня уже который день, а я о тебе кроме имени вообще ничего не знаю.

- Ну и хорошо. Что я тебе такой не нравлюсь?

- Всё шуточки! Ты даже на прямой вопрос по-человечески ответить не можешь.

- Да зачем тебе эта «СИкретная инфа» понадобилась?

- Я с незнакомыми мужчинами в отношения не вступаю – начала было Софья, но настолько ее монолог продуман не был, и она дала осечку.

- Ой! А я с чужими дяденьками не разговариваю! – тут же раздалось в ответ.

- М-да… - опустила взгляд Софья и принялась ковырять кашу у себя в тарелке.

- Ну, прости меня. – Вздохнул Алёша – Ну, хочешь, я расскажу тебе что-нибудь, если тебе от этого легче станет?

Софья молчала, продолжая выбирать изюм.

- Хорошо. Я родился в Ростове. Папка мой священником был. Сколько себя помню, тоже служу, но только родине-матушке и… иначе немного, по-своему. Ещё люблю холодное оружие и современные устройства всяческие. Илья мне как брат. Лесопилку с ним вместе держим. У нас свое хозяйство есть. Продукты молочные, варенья, соленья продаем, правда, это больше по женской части - там Злата заведует. Люблю деревню русскую, город современный мне не нравится. Зато ты нравишься – придвинулся он поближе – Я, вот, о тебе тоже не много знаю, но меня это совсем не смущает, скорее наоборот – сказал он уже совсем другим тоном и, приобнимая за талию, попытался поцеловать, но Софья накрыла его рот ладонью.

- Шустрый-то ты какой, Алешенька! Тысячу лет назад тебе бы вначале жениться на мне пришлось, а сейчас все насколько проще-то, да? – похлопала она ресницами, высвобождаясь из его объятий.

- Где-то я это уже слышал – пробормотал он хмуро, отпуская Софью.


     К обеду они уже были на даче. По дороге Софья успела стать обладательницей нового холодильника и газовой плиты, которые вполне удачно уместились в кузове Алёшиного авто. Несмотря на давние предубеждения Софьи перед подобными автомобилями, машина его оказалась весьма практичной, и она смогла в полноте оценить ее достоинства. Это был мини-грузовик в стиле американского кантри, где автовладельцы заботятся в основном о трех вещах: о вместительном кузове для перевозки «барахла», о том, чтобы не скрести «пОпом» об асфальт, а также о том, чтобы посадить с собой рядом на сидение верного сторожевого пса, и положить надкусанный бургер таким образом, дабы не приведи Господь!, последние двое, ненароком, не встретились.

     Алёша разгружал вещи, а Софья, усвоив, что ей не удастся перенести ничего тяжелее дамской сумочки, отправилась разбирать продукты. К вечеру обещался с визитом Илья, для помощи с объемной техникой. За усердные старания полагалось вознаградить мужчину обедом, и Софья заранее вспомнила про одно, поистине замечательное блюдо. Готовилось оно ровно столько, сколько варится рис, так что Алёшу ждал приятный сюрприз.

     Только он закончил переносить вещи Софьи в дом, как кушать было подано. Аромат стоял бесподобный, так что приглашать дважды Алёшу не пришлось.

- Это китайская еда? – хватая ложку, осведомился он.

- Не совсем – уклончиво отвечала Софья – но предупреждаю тебя, это «наркоманский» супчик – лицо Алёши слегка вытянулось, и Софья поправилась – в том смысле, что один раз попробуешь, и полюбишь его навсегда.

- Не лучший вариант рекламы – промолвил он, придирчиво всматриваясь в густой непрозрачный бульон оранжевого цвета.

- Есть надо так – сначала берешь на ложку немного риса, а потом макаешь ее в бульон, и только тогда ешь. Понятно?

- И как это называется? – Алёша придирчиво оценивал плавающие в супе грибы, помидорки, зелень и королевские креветки.

- Тебе не осилить название – засмеялась Софья – но в простонародье он зовется «ням-ням-суп».

- Эх, была-не была! – сдаваясь произнес он, отправляя первую ложку в рот и задумчиво поднимая глаза к потолку. Вероятно так, проще всего было оценить новый вкус.

     Софья наблюдала с любопытством. На Алёшином лице проносилась целая гамма эмоций. Сначала легкое удивление - да, пожалуй суп был горячим и немного кислым, затем испуг – он почувствовал сильную остроту, а затем восторг, когда оказалось, что густота кокосового молока не позволяет остроте доминировать над блюдом, да и кислота теперь не казалась такой выраженной… он отправил в рот вторую ложку, и прикрыв глаза начал уплетать за обе щеки. Эксперимент удался. Чувствуется, кто-то скоро пожалует к ней за рецептом, и не сложно догадаться, кто это будет.

     День был тихий, свежий, солнечный. После обеда нестерпимо хотелось спать. Софья благодарила Алёшу за помощь, а он ее за обед. Оставалось дождаться прихода Ильи. Алёша никуда не спешил, и Софья предоставила ему в распоряжение кушетку на веранде.

- Ты если хочешь, отдохни, а я с «Вашего позволения» пойду наверх. Так в сон клонит, что боюсь по дороге уснуть – говорила она вставая из-за стола. Алёша тоже поднялся. Софья уже выходила с веранды, как он, окликнув ее, подался было следом, но зацепился ногой за ножку кушетки, и довольно комично шмякнулся на четвереньки. Софья тут же участливо опустилась рядом. Вид у Алеши был весьма озадаченный:

- Я готов поклясться, что эта кушетка сейчас сама на меня напала… - оправдывался Алеша. Софья и сказать ничего не успела, как он уже болтал, не требуя собеседников «Нет, нет, я совсем даже не ушибся, если ты хотела об этом спросить. Не хотела? Бесчувственная ты, я же ушибся, жалей меня скорее, посмотри какой я весь несчастный! Женщины любят несчастных мужчин. Только не ты? Да тебе не угодишь, вот как укушу тебя, будешь знать, как задаваться!». Он уже собирался подползти к Софье с явным намерением исполнить угрозу, но тут у вновь потревоженной им кушетки подломилась ножка и она с жутким протяжным скрипом просела на один край.

- Тебе надо сменить мебель – проскулил он – и начать с той, на которой можно безопасно лежать.

- Тогда, я пошла наверх - новую мебель строгать, а ты, если хочешь, можешь выбирать себе любую комнату внизу.

- Ты что оставишь меня здесь? Одного?! Наедине с агрессивно настроенной мебелью?
Софья рассмеялась, и, махнув на него рукой, ушла на второй этаж. Алёша провожал ее растерянным взглядом. С мебелью и вправду было что-то не так, он не шутил, на этот счет. Более того, Алеша знал наверняка, откуда растут ноги. Разве что причина была ему не вполне ясна. «Неужто и вправду Хозяйка?» шептал он растерянно в пустоту. Но рядом не было никого, кто мог бы ответить, лишь кушетка странным образом продолжала тихонько поскрипывать.

     На веранде было тихо и тепло, несмотря на свежую погоду на улице. В солнечных лучах плясали одинокие пылинки. Сквозь закрытое окно на Софью смотрела любопытная птица, уже примеченная ей однажды. Местные обитатели уже не первый раз проявляли явный интерес к девушке. Она открыла окно, вдыхая ароматы сада, поманила птицу, но та лишь повернула голову набок, и, с возросшим любопытством, уставилась на Софью.

- Ну, что смотришь? Увидишь кота, ну, того, что приходил ко мне раньше, передай ему, что я соскучилась. Ясно тебе? – при этом Софья усмехалась собственному монологу. По коту она и вправду соскучилась. И чем только он пронял ее? Маленький, невзрачный, тощий… Разве что, очень душевно было с ним сиживать по вечерам на крылечке. Он, молчал, но молчание это отчего-то казалось дороже любых разговоров. «Если вернется, возьму его к себе жить», думала Софья, сворачиваясь клубочком под теплым пледом, а в саду грузно летали шмели, за которыми задумчиво наблюдала любопытная птица.