Живот или жизнь?
Русский язык постоянно менялся и меняется. Человек XIX века с трудом понял бы речь своего предка из века, например, XVII и т.д. Богослужебный же язык во все века оставался неизменным. Это не мешало людям воцерковляться. «По важности освящённого места Церкви Божией и для древности чувствуем в себе к славенскому языку некоторое особливое почитание», — писал ещё в XVIII веке М.В.Ломоносов в работе «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке». Только в наши дни, когда порой не жалеют ни средств, ни времени для изучения иностранных языков (даже люди преклонного возраста), на церковнославянский почему-то не находится ни возможности, ни желания, ни воодушевления…
Так в чём же причина появления русизмов в Церкви? Может быть, в испорченности самого восприятия «старых» слов? Например: «живот» в сознании соединяется с брюшной полостью. Но это лишь его узкий смысл, тогда как более точно «живот» — всё живущее в настоящее время, а «жизнь» — это всеохватывающее понятие, уходящее в вечность. Зачем же обеднять смысл переводом? И уж никакой популяризацией невозможно объяснить замену веками звучавшего в Русской Церкви слова «Спас» на «Спаситель». Неужели и Спас непонятен? Тогда нужно говорить: «Спаситель Нерукотворный», «Спаситель в Силах»…
Реформаторам церковного языка не следует забывать, что, привлекая в храм кого-то (неискушённого) мнимой простотой, одновременно этим же можно оттолкнуть другого, любящего и хорошо понимающего церковнославянский язык — язык наших благочестивых предков, который мы просто обязаны сохранить.
Елена Сергеевна КОНШИНА, г.Владимир
Свидетельство о публикации №215021100546