УРАН Глава 1

- Неисправимый Вы человек, Арсений Николаевич.
  Удочкин-Романенко пребывал за столом в белом халате, совершенно сухой, обставившись пробирками и колбочками. В видимых синел медный купорос, розовел раствор марганцовки, темнел йод, в жидком состоянии, карбонат кальция, в виде муки, какой-то неопределимый на вид порошок серебристого оттенка.  Рядом ещё колбы, накрытые светлой марлей в несколько рядов. Сам же профессор скрипел ручкой, заполняя и без того толстую тетрадь.
- О, как Вы медленно ходите, милая Ольга Денисовна. Я уже успел вылить каплю кислоты на Ваш халат.
- Как на мой халат? Я ведь его с собой ношу.
- Как-же-с.…  А там, чей халат?
- А там Ваш халат, Арсений Николаевич.
- Как мой? Вот мой халат, - химик поднялся, закладывая руки в карманы. Повисла пауза.
- Что же это такое? – не найдя в лице наставника никакого признака веселости, я подошла к вешалке, на которой действительно висел чей-то халат. После осмотра, на нем обнаружилась и ровная дырочка в районе лопатки.
- Арсений Николаевич, так ведь это вообще не из наших с Вами халатов, - с какой-то особой торжественностью провозгласила я.
- Как не из наших? – профессор вкинул брови, - тогда, дорогая Ольга Денисовна, нам придётся выяснять, откуда в закрытой лаборатории взялся не наш с Вами халат.
- Придётся, профессор, - кивнула.
- С чего предлагаете начать?
- Я?
- Ну, милая, не я же, в самом деле, - он склонил голову и прищурился, со всей внимательностью в меня вглядываясь.
 Мне стало стыдно. Сама не пойму отчего, но жар, окативший лицо, верно, сделал его пунцовым, так как Удочкин-Романенко вдруг засмеялся, возвращаясь к своему месту.
- Что же Вы такая впечатлительная, Ольга Денисовна? – химик с улыбкой глянул на меня, - не беспокойтесь Вы так. Это халат одного из студентов, по вечерне вчера проходившего практические занятия.
- Неисправимый Вы человек, Арсений Николаевич! – я тоже вдруг засмеялась, опуская сумки на свой стол и накидывая точно свой халат, - не расскажете, что сегодня на тротуаре Вас так заняло?
  - Отчего ж не рассказать, Ольга Денисовна, расскажу. Только позже. Когда то, что меня заняло, сможет стать осязаемым и занять Вас ровно так же, как только что заинтересовал посторонний халат. Как у Вас продвигаются дела с чистыми веществами?
- Прекрасно продвигаются, - сев за стол, я начала доставать из сумки закупоренные колбы, - вчера удалось вывести чистый м…
- Профессор! Арсений Николаевич! – за дверью послышался топот нескольких ног, затем барабанная дробь в дверь, - Арсений Николаевич! Арсений Николаевич!
- Что это за переполох? - Удочкин-Романенко нахмурился, тяжело поднимаясь с места. Дверь в лабораторию тут же распахнулась. На пороге оказались два молодых человека. Один, рыжий, запыхавшийся, бледноватый, с небольшим количеством веснушек на лице. Стоял он, немного сгорбившись, так как в прямом положении задевал лбом косяк двери. Второй, с совершенно черными волосами и с мутными серыми глазами, доходил рыжему только чуть выше локтя, отчего держался чересчур прямо. Выглядел он больше надменным, чем взволнованным.
-Профессор… - выдохнул высокий, опуская руку на плечо товарища.
- Вокламов, Хлапов, по какому поводу такой спринт по всей длине коридора? – химик улыбнулся, опираясь на свой стол двумя пальцами
- Арсений Николаевич, там это, эта Сенченко...
- Что там с Раей? – улыбка пропала, уступив место беспокойству.
 Я отвлеклась от разбора вещей и, выглянув из-за стеклянного шкафчика с веществами, внимательно осмотрела студентов. Имя известной создательницы проблем и приключений обоснованно привлекало внимание.  Принесшие же эту информацию также были мне знакомы. Высокий звался Львом Вокламовым. За все полгода пребывания здесь, я до сих пор не могу понять, как он смог попасть на химфак. В рыжей голове нет ничего, что оправдало бы его здесь нахождение. Постоянно возившейся со своими оригами, Лев никогда не уделял особого внимания науке, чем немало раздражал большинство преподавателей. Но, повторюсь, я не могу понять, почему его всё ещё терпят.
 Хлапов, по совместительству спасатель зачетки Вокламова, являл собой довольно милое существо, считавшее учёбу чуть ли не главной целью в жизни. В Академии его так и звали "Хлапов", но один раз, по поручению Арсения Николаевича, переписывая списки посещавших лабораторию для дополнительных занятий, я неожиданно узнала, что Хлапова зовут Овидий. Овидий, чёрт его побери. Может потому он всегда представлялся фамилией.
- Она разбила это… ну, этот,… который того. Там ещё такая эта... Вы которую вчера того…
- Хлапов! Ты чего молчишь? Давай рассказывай. Пока Вокламова слушаешь, все процессы в организме откажут.
- Что рассказывать, Арсений Николаевич? Я мог и сам всё убрать, но Лев Васильевич настоял на информировании Вас, хотя особой опасности в самостоятельной дезактивации гидраргирума я не вижу.
 Профессор покачал головой.
- У, эта Сенченко… Хлапов, Ваша уверенность, конечно, заслуживает похвалы, но Вы ведь прекрасно знаете, что всё зависит от количества.
-Конечно, конечно. Я уже вывел нашу группу из аудитории. Собирался надевать перчатки и маску, как влетел Лев Васильевич. Вообще-то, я попросил его принести вакуумные ёмкости, но он зачем-то потащил меня к Вам, - Хлапов потёр затылок, - у Вас есть ёмкости?
- Есть, - Удочкин-Романенко утвердительно кивнул, - даже две-с. Ольга Денисовна, предоставьте юношам всё необходимое. Мне нужно на некоторое время отойти. Да… Хлапов. Ты включил систему автоматической дезактивации вещества в воздухе?
- Включил, Арсений Николаевич. Уже работает. Но работает зря, так как этот Лев Васильевич с окислившимися мозгами мешает мне избавить помещение от источника паров.
 Вокламов открыл и закрыл рот. На лице его явно считалось непонимание, а взгляд бегал от профессора и меня на Хлапова и обратно. В словах сокурсника оскорбления он не уловил, что, в общем-то, ничуть не удивляло. Мне же с трудом удалось усмирить желание улыбнуться.
- Так ведь…  это... Там того. Сенченко ревёт…
- Ольга Денисовна, - мягко проговорил химик, снимая резиновые перчатки,  - милая моя, будьте добры последовать за студентами и привести в чувства несчастную Сенченко. Передайте ей, что реферат о воздействии селена она может сдать немного попозже-с.

***

- Вы не менее, чем святой, Арсений Николаевич, - проговорила я из недр нижней и самой глубокой полки шкафа, когда ребята вышли, а вторая вакуумная колба никак не хотела быть найденной.
- Кто бы мне это говорил, дорогая моя, - профессор улыбнулся, нахлобучивая шляпу, - будьте любезны, ничего не трогать на моём столе. Даже перманганат калия. Не хотелось бы нарушать, так сказать, выстроенную цепочку.
- Естественно не буду, Арсений Николаевич. А если кому-то понадобятся кислоты?
- Если этот кто-то не будет Вокламовым, то, конечно, выдавайте, но под подпись и из ящика.
- Кстати о Вокламове. Профессор, почему…
- Всё потом, Ольга Денисовна! Потом! Я уже опаздываю! – химик схватил свой портфель, в который несколько минут назад бережливо укладывал тетрадь и некоторые пробирки, и, на прощание, коснувшись шляпы, вышел из лаборатории, оставив меня в одиночестве с ненайденной вакуумной колбой.