Конец странствий 10

                10.

Ромес обнял её и перевёл в другой мир. Это оказался мир ледяных скульптур. Красное закатное небо раскинулось куполом над двумя высокими чёрными холмами, скрывающими горизонт. В ложбинке между этими холмами виднелась извилистая серебристая тропа, а на склонах располагались скульптуры из голубого льда – в натуральную величину, искусно вырезанные фигуры людей, животных и ещё каких-то странных, незнакомых существ. Иногда между ними встречались растения – чудесные деревья и восхитительные цветы. Ромес, не выпуская Риану из объятий, повёл её по серебрящейся тропе мимо статуй. Иногда они приостанавливались, чтоб поподробнее рассмотреть то или иное творение. Риану особенно заинтересовал бегущий гепард, и они с Ромесом долго стояли перед поджарой вытянутой фигуркой, касающейся ледяного постамента лишь одной передней лапой, вглядываясь в ледяную прозрачность внимательных глаз на строгой морде. Потом Ромес заинтересовался аркой с колоннами и с древней, полустёртой надписью сверху – незнакомые знаки неизвестного языка. Риане арка тоже понравилась.

- Этот мир весь такой? – спросила Риана. – Везде такие холмы, красное небо и сияющие голубые статуи на чёрных склонах?

- Пожалуй, так оно и есть, - ответил Ромес.

- Странно, правда? Никого живого нет в целом мире, и кто знает, где границы самого мира?

- Вот только проходят такие, как мы, а статуи остаются. И ничего не меняется. Как начнёшь представлять, что творится там, где тебя нет и быть не может – даже страшно становится, - сказал Ромес.

- Да уж, - протянула Риана. – И главное: независимо от нас существует куча такого, что мы и понять-то не сможем, что весьма и весьма обидно. Не станет нас – а это всё останется. И до нас оно всё было. Хотя некоторые говорят, что мир существует, пока существуешь ты, и он – нечто кажущееся. А когда ты исчезаешь, даже хотя бы просто засыпаешь, мир снимает с себя маску и становится таким, какой он есть на самом деле. Даже когда отворачиваешься – он меняется за твоей спиной. Никто не видел истинное лицо мира. Никто из людей. Мир сердится на людей, потому что они никак не дают ему быть таким, какой он есть. Они никак не могут заснуть все вместе. Поэтому он начинает расслаиваться на миллиарды вариантов. И когда-нибудь миру надоесть притворяться, и он избавится от всех людей. Или оставит одного-двух с правом на долгий сон.

- Жуть, - сказал Ромес. – И если это касается всех миров, куда добрались люди… Я предпочитаю спать вечным сном.

- Как хорошо, - заметила Риана, целуя Ромеса в ухо, - что ты не начал плеваться и обзывать меня бредунисткой, как делали многие до тебя.

- Бредунизм – это такая болезнь, - сообщил Ромес, крепче прижимая к себе спутницу, - против которой у нас с тобой нет иммунитета. А те, у кого он есть, утверждают, что рыбак рыбака и дурак дурака видит издалека. А чужака видит вся стая.

- То-то меня потрошили в здоровых по части бредунизма стаях! – заметила Риана. – Ой, смотри, впереди дорожка разветвляется. Куда мы пойдём?

И правда, тропинка дальше делилась. Тропинка налево исчезала среди холмов, а направо – поднималась по склону холма к его вершине.

- Махнём наверх? – предложил Ромес, и Риана согласно кивнула.

Они взошли на вершину холма и оглянулись. Неподалёку из чёрной земли показался голубой льдистый шар, дрожащий и переливающийся. Он вытягивался, меняя форму, и вот – это уже не шар, а новая статуя: обнявшиеся мужчина и женщина, или скорее юноша и девушка.

- А ведь это мы, - заметил Ромес. – Кажется, я кое-что понял. Мир этот берёт себе на память образы тех, кто проходил через него. Несомненно, здесь можно найти массу занимательного, если тебя интересуют иные формы жизни. Что ж, теперь можно идти дальше. Как всё-таки хорошо, что этот мир – не хищник и не оставляет себе на память проходящих через него, залив голубым льдом.

- Да, хороший мир, - согласилась Риана. – И у меня уже есть собственный памятник в Мирах! А ты посмотри, как мы на себя похожи! Просто чудо!

Следующий мир очень отличался от мира ледяных скульптур. Во-первых, всё видимое, что там имелось – только пространство, заполненное розово-зелёными разводами, и отвратительная невесомость. Риана вцепилась в предплечье Ромеса, словно боялась упасть в розово-зелёную бездну. Ромесу чувство падения с непостижимой высоты тоже мало понравилось. К тому же здесь жили мысли. Они пользовались теми, кто попадал в их мир, но никакого вреда не причиняли.

- Есть огромная разница между тем, когда человек так думает, и тем, когда он думает, что так думает, - неожиданно для себя ляпнула Риана.

Ромес удивлённо посмотрел на неё и ответил:

- Глупая мысль, выраженная научно, уже таковой не является.

- У привычки отмычка – отвычка, - сообщила Риана, явно того не желая.

- Повозка, запряжённая несколькими лошадьми, не может двигаться быстрее, чем самая медленная из лошадей, - сказал ей на это Ромес.

- Нет на свете ничего хуже лысых женщин и пьяных патриотов, - подвела итог Риана, но Ромес не сдался:

- Время – единственная в мире вещь, которой можно доверять. Оно так или иначе движется, и ему в любой точке на всех наплевать, и в этом его постоянство.

Риана поддержала:

- Когда плохо всем, но поровну – разве это справедливость?

- Даже опытные палачи иногда промахиваются, – согласился Ромес.

- Умные люди всегда найдут тему для молчания, - сказала Риана и добавила от себя: - Что-то знакомое!

Ромес, отмахнувшись от очередной бродячей мысли, быстренько вывел Риану в соседний мир (кстати, неудачно выбранный: его усеивали разнообразные зубы, а также устаревшие модели неисправных бормашин).

- Когда вы ведёте дневник не только в уме, всегда есть шанс, что его прочитаете не только вы, - сказал Ромес. – Это уже моя личная мысль.

- Да уж, там на нас напал рой дневниковых мыслей, - согласилась Риана, брезгливо отшвыривая ногой старую белую от времени челюсть с золотыми зубами. – Если бы эти мысли пришли мне в голову раньше, некоторые из них я бы непременно записала.
 
- Вот-вот, мысли именно приходят. Умную вещь специально придумать невозможно. Мысли случайно прилетают к нам из того мира, - Ромесу зубы определённо не нравились, и он думал, что бы такое поприятнее показать Риане. А Риана предложила сама:

- Давай не будем пока больше смотреть миры, а? Или у тебя другие планы?

- Нет, что ты! – Ромес хищно схватил Риану и вынес её из мира зубов, комментируя:

- Вот, как положено, отважный герой спасает прекрасную принцессу из клыкастой пасти и несёт в свой высокий дворец, где они идут под венец, тут и сказке конец, а кто слушал – молодец, а кто кушал огурец, тот получит…

- Дальше не надо, - корректно попросила Риана.

- Не буду. Прости, мысли из предыдущего мира прицепились, - Ромес, не удержавшись, поцеловал Риану и наконец-то вынес, или, точнее, внёс в свой мир.

Перед ними был какой-то редкий лесок, солнечные пятна бегали по земле, появляясь и исчезая – это ветер раскачивал кроны деревьев.

- Интересно, где это мы? – произнёс Ромес. – Что за парк?

- Парк? – переспросила Риана. – Хороший парк! У вас такой обычай – в парках людей хоронить?

Ромес огляделся… Н-да, хорош парк: повсюду ровные дорожки, а между ними среди деревьев – кресты, каменные памятники, надгробные плиты… Кладбище. Вот и перед ними – небольшой холмик, поросший лесными цветами, а на нём – маленькая плита, на которой Ромес не без удивления прочитал своё имя и две даты – дата рождения и дата смерти. Причём вторую дату Ромес прекрасно запомнил: ехал он тогда с одной компанией в машине – так, случайно сел, спешил очень, решил, что таким способом быстрее получится. Нечего сказать, получилось! Вылететь из своего мира самым быстрым способом!

- Это же надо так угадать! – сказал Ромес Риане. – Мой дом отсюда так недалеко, что смешно подумать! И это при том, что в прошлый раз меня выбросило к чёрту на кулички!

- А это что? – Риана уже разглядела скромную могилку Ромеса и заинтересованно рассматривала плиту на ней.

- Местная достопримечательность, моя последняя обитель, - объяснил Ромес.

- Что это значит?

- Это значит, что здесь покоятся мои бренные останки. Погиб я тут в одно время. Но поскольку я уже  (в какой-то степени, конечно) познал Миры, то имею возможность в свой мир вернуться полностью, а не в виде какого-нибудь привидения. Здесь моими могилами можно всю землю покрыть. Только у меня совершенно нет желания узнавать, что же там покоится на самом деле. Не хочется видеть себя некрасивым!

- Очень интересно, - сказала Риана. – А что, у вас до сих пор в ходу использование кладбищ?

- Кладбища сохранились на окраинах городов – там, где мало людей. В самих же городах практикуется кремация, а захоронение тел запрещено. Исключения делаются лишь в редких случаях. Иначе получились бы сотни километров земли мёртвых. …Ты устала?

- Нет, - ответила Риана.

- Всё равно, давай-ка я тебя наконец-то поведу домой, - решил Ромес. – Если честно, мне и самому не терпится там побывать.

После хождений по Мирам дорога домой показалась совсем короткой.