Могло быть и так, или Эльфы тоже люди. Глава 81

Горы Тирин’Шахри.

Огонёк свечи дрожал, вытягивая вверх нитку сизого дыма, и тонул в луже воска. Якоб Сандр сидел за столом, опустив подбородок на сложенные руки. Мутным взглядом следил за огоньком. Сейчас он выгнал всех приживалов и девчонок, чтобы отдохнуть. Никому не стоит знать, что он засыпает с амулетом во рту, любуется золотыми всполохами своих верных помощников в горах и напоминает им, что надо работать. Поддерживать неосознанную панику, постоянное чувство обречённости в народе, сеять лёгкую нелюбовь и пренебрежение к нему, Якобу - вот их задачи. А взамен - обещание статуса Приближенных. Даже если у кандидатов при рождении большие номера.
Якоб хотел омолодить правителей, дать возможность выслужиться тем, кто по номеру рождения не имел права даже близко подойти к «Гнезду Чайки». А для этого давал добровольцам работу: запугать серых войной с эльфами. Неумехи быстро отсеялись, и для отчёта Якобу каждую ночь спешили девять верных с неудобоваримыми номерами.
Сутки тому назад они доложили, что кто-то пытается объединить серых в религиозный союз.
Якоб Сандр, бывший воинствующий монах, прекрасно понимал силу веры. И сообразил, что подобной пропагандой не могли заниматься эльфы, презиравшие теперь даже свои застаревшие религии. В один момент истории оба вида эльфов решили отказаться от поклонения Ллос и Эру. Точно так же, как люди решившие навечно перебраться в этот мир, отреклись от религий своих.
Прошло семьсот лет, и какой-то безумец из серых надеется возродить одну из религий - европейскую или алтайскую? Сандр рассмеялся.
- Глупец! Каков глупец! Надежда хоть и была неграмотна, но стёрла границу религий, серые без верований стали единым народом! А он так одним махом перечёркивает её труды. Делит народ... - Свеча погасла. - Сейчас опять начнутся Божьи войны.
Якоб обречённо вздохнул. Народу ничего не надо объяснять, народ сам всё поймёт - выживать лучше сообща. И не примет эту идею.
Отловить бы этого умалишённого...
Может, он всё таки объявится среди того сборища, что толпится в ущелье недалеко от стен «Гнезда». Кто ими там командует? Безмозглый Горгулья? Где ему, сыну каменщика, знать, как осаждать крепости...
Вьюга мыслей носилась в голове Якоба, не давая зацепиться за одну и хорошенько её обкатать, потом только приняться за следующую. В целом, ситуация его устраивала: народом серых владеет искусно посеянный страх, не дающий им поднять головы. Даже те вояки, что собираются под стенами "Гнезда", скоро поймут, что в местах большого скопления людей ресурсы уменьшаются быстрее. Им захочется кушать - они и расползутся обратно по горам... Горгулья так и остался сыном каменщика.
Якоб с улыбкой потёр руки. Он решил, что лишь глупцу могла придти в голову идея возродить какую-то из религий... Надо бы пригласить его в замок, поговорить за жизнь...

***

Отряд тёмных, всё ещё подвластный Генриху, получил распоряжение осесть в предгорьях недалеко от входа в ущелье и ждать указаний. Встретиться с ними он не мог: не объяснять же Луи, откуда взялись Подземные, которые беспрекословно слушаются серого. Четырнадцатый и не мог представить, что скоро на его голову свалятся ещё и светлые.
А пока он любовался низкими холмами, что грядой ложились здесь между кромкой леса и стеной гор. Казалось, холмы очерчивают нейтральную зону между двумя крепостными стенами - живой, зелёной и мёртвой, каменной. И только Карред-Ираун, вечная живительная сила, несёт свои воды сквозь любые преграды. Обеспечивает водой и Наземных, и Подземных. Почему никто ещё не додумался, насколько важен исток реки и что может натворить с этим миром человек, объявивший себя его хозяином...
Отряд серых во главе с Луи шёл через холмы. Почти везде можно было пробраться по берегу, но иногда приходилось сворачивать и ориентироваться лишь на плеск воды. Холмы поднимались, местность переставала просматриваться, любая армия могла спокойно пройти здесь к ущелью. К тому же лазутчики доложили о стоянке Подземных неподалёку. Четырнадцатый расслабился, остальные напряглись и с повышенной осторожностью пробрались мимо.
Они приготовились разбудить Двести-сорок-вторую и Безымянного, справедливо полагая, что Четырнадцатый уже никуда не денется. Он и не собирался. За всё время, пока они шли к горам, заметно возрос боевой дух «повстанческой армии» недалеко от «Гнезда Чайки», партизаны даже перестали жаловаться на недостаток продовольствия и разбегаться по горам. Подтянулись и силы юных серых.
Также Четырнадцатый исподволь навязывал серым желание придти в ущелье истока Карред-Ирауна. Только очень невнятно, чтобы не все разом захотели и ввалились толпой. Здесь будут собираться только самые верные...
Таким образом, сюрприз в ущелье ждал не только Луи, но даже Генриха: между холмами открылась панорама полноценной стоянки из цепочки десяти-пятнадцати времянок на берегу горной реки, стиснутых двумя стенами гор. Ущелье было шагов пятьдесят в ширину, а дальний край уходил за поворот речной излучины. Края скал над головой были покатые так, что никто не смог бы укрыться в засаде. Луи быстро прикинул плюсы и минусы этого ущелья и не смог не оценить хватку Четырнадцатого.
А тот втолковывал что-то азиатке, которая смотрела на него ошалевшими глазами и, похоже, не очень соображала, чего от неё хотят. Луи кинулся туда и был встречен тирадой:
- Их надо спрятать! - увещевал Генрих. - Эти люди в ущелье не должны пока видеть мою жену и сына! Так надо. Ты же следил за моими снами, должен понимать, что всё рухнет, если пойдёт не по моему плану!
- Да-да, хорошо... - в замешательстве согласился Луи.
Он хоть и подсматривал за снами Генриха, но целой картины не сложил. Тем белее, что тот выгонял его сразу, как только замечал. Луи отдал распоряжение, отряд устроил привал и принялся дожидаться пробуждения пленников. А Генрих с Луи направились в ущелье. Если бы не искали специально - не нашли бы это место: проходов мало, лишь крутые каменистые тропки. Сначала путь идёт по берегу реки, потом огибает холм и снова возвращается к воде - уже на глазах у всего поселения. При нападении войнам пришлось бы идти колонной и ждать, пока их расстреляют местные. Не впечатляюще. Впрочем, местным стрелять было не из чего, а серых они в любом случае не тронут.
Что же, Генрих создал это поселение, он и наведёт тут порядок.
Снизу их заметили, и два рослых парня с дубинами пошли им навстречу. Генрих с приятным удивлением отметил это «оружие» - не дураки, значит, тут собрались, не фанатики, хоть и первые. Ведь всё время пути, каждую ночь, Четырнадцатый собирал под покровительство богини серых, но не предполагал, что они переселятся сюда так скоро, до его прихода.
Стражи приблизились.
- Добро пожаловать, путники, если с миром пришли к нашей Матери, - начал один, пока Генрих цепким острым взглядом изучал их обоих. Глаза азиатские...
- К Матери? Мы к чьей-то маме шли? - рассеянно переспросил Луи.
Генрих смерил его уже надменным взглядом:
- Я шёл сюда. А куда шёл ты - я не знаю.
Четырнадцатый чувствовал себя здесь в безопасности. И приготовился сыграть роль, которую сочинил по дороге сюда. А для Горгульи в этом спектакле партитуры не было. Луи понял расклад, злорадно ухмыльнулся и произнёс:
- Я тоже пришёл... к Матери...
«Глупец! У тебя же там войско разбежится без твёрдой руки», - мысленно отчитал его Генрих и постарался не скрывать на лице своих мыслей.
Луи наконец-то смирился с расстановкой сил, внимательным долгим взглядом прожёг Генриха, молча поклонился ему, развернулся и быстро пошёл вверх по холму.
- Всё нормально? - уточнил один из охраны.
У Генриха не всё было нормально. Луи может прикончить жену с сыном, один Четырнадцатый их не отобьёт, а охранники поселения ещё не доверяют ему... Рано, ещё рано показывать им Мать... Генрих стоял в нерешительности, потом повернулся к стражам:
- У него моя жена... и её ребёнок.
Властный голос, твёрдый взгляд и эти последние слова. Стражники переглянулись и бросились вслед Луи, Генрих за ними. Обогнув холм, они увидели стоянку отряда: семь человек вокруг паланкина, Луи не видно.
Пограничники добежали до врагов первыми, но телохранители Луи оказались лучшими бойцами. Одна из девушек чуть отклонилась от летящей сверху дубинки, захватила её рукой и «вернула» удар в лицо нападавшего, после чего полоснула по животу кинжалом. Второй нападающий свалился со стрелой в груди.
Четырнадцатый издал громкий пронзительный свист и рванулся вперёд. Он действительно не смог бы положить всех семерых в одиночку, но кое-что из уроков отца всё же осталось в памяти.
Движение кистей освободило скрытые в рукавах узкие стилеты. Один из них тут же оказался в груди не успевшего сориентироваться лучника, второй – в глазу девушки. Тело ещё не успело упасть, а Генрих уже оказался рядом, вырвал из руки её кинжал и вогнал его в бок третьему охраннику.
В следующий момент мимо Генриха просвистели несколько чёрных стрел, поразив оставшихся серых.

Оглушённый Четырнадцатый стоял над одним из охранников деревни. Его трясло, он не хотел делать то, что собирался. Но в поселении не должны были знать о Двести-сорок-второй, о драке, о Подземных. Мужчина лежал на животе, тяжело и часто дышал, но кровь почти не текла, раны оказались не смертельны. Он с силой сжимал в руке окровавленный нож. Один из тёмных эльфов медленно приближался с натянутым и нацеленным луком. Генрих остановил его и неуклюже шлёпнулся рядом с раненым.
Его самого мутило, он покачивался вперёд-назад, стискивал зубы. Вытирал об штаны скользкую от крови ладонь. Он начал говорить, но звук не получился. Тогда он наклонился к охраннику и зашептал:
- Ты делал это ради Матери? Матери и её ребёнка?
Тот дёрнулся и попытался перекатиться на бок, но Гених остановил его:
- Лежи. Лежи, верный, тебе всё зачтётся. Мать видела твой подвиг и довольна.
Он вынул нож из сапога охранника и хотел поднести к его шее. Но не смог. Рукоять выскальзывала из мокрой липкой ладони.
Как можно начинать религию с подстав и убийств верных?..
Генрих отчаянно взглянул на Подземного и улыбнулся. Указал на стрелу, тот молча отдал.
- V`driy[1]? - уточнил он. Воин кивнул.
Генрих неглубоко воткнул её в плечо раненому.
- Спи. Во сне она придёт к тебе. Она и её ребёнок.
Охранник тут же закрыл глаза и затих с мирной улыбкой на губах.
Генрих собрал силы и как мог быстро направился к тихому палантину. Конструкция возвышалась в отдалении, одним боком к стоянке, ветер шевелил тяжёлые занавесы... Стоп, а почему?
Четырнадцатый со всех ног бросился к паланкину, заглянул. Двести-сорок-вторая спала одна, занавеска с другой стороны оказалась сдёрнута, малыша Безымянного не было.
- Горгулья! - прорычал Генрих.
Подозвал своих Подземных. Отряд в полном составе без потерь предстал перед командиром.
«Какой щедрый подарок сделала мне Арра. Надо будет отблагодарить при случае», - ухмыльнулся он.
Велел четверым забрать паланкин на их стоянку и охранять, а шестерым прочёсывать лес, отобрать или выкрасть ребёнка, убить Луи лишь в крайнем случае.
Генриху очень не нравилась эта открытая вражда. Луи может сдать Четырнадцатого с потрохами кому угодно. Но убивать его он тоже боялся: не знал, кто командует Луи и кого поставят вместо него. В интригах известный, простой, как камень, Горгулья был лучше неизвестного нового союзника.
Генрих вздохнул и вернулся к раненому спящему стражнику. Еле взвалил его на плечо, поплёлся к поселению. Обогнул холм и закричал, что было сил:
- Помогите! Во имя Матери и её ребёнка!
«Они даже имени ей не придумали», - мелькнула у него гадкая мыслишка.
Из поселения прибежали мужчины, уволокли раненого в один из домиков и проводили туда же Генриха. По пути он рассказал им, что увидел во сне саму Мать с её ребёнком и пришёл сюда. Но в тот момент, когда его встретили стражники, на них напали трое Подземных. И что теперь очень опасно выходить из ущелья и надо ждать, пока эти двое уйдут. Наверное, скоро, потому что один сильно ранен...
Генриха приняли в общину и поселили в домик для одиноких мужчин. Во сне он наконец-то смог пробиться к жене.
Примечания:

1 Сонный? (дроу)