Бабушкин Сад первые шесть глав

Русский размер.

-Ну вот я и на месте. - Сашенька закрыла за собой дверь купе,  и уселась на правую нижнею полку. -  Интересно какие у меня будут попутчики. Идеальный вариант –застенчивый, молодой, симпатичный человек. Я думаю даже немножко робкий, этакий интеллигент в очках. Но непременно симпатичный. А еще лучше , чтобы он был скрытым спортсменом, то есть не вульгарным узколобым качком, а худощавым, поджарым парнем, при случае, неожиданно сильным и ловким. А еще лучше если их будет двое и они всю дорогу будут соперничать за мое внимание. А ведь дорога не близкая, целых три дня. И за это время пусть закрутится целый любовный узел, полный страстей и чувств, ну разумеется без всякой пошлости, только какие то полунамеки, мимолетные томные взгляды, как бы случайные прикосновения.
Сашенька сидела откинувшись назад, с закрытыми глазами и мечтала, мечтала, мечтала. Её вывел из этого состояния шум и грохот, доносящийся из коридора. Пассажиры и провожающие, отяжелённые многочисленными сумками и чемоданами, брали штурмом  узкий проход. – О боже, вместо моей мечты, сейчас ко мне завалятся какие-нибудь два пузатых, сорокалетних колдыря с одутловатыми, отечными лицами, и будут все три дня глушить водяру.  А я как мышонок забьюсь в угол и буду закрываться от них книжкой, пропуская мимо ушей  многочисленные предложения выпить и закусить. Потом они будут всё больше и больше наглеть, хватать меня за руки и за ноги, и я буду вынуждена убежать от них в коридор.  Я буду одиноко читать книгу, а в это время в моем купе колдыри передерутся, и наконец мертвецки пьяные, попадают  на коврик между сидениями и по страшному храпу я пойму, что можно заходить.  Чтобы запрыгнуть на свою нижнюю полку, я буду вынуждена раз, или два наступить своими каблучками на их жирные, бесформенные тела, но это их не разбудит, они только более громко, под хрюкнут во сне, а я заткну уши ватой и спокойно усну. Сашенька печально вздохнула и в этот момент дверь купе распахнулась.
Как всегда реальность совершенно иная, чем мы её себе представляем.
На пороге появился худощавый - да, поджарый – да, но совершенно не интеллигентный субъект. Наглым, шарящим взглядом, он общупал и потрогал всё в купе. В том числе и её саму. В руках , между узловатых с большими выступающими косточками пальцев, он постоянно вертел, что то типа четок. Ну не совсем четок, а такую ленточку с костяными бусами. Короче типичная блатота. Причем блатота не крупная, а предельно мелкая. Из шестерок. – Мама дорогая, это еще хуже, чем я себе представляла.
Сейчас он сообщит мне. – Я Вася, только с зоны откинулся. А у тебя чувиха погонялово какое?
Но реальность опять обманула Сашеньку. Приблатненный неожиданно, как пуля залетел в купе, больно ударившись о стол. Тело , которое так бесцеремонно пропихнуло его, принадлежало необыкновенно обширной даме. Не обращая внимания на стоны мужчины, она вручила ему громадный, как и она сама чемодан. После чего бедный блатничок, пулей полетел вниз к коврику. Дородная дама вовремя успела схватить его за плечо. – Эдик ты что сегодня мало каши ел. Охилели вы здесь все в Москве. Эдуард, ну поспешите же. Закиньте его на верхнюю полку. У меня еще два таких же в проходе.
- Марья Ивановна, вообще я в грузчики не нанимался. Вы в этих чемоданах , что разрезанного на части слона перевозите?
- Чегоооо? – Это протяжное, раскатистое и величественное «чего», произвело на Эдика неизгладимое впечатление. Он робко похлопал ресницами, и с титаническими усилиями взгромоздил чемодан наверх
- Только из громадного почтения к вашему сыночку и моему корешу. – Эдик посмотрел снизу вверх на большую женщину, - ну и конечно к вам Марья Ивановна.
- Народ не задерживай Эдик. – и она вручила ему следующий чемодан.
После того , как все чемоданы были размещены наверху, а бедный Эдик при этом чуть не родил,  женщина поменялась с ним местами, и также бесцеремонно пихнула его своим бескрайним телом в раскрытую дверь. Эдуард также быстро, как залетел в купе, вылетел наружу. И Марья Ивановна с удовольствием захлопнула за ним дверь.
- Никакого толку от этих московских дармоедов. – Она опустилась напротив Сашеньки, которая как могла зажимала губки, чтобы не прыснуть со смеха.
Но предательская улыбка всё-таки прорвалась наружу. Величественная дама, которая сразу заполнила половину купе, тоже ласково улыбнулась Сашеньке.
- Я вижу вы очень славная девушка. А я еще сокрушалась, что удалось выкупить только три места в купе. Я люблю простор, знаете ли. Но я уверена, что эти три дня мы проведем с вами душа в душу.
Мечты о молодых интеллигентных мужчинах теперь казались Сашеньки несуразными и смешными. Реальность оказалась  намного интереснее. Теперь она полностью уверовала , что эти три дня пройдут просто замечательно.

Откровенность за откровенность.

Многие худышки относятся к толстушкам с откровенным презрением, ну или с некоторым барским снисхождением. Они  конечно ничего не показывают напрямую, но это проскальзывает в их жестах, мимолетных словах и даже в манере держаться с бедными толстушками.  Тьфу ты, ну почему бедными, вот и мы туда же. Но худышка Сашенька относилась к подклассу, который искренне и нежно любил, да что там, просто обожала больших,  дородных русских женщин. Её всегда притягивало, не только их физическое величие, но и необыкновенная целостность, и самодостаточность  натуры. С ними не надо было юлить, как с коварными худышками.  Общение с ними всегда получалось искренним и душевным. Поэтому Сашенька, с готовностью, поджала ножки под себя и углубилась подальше в уголок, чтобы не мешать Марье Ивановне ,свободно заполнять близ лежащие пространства.
После довольно сложных манипуляций со своим телом и одеждой, Марья Ивановна, одев халатик, расположилась за столиком. Или скорее рядом со столиком, водрузив на него свою левую руку. Правую руку она  протянула  Сашеньке. В ответ девушка грациозно протянула свою, как кого-нибудь корнету приглашающему её на тур вальс , и спустив ноги с сидения, тоже удобно расположилась за столиком.
- Александра. – скромно потупив глазки, представилась Сашенька.
Всё лицо женщины моментально засияло милейшей улыбкой.
- Какая вы славная девушка. Просто лапочка. Давайте по простому. Зовите меня – тёть Маша , а вы у нас будете просто Сашенька. Ведь Сашенька же, никак по другому вас не называют, я угадала.
Сашенька тоже искренне и добродушна улыбнулась. Ей почудилась, что от этой женщины запахло вкусными домашними пирожками и старинным чайным грибом. – Конечно тёть Маша, я Сашенька. – и они обе рассмеялись.
- Ой, ты знаешь милая, я ведь людей насквозь вижу. Или гниль, да труха внутри, или сердцевинка крепенькая, да стойкая к изъянам, определяю на раз.
Я вот тебя, как первый раз увидела, так влюбилась с первого раза. Ну прямо моя ты девка. Ну хоть ты что делай. – Такое искреннее выражение чувств, смутило  Сашеньку и окрасило её щёчки пурпурным цветом.
- Ох, да не красней ты девонька, ты и сама знаешь, какая ты золотенькая. – Честно говоря Сашенька была полностью согласна с тётей Машей, но чувства приличия заставляли её немного поскромничать. – Ну что вы, я обычная студентка. Таких, как я тысячи.
- О, да ты у нас еще и умничка. – не унималась тётя Маша. С трудом наклонившись, она изъяла из большой сумки под столом, большой пакет с пирожками.  Сашенька удивленно вытаращилась на них. Значит обоняние её не подвело. С восторгом и удивлением, как ребенок за фокусником, она наблюдала за величественной женщиной, ожидая что вслед за пирожками из сумки выскочит громадная десятилитровая банка с чайным грибом. Но фокус не удался. Тётя Маша, проследив за взглядом Сашеньки, истолковала его по своему.  – Не переживай красавица у меня здесь еще много всяких вкусностей. Нам хватит. А теперь сходи-ка милая закажи нам по стаканчику чая. А за чайком –то мне и расскажешь, на кой ляд тебя несёт в наш медвежий угол.
Сашенька и сама не знала, зачем она едет в такую даль. Всё что ей дорого, близко, осталось там, в Москве. Причину этой поездки надо искать в двух вещах во первых в её невероятном любопытстве и во вторых в этой тяжеленой книжище,  которая заняла две третьих её сумки. Любопытство Сашеньки никогда её не подводило.  Как только её, что то сильно, ну очень сильно, заинтересовывало, она уже не могла спокойно спать, есть, да что там она пять минут на месте не могла усидеть.  Всё началось два дня назад, когда она прилетела из Пекина.
Расфуфыренная дама лет сорока,  с макияжем обширного поражающего действия, подлетела к ней сразу после прохождения таможенного контроля. И запыхавшись, объявила, что всё в порядке, её Эдик уже тащит его в микроавтобус.  Сашенька еще раз перезвонив маме, и в очередной раз услышав унылые гудки, покорно засеменила за дамой. Крепкий мужчина, неопределенного возраста, от тридцати до пятидесяти, открыл им задние дверки и они запрыгнули в машину. Упаковка со старинного китайского трюмо ручной работы, была уже сорвана, и мужчина что-то безуспешно пытался найти, ощупывая каждый изгиб мебели. – Да где же эта кнопка-то?
- Дай мне. – Нетерпеливо вмешалась дама, отодвигая Эдика на задний план.
Она что-то быстро нащупала под полкой, и трюмо ожило. Внутри что-то зажужжало и застрекотало . Вертикальные стенки, и горизонтальные полочки пришли в движение, и откуда то из глубины выползла большая полка, на которой, как на постаменте возлежал громадный фолиант в толстом кожаном переплете. Время изрядно потрепало и обесцветило кожу, но иероглиф выдавленный посередине обложки и покрашенный красной краской, выглядел вполне прилично.
Глаза Эдика алчно загорелись. – Сколько она может стоить? Он протянул руку,  пытаясь открыть книгу.
- Не надо. Не трогайте.  – Сашенька поспешно набросила на книгу свое банное махровое полотенце, и завернув её, убрала в заранее приготовленную, большую спортивную сумку. – Она представляет интерес только для ученых.
Это учебник ботаники. Подарочный экземпляр, изданный в начале двадцатого века. Его передал мне пекинский профессор в подарок моему деду.  Он тоже профессор ботаник Московского университета.
- Так я и говорю ценная. Ей уже больше ста лет. А если бы она была обычная, вы бы её и так, без тайника перевезли. Так что давай красавица раскошеливайся. Мы что зря на таможне рисковали.
Сашенька стушевалась и побледнела от неожиданного, наглого напора  Эдика. Тем более, что платить ей было нечем.
Ситуацию спасла дама-челночница. Ну что ты прицепился к девушке.
Посмотри лучше, какое шикарное трюмо она помогла мне купить. Шестнадцатый век. Со всякими потайными ящичками.  И абсолютно официально. В антикварном салоне. И сертификат на него выдали. И заплатила я за него сущие копейки. Я уже вижу, где он будет стоять в нашей гостиной. Без Сашеньки я бы ни за что не справилась. Она в совершенстве знает китайский, поэтому всё мне переводила и общалась с продавцами.
Поехали Эдичка, поехали милый. Я так соскучилась. – Дама лукаво подмигнула мужчине. – Вас подвезти Сашенька?
- Нет, нет спасибо. Меня должна встретить мама. Наверное, задерживается.
Я подожду её в аэропорту.  – И Сашенька быстро выскочила из машины, направившись к залу прилета. 
«Ху, пронесло» - подумала она. «А ведь этот амбал, мог и не отдать книгу».  Сашенька конечно не знала истинную ценность книги, но предполагала, что она стоит громадных денег. Сам профессор настойчиво советовал провозить книгу тайно, иначе её не выпустили бы из страны. И самое главное, настоятельно советовал не открывать эту книгу. Она соврала Эдику. Книга написана в двенадцатом веке. То есть ей уже более  восьмисот лет. Сашенька уселась на стульчике в аэропорту, и постаралась вспомнить каждую деталь их встречи  с пекинским профессором ботаники.
Пока профессор ходил по комнате и с удовольствием вспоминал о их с дедом студенческих годах.  Об идеях, которые владели их умами в те давние времена. Сашенька тайком приподняла тяжелую обложку ,  и заглянула на первую страницу книги.  Вообще эта книга  притягивала её  к себе, как магнит.  Уже одно не обычное название разжигало любопытство. На обложке было написано – «Живой Сад». – Как будто сад может быть мертвым. Хотя наверное может, если он высох.
Сашенька хотела быстренько схватить смысл, того о чем там пишется.
Просмотрела несколько первых иероглифов, и к своем ужасу поняла, что не знает ни одного из них. Да она была готова к тому, что древнее написание должно отличаться от современного, но основы  сохраняются.  Она подождала, пока профессор повернется к ней спиной и зашагает в другой конец комнаты, и вновь открыла первую страницу. Пробежала глазами следующие иероглифы,  и её бросило в пот. Она не понимала ровным счетом ничего. На мгновение ей показалось, что она вообще никогда в жизни не знала китайского.  Рядом на столе лежал свежий номер Женьминь Жибао. Она судорожно схватила её, и с легкостью прочитала передовицу от начала до конца за пару минут. Профессор продолжал возбужденно бегать по комнате туда-сюда с азартом вспоминая свою молодость, и учебу в Москве.
А она раз за разом продолжала открывать непонятный текст, убеждаясь что это не иероглифы, хотя очень на них похожи. Ее поразило и то, что она заметила, что символы написаны очень небрежно, коряво, как будто писал их ребенок.
Сашеньке казалось, что она вот-вот закричит от отчаяния. Это похоже на ночной кошмар. Как же она переведет это деду.  Удивление и немой вопрос  застывшие на её хорошеньком личике, наконец остановили мельтешащего профессора, и он лукаво погрозил ей пальцем. - Вы всё-таки открыли книгу. Не переживайте так. Я тоже не удержался  и просмотрел  её. И также как и вы ровным счетом ничего не понял. Это даже не древне китайский, это просто полнейшая белиберда.  Но не зря мой отец завещал её вашему прадеду.  Все эти долгие годы ключ от этого древнего шифра, хранился у него.
Сашенька всё это вспоминала сейчас под перестук вагонных колес и милый журчащий говорок тёть Маши.  – Вообще-то я трусиха и домоседка. И оторвать меня от любимого кресла и хорошей книги очень трудно.  Но последнее время меня кидает в такие дали, что я сама удивляюсь.  Неделю назад вернулась из Китая и вот теперь еду к вам в Сибирь. Там живет моя прабабушка по материнской линии Аделия, или просто баба Ада. Я видела её в раннем детстве и практически не помню,  и никогда не была в ваших краях.
- А не пожалеешь девонька, не пожалеешь. Края конечно наши самые крайние, но как там вольготно и природа опять же. -  Марья Ивановна закатила глазки и с наслаждением сделала глубокий, продолжительный вздох, как будто на самом деле  оказалась в напоенном свежестью сосновом лесу.  – Это не то что ваша пыльная каменюка.  Москва ваша. И на кой черт мой охламон квартиру там купил. И всё, вишь ты жмется да боится. На меня квартиру то оформили. А не тоб видели вы меня в вашей Москве. Ждите, дожидайтися. 
Аааа, что то я девонька припоминаю. Имя еще такое ненашенское Ада.  Прямо скажу не люблю я не нашенские. Представляются такими именами и как будто тебе пощечину дают. Эвана мы какие заморские, иностранные, не то что вы деревенщина.  Но вот Ада у меня где то в доброй части мозга отложилась. Ну могет потом вспомню. Прабабушка говоришь. Так сколь годков то ей? – И в этот момент Марья Ивановна чуть ли не подскочила.  – А ведь вспомнила я Аду то твою. Огурцы я у неё на базаре покупала.  Громадные такие огуречищи.  И не думай не переростки какие, желтые да водянистые, которые тока на семена и годны, а самые, что не на есть крепкие, да ладные. И с хрустом таким, что в другом конце города слыхать. В общем чудо огурцы.  И женщина такая славная, моего возраста, тока худенькая , да стройненькая.  В общем интеллигентная такая. На библиотекаршу похожая.  Такая вся обходительная да ласковая. И личико светится добротой, как солнышко.
- Не, это не она. Моей бабулечки в этом году 96 лет исполнилось.
- А, ну так 96, это конечно. Там сиять солнышком, так не будешь.
Сашенька представляла себе бабу Аду в образе согбенной, сгорбленной временем древней старухи, ели-ели передвигающей ноги, с большим крючковатым носом и хитрым пронизывающим взглядом. В общем  по её разумению баба Яга и баба Ада были очень похожи.
- А где живет то бабулечка?
Сашенька вынула из кармана  скомканную бумажку с адресом и предала Марье Ивановне .
- О, дак это на Подкове твоя бабулька живет. Конечно края наши знатные девонька. Но вот Подкова, это что то. Удивительней места на всей земле не сыщешь.  Это я тебе говорю, тетка Марья. Чтоб мне сдохнуть. Так что повезло тебе девонька.
Так погоди ка, те огуречищи не иначе с Подковы и были. – и она с подозрением уставилась на Сашеньку. – 96 говоришь.  Сколь же на Подкове Ад проживает.
- Ну значит по крайней мере две. А что там удивительного в этой Подкове? И почему так называется.
- А вот слушай. С этой самой Подковы весь наш город пошел. Это сейчас он разросся и основная часть до реки располагается. А вот за рекой как раз и расположена подкова. По нашим сибирским меркам земля не большая. С одной стороны река её подпирает , а с другой полукружьем горы охватывают. Да не горы даже, холмы высоченные. Все лесом покрытые. С холмов этих три водопада спускаются. Красивые, спасу нет.  Вот эту полукруглую землю и называют подковой. Там то твоя бабулька и проживает. И кроме неё стоят там еще домов пятьдесят, частных с садами да огородами.  - Марья Ивановна опять мечтательно закатила глазки. -  Вот где милая жить бы, поживать, а ты говоришь Москва.  Да я бы за домик на Подкове десяток московских квартир отдала и не поморщилась. Счастливая ты Сашенька. Никак наследницей тебя туда призвали.  Передаст тебе видать бабка дом свой.
- Ну что вы я коренная москвичка.   И от своего любимого города никуда не уеду.  Мне там еще доучиваться.  И работу мне уже хорошую предлагают в федеральном агентстве. И в аспирантуру зовут наукой заниматься.  Вот стою на распутье. С одной стороны громадные деньги, с другой стороны мои любимые китайская философия и история.  Тёть Маша, но я так и не поняла, что в этом месте удивительного.
- А вот и не скажу. Пусть тебе сюрприз будет. Одно тока скажу и деньги большие и философии всякие, променяешь ты девонька на Подкову. Это как пить дать. Вон ведь прабабка твоя Ада живет на Подкове и по Москве своей не тужит.
Сашенька оказалась совершенно заинтригована. Огонь любопытства разгорелся в ней с неимоверной силой. Да и вопрос про бабу Аду смутил её не меньше.
Она действительно раньше никогда не задумывалась, почему эта загадочная Аделия живет одна в такой глуши, а её законный супруг, прадед Сашеньки, обитает в Москве. Она виделась с прадедом очень редко. Один раз в году. А бывало и по несколько лет не видела.  Хотя он  также стар, как и Аделия, ему исполнилось девяносто, но весь он  без остатка был поглощён наукой. На родственников у него не оставалось времени абсолютно. Но эта книга перевернула и закрутила всё вокруг Сашеньки.
На следующий день по приезде в Москву. Академик сам позвонил к ним домой и сказал взволнованным голосом только одну фразу. – Она у вас? – Они с мамой как раз сидели в гостиной.  Книга лежала на столе и мама гладила её дрожащей рукой. Она также взволнованно ответила одним словом – Да. – и повесила трубку.  - Он сейчас приедет. Доченька он так ждал её. Да что там говорить все мы ждали. – Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, вновь открыла и торжественно перевернула первую страницу.  Сашенька внимательно  смотрела на неё со стороны и удивлялась не обычной реакции матери. Её мама никогда не отличалась восторженностью и романтичностью, напротив, она была очень прагматична, иногда даже цинична. А тут такое благоговение. Она с наслаждением, как ребенок, рассматривала непонятные каракули и наконец дошла до первого рисунка. Сашенька до этого рисунка так и не добралась, поэтому он поразил  её не меньше матери. В отличие от небрежных значков на предыдущих страницах, перед ними предстало настоящее произведение искусства. Каллиграфически точный тонкий рисунок, казалось был сделан наиточнейшей машиной, а не человеческой рукой. Краски поразительно свежи и ярки, как будто его написали час назад. На черном фоне фигура богатого воина, смотрелась как объемная. Он вот-вот должен был выпрыгнуть из листа.  Сашенька видела подобный эффект в Лувре, фигуры людей на черном фоне картин, как будто выходили на встречу посетителям.
Спереди воин  одет в обычные доспехи тех лет, но его задняя половина фигуры вся была заплетена и закрыта ветками и листьями какого то растения очень похожего на плющ  с острыми ланцетовидными листьями. И броня этих листьев выглядела более надежной, чем передние доспехи. В правой руке он держал древко копья, увитого тем же плющем. На   самом верху торчал большой острый лист, как наконечник копья. 
Воин наверное издавал какой то боевой клич. Всё лицо его было искажено от ярости. Глаза горели огнем. Задняя часть его головы тоже была заплетена плющем. И над самой шеей назад вырывалась, как протуберанец большая ветка с листьями.  Сашенька присмотрелась по внимательней и чуть не вскрикнула от удивления. Задняя часть головы воина тоже представляла из себя лицо, смотрящее назад, но сложенное из листьев необычного плюща.
Вот глаза, вот нос, вот рот. И ветка вырывается назад именно изо рта.
Сашенька догадалась. Так эта ветка тоже боевой клич. Боевой клич воина из листьев. Ей еще показалась странным , что листья на ветке расположены клочками.  Каждый клочок, это группка нескольких листиков пересекающихся, касающихся друг другу. Каждая группка  это…
Сашенька быстро подскочила к книге. – Мамочка позволь на минуту. - И она стала переворачивать страницы назад.
- Только ради бога девочка осторожней. Ты не представляешь насколько ценна эта книга.  Это их единственная книга,  дошедшая до нас.
- Да, да мамочка я очень осторожно. – Она продолжала перелистывать страницы, пока не дошла до самой первой. 
Первые семь не понятных ей иероглифов на этой страницы в точности совпадали   с символами сложенными из листьев на ветке боевого клича растительного воина.
Сердце Сашеньки быстро, быстро забилось, и она тихо прошептала.
- Это их язык. Вся эта книга на их языке.  Воинов из листьев.
И затем уже громко и решительно продолжила, обращаясь к матери. – Да ты мне наконец толком можешь объяснить что здесь происходит. Что это за книга. У всех какие то тайны, секреты. Одна я ничего не знаю и не понимаю.
- Завтра мы попытаемся объяснить тебе основную часть. Но понимаешь мы и сами до конца не верим в это.
- Да кто мы? И во что  в это?
- Мы это вся наша семья. Твой прадед, дед, бабушка, отец , я, твоя тетушка, племянники. Завтра, всё завтра.
- Вот интересно, оказывается все, что то знают кроме меня. А прадед то сегодня прикатит.
- Но он уже просто не может терпеть. Он ждал её долгих шестьдесят лет.
А сейчас иди спать, уже поздно. Я сама покажу её деду.
Сашенька еще долго ворочалась в постели. Её так и подмывало еще раз подойти к книге и пролистать её дальше.  Тайна воина из листьев захватила её полностью.  – О чем он кричит мне? Что хочет поведать мне эта книга. Я не усну пока не узнаю.  Да, у деда же есть ключ к шифру. Надо ждать его.
Она напряженно прислушивалась к любым шумам  в гостиной, но глубокий, липкий сон сморил её.  Ей снились воины из листьев. Они кричали и о чем то, просили её. Из их ртов вырывались иногда по нескольку веток сразу. И во сне она прекрасно понимала каждую их фразу из листьев. Вот бы не забыть. Только бы не забыть. В сущности всё очень просто. Они такие же как мы. Только бы не забыть их язык.
А сейчас она едет в далекий N-ск с этой милой женщиной, но её любопытство осталось не утолённым.  Ей запретили смотреть книгу дальше.
И она, как послушная школьница подчинялась.  Хотя одна её половина просто вопила. – Да какого черта. Посмотри ты эту книгу. Всё равно никто не узнает. Но вторая половина тут же возражала.-  Не надо. Придет время ты всё узнаешь. Потерпи. Будь благоразумной и воспитанной.
И она, как дура слушалась вторую половину!

Едем дальше.

Тайны, тайны, всюду тайны. Даже тёть Маша строит перед ней забор из тайн и секретов.
- А что же этот ваш охламон не купил вам дом на Подкове. Наверняка там дома дешевле чем московские квартиры. И кто он вообще этот охламон?
Марья Ивановна презрительно хмыкнув, и снисходительно посмотрела на Сашеньку. – Ох ты девонька моя наивная.  Да мой охламон не раз, не два и не три пытался дом там купить. Во тебе, фигушки с маслом.
- Был там один старик одинокий. Тоже ему уже под сто годков.  Один бобылём жил в большом доме. Ну, мой к нему подкатил. Так мол и так. Что тебе одному горе мыкать. Продавай  дом, да живи спокойно с нами. Мы тебя досматривать будем. До конца жизни не в чем нуждаться не будешь. И предлагает ему огроменные деньжищи – 20 миллионов.  А он знаешь чё отвечает? – Да на кой ляд мне ваши деньги. Я  и сейчас живу не тужу.  И бобылем жить не буду. Я, если хотите знать, через месяц женюсь.
- И точно не врал старый поскудник.  Обженился в скорости на женщине пятидесяти пяти лет. И живёт теперь, ничто его не берет.
В общем ко всем пятидесяти домам, что на Подкове стоят, мы приценялись.
Ты только ни кому не говори. – И тёть Маша перешла на шепот. – до шестидесяти миллионов предлагали. И никто не продал. Вот только единственная возможность обжениться на какой владелице дома. Одна беда мой то охламон уже живёт с одной, прости меня господи, лярвой подзаборной. Так живут, не расписанные, как собаки. Двух детёв уже от него прижила.  И вцепилась в него не оторвёшь. На морду смазливая и так всё у неё там есть, что мужикам нравится. Вот мой и клюнул. А наглая какая. Терпеть её не могу.  Пытаюсь всё отвадить Васеньку маво от этой сучки. И всё, как об стенку горох. Упрямый ведь, такой же как я. – Марья Ивановна ласково взглянула на Сашеньку. – Ему бы вот такую девоньку милую, да скромную, как ты. Нравишься ты мне Сашенька спасу нет. Если вот приедет меня, без лярвы своей встречать, охламон мой, обязательно познакомлю вас.
Сашенька вежливо и мило улыбнулась Марье Ивановне, а про себя подумала, что совершенно  не горит желанием знакомиться с охламоном Васечкой, отягощённым лярвой и двумя детьми.
- Да что вы Марья Ивановна у меня молодой человек есть,  Костик. Он меня в Москве дожидается.
- Ну и пусть себе дожидается. Что нам этот Костик. – напористо наседала Марья Ивановна.
Сашенька еще долго слушала о сложных взаимоотношениях охламона, Марьи Ивановны и лярвы.  О несметных богатствах и влиянии Васечки в городе N-ск , и поняла , что Вася это что то типа босса местной Коза Ностро.
Фантазия Сашеньки вновь разыгралась.  Она живо представила, как будет их встречать кровожадный глава мафии Василино Смертелли.
К самым дверям вагона подкатит громадный черный лимузин. Из него быстро выскочат  гарилообразные охранники в черных строгих костюмах и услужливо откроют переднюю дверь машины. Из машины сначала спустятся белоснежные ковбойские сапожки с острыми носками и высоченными каблуками, а затем покажется и весь Василино в белом костюме и белой ковбойской шляпе. Во рту у него будет зажата длинная, толстая кубинская сигара. Ростом Василино будет по пупок своим охранникам, но их будет бросать в дрожь от каждого взгляда всесильного босса. 
С другой стороны машины выйдет , грациозно покуривая тонкую сигарету с мундштуком, подруга Василино, тощая блондинка с ярко напомаженными красными губами, Лярвина Мазератти.  На её узеньких плечиках еле держится роскошное  норковое манто, закрывающее громадный вырез  на спине.  Она едва передвигается в длинном до пят платье и становится рядом со своим повелителем, который тоже ей до пупка.
Наконец подъедет целый автобус набитый  под завязку одинаковыми, как однояйцевые близнецы, гангстерами.  Они с автоматами Томпсона  на перевес оцепят весь маленький, обшарпанный, провинциальный вокзальчик. И повесят на входе табличку ЗАКРЫТО НА ОБЕД.
  Из вагона сначала спустится она, похожая на золушку в белом расклешенном к низу бальном платье и скромно встанет в сторонке, потупив глазки. А потом уже в дверном проёме вагона покажется главный персонаж, необъятная Марья Ивановна.  И с криком. – Принимай охламон.  – Она метнет во всесильного босса мафии, первый из трех гигантских чемоданов.
Далее фантазии Сашеньки плавно перешли в сумбурный сон, так как монотонно журчащий говорок Марьи Ивановны окончательно усыпил её.
  Летящий в мафиози чемодан раскрылся и из него стали вываливаться запчасти, разрезанного накануне слона.  Марья Ивановна яростно заорала на весь вокзал.  – Да вы что москвичи совсем охренели. Слонов паковать не умеют. – И метнула в гангстеров второй чемодан, который попал точно в лоб Лярвине Мазератти.  После чего Марья Ивановна радостно обратилась к Сашеньке. – Вот видишь, как всё удачно складывается. Теперь и свадебку сыграем.  – И метнула последний чемодан. Он тоже раскрылся прямо в воздухе и из отдельных частей как паззл стал сам собой складываться большой африканский слон. Он поднял вверх хобот и громко затрубил, а все гангстеры побросали автоматы, закрыли уши руками и с криками, - Прекратите немедленно. – громко затопали ногами.
От этого топота Сашенька проснулась. В соседнем купе кто-то громко стучал в их стенку, а из приоткрытого рта, спящей Марьи Ивановны, раздавался громогласный храп.
Несколько секунд Сашенька хлопала ресницами, пытаясь проснуться.
Она даже поспорила сама с собой. От чего прежде проснётся весь вагон от этого громкого стука, или от храпа.
Тем временем трели исходящие от Марьи Ивановны стали менять свою тональность и наконец полностью затихли. Она открыла глаза. Услышала громкий стук. И очевидно не осознавая где находится, громко заорала.  – Васька…., - после чего последовала длинная тирада из отборного мата, - ты мне здесь со своими друганами….., - и понеслись новые маты. Повернув  голову она увидела Сашеньку и сразу сообразила где она.
 Её большое круглое лицо сразу приняла вид сдобной шанежки.  – Это я так девонька с просонку.  А чё стучат то?  Ну-ка я сейчас пойду разберусь. – Она прошествовала к соседнему купе и громко забарабанила к ним, там сразу все притихли и робко приоткрыли дверь. Марья Ивановна с шумом раздвинула её настежь и влетела внутрь. После чего вновь раздался отборный мат, хлесткие звуки ударов и скупые мужские стоны.
Заинтригованная Сашенька быстренько надела тапочки и прибежала в соседнее купе.  Сначала она увидела только мощное тело тёть Маши, но заметив её, та отошла в сторону. – Вот полюбуйся милая на эту алкашню. Перепились заразы, теперь добрым людям спать мешают. – В купе находились три толстопузых сорокалетних колдыря  с одутловатыми лицами.
На столике позвякивали три початых бутылки водки и большая банка с огурцами.  Два колдыря за столиком робко закрывались дрожащими руками от Марьи Ивановны, а третий мирно похрюкивал на коврике между сиденьями.  Но судя по красному распухшему уху, препроводила его туда именно Марья Ивановна.
Сашенька улыбнулась. – Слава богу, мне не придётся наступать на него, чтобы пробраться на свою полку. А ведь сначала, кассир на вокзале предлагал мне место именно в этом купе и кстати еще одно купе через наше, но я выбрала посередине.  Сашенька выглянула в коридор и увидела как из купе следующего за их, привлеченные шумом, вышли два поджарых, сухощавых, симпатичных молодых парня интеллигентного вида. Они как по команде поправили очки у себя на носу и с интересом уставились на Сашеньку.
Но Сашенька только презрительно хмыкнула, и позёвывая обратилась к Марье Ивановне.  – Да ну их всех в баню тёть Маш. Пойдемте спать уже.
- И то верно девонька. Утро вечера мудренее.

С приездом!

Последующие два дня прошли просто чудесно. Магазинную еду, взятую Сашенькой в дорогу, Марья Ивановна  сразу отмела в сторону. И они всю дорогу объедались различными вкусностями тёть Маши. Там были какие то совершенно бесподобные расстегаи, громадный рыбный пирог, маринованные опята, которые на чемпионате мира гурманов наверняка заняли бы первое место и еще десяток всяческих салатиков, закусочек, которые с методичной  последовательностью появлялись из необъятных сумок Марьи Ивановны. Всё это запивалось вкуснейшим ягодным морсом, приготовленным на травяном отваре, который источал такие запахи, что проводницы из соседних вагонов приходили по нюху и одна за другой строчили рецепты на  фирменных вагонных салфетках. Королевой бала  конечно была сама владелица этих вкусностей. Она со страстью и чувством, как поэму вещала миру тонкости приготовления своих кулинарных шедевров. Её  роман с продуктами, читался, а вернее елся на одном дыхании. Невероятные интриги, любовь и ненависть, нищета и роскошь,  блестящие остроумные развязки, всё было в этих историях, которые Сашенька слушала, как захватывающий любовный роман, с неподдельным интересом.  Она всегда любила страстных людей, поглощённых до безумия каким то одним, своим любимым делом. И вот сейчас она видела такого человека перед собой.  – Марья Ивановна вам надо открывать собственный ресторан в Москве. Вы бы стали самой богатой женщиной. И своего охламона переплюнули  бы по деньгам на сто процентов.
- Эх деточка, на чужих людей без любови готовишь, а в любови в этой вся соль. На потребу я не умею, только для своих родных и других хороших людей. Вот как ты.
- А вы представьте, что к вам в ресторан приходят только хорошие, милые люди и всё у вас получится.  Они обязательно почувствуют вашу страсть и любовь к ним. Они будут носить вас на руках, поверьте. Вы же просто гениальный повар.
Марья Ивановна оказалась в некотором замешательстве. -  Тьфу на тебя, совсем  засмущала тётку. Не до ресторана мне. Ваську бы  пристроить понадежнее. Доведет эта лярва его  до беды.
Сашенька периодически отваливалась в лежачее положение, не в силах съесть не кусочка, хотя хотелось еще и того и другого и третьего. Она пыхтела от изнеможения, с осторожностью поглаживая свой выпуклый животик.
- Ээээх, слаба ты против наших  сибирячек.  Но не чо поживешь у нас, здоровьем окрепнешь.  А сейчас пойдем ка с бабоньками соседушками  языками почешем, да разомнёмся заодно. – Она схватила флягу с морсом, несколько баночек с закусками и направилась к выходу.  Сашенька еле встала, и нехотя поплелась за Марьей Ивановной.  Тёть Маша стучала в первое попавшееся купе, и не дожидаясь ответа бесцеремонно входила. Если она видела, что там едут женщины, она смело завязывала разговор  и уже через несколько минут по всему вагону раздавался заливистый  женский смех и громкий говор, она быстро сходилась с людьми, покоряя их своим неотразимым обаянием.  Но если в купе ехали мужчины, она молча закрывала дверь и проходила мимо.  – Не люблю я наших русских мужиков. Оскудела Россия на настоящих то. Всё какие то жадные, глупые, да с душонками мелкими пошли. Вся Россия сейчас на нас бабах и держится. 
Есть конечно исключения.  – Многозначительно закончила она.
Сашенька улыбнулась. – Исключение, это конечно её охламон.
Поменяв компаний десять,  Сашенька опять почувствовала неутолимый голод.  Она вернулась в своё купе съела большой расстегай, свернулась калачиком и быстро уснула. Завтра утром её ожидала встреча с N-ском и с легендарной Аделией. Нет все-таки замечательно, что она вырвалась из этой пыльной каменюки.  Из Москвы этой!

Поезд замедлял  ход и они медленно подплывали к маленькому, обшарпанному провинциальному вокзальчику. На перроне суетливо толпились бабульки, продающие вареную картошку с укропом, соленые огурцы, и всякие фрукты, овощи. Сашенька внимательно рассматривала встречающих, но ни какого громадного черного лимузина не заметила. Не было здесь и элегантного коротышки в белом костюме, окруженного, громилами охранниками. Три сорокалетних пузатых колдыря из соседнего купе, под предводительством Марьи Ивановны, перетаскивали её гигантские чемоданы в тамбур. Сашенька схватив свою спортивную сумку, заполненную в основном книгой, и последовала за соседкой. Наконец поезд остановился.
Марья Ивановна нетерпеливо крикнула.  – Петюнь, ну давай, давай принимай.  – Внизу, на против двери, показался высокий, под два метра мужчина, лет сорока, с большим пивным брюшком, одетый в выцветшую футболку и старые потертые джинсы. Он легко спустил все три чемодана, а потом помог спуститься и самой Марье Ивановне. – И ей Петюнь помоги, - мимоходом сказала Марья Ивановна, указав на Сашеньку. Не долго думая Сашеньку, как ребенка схватили вместе с сумкой и переместили на перрон .  После чего Марья Ивановна нетерпеливо отстранила в сторону большого Петюню и Сашенька  наконец увидела главу местной мафии. Перед ней скромно стоял, переминаясь с ноги на ногу, молодой человек, ну как молодой, судя по большим залысинам на голове, лет под тридцать.  - Если это босс мафии, то я английская королева. – подумала Сашенька. Он не был коротышкой, чуть выше Сашеньки, но ниже Марьи Ивановны. Среднего роста. Этакий простой деревенский парень, в белой , не очень чистой, дешёвенькой футболке и в синих, джинсовых, помятых шортах. Туалет завершали резиновые вьетнамки на босу ногу. Весь крепкий, сбитый, загорелый, с круглым лицом- шанежкой, как у тёть Маши, он совершенно не был похож на кровожадного босса.  Скорее наоборот. Всё его грубо отёсанное лицо, обрамленное сверху светлыми, чуть рыжеватыми волосами, расплылось в добрейшей улыбке. Он с большим чувством обнял всплакнувшую Марью Ивановну, поцеловал её в щеку и успокаивающе похлопал по плечу.
- Ну будет, будет мать. Как там в Москве то, всё путём?
- Да что ей сдеится, Москве этой. Всё путём. Исхудал ты чёй-то,  милый.
Вон  глянь круги под глазами. Не кормит небось, эта твоя.
- Да ладно Мать. Кормят, как на убой. Зажирел уже, как боров.
- Ой уж боров? А ты глянь какую я девоньку с собой привезла. Сашенькой зовут.  - И она подтолкнула её ближе к сыну.  Охламон медленно смерил её взглядом. И вот сейчас Сашенька почувствовала, что добродушный с виду парень, не так прост. Его веселый взгляд, моментально стал стальным и жестким, тщательно просчитывающим её со всех сторон.
- Представляешь, она на Подкову едет к своей бабушке Аде. С самой Москвы едет.
После этих слов лицо Васи расплылось в наидобрейшей улыбке и стало вновь походить на сдобную шанежку.
- К Аделии Ивановне? Удивительная женщина.  Очень рад встречи. – он с готовностью протянул ей руку. Сашенька ощутила крепкое, чувственное рукопожатие, и не могла не ответить такой же доброй улыбкой.
- Я ни разу её не видела.
- Уверен, она вам понравится. Мы можем подвести вас прямо к её дому.
- Нет, нет спасибо. Мне хочется пройтись по городу. Прийти в себя после долгой поездки.  Вещей у меня не много, погуляю  и потихоньку дойду.
- А ты чего эту бабу Аду знаешь что ли, сынок? – встряла Марья Ивановна.
- А то как же. Я же когда к домам приценялся, всех на Подкове обошел. Ох каким она меня чаем в своей беседки угощала. – От  приятных воспоминаний Вася зажмурился и опять превратился в довольную жизнью шанежку.
- Давайте хотя бы  до старого центра города подбросим. А от туда пешочком минут двадцать до парома. Вам там всякий подскажет. А бабушка ваша в самом центре Подковы   проживает. Найдете быстро.
- А что еще есть новый центр города?
- Есть. Но это уже далеко от реки. Километра два. Там дома новые понастроили. От золоторудного комбината недалеко.  Лесопильная фабрика рядом. Старательских артелей там пруд пруди. А чуть дальше меднорудный комбинат строят. Залежи меди вторые в России после Норильска. Так что основной трудовой люд и управленцы там обитают. Мы вас как-нибудь свозим на экскурсию.
- Комбинатом этим вашим всю тайгу загадите. Не дай бог и Подкову затронет. Тогда вас люди поубивают.
- Не боись маманя. Самые современные в мире технологии будем внедрять. Как в Швеции прямо в цехах деревья будут расти.
- Так-то в Швеции. Они не такие косорукие, как наши колдыри.  А у нас ченеть не докрутят, не довертят, сэкономят,  уворуют и будет как всегда, на сотни километров тайга газом сожженная.
- Мать, вот я тебе клянусь, лично прослежу, чтобы было лучше чем в Швеции.
- Марья Ивановна наклонилась к уху Сашеньки и шепнула ей. – У Васьки маво доля в комбинате этом. Такая знаешь махонькая совсем долька.
Сашенька опять смерила взглядом, местного босса. – Всё-таки он больше походил на капитана дворовой футбольной команды, чем на крутого бизнесмена.
Они обошли вокзал с боку и оказались на маленькой привокзальной площади. Петюня подтащил чемоданы к плоскому, черному Хаммеру и открыл багажник.
Вот это уже на что-то похоже. – Подумала про себя Сашенька
Рядом с машиной стояла маленькая, худенькая женщина в простом джинсовом костюмчике. Она больше походила на девочку подростка, только что сбежавшего из детского дома.  И взгляд у неё был соответствующий. Напряженный, исподлобья. Она зло и недоверчиво посматривала на всех окружающих.
И эта лярва, фи. Просто бедный, забитый ребенок. Сашенька была разочарована. Она-то мечтала увидеть шикарную, яркую стерву, по которой мужики с ума сходят. Ей иногда и самой хотелось быть похожей на этот образ.
Сашенька даже грустно вздохнула.
- Лера познакомься, это Саша. – Представил её Василий. – С маманей в одном купе ехала. Кстати на Подкову едет к своей бабушке.
Лера не удостоила её особым вниманием. Не подала руки, а только мрачно зыркнув на неё, слегка кивнув головой. Потом она бросила короткий взгляд на Марью Ивановну. И выдавила из себя короткое. – Здрасьте. - После чего уселась на заднее сиденье машины, скрывшись от всех взоров.
Да, неприветливая девушка. Сколько же ей лет. По виду она даже младше меня. А тёть Маша говорила у неё двое детей.
- Вишь злыдня какая. Лярва, она лярва и есть.  Ну как вот Ваське с такой?
- А по моему  даже очень скромная девушка. Только она сегодня явно не в настроении.
- Ага скромная. Ты её еще в деле не видела. Как рот раззявит, любую базарную бабу перекричит. – Марья Ивановна взгромоздилась на переднее сиденье и выражая крайнее не довольство, посмотрела в зеркальце, на сидящую сзади Леру.
Петюня галантно отворил дверь и усадил Сашеньку сзади рядом с Лерой. Сам он перешел площадь и уселся в старый побитый жигуленок.
- Хороший Петюня мужик. Безотказный. Вот че ему скажешь, всё сделает добросовестно и вовремя. Не то, что некоторые. – И Марья Ивановна опять глянула в зеркальце на Леру.
- Ну что девочки с богом. – Вася нажал на газ и Хаммер покатил по дороге сквозь густые леса, неотступно приближая Сашеньку к цели путешествия.
Она искоса посмотрела на Леру, которая сидела уперев взгляд в пол, похожая на зомби, ни на кого не обращая внимание.  – Да с этой девушкой вряд ли удастся пообщаться . Ну что же будем изучать местные красоты.
Сашенька засмотрелась на громадные сосны и кедры проплывающие мимо, и вдруг почувствовала легкое прикосновение и осторожное пожатие кисти. Рука Леры лежала поверх её руки чуть, чуть сжимая её, она же продолжала сидеть потупив взгляд, как будто эта рука принадлежала не ей.
Всё это было так неожиданно, нежно и трогательно, что Сашенька не выдержала, повернула голову и приветливо улыбнулась Лере.
Голова Леры не изменила своего положения, но легкая, чуть заметная улыбка
слегка тронула её губы. Так они и доехали до города  взявшись за ручки, как два ребенка.

Максим.

Её высадили на маленькой уютной площади, утопающей в зелени исполинских, старых деревьев. Прощаясь, она пригласила всех в гости. – Обязательно ждём вас в это воскресенье к обеду. Приходите к двум. Я думаю баба Ада будет также рада, как и я. А с вас Марья Ивановна прежде всего морс и ваши восхитительные закуски. И вас Лера очень ждем и обязательно с детьми. - Девушка впервые посмотрела на Сашеньку прямо и открыто и её губы опять тронула мимолетная улыбка. Только сейчас Сашенька сполна разглядела, какой идеальной, модельной красоты её лицо. Женщина-подросток. В любом модельном агентстве мира гоняются за такими типажами. Но в этот раз неприступность ушла из глаз, уступив место нежной теплоте. Куда до неё холодным, безжизненным моделям с калькуляторами вместо глаз.– Ах мафиози Вася, ты постепенно раскрываешься. Красавица жена, шикарная машина. Что еще скрывается  под личиной деревенского парня.
- Обязательно придем. – С готовностью откликнулся Вася. – Вот только мамашины деликатесы, вряд ли пригодятся. Баба Ада сама искусный повар.
- Ой обязательно приду Сашенька. Мне прямо не терпится познакомиться с твоей бабушкой. И тебя еще раз увидеть, солнышко. – Марья Ивановна обняла и горячо поцеловала Сашеньку.
- Вот прямо по этой дороге от площади пойдешь и выйдешь к парому.
Счастливо Саша.
Сашенька повесила сумку на плечо, и глубоко вдыхая свежий утренний воздух, напоенный запахами деревьев, цветов и безмятежной старостью, направилась вдоль двухэтажных, многоквартирных домов.  Эта был рай пенсионеров и их внучат.  Старики и старушки сидели на лавочках около подъездов, а детишки возились в песочницах под их неусыпным присмотром.
Казалось другие возрастные категории здесь просто не обитали, но тут она заметила молодого человек, сидящего на лавочке в окружении  трех старушек. Они о чем-то непринужденно, оживленно переговаривались. И парень с такой любовью и нежностью общался со старухами, так был органичен в их маленькой компании, что Сашенька невольно с удовольствием засмотрелась на эту добрую, радостную сцену. Парень повернул голову в её сторону и эта нежность, и любовь коснулась и её.
Он несколько старше. Наверное лет 25. Приятное открытое лицо. Короткие черные волосы, прямой нос. Чувственные, но не пухлые губы. Он не был красавцем, но несомненно сразу вызывал симпатию к себе. Особенно выделялись глаза . Добрые, глубокие, зачаровывающие, какой-то глубинной страстью. 
Наверное местный сердцеед. С таким надо держать ухо востро. Вон даже старух очаровал. Но на него приятно смотреть. – Подумалось Сашеньке и она смущенно отвела взгляд в сторону.
Из подъезда вышел  серьезный, озабоченный мужчина лет тридцати пяти, поджарый, крепкого спортивного телосложения. Мимоходом кивнув старухам и наспех пожав руку парню, он быстро зашагал по направлению к площади, с которой только что ушла Сашенька, но заметив её остановился, и пристально стал наблюдать за ней.
А этому, что надо. Он что из компетентных органов.
Мужчина тем временем уже развернулся, что бы направиться к ней. И у Сашеньки всё сжалось внутри. Она инстинктивно прижала сумку к себе.
Родственники в Москве предлагали ей взять с собой специального охранника, потому что книга бесценна. И сейчас Сашенька пожалела, что отказалась.  Но мужчина еще раз оценивающе посмотрел на нее и развернувшись, пошел своей дорогой.
Она вновь непринужденно зашагала вперед и через несколько минут услышала сзади шаги, она обернулась и увидела того самого парня. Он широко улыбаясь приближался к ней. Она на всякий случай посмотрела по сторонам.
- Вам, вам. Именно вам предназначена моя улыбка. Девушка давайте я помогу. У вас такая тяжелая сумка. – Он просто излучал флюиды порядочности, и совершенно обезоруживал своим счастливым видом.
- Да нет, не надо она совсем не тяжелая. А за улыбку спасибо. Дарю вам в ответ свою.
- Просто обворожительная. Моя была куда скромнее. А за сумку вы боитесь, верно? Я видел, как вы прижали её, когда Коля вами заинтересовался. Между прочим он старший оперуполномоченный в полиции. Сейчас расследует одно громкое дело. Там замешана женщина. Но вы не подошли под описание. Ваш юный возраст спас вас. А вы не местная? Я могу быть вашим гидом.
- Слишком много вопросов. И за сумку я вовсе не боюсь.
- Тогда дайте я понесу.
- Да, пожалуйста. – И Сашенька не моргнув глазом, отдала ценнейшую книгу совершенно не знакомому парню.  О боже мой, я наверное сумасшедшая. 
- Да действительно совсем не тяжелая. Но как приятно её за вами нести.
- Наслаждайтесь. Нет я действительно сумасшедшая.
- Меня кстати зовут Максим, а вас?
- Саша.
- А что у вас в сумке? Какая то большая плоская коробка. Нет, подождите это же книга. Я угадал? Громадная книга. Фолиант. Вы украли её из Ленинской библиотеки и теперь скрываетесь в глуши.
- С чего вы взяли, что из Ленинской.
- Московский поезд недавно прибыл. И этот характерный акающий говорок.
- Вы что тоже оперуполномоченный?
- Нет, я поэт.
- Кто, кто? – Сашенька весело посмотрела на парня.
- Поэт. Максим Сазонов.
- А на скамеечке, что вы делали?  Развлекали старушек своими нетленными творениями?
- Нет, мы общались. Я просто очень люблю стариков и детей.
Вы такая красивая.
Последние слова Сашенька пропустила мимо ушей.  – А работайте где?
В собесе, или в детсадике?
Он развернул её за плечи к себе, и абсолютно серьезно продолжил. – Я сказал, что вы очень красивая.
- Ну и что мне теперь прыгать от счастья?
- Нет, просто сказать , что я вам тоже очень понравился.
- А в N-ске все поэты такие наглые.
- Ну что вы не наглые, а искренние. Я еще на скамейке увидел, что понравился вам, Сашенька.
- Нет, вы всё-таки наглый самоуверенный тип.  И для вас я не Сашенька, а Александра, ну в крайнем случае Саша.
- Как скажете Сашенька. Будет сделано Сашенька. – и Они оба весело рассмеялись.
Он действительно очень мил. Когда еще мужчины будут отпускать мне такие комплименты. Пусть уже идет. Неужели я действительно так хороша. И Сашенька почувствовала себя королевой, и улыбнувшись повернула голову в его сторону.
Он как будто услышал её мысли и улыбнулся ей в ответ.
- Да, да не сомневайтесь, вы прекрасны.
- Да ну вас, лучше показывайте дорогу к парому, если вызвались в провожатые.
Поэт на мгновение остолбенел. – Вы что же хотите сказать, что на Подкову едете? А что вас кто-нибудь пригласил туда?
- Ну разумеется. Я еду к бабушке.
Глаза Максима моментально загорелись. – О, прекрасная незнакомка, я умоляю вас, пригласите меня в гости. Я обещаю посвятить вам поэму.
- Во-первых я вам уже знакомка. Во-вторых мне надо согласовать это с бабушкой. И в третьих знакомец, я вас совершенно не знаю. А может быть вы поэт-маньяк.
- Нет, нет, Сашенька, прошу вас, не смейтесь. На подкове так пишется легко, вы себе не представляете.
- Так езжайте сами, и пишите.
- Вы, не понимаете. Вам наверное никто не объяснил, что такое Подкова.
- Да что вы все так носитесь с этой Подковой.  Ну да, я могу допустить, что это очень красивое место. Что воздух там чист и свеж. Но я никогда не поверю, что в одном месте пишется лучше, чем в другом.  Всё зависит от таланта, а не от географической точки.
- Вы самоуверенная столичная штучка. И полагаете, что ваше мнение единственно правильное. Но мир так громаден. Он пережует и выплюнет любую абсолютную истину и покажет вам нечто новое и совершенно необъяснимое. И потом только, умники вновь оплетут это необъяснимое сетью теорий и гипотез и подопрут его новыми абсолютными истинами.
- Ой, всё это красивые слова. А как вы докажете, что на Подкове вы пишете легче и талантливее, чем в другом месте.
- Я буду осторожен. И утверждаю только, что легче.  Но откровенно говоря я думаю, что и талантливее тоже.
- Более талантливо, менее талантливо. Это всё очень субъективное восприятие, если касается одного и того же автора. У Пушкина всё талантливо.
- Неправда. Пусть меня сейчас распнут пушкиноведы, но  у него много проходных строчек. Серых и неинтересных.
- Ну знаете ли. Кто самоуверенная штучка, так это вы.
- Хорошо давайте проведем эксперимент.  Я начну свою поэму прямо сейчас.
Вот давайте засекайте время. До парома осталось минут десять ходьбы. Может у вас диктофон есть?
- Д-да. А как вы узнали? – Сашенька чуть не споткнулась.  Перед отъездом мама действительно вручила ей диктофон и посоветовала записывать, всё , что покажется интересным. Он лежал у неё в кармане.
- Интуиция Сашенька. Интуиция. Не зря же мой сосед опер.
Да и нужен он скорее вам , чем мне. Чтобы точно сравнить. Я же, как Гомер обхожусь без бумаги. Всё что я творю, остаётся у мня в голове. И я могу вам повторить это в любой момент. Очень удобно, нет расходов на канцелярские принадлежности.
- От скромности вы не умрете. Сибирский Гомер.
- Включили?
-Да.
Он шел с боку, закрыв глаза, и она инстинктивно схватила его за руку, и действительно вела, как слепого Гомера. Голос его стал монотонным и слегка загробным. Так часто читают свои стихи поэты со сцены. Сначала это вызвало у Сашеньки невольный смешок, но потом слова захватили её. Они подняли её, как пушинку и она уже не слышала и не чувствовала ничего, кроме этих слов. Они несли её с бешенной скоростью, она ощущала их упругость под своими распростёртыми руками. Они впивались в её мозг и взрывались, какой-то не здешней, не человеческой красотой.  Она распадалась на атомы и слова складывали из неё то ангела, то дьявола, или сдирая плоть отправляли её бестелесную душу бродить в страшном одиночестве между звезд.
Она не заметила, как сама закрыла глаза и слова светящимися ступеньками вели её к нему. За десять минут он создал только для неё целый мир. - Да будет свет.- Сказал он. И Свет стал.
- Эй милок. Ты куда ж  девку то ведешь. Утопнет ведь. – Они открыли глаза в двух метрах от реки.
- Ааааааа, это ты баба Марфа. Ты сегодня красавица. И ячмень твой с правого глаза исчез.
- Дак ведь от Матрены то иду. Глянько заговорами вылечила как.
- Да прекрасный глаз. Хоть сейчас в кунцкамеру выставляй.
- Типун тебе на язык. Мне самой пригодится. Завтра то придешь частушки с нами попеть. Больно ядреные у тебя выходят. – Марфа, задорно подхихикнула и ущипнула Максима за бок .
- Не знаю баба Марфа. Если время будет зайду обязательно.
- А девка то, твоя чёле?
- Хотелось бы надеяться на это баба Марфа.  А ваш  Христофорыч  хворает всё, или на поправку пошел?
- Да кака там к еб..ям поправка. Тока на ноги встал тут же с соседом четверть самогона выжрал,  бесов сын. Теперь опять второй день лежит да за бока держится.   
Марфа внимательно, со знанием дела осмотрела Сашеньку и наконец цокнув языком, повернулась к Максиму. – Знатная девка. Смотри не упущай, а то другие уведут. – И подмигнув, направилась своей дорогой.
Весь этот разговор прошел мимо ушей Сашеньки. Она еще прибывала в оцепенении, после услышанных стихов.
- Мы пришли Сашенька. Паром вот-вот подойдёт.  Вы всё записали? – Она очнулась.
- Да, конечно. – И посмотрела на него , как то странно.
- Вы меня, как будто первый раз увидели.  Продолжение я уже сочиню там. Тоже десять минут. И вы сравните с первой частью.
Да возможно ли создать, что то лучшее. Неужели он сам не понимает, как это здорово. Какой талант у этого мальчика.
Она воспринимала его именно,  как странного, несуразного мальчика.
- А почитайте мне еще, что-нибудь своё.
Он стоял повернувшись к реке. Всё было окутано густым туманом. Не было видно ни противоположенного берега, ни парома.  Вся Подкова скрыта туманом. И только видны верхушки холмов, окружающих её со всех сторон.
Туман клубился, наступая на них.  И вот Максим уже тоже скрылся в молочной пелене.
- Зачем. Смотри какая таинственная поэзия разлита вокруг нас. Поэзия самого мира. Слушай её.
Разве можно мне такое посвящать? Разве я достойна? Вся она была окутана туманом, не видя своих ног, она как будто  летела на облаке.
Достойна, достойна. - Эхом отражались её мысли от еле слышных всплесков, от шороха крыльев пролетающей птицы, от беззвучного гула всего мира.
 
Паром.

Кто то невидимый раздвинул туман в стороны и к берегу стал бесшумно приближаться прямолинейный борт парома. Скинули пружинящие сходни, и Максим протянул Сашеньке руку.
- Вот и наш транспорт. Прошу красавица. -  Сверху с парома к Сашеньке протянулась еще одна рука. Сухая и костлявая.  Она не решительно протянула свою и почувствовала, что эта рука с силой и быстро затащила её наверх.  Она оказалась перед высокой фигурой в длинном балахоне. – О боже мой. – Как будто сама смерть затянула её на этот паром.- Но приглядевшись она обнаружила, что балахон принадлежит старику. Его изможденное, изрезанное глубокими морщинами лицо, находилось прямо перед Сашенькой. Седые волосы длинными прядями ложились на плечи. И сквозь нее смотрели слепые глаза покрытые белым бельмом.
- Проходи милая. – прохрипел он густым величественным басом, показывая Сашеньке куда идти.
За ней запрыгнул Максим. Он шепнул на ушко Сашеньке. – Ну как тебе этот живописный экземпляр?
- Да он ведь совершенно слеп.
- Не боись дочка. Не заплутаем. – Старик услышал их шепот, и скривил тонкие губы в довольной ухмылке.
- Привет Пахомыч. Как жизнь молодая?
- Привет Максимка. Что то давно тебя на Подкове не бывало. Я уж боялся, что  и не дождусь. Никак с дивчиной этой едешь?
- Точно Пахомыч угадал. Правнучка бабы Ады – Сашенька. Пригласила меня между прочим.
- Да, значит дождалась Ада. Давненько она тебя поджидает. Годков этак сорок.
Да мне всего двадцать, дед.
Он, как будто услышал её мысли.  – Шептуны уже давно нашептали ей про тебя. – Старик нагнулся чтобы затянуть сходни на паром и в этот момент, кто то быстро забежал на верх.
- А тебя милый человек не знаю. Кто таков будешь?  - Перед стариком стоял высокий стройный парень. Блондин с модной прической.  Как будто  только что с рекламной картинки. С вытянутым европейским холеным лицом в модной одежде. Весь прилизанный и ухоженный. Холодным, равнодушным взглядом он скользнул по лицу паромщика. – Я недавно у вас. – произнес он с протяжным прибалтийским акцентом.
- Ивар, ты? Привет. – Максим подскочил к парню и протянул ему руку. – Тебя что тоже пригласили на Подкову?
- Нет я сам по себе. Решил посмотреть тамошние дома. Говорят очень приличные и место престижное.
- Если без приглашения, зря едешь, только время потеряешь. А о домах вообще можешь не заикаться. Никто не продаст.
- У меня там живет одна знакомая.
- Так всё-таки пригласили?
- Нет, нет. Хочу отыскать её там. Но не знаю ни адреса, ни телефона.
- Бесполезно не найдешь. Подкова не даст.
- Там всего пятьдесят домов. Обойду все и найду.
- Я тебе говорю, не найдешь. Если она свои координаты не дала, значит не хотела чтобы нашел.
- А я всё-таки попробую
- Ну как знаешь. Кстати познакомься. Сашенька из Москвы. Едет к своей бабушке. А это Ивар из Риги мой сосед по подъезду.  Вот уже три недели живут с мамой этажом ниже.
- Очень приятно. – холодный, равнодушный взгляд парня остановился на мгновение на лице Сашеньки.
Если перекрасить его волосы в черный цвет, немного расширить плечи и понизить рост сантиметров на десять, получился бы вылитый Костик.
Впервые она увидела Костика в институте. Он учился на параллельном потоке и сразу выделялся в толпе. Около красавчика Кости всегда крутилось несколько девушек, которым он по барски, снисходительно улыбался.
А Сашенька даже думать не смела пройти рядом, не то что заговорить.
Вот он мой принц близко-близко от меня. А у меня нет никакой надежды.
Но этим же летом случилось чудо. Принц оказался в одном стройотряде с ней. Силами студентов они организовали концерт в местном сельском клубе, и в одном из номеров Костик аккомпанировал ей  на гитаре, а она пела известные российские песни на китайском языке. Номер имел успех. Сельские жители покатывались от смеха. И она несколько раз выходила на бис.
За кулисами принц впервые протянул ей руку.
- Я Константин.
- Саша.
-Ты так легко и свободно говоришь по китайски. Неужели за год можно так научиться.
Боже мой это случилось.  Он стоит рядом и жмет её руку. И это не сон.
Её лицо засветилось счастьем.
- Ну что ты. Я профессорская дочка. Китайский с детства вдалбливали.
Сейчас он мне, как родной.
Его прохладный взгляд тоже неожиданно потеплел.
- А вот в моей Рязани. Профессора китаеведы не водятся. Так что приходится корпеть самому. Может быть подтянешь меня.
- С удовольствием. Ты так классно играл на гитаре.
- Ну, с твоим пением не сравнить.
На следующее утро в их бараке на подоконнике раскрытого окна, рядом с которым стояла её кровать, появился маленький кувшинчик с  васильками.
И с этого момента закрутилось.  Они много гуляли вечерами и говорили, говорили, говорили. Не стесняясь друг друга, обо всем на свете. Оказалось он не такой уж небожитель, а наоборот очень чувствительный ранимый парень.
Она даже ощущала себя более сильной рядом с ним. И её так и подмывало пожалеть его, прижать к себе и погладить по головке.  Однажды они зашли очень далеко в лес и оказались на чудесной солнечной поляне с травой по пояс. И её жалость вылилась в реальные  ласки. Они как подкошенные свалились на землю, и через несколько минут она почувствовала в себе его мужскую основу. Сначала слишком не стойкую, не уверенную,  но она изо всех сил помогала ему, отдаваясь со всей возможной страстью и его плоть постепенно наливалась, становясь непобедимой.
- Так, так любимый. Ты самый лучший, самый желанный.
Прошло два года и увидев сейчас холодные глаза Ивара, она с горечью ощутила, как всё изменилось. Марье Ивановне она говорила, что он ждет её в Москве, но это уже давно не так. Она всего лишь скрывалась за эту спасительную мысль, что кто-то ждет её. Она была опять одинока, как звезда в бескрайнем космосе. Или нет? Она обернулась и посмотрела на Максима.
Он стоял к ней в профиль и смотрел на бесконечно меняющиеся воды реки. Он был рядом и одновременно безумно далеко. Его голова римского патриция с гордым величественным видом, казалось совершенно не подходит его остальному телу, одетому в несуразные кургузые брючки и простенькую клетчатую рубашку. Типичный провинциальный интеллигент, который наверняка в конце, концов сопьется от непосильной борьбы с суровой, совсем не поэтичной действительностью.
Но она знала, что это не так. Она знала, что эта голова рождает целые вселенные, погружаясь в которые можно задохнуться от восторга.
Несомненный громадный талант будоражил её мысли и чувства.
Но она не могла окончательно разобраться в этих чувствах. Что-то совершенно новое вторгалось в её жизнь. И она не знала еще, влюбилась ли она в его талант, или в него самого.
Он обернулся к ней и нежно, ободряюще улыбнулся.
- Что приуныли самая прекрасная девушка в мире. – Затем подошел к ней обнял за плечи и слегка прижал к себе. И она сразу ощутила себя такой маленькой и желанной в объятиях этого мужчины. С Костиком  было не так. В их жизненном танце вела она, а он был ведомым, а с Максимом всё наоборот. Он её как будто подхватил и несёт на руках.  И это ощущение защищённости было неописуемо восхитительным.
- О чем ты думал стоя там один. Ты был так далеко от меня. – Он мельком глянул и смущенно отвел взгляд в сторону.
- Да так не о чем. Ерунда.
Она опять попыталась заглянуть в его глаза. – Ну-ка, ну-ка признавайся о чем? – Но он упорно отворачивался от неё. Ему было немножко стыдно Сашеньку,  из-за того, что минуту назад он вспоминал Эльзу -  мать Ивара.
- Ну и ладно. Можешь не рассказывать. Я тебе тоже тогда ничего не расскажу. – Сашенька надула губки и уставилась на воду.
 
Как только он увидел Ивара на пароме, сразу сонм воспоминаний о вчерашнем вечере замелькал у него в голове.
Он здоровый, молодой мужчина и естественно его мысли и чувства не всегда занимала одна поэзия. И когда поэзия отходила на задний план, он посещал одну замужнюю, тридцатилетнюю даму, муж которой частенько работал по сменам. Он осознавал, что это пошло, но животная похоть раз за разом приводила его на один и тот же адрес.  Они молча занимались удовлетворением своих потребностей и насытившись расходились, каждый опять в свою обычную жизнь, абсолютно чуждую друг другу. Но вот уже месяц этот адрес был закрыт на время отпуска. Дама отдыхала на югах вместе со своим семейством.
Максим сидел дома с книгой не находя себе места и вдруг кто то постучал во входную дверь.  – О боже мой, наконец  что то да случилось.  Может это Николай. Он иногда заходил к нему выпить пива и поболтать. И тогда рассказы о таинственном приступном мире заполняли всё вокруг.
Он выбежал в одних джинсах с голым торсом и настежь открыл дверь.
- Опа. Наверное, он всё-таки иногда слышит нас. – И Максим воздел глаза вверх.
  На пороге стояла пышная дама в шелковом коротком халатике, лишь слегка прикрывающим самый верх черных чулок, плотно облегающих полные, соблазнительные бедра.  Роскошная грудь тоже рвалась наружу еле сдерживаемая ,абсолютно не уместной тканью. Совершенно белое, холеное лицо обрамлял каскад длинных золотистых волос. И рот, как капкан для всего мужского рода, зазывно манил в свою нежную, мягкую глубину, ярко красными, пухлыми, чувственными губами.
Максим чуть не задохнулся от вожделения, но тем не менее галантно протянул руку по направлению к даме. Та в ответ протянула ему свою свободную левую. В правой у нее был длинный мундштук с погашенной сигаретой.
- Молодой человек у вас не будет спичек, или зажигалки? – произнесла она с  протяжным, томным прибалтийским акцентом.
Этот акцент сразу же смутил Максима. – Вот черт, неужели это?! – И он вновь воздел глаза к потолку.
- Мужчина, вы что то слишком часто смотрите вверх.  Там что у вас написана инструкция, как вести себя с дамой?
- Извините, а вы имеете какое то отношение к Ивару.
- Имею. Я его мать.
О боже мой, а я чуть не затащил её к себе. А как выглядит. Лучше моей тридцатилетней дамочки, а ведь ей уже под пятьдесят.
- От сына я слышала, что вы поэт. Никогда не видела живого поэта, только в виде статуй. Так вы собираетесь приглашать меня к себе, или как?
- Да, да конечно.- Он слегка отошел в сторону, оставив узкий проход. Она попыталась протиснуться, и её грудь плотно прижалась к его. Через тонкую материю Максим почувствовал её крупные, как виноградины соски, после чего интенсивно задышал, не в силах унять напряжение.
- Так вы поэт, или рентгенолог? Я себя сейчас ощущаю, как в рентгеновском аппарате. Расслабьтесь и не дышите молодой человек. – И почти не заметная улыбка тронула самые уголки её губ.
- Ой извините, проходите пожалуйста. – Он отошёл в сторону и она грациозно вплыла в его бедную квартирку.
- Да кстати я Эльза. – И она протянула ему нежную, белую ручку с громадными  красными накладными ногтями. Он приложился к ней губами и не желая отпускать, чуть задержал её в своей руке. Опять незаметная улыбка тронула её губы.
- Ивар уехал играть в биллиард в какой-то местный кабак, а мне было так невыносимо скучно.  И тут я вспомнила, что он говорил мне, над нами живёт настоящий поэт. Это показалось мне так романтично, что я не могла не прийти к вам мой поэт. – Она вырвала ручку из его объятий и слегка потрепала его черную шевелюру. – Я готова слушать вас весь вечер, и не только. Ну, куда мне проходить мой гений?
А к черту Ивара. Он не узнает. Она ему не за что не скажет. Я уже не в силах бороться сам с собой.
И Максим показал ей на дверь спальни.
Но зазвонил телефон. Она вытянула его из маленького карманчика на халатике.
- Да сыночек. Ты уже возвращаешься. А что так быстро? Ну не надо так нервничать.  Да я не дома. Всё, всё бегу, бегу. Целую милый. – Она спрятала  телефон в халатике, обняла Максима за пояс и прижалась к нему всем телом.
- Наш литературный вечер неожиданно прерывается мой повелитель слов. Материнский долг обязывает меня быть рядом с сыном.  Хотя я чувствую, что чтение ваших произведений доставило бы нам массу удовольствия.
В джинсах Максима действительно происходило грандиозное восстание низов. Она быстро упорхнула, оставив Максима перед закрытой дверью. Страшный рев бешенства вырвался из его груди.
- Я убью тебя Ивар. – И он с силой ударил кулаком в дверь.

Всё это Максим вспоминал сейчас с чувством истинного стыда и испытывал необыкновенную неловкость, обнимая Сашеньку за плечи.
Он ощущал её юное тело и всё еще безумно хотел женщину. И эта термоядерная смесь из божественного почтения к её красоте и чистоте и желания обладать её телом, бурлила в нем, шипя и пенясь противоречивыми чувствами самца и поэта.
Сашеньке же было тепло и уютно рядом с этим парнем не от мира сего. Таким не порочным и чистым. Она ощущала себя с ним Евой рядом с Адамом еще до встречи с деревом познания добра и зла. Но мысли её неслись в другом направлении, их опять захватила загадочная книга.  Она вспоминала сейчас их большую семейную встречу через два дня после возвращения из Пекина. Не одно семейное событие не собирало столько родственников, близких и далеких. Некоторых из них она вообще видела первый раз в жизни.
Они всё приходили и приходили, рассаживаясь вокруг  большого овального стола, находящегося у них в столовой.  А она стояла рядом со столом   и перед ней лежала книга.  Все взгляды с любопытством рассматривали не столько книгу, сколько её. Она смущалась от столь пристального внимания, и ощущала себя, как на детском утреннике. Вот сейчас принесут табуретку. Она встанет на нее, и будет читать стихи для этих дядей и тетей. Только бы не забыть, а то она запнется и заревет от досады.
Один из неизвестных родственников пододвинул к ней стул, и она тоже села. В следующую минуту слово взял её прадед, академик, ботаник и по совместительству муж загадочной Аделии.
Он явно нервничал, теребил пуговицу на своем пиджаке и поминутно оглядывал всех вокруг, как будто искал поддержки.
- Милая Саша, мы все собрались здесь,  прежде всего для того, чтобы выразить тебе глубочайшее почтение.
Детский утренник стал уже напоминать проводы пенсионера. Сейчас меня поблагодарят за честный  и самоотверженный труд в течении сорока лет и подарят путёвку в санаторий.
- И рады сообщить, что Аделия выбрала именно тебя. Ну и конечно не только она. – Он закашлялся, закрыв рот кулачком.
- Это конечно коренным образом изменит твою жизнь, но поверь нам, ты будешь счастлива. – После этого Сашенька уже не на шутку испугалась и с тревогой окинула взглядом окружающих.
Проводы пенсионера плавно перетекают в зачитывание приговора в зале суда для закоренелого преступника. Мне назначается наказание в виде пожизненного радикального счастья. Единственное спасение для меня -побег.
- Ах чуть не забыл. – И он достал из кармана пиджака маленький замшевый мешочек, затянутый сверху тонким кожаным ремешком. Мешочек очень напоминал кисет. Семенящей походкой он подошёл к Сашеньке.  Кто-то подсуетился и поставил рядом с книгой  большую белую тарелку, а  академик раскрыл мешочек и высыпал на тарелку несколько малюсеньких черных зернышек. Они были настолько малы, что если бы не белый фон тарелки, просто бы исчезли из виду.
- Вот это и есть шифр для книги, милая Саша. Приедешь в N-ск. Посеешь эти семена. Ну и, в общем Аделия знает. Детали она тебе расскажет на месте.
Впервые за время проведения этого странного мероприятия Сашенька осмелилась сказать слово. – Постойте, постойте, что вы сказали?
- Посеете, и шифр зацветет. А  потом …
- Нет, нет вы сказали шифр для книги, а потом…
- А. Поедете в N-ск.      
Тут уже Сашенька не выдержала и подскочила со стула.
- То есть как это в N-ск. Вы что с ума все посходили от этой книги. Она вам нужна, вы и везите её. Нет, нет, и не уговаривайте, ни за что на свете. – Только вчера, у Сашеньке состоялся разговор с Костиком. Она еще надеялась на чудо и поэтому уговорила его встретиться завтра. А тут на тебе.
- Ради бога не волнуйся. Мы уже уладили эту проблему. Костя будет ждать твоего возвращения. – При этом академик снова закашлялся и смущенно отвел глаза в сторону.
Сашенька ошарашенно вылупилась на него.
Откуда он знает о Костике.
- Вот пожалуйста позвони ему. – Кто- то опять подсуетился и подсунул ей сотовый с уже набранным номером.  Она  с недоверием приложила телефон к уху и услышала  веселый и ласковый голос Кости.
- Сашенька, ты? Безумно хочу увидеть тебя, но тебе обязательно надо ехать в N-ск. Это очень важно, поверь мне. Я буду терпеливо ждать нашей встречи, любимая.
Он так давно не говорил с ней в подобном тоне. Последнее время только холодные, короткие ответы на любые её просьбы.  И тут столько нежности и чувства, неужели всё налаживается. А ведь эти профессора правы я становлюсь счастливей.
- Да милый конечно я поеду и тоже буду ждать встречи.
- А теперь не буду вас отвлекать. Внимательно слушай всё, что тебе скажут. Пока любимая.
- Пока, пока. – В трубке уже раздавались короткие гудки, а она всё не выпускала её из рук, и чувствовала себя зарядом салюта, который выстрелили высоко, высоко в небо и он рассыпался там тысячей разноцветных огней. Но какой-то маленький червячок сомнения оставался в её душе. Она решительно задавила его и опять уселась на стул. Всё теперь она готова ехать хоть на Северный полюс.  Взгляд её упал на блюдо с зёрнышками, и огонь любопытства разгорелся в ней с новой силой.
Как эти зёрнышки могут быть связаны с шифром. Может быть древний китайский Левша умудрился выгравировать на поверхности зерен символы ключа к шифру. Но это же просто не возможно, нужен мощнейший микроскоп и как минимум лазерный инструмент. Я их еле различаю на тарелке. Постойте ка. И  Сашенька вновь посмотрела на академика.
- Вы сказали, шифр расцветет. Это как понимать?
- Ну так и понимать, расцветет. Вы посеете, а он и расцветет.
- Да ничего я не понимаю.
- Вы всё увидите своими глазами. Только умоляю, запоминайте всё и сразу.
Я понимаю это трудно, но надо.  Они будут цвести только одну ночь. Поэтому накануне обязательно надо выспаться днем, чтобы всё ночь посвятить запоминанию.
- А что записать нельзя?
- Боюсь, что не получится. Да,  у каждого семени есть дубликат, поэтому всё расцветет в двойном экземпляре. Это немного запутает вас, но я думаю справитесь.
Опять какой то неизвестный родственник  с глазной лупой и тонким пинцетом подошел к тарелке и с большой осторожностью собрал зёрнышки в мешочек. Академик с тревогой оглядел тарелку.
- Всё собрали?  Проверти еще раз? – Он аккуратно затянул ремешок на мешочке и с почтением вручил его Сашеньке.
- Вот. Берегите это сокровище пуще жизни. – И неожиданно подсев к Сашеньке, заговорил взволнованно, скороговоркой.
- Никогда, никто в мире не видел, как они цветут. Вы будете единственным человеком на планете, ну и конечно Аделия. Умоляю вас, запоминайте всё, что можно. Как появляется росток. Все стадии роста. И всё мне потом подробно расскажите.
- Да я видеокамеру с собой возьму и всё сниму, и привезу вам.
- Господи, наивная девочка.  Только из уст в уста. Я надеюсь она скоро пригласит меня. Я приеду. И вы мне обязательно всё расскажете.
- К чему такие сложности . Я не собираюсь там долго задерживаться. Как только зацветут я всё сниму, запротоколирую, запомню. Потом приеду и всё вам подробненько доложу. – Профессор опять смущенно отвёл взгляд в сторону, и тревожный колокольчик опять зазвенел в душе Сашеньки.
- А когда они зацветут после посадки?
Академик , что то стал вычислять в уме, а затем сказал.  – Если вы посадите их в первый день по приезде к Аделии, то через  15 дней.
Вместе с дорогой туда и обратно три недели. Боже, я не вынесу. И вынесет ли Костик?
- Книгу охраняйте тоже очень тщательно. Эта дверь в новый неведомый мир.
И не открывайте её пока не встретитесь а Аделией.
- Договорились. Всё я могу идти.
- Нет, собственно говоря сейчас мы только всё и начнем. Эти люди , каждый специалист в какой то конкретной области. Здесь есть физики, химики, микробиологи, почвоведы, гидробиологи, историки, филологи, специалисты по манипуляцией сознанием, военные и так далее. Область исследования и интересы каждого из них, так, или иначе связаны с тем миром, куда ты скоро войдешь. Все они твои родственники. Все мы одна большая семья.  Таковы условия этого мира. Всё должно оставаться внутри одной семьи. Но все наши исследования косвенные. Это всё равно, что изучать луну, находясь на Земле. Первым космонавтом была Аделия, ты станешь второй.  Сейчас мы будем задавать тебе вопросы, если можешь отвечай.  И давать краткую информацию.
Начнем пожалуй.
Сашенька,  как затравленный зверек, озиралась по сторонам.
Что они все от меня хотят. Какие космонавты. Я отвожу книгу, сею, жду цветов, расшифровываю книгу, пересказываю её той же Аделии, и аля улю гони гусей, только вы меня и видели.
- Это твоя троюродная тетя – Серафима Николаевна. – Представил академик первого родственника.
К ней подсела очень улыбчивая милая женщина, лет пятидесяти, с приятными искрящимися добротой серыми глазами, и завязала с ней совершенно отвлеченный разговор не о чем. Сашенька с удовольствием вступила в этот разговор и через минут болтала с ней без умолку, как с лучшей подругой.  Через какое то время она стала замечать, что как будто видит себя со стороны. Она разделилась на два я. И у этого второго я многократно обострились все восприятия. Слух, зрение, скорость реакции, обоняние.  И даже сами мысли неслись стремительней.
Так вон, кто специалист по манипуляцией сознанием.
В мозгу неожиданно вспыхнул не приятный для неё вопрос, который она тут же озвучила.
- А вы общались с Костиком?
На мгновение взгляд женщины стал серьезным и жестким. Но через секунду она уже опять ласково смотрела на Сашеньку, и проигнорировав её вопрос, успокоительно похлопала её по руке , затем обернулась к остальным родственникам.
- Она готова.
И понеслось. Град вопросов сыпался на неё непрерывным потоком. Причем никто не слушал друг друга. Все говорили почти одновременно. Но как не странно она четко и ясно слышала каждого говорящего и успевала отвечать, или наоборот слушать всех сразу.
Она умудрялась отвечать на такие вопросы о которых понятия не имела, но всесильный библиотекарь поселившийся в её мозгу, вытягивал с только ему известных потаенных полок, неожиданные ответы и они оказывались абсолютно верными.
Откуда я всё это знаю. Удивлялась Сашенька, и необыкновенно гордилась сама собой.
Ей рассказывали  об опытах , доказывающих, что растения слышат звуки и меняют своё поведение в зависимости от них. О том, что в минуты смертельной опасности, некоторые растения выделяют токсины, убивающие врагов, пожирающих их листья.   Об удивительных симбиозах между насекомыми, животными и растениями, помогающих выжать тем и другим. О плотоядных растениях ведущих себя, как хищники. Об уникальных сочетаниях почвы, воды и ветров в результате которых появляются невиданные нигде деревья и цветы.
Её мать биофизик рассказывала о слабых полях возникающих вокруг некоторых растений природа которых еще не объяснима современной наукой. Отец специалист по древнему Китаю, поведал даже не сами легенды, а малочисленные, почти единичные упоминания о мудрых и всесильных воинах из листьев. Ей рассказали о Беловодье – представлении славян о легендарной  райской земле, находящейся где то в Сибири ,   или на Алтае.
Но всё так, или иначе было связанно с миром растений.  Она догадывалась, что пересечением всех научных интересов этих людей  -  являлся Живой Сад, - книга о котором лежит прямо перед ней.
Ее огонь познания и любопытства был распален до предела.
Она уже сама была готова нестись в N-ск и открывать, открывать, открывать то неведанное и не объяснимое, чему все эти люди посвятили свои жизни.
Неожиданно наступило забвение и затем она открыв глаза обнаружила себя в своей уютной постели.
Мне что, всё это приснилось? Ох, как прекрасна наша московская квартирка. Сашенька с удовольствием потянулась. Сейчас я не вылазя из пижамы, заберусь в кресло возле фикуса, буду читать детектив и грызть вафельный торт, а вечером Костик. А все эти семена и растения просто дурной сон.
Но тут в комнату ворвалась взлохмаченная мать.
- Что ты разлёживаешься. Поезд через час. И сделай мне чашку кофе. Мне еще надо привести себя в порядок.

Все эти воспоминания пронеслись в голове Сашеньки, прижимающейся к Максиму, нежно обнимающему её за плечи. И ей показалось, что сейчас ей также уютно, как в кресле возле фикуса.