Избранник Светлых или Темных

Падений страх –  досужая забота.
Если упал, то не реви
Падение – Полетом назови
И насладись Своим Полетом.
Не падай в Пустоту
А в Пустоте лети

Будь Пустотою
Будь Полетом


Алан Лига Легко и Просто


Вступление


Разговор, имевший возможность происходить чуть позже. В истории в иной, не в этой.
Но он так в тему этой! Как и той.
 
- … А что плохого в Темных? С чего вдруг клином свет на них сошелся?!! Или сошлась над ними темнота, - смеется Алан. – С чего такой азарт к уничтожению вампиров?!!
- Все Темные живут за счет других, - непримиримо Дан твердит.

- А люди за свой счет живут? И не у них ли Темные всё это переняли?!!

И собеседника недоумению спокойно Алан поясняет.
 
- Все эти упыри, все колдуны, чудовища и вурдалаки – по сути, порождение самих людей. Их снотворят людские сони, им постоянно силу отдают, и снотворят их снова, снова, снова. Они – лишь тени снотворенные во сне. Во сне людского бессознательного бегства боли. И эту боль они вложили в упырей.
И этой болью живы темные созданья, и боль исправно возвращают адресатам, чтоб те еще производили больше боли.
И от нее бессознано бежали. И этим силой Темных наполняли.

- А Светлые?
- Такая же херня!!! Им для их светлости питанья больше надо. Для поддержания «добра».
По сути, там завязан бизнес. Все четко распределено.
И для людскою биомассы все эти разделения: на добрых, злых, на правых и неправых.
Всё, как и прежде: разделяй и ешь.

Неразделенное не вырвать, не отнять.
Энергия – вот, что там в почете. Возможность насосаться, чтобы быть. В Небытие не уходить.

Вот для того все разделения на темных и на светлых.
Про серых все молчат. А те куда сильнее разноцветных!

Так человек, как одержимостью исполнен до святости и поклонения богам – питаньем Светлым служит, а нальется злобой и завистью позеленеет – Темным корм.
В тоскливом, сером, безысходном, привычном и обычном – блюдом на столе у Серых он.

Единственно, что может пригодиться: Проснуться и с Собою помириться.
И стать Собой. Тогда вся хрень сама отскочит. Преобразится в Пламени Любви.

Лишь в голове все эти сорняки.



Гласит Легенда Древняя


«Гласит Легенда Древняя:
Придет в миры однажды Избранный. В тот самый миг, когда уравновесятся весы добра и зла, Он сможет каплей быть решающей последней. И вспыхнет за Него война.
Чью сторону тот Избранный возьмет – тех верх и будет».

- А проигравших – будет низ, - хмыкнул Гонзик. – Победившим будет перед, а проигравшим – зад. Второстепенным – будет жопа, а главным – *** большой навстречу.
А серенькие – той же тихой мышкой, меж ****ными ускользнут.

Плут развеселился.

- На стороне чьей выступит Тот Избранный, то окончательно и воцарится, - читает леди Тейлин манускрипт легенды. – Ну, конечно! Чего только не врут «вчерашние газеты».
- Вы совершенно правы, Недостижимая, - поддакивает балабол. – Как хорошо, что нам не в тему эти «избранные» глупости!

- А если эти глупости развеселить? – Маг щурится намеком.
- Ты предлагаешь в эту тягомотину вмешаться? – Гонзик удивлен.

- Да, - ему ответил Алан. – А ты не хочешь злобные боданья Светлых-Темных – чудаковатым цирком обратить, и этим рассмешить нас всех и позабавить?
- Ух ты, - обрадовался Гонзик. – Конечно же, хочу!!! Ах, Сереньким еще б напакостить!!!

- Дерзай, буди фантазию!
- Мне дабы ее разбудить, сначала требуется усыпить. Она, родимая, всегда готова веселиться!!!

…

- Крюшон – смешное слово, - засмеялся Гонзик. – Горн – ты крюшон!
- И не склад, и не склад. Поцелуй корове зад. А корова не моя. Твоя рОдная сестра, - ответил детской присказкой гигант.

- Кто тут корова?!! – тихо уточнила Ярче.

- Сестренка, это Горн сказал, - плут закричал и побежал, боясь отстать от Горна.

…

- Горн, давай ты будешь Шон. Чтоб в рифму было со словом «крюшон». Достаточно конфузов с прозой.
- Найди себе кого-нибудь другого и Шоном обзови его.

- Так, кого ж мне отыскать-найти?
- Ладно, хватит дурью маяться. Нам избранного предстоит нарыть.

- Как это всё не кстати, Горни. Мне срочно нужен Шон. Такое слово вкусное: крюшон. Не пропадать же классному такому слову!
Мне срочно Шон необходим.
Сверхсрочно.
Это точно.



Придет в миры однажды Избранный


- Охота началась на этого парнягу, а тот газеточку свою на лавочке читает, не ведает, не знает, что на него охота началась,- шепчет Гонзик прямо в ухо другу. – По мне так, он не Избранный, а дрыщ

Тот морщится и ухо норовит плечом прикрыть. Но плут уже в другое ухо другу дует. И Горн уже вскипает и поэтому сопит.

- Смотри – Всенижний собственной персоной. Опаздывают Светлые!
- Да, нет же, - руками прикрывая уши, протестует Горн. – Они хитрее Темных. Ждут, что испугается парнишка и побежит к Всевышнему обувку выцеловывать.

- Давай его тихонько умыкнем, - шушуканье у уха Горна снова.
- Давай, - уже на все согласен воин.

…

- Друзья перехватили парня из-под носа Темных, - сказала леди Тейлин. – Ты понимаешь: что будет, если будет промах?
- Когда по Радости игра – какое дело до любого дела? – ответил Маг вопросом на вопрос. – Лишь Радость интересна мне.

…

- Так это было по-настоящему? - я поглядел на спасителей. – Я думал, что воображенье разыгралось.
- Конечно, воображенье разыгралось, - ответил мне мальчишка встрепанный. – Разыграло само себя. Именно так всё и было. Именно так.

- Не имею чести: знать вашего имени, - тут я сделал паузу.
- Я тоже имени не знаю твоего. И ничего, не умер, обхожусь без этой чести, - невозмутимо мне гигант ответил, а его товарищ похвально засмеялся.

- Достойно сказано! «Я тоже имени не знаю твоего. И ничего, не умер, обхожусь без этой чести», - мальчишка-растрепа посмаковал выражение и обидно загоготал.

- Я вам не представился, - начал заново я ритуал знакомства. – Мое имя …
- Шон. Точно, Шон, - воскликнул обормот. – Подойди поближе, Шон. Шон – крюшон и капюшон, - сказал он. – Ну, не дуйся, Шон. Ты курьезен и смешон.
Какое облегченье!!! Ты послан Небесами мне!!! Ты – Избранный. Воистину!!!

Я сделал шаг назад. Участвовать я в этом не намерен.

- Ну же, Шон! Выпей крюшон, накинь капюшон, - не унимался плут.
- Ты смешон, - не удержался я от выпада и прикусил язык.

- Я насмешлив и смешон, - поправил проказник, отхохотав положенное.

Похоже,  он принял мой ответ за шутку.

…

- Так вы, выходит, Светлые. Противостоите Темным, - «догадался» я.
- «Догадался», - хмыкнул Гонзик. – До гада снизошел, догада!
Догада, тебя-то нам и «надо»! Таких побольше бы догад.

Гонзик еще легко воспринял сказанное мною. Горн – тот опешил, а затем рассвирепел.

- Не заговаривайся, олух, - рык Горна прогремел под сводами беседки. – Это неслыханное оскорбленье!!!
- Неслыханное оскорбленье!!! – в тон другу, подвывая, вторил Гонзик. – Обозвать нас – Светлыми!!! И еще, видите ли, мы стоим противно! Я, чтоб ты знал, Крюшон, стою приятно и красиво!!!

Я всполошился.

- Я не хотел вас оскорбить!!! – я горячо друзей заверил.
- А ты не оскорбил, - неожиданно лукавец засмеялся. – Мы тебя разыграли.

Я посмотрел на Горна. Тот хмыкнул.

- Да Истинному всё – как с гуся вода. Оно про оскорбления-то ничего не знает. Нет почитаний или оскорблений для Него.
- Ни оскорблений и ни почитаний, - заверил меня Гонзик. – Ни почитаний и ни пописаний.
ПисАнья-пИсанья святые-светлые Ему неведомы. И темные-греховные корябанья – не в масть.
Оно – Живое – Истинное.
Как свежесть вдоха, как выдох новый. Про прежний-будущий вдох-выдох ничего не знает.
НИЧЕГО.
И НИЧЕГО лишь Себя знает. Всё, что ОНО знает – НИЧЕГО.

- А вы – Живое, Истинное? – спрашиваю и прикусываю вновь язык, не оскорбить бы.
- Нас нет, а значит, мы Его собой не заслоняем, - кивает Горн.
- Слонами перед Жизнью не стоим, - авторитетно Гонзик подтверждает. – Кто на путях-дорогах Жизни препятствием стоит – тот вымирает мамонтом.
 
…

Я выслушал об Избранном Легенду.
И озадачился.



В тот самый миг, когда уравновесятся весы добра и зла


- А весы уже уравновесились? – уточняю скрупулезно я, после того как уяснил, что не разыгрывают меня.
- Если ты о Равновесии – Оно всегда уравновешенное, - ответил Горн. – А если о весах торгашеских, то это к Светлым или Темным. У них под счет благодеяния, грехи.

- Светлые воюют с Темными. Темные со Светлыми. Так равновесие себя осуществляет, - добавил Гонзик. – Живые ничего о войнах тех не знают. О Темных, Светлых, Серых.
Живые развлекаются и развлекают.
И знают. Только о Себе.
Весельи, Счастьи и Любви

- Я понял.
- Что толку от этих пониманий? – усмехнулся Гонзик. – Как только ты что-то понял – ты тяжелее стал. На одно понимание ты стал старше.
Когда те мудрости-премудрости не веселы, что толку от тех мудростей-премудростей!

- Но вы же знаете всякие премудрости! – настаиваю я.

Горн мне ответил:
- Мы знаем то, что в тему нашей Детскости. Что радует нас и веселит, содействует быть Радостными, Дерзкими. Не отвлекает нас от нас.
Другое нам не интересно.

…

Я поскользнулся и упал, ушиб коленку.

- Вот гадство! – в сердцах я выругался.

И получил свернутой газетой по губам. Своей газетой.

- Сейчас же прекрати: производить паскудство!!! – театрально взвизгнул Гонзик. – Сейчас же прекрати!

Мне достался еще один шлепок. Похоже, плуту понравилось это воздействие.

- Как я это делаю? – удивился я, отодвигаясь, плавно покидая зону досягаемости.
- Ты сам всё и устроил, и увидел в этом гадство. Так и наделал под себя.
Сам себя изгадил. Нагадил сам в Себя.

- Что посоветуешь? – поинтересовался я.
- Увидь забаву в происшедшем или нелепость – возможность, чтобы посмеяться. Возможность стать еще сильнее. Обрадуйся своей осознанности, на раздраженье не ведясь. Буди свою фантазию, не тупо огорчайся.

- И где только тебя нашли такого? – закатил глаза плут и тут же спохватился. – Хотя нет, не говори! Я не желаю знать, где расположены подобные места!



Чью сторону тот Избранный возьмет


Мы постоянно из-под носа ускользали. То из-под светлого, то из-под темного.

- Вы не отпустите меня? – не удержался я от вопроса.
- Конечно же, отпустим, - рассмеялся Гонзик. – Немножко подраконим тех, кто тебя хочет. Пусть каждый хочет, аж хохочет! Так будет веселей.

…

- Хоп-ля-ля и вуаля, - хохочет плут. – Вот ты у Светлых. Знакомься с местным краем-раем.
А мы, с твоего позволенья, исчезаем.

…

У Светлых я. Мне шепчет в ухо провожатый мой: - Склони колени! Ты перед Всевышним.

Я глянул на Всевышнего и на колени пал. Мои колени сами подкосились. Как в детстве в церкви от материнского тычка.
Меня воспоминание о том, как будучи когда-то малышом, мне не хотелось на колени опускаться, кольнуло жестко в сердце, но бог мне руки протянул и улыбнулся, и мне перехотелось отзываться дерзко.

- Мой Сын, Мой Избранный, ну, наконец-то состоялась наша встреча!

Медовый голос Всемогущего меня пленял и одурманивал. Он звал меня в обитель, именуемую раем. Он говорил мне о сыновнем долге, о моей избранности и о победе долгожданной над Армадой Темной.

И я готов уж согласиться … но появляются два баламута и меня похищают.

…

- Никаких насилий над личностью твоей мы не позволим, - Горн говорит. – Пусть и личина – твоя личность, но она – твоя. Сам выбор делай.
- Да, отдохни от ярой яркости НаиСветлейших, - кивает Гонзик. – Как отдохнешь, мы на экскурсию тебя отправим к Темным.
И не волнуйся, насилий над твоею личностью мы не позволили – теперь под личностью твоею их не разрешим.

…

Хоп-ля-ля и вуаля, у Темных я.

У Темных меня кланяться не заставляют. Напротив, кланяются мне. А Всенижний даже обнимает, увещевает, соблазняет его сторону принять.
А я от злобы закипаю.
Сулите славу, почести, богатство, женщин.
А раньше где вы были? Когда я прозябал ненужный никому и неизвестный.
Где были Темные все, да и Светлые?!!

Лишь дар во мне открылся: Быть Последней Каплей На Весах Вселенских – вы тут как, тут все!

Но слишком уж велик соблазн. Зовет и манит он меня. И это не слова пустые: вот золото рекой мое, вот крики, восхваляющие меня и воспевающие мою славу, вот низко кланяющиеся подданные. И женщины прекраснейшие вокруг меня. Целуют, прижимаются, ласкают.

И я готов уж согласиться …

Но мог бы догадаться я, что дальше будет. Хоп-ля-ля и вуаля, я вновь похищен парочкой докучливых злодеев.

…

- Как тебе Темненькие? – щерится мне плут улыбкой дерзкой.
- Да, как и Светлые, везде мне улыбаются натянуто, аж противно.

- Ты отдохни от мрачности и черноты, от хитрости НаиТемнейших. Переведи дыхание.
Мы тебя к Серым откомандируем вскоре. Еще и с ними потусишь и в Сумраке побудешь.
Тогда уже решишь, не поспешишь. А как решишь – пусть так и будет.

…

У Серых я недолго был. Как появился – всех переполошил.

Оказывается, Серые – сверх всяких мер пугливы. Они, как комары, к крови стремятся, но собственника крови той боятся. Легко прихлопнуть их. Но кровососов много.

И серенькое вещество они вводить умеют, анестезию делают.
Пока то серенькое вещество тебе твои мозги же заменяет – тебя сосут вовсю, но стоит осознать процесс – все сумеречные в панике бегут.

Так Горн мне пояснил, после того как умыкнул меня из царства Серых.

…

Пока мы к Кланам всех мастей визиты наносили, день незаметно к вечеру пришел. И мы к костру подсели-умостились. Костром тем заправлял мне неизвестный парень, который мне представился, как Алан.
И он, как оказалось, оказался Магом.
Был не особо говорлив со мною Алан.

- Ты далеко от костерка не отходил бы, чтобы тебе там ни наснилось ночью, ни примерещилось, - сказал мне Маг.

И после этого исчез.

…

И я уснул мертвецким сном. И мне в том сне наснилось – мне в ухо правое нашептывает светлый голос, а темный – в левое.
И не посулы в их речах, а обещания мои былые припомнены все мне. Все промахи мои и клятвы прошлые. Все прегрешения и нанесенные мною обиды.
Уже не сладко-приторны их слова, и не велеречивы, а обстоятельно конкретны и к исполненью обязательны.
Внезапно обнаружились долги мои, как к Темным, так и Светлым. Задолженности неоплаченные и неоплатные.

И мне немедленно предъявлены к оплате те счета. И этой платой – я.

А дальше – больше и тяжеловесней! То вправо руки меня тянут, то влево тащат от костра.
И я, то правой стороне себя вручить засобираюсь, то влево уговорюсь себя отдать. А костерок из угольков как обратится в пламя, как вспыхнет – нет никого вокруг, ни голосов настойчивых, ни грубых рук.

Я разлепил глаза в прескверном настроении.

…

Надо же, жил-жил себе и про долги не знал. Теперь что делать?

- Эх, не зря говорится: и рад бы в рай, да грехи не пускают, - вздохнул я своим спутникам.  – Я бы к Светлым давно махнул, да у Темных ко мне счеты.
- А ты упрости грехи. Чего с ними возиться. Простил себе их, и порядок.

- Грехи искупаются, а не прощаются, - сердито я ответил Гонзику.
- Да не вопрос. Возьми и искупай их. Может, помытыми они – тебе приятней будут. Грешочки симпатичные, веселые грешки, а не смертельные грехОвища-грехи.

- Я говорил тебе, что ты смешон? – спросил с издевкой я.
- Да, Шон. Я смехотворен и смешон. И не стыжусь нисколько. Когда смешлив-смешон ты, Шон, тогда живешь ты смехотворно.
Не грехоискупляюще и не грехотворно.
Тогда Живешь ты, а не прозябаешь серьезным и повинным.

…

- Их силы – равные, - напоминает Горн. – Ничто тебя не вовлечет против твоей же воли. И о доли они говорят, только чтоб ты не вспоминал о своей воле.
Своей Свободе: БЫТЬ СОБОЙ.
А ты всё шестеренкою-шестеркою быть норовишь. Пойми: твой страх тебя скорей убьет, чем Светлые или Темные организуют это дело.

- А что реально хорошо: свет или темень? – спрашиваю я, чтобы сменить тему.
- Не в свете дело и не в темноте, а в том, что кто-то в них закрепился намертво и поднял знамена. И противопоставил свет темноте. А тьму – свету.
На пустом месте конфликт затеяв. И в тот конфликт активно расстарался всё и всех втянуть. Тебя на право-лево, правильно-неправильно, свято-греховно растянуть, будто на дыбе. Болтайся меж двух сторон, беспомощным, на привязях.

Купить-продать тебя за жалкую фальшивую монету – предназначение попытки этой: всучить тебе идею ВЫБОРА.
И у монеты этой, как и положено, две стороны.
С одного края – Темные, с другого – Светлые.

А размен всех на монеты осуществляют Серые.

В вакханалию две стороны вовлечены.
А балом правят третьи.

…

- Он напуган, Горн, - шепчет в ухо Горну плут.
- Гонзик!!! Говори молчанием, не слюнявь мне ухо!!! – взмолился Горн.

- Сюда бы леди Тейлин, он все испуги собственные – сказочкою посчитал.
- Я предлагаю Алана позвать, - не согласился воин.

…

- Ты не особо напрягайся. Полно тех, кто напрягут тебя, - смеется Гонзик моему напрягу.
- Я постараюсь, - отвечаю я.

- Старательно стараемся, пытательно пытаемся, - пропел  проказник.
- Отвали!!! – вспылил я машинально.

- О, Шон, ты раздражён, гневом заворожён и яростью вооружён! – хохочет бузотер. – Шон, не лезь на рожон. А то будешь окружён, сокрушён, опустошён. Будет путь твой завершен. А конфликт наш разрешён.
А потом внезапно Шон будет мною воскрешён.
Вот такой я – славный парень …

- Ну, хватит уже! – Горн прикрикнул в попытке остановить понос словесный своего товарища.
- Если ты не заметил, я развлекаюсь! Не это ли было главным требованием Алана?!!

- Шон смелости лишён, - поддержал Горн Гонзика, услышав веский довод. – Шон искажён и устрашён
- О, да ты в рифме искушён, - обрадовался Гонзик.

…

- Все эти выборы твои, какую сторону принять – нелепы. Это как выискивать в блевотине поаппетитнее куски.
Решение – монета стороною «решка», а орлом тебе не стать, с монетою себя сверяя.
Горн прав: фальшивая монета – та, что выбором зовется.
Решение всегда мертво, всегда ошибочно.
А Разрешение Тебя Твое – оно Живое, немонетное и внемонетное, а значит неподкупное.
ТВОЕ.
Позволь себе – Себя. Ты никому и ничего не должен.

Прикинь, что это: радостное приглашенье или какой-то повод и предлог. Тебе предложено участвовать во всём вот этом, как в игре, или приказано. Самостоятельно участие твое или оно тебе навязано?
Что это: зов к игре или тебя хозяйски тянут, как пса на поводке?

Это со мною Алан говорит. И говорит со мною искренне и проникновенно. Но я напуган, а он защиту мне не предлагает.

- Да, это смелость – СМЕТЬ. Не прятаться за чьи-то спины, не быть в тени защитной чьей-то, а Собою Жить, Дышать Собою.

Это опасно? Несомненно.
Не оттого ли СМЕТЬ И СМЕРТЬ звучат созвучно, и родственно похожи.

…

- Да, судьба – она такая, - вздыхаю тяжко я. – Не избежать того, что на роду написано всем нам.
- Кому написано, кому накакано, - в тон вторит Алан. – У меня в ухе твои сопли! Хватит уже ныть сопливо. Мне слякотно от безысходных твоих воплей!

- Я слово дал.
- Дай еще одно. Не мелочись.

- Но ты не понимаешь: я пообещал! Пообещал, что сделаю. Взял обязательство!
- Теперь его отдай. Не жадничай.

Я разеваю рот в недоумении.

- Пообещай тому, кому пообещал: тобой обещанное – не исполнить.

- Я не понимаю! – психую я.
- Так и скажи. Скажи, что передумал, что балабол. Признай свою ошибку и живи счастливо дальше.

- Но как же тот, кому пообещал?
- Поймет, рукой махнет, рассердится, укроет матом, ударит или убьет. Пытать начнет и уговаривать. Или решится на самоубийство.
Откуда знать мне про кого-то? И ты не знай.

- Я обязательство взял на себя. Я слово дал, - твержу упрямо, чтоб только страх свой не признать.
- Да, ты обязательство взял на себя, но ты дал слово. Вы – квиты. По-украински, квиты – это цветы, - дурачится-хохочет Маг, и уговаривать меня уже не хочет.

…

- Я благодарен вам, но это мое предназначение – быть  избранным, - отвечаю я всей компании.
- Значимость – то самое, что движет многими навстречу вздору. Той мелочи, что предлагают в обмен на твою Суть.
С нами избранным быть не удается долго. Мы все равны, потому как избранны Собою.
А ты мечтаешь: об избранности над кем-то. И страх твой тебя гложет.
Поэтому беги навстречу доле исключительной своей!
Лохов так и разводят.
Соблазн и страх.
Заезженный прием.

Я мотнул упрямо головою.

- Меня убьют или замучают наверняка, если я не приму какую-то сторону!!! – с жаром восклицаю я.
- Вопрос не в том, что придет Смерть. Вопрос в другом: зачем вам жить подольше, если это больно? Лишь потому, что страшно умирать?
Вопрос не в том, как вам пожить подольше, а как Счастливым стать.

Пока я думал, что ответить, разговор закончился.

- Я передумал, - заявил нам Алан.
- Насчет чего? – уточнил Горн.

- Без всяких счётов. Просто перебор с думаньем, - пояснил он. – Теперь болит голова. Сейчас пройдет в бездумьи.

Маг насмешлив и неулыбчив. Притворными улыбками не балует меня. Он не имеет ко мне интереса. И это злит меня.

- Могу я попросить вас о том, чтобы меня оставили в покое? – вскидываюсь я.
- Оставили в Покое?!! Вот это ДА!!! Вот это просьба!!! – восхитился Алан. – Конечно! О чем речь?!!

- Я хотел сказать, чтобы вы не вмешивались, - начал было объясненье я.
- Мы поняли, - плут взял слово. – От нас отныне никаких поползновений в адрес твой!
Хотя какое-то словечко нехорошее: «поползновения». Давай-ка лучше я скажу иначе: «От нас к тебе отныне никаких подлетов».
Так подойдет?
Отныне пребывай в Своем Покое.

- Вот и отлично!
- Отлично. И даже хорошо!

Чтобы смутьян за кем-то, а не за собой оставил окончательное слово!

- Куда ни кинь – всюду клин, - подвел итог беседы я.
- Куда ни кинь – всюду синь, - сказал мне Алан. – И небу-синеве ты ничего не должен.



И вспыхнет за Него война


- Как наш подопечный, - спросил Горн друга, когда Алан, их обняв, исчез.
- А, - отмахнулся баламут. – Дует щеки, пучит глаза, брызжет слюною. Дрыщ.

- Дрыщ, – согласился воин. – Ты это сразу понял.
- Ты бы его тоже раскусил, но я тебя тогда нашептываниями отвлекал, - смеется Гонзик. – Теперь я – прав. И даже ты это признал.

- И кое в чем еще ты прав, - признался Горн.
- Насчет меня? Насчет того, что Несравненный? Это же всем известно!!!

- Нет, я по поводу того, что леди Тейлин справилась бы.
- Я пошутил тогда, Непостижимая не стала бы пугать испуганного. Леди Тейлин выше страхов. И их внушений.
И перепуганные ей не интересны.

Горн усмехнулся Гонзику.

- Заметил я: Алан ушел, и началась возня. Бодаются за Шона Светлые и Темные.
- Бодаются? Да ни хрена! Рогами накрепко сцепились два барана. И дергают отчаянно друг друга. В попытке безуспешной: расцепить рога.

- Рога и нимбы, - Горн поддержал настрой плута. – Хвосты и крылья.
- Ах, если б у баранов были нимбы, крылья! – мечтательно воскликнул баламут. – Но нет их у баранов, лишь шерсть, хвосты, рога и борода.

Горн хлопнул меня по плечу: - Какая честь, а!!! Гордись собою!

- Все это меня удручает. Тоскливо мне от битв таких!
- О, это к тебе Серые мало-помалу подползают-подбираются, тобою подъедаются.
Жала бесцветные свои в тебя воткнули и тянут соки жизненные. А ну, встряхнись! Расхохочись – тогда отскочат жала.

- Иди ты на хер! – вспыхнул я.
- Да ты не избранный, а просто бранный!!! – одобрительно прихмыкнул Гонзик.

…

- Я приготовил крюшон. Прошу отведать,  - Гонзик предложил напиток.

Я отхлебнул из кубка сок и смутился.

- А я даже спасибо не сказал вам за участие ваше живое. Как я могу вас отблагодарить?
- Лучше поблагодари, - смеется плут. – Легко и просто.
 


Он сможет каплей быть решающей последней


- Мне пора свой выбор делать, - сказал я, тот крюшон допив. – Последней каплей быть.
И ничего тут не поделать.
- Удачи тебе, Шон, - друзья отозвались и, на прощание махнув, исчезли.

- И вам удачи, и за все спасибо, - я им в ответ рукой махнул,  и приготовился к своей участи решающей. И наверняка последней.

…

- Он сможет каплей быть решающей последней, Алан! – выговаривает Мистику за его шалость любимая. – Пока ты не вмешался в это – это была обычная мышиная возня и копошение червей в навозной куче. Барахтанье личинок в луже.
Мертвяцкая игра, не больше и не хуже. Но ты своим вниманием Живым и Детским спокойно оживил ту многовековую пыль и гниль.
Ты, Маг, теперь в ответе. А вдруг СветлОта или ТемнОта верх возьмет?!! И Равновесие нарушит. И свои петли заведет-закружит.
К чему нам этот перекос? Потом возись с зарвавшимися хамами! Гаси их или испепеляй огнем.
- Неужто думаешь ты, моя милая, что Равновесие нарушится? ОНО ненарушимо и ненарушаемо, - ответил Маг. – Оно нарушено лишь в головах людских данным давно. Вот оттого они и люди – те, кто плодит собой кошмары: святых и демонов.
Если бы кошмары те Живому как-то бы мешали, то это не Живое было бы, а часть кошмара, часть бредящих людских голов.
Не будет перекоса, если, что бы ни произошло, БЫТЬ РАВНОВЕСИЕМ самим. Быть тем, кто вне происходящего и его видеть малым шевелением в Себе.
И как в Покое в Том хоть, что-нибудь нарушится, когда Покоем Моим – всё? В таком Покое все беспокойства рушатся.
Тот избранный – лишь повод всё сокрушить и победить для всех желающих всё сокрушить и победить. Всего лишь иллюзорный повод для иллюзий победить иллюзии другие и этим утвердиться. И вроде бы как жить.

Мне не интересен избранный, мне интересен Шон. В таком захвате яростном, он может осознать, что выбора не существует. Меж тем: быть или не быть Живым.
Если Живой – ты – значит, Жизненен, Реален, Существуешь.
А если Мертвый – просто мнишь. О Жизни, о Реальности, о Существовании.

У парня есть Шанс Ожить. Все остальное – лишь возня и ковыряние, тут ты права, любимая моя.
Поэтому, моя любимая, не огорчайся, а радуйся тому, какой у тебя парень озорной! И развлекательный и развлеченный.

- Ну, если так, тогда вы развлекайтесь, а с Ярче мы побудем Дома. Хранительницами Очага Живого.

Каков ответ. И поцелуй каков!!!



Над пропастью


Разразившаяся резня была ужасной. На крохотном пятачке утеса, где Шон был, столкнулись две огромных силы. Они налетали одна на одну, рвали и терзали, обламывали крылья.
Ангелы, демоны.

Всё сплелось в орущий и воющий комок грязно-серого оттенка. От мельтешения шла кругом голова, в глазах слезилось, и подташнивало.
В какой-то момент Шону показалось, что его вырвет. Но этого не произошло.

Кто-то задел Шона и тот ахнул в провал. Его пальцы выхватили воздух в момент кувырка, и на какой-то момент все оборвалось внутри живота, и Шон было принял это за конец. И тогда скала милостиво подсунула свои острые края.
Это было похоже на удар кувалдой. С размаху.
Воя от жгучей ломоты в суставах, обламывая ногти и раздирая в кровь кожу ладоней, Шон заскреб-засучил конечностями, втесняясь в холодную равнодушную твердь скалы.

Увлеченные в пылу битвы противники поначалу не обратили никакого внимания на происшествие.
Шону уже было все равно, кто его спасет. Наплевать на все идеи, мораль, святости или греховности.

- Помогите! – крикнул он.

И, конечно же, ему кинулись на выручку. Отталкивая недруг недруга. Сражаясь до последнего. Но силы были равные у Темных и у Светлых. Никто не мог на выручку прийти.

Шон продолжал звать на помощь, уже не веря в спасение. Сил оставалось только на эти крики. Малейшее шевеление могло стать последним. Тут соскользнуть довольно просто.

- Помогите! – кричал он. – Помогите!!! ПОМОГИТЕ!!!!!

Легкий шорох обнаружил присутствие лохматого мальчишки.

- Гонзик?
- Никак не расцепляются рога твоих поклонников, бодающихся за тебя, - хохочет баламут, тыча пальцем в свару. – Я удивлен, откуда жалобны крики, Шон, ведь мы оставили тебя в Покое? Чего же не в Покое ты, а в беспокое?

- Помоги!!! – воскликнул Избранный.
- Держись, дружище! К тебе уже идут, - нараспев ответил Гонзик и не удержался от того чтобы еще чуть-чуть попеть. – Держись, дружище. Тебя сейчас спасут.
Вот только чуточку за это право повоюют.

Ему так понравился рефрен, что он пропел его еще раз. И, помолчав немного, еще разок.

- Держись, дружище! К тебе уже идут.
Держись, дружище. Тебя сейчас спасут.
Вот только чуточку за это право повоюют.

И вот его озорной голос уже бьется в барабанную перепонку висящего над пропастью Шона, заставляя того нервно жмуриться и кривиться.

- А пока к тебе спешат идти, чтобы скорей тебя спасти, ответь мне на один вопрос. Сейчас над пропастью, ты – светлый или темный?
- Помоги, - взмолился Шон.

- Ответ неверный, - постучался в ухо голос озорной и, удаляясь, уже слышался все тише, тише. – Держись, дружище! К тебе уже идут. Держись, дружище. Тебя сейчас спасут ...

…

А за Избранного бойня всё не утихает. Свет с Теменью сражается за право: сверху быть.

…

- Кусочек Пустоты над пропастью. Смешно, - Маг улыбается, как будто буднично-привычно зрелище ему: висящий на краю бездонной бездны. – Смешно цепляться за края, пока за твою голову идет война, пока за место в твоей голове эти края воюют.

- Алан?!! – Шон хрипло каркнул от натуги. – Подай мне руку!!!
- Что может быть прекраснее Объятий Смерти, как только принял ты Ее?
За что цепляешься ты так ретиво? Что в твоей «жизни», Шон, такого было, чтобы цеплять за него? Порою Счастье – означает, УМЕРЕТЬ СЧАСТЛИВЫМ. Раз не сумел СЧАСТЛИВЫМ ЖИТЬ.

- Ты не протянешь мне руки?!! И ты?!!
- Ну, отчего же. Только смотри: моя рука из Пустоты. Хватай ее, хватай скорее.

Шон пригляделся: Алан рядом, но не на краю утеса, а из Бездны скалится и руку тянет.

- Я не зову тебя в чужие дали. Тебя заждалась собственная Глубина.

Давай же, пальцы разожми. Почувствуй, что твоя история – цеплянье пальцев за края. Не уходи, устав и обессилев.
Сам отпусти. Сам прыгни. Сам Живи.
Живи, хотя бы в миг прихода Смерти.
И этим наконец-то Оживи

Падение – Полетом назови
И насладись Своим Полетом.
Не падай в Пустоту
А в Пустоте лети

Будь Пустотою
Будь Полетом

…

… Упала капля в Океан. К чему быть на весах воде?!!
Бушует Океан или спокоен, Он – Океан.
Он  равновесен навсегда. Везде.
Хоть в сумраке, хоть на свету, хоть в темноте. 

От взвешиваний навсегда свободен



Алан Лига Легко и Просто
http://legkoiprosto.ucoz.ru/