Порог Бога 5

Рассуждения о бытие земском (философия, психология)
– Рассказ скопирован с оригинала ворда.

– «Все то ты знаешь, но не хочешь даже сознаваться сам перед собой. Ибо я тут как типа бог твой – враг твой. И это мужские амбиции власти, кстати тоже данные от бога. Чтобы быть или иметь надо идти против, значит и тут твоя логика не нарушена, хоть и кажется парадоксальной. Гений всегда выражен в парадоксе. Но суть то сама, что по эго ты всегда как капризуля и нытик и все тебе, а не богу, не так и не эдак, что ты чаще всего приписывал девам. Дева – это отдушина за бога, за твоего же бога или кукла для битья. И очееень удобная кукла, можно и побить – душу отвести, а можно и ублажить себя сексом, что поднимает манию власти, не так скажи? А теперь главный во­прос на засыпку, какого пола сам бог? Ибо и ты, как муж, и дева, лишь относительно бога; он и она», - и Гуру откинулся довольный спиной на стену кельи, а Бени погорячился было возразить, но тут, - «Так ты что сказать хочешь, что бог это ОНО!? А как же любовь... то есть, черт дери, на деле...»;
– «Во-во, еще пуще...», - тут же расхохотался Гуру и Бени сразу узнал в нем Лахана, - «...Бог выходит более на гомика похож, или на педика, как тебе это понимать удобнее. И дерьмо твое за тебя уби­рать должен, и любить твое капризное эго, и отдушиной быть за твое же дурачество... Короче не был ты отцом толком и никогда не поймешь, что это значит быть на деле. Отче – это тот, всю славу которого чада неразумныя будут сразу приписывать себе, а все свои грехи и ошибки, естесс­ственнно – станут валить на него. И отче должен все это принимать как должное и терпеть. Ибо только взращивая свое чадо потомка, ты взращиваешь и своего бога, через все то ньтье и сопли, капризы и дерьмо в пеленках, и неча это валить на заботу девы-матери. Ты едва не стал отцом, не успел, Макбет была уже от тебя беременна, хоть и канула за шесть месяцев до родов, потому скорее и сама о том не знает... а может и знает, ибо видно планировала получить от тебя дитё...»;
Это было как удар ниже пояса и Бени потерялся и застыл как монумент несостоявшемуся чуду или же – богу. На этом все и кончилось, вернее растворилось в тумане... прострации и Бени почудилось, что он оказался на облаках, но облака с чего-то казались шибко тяжелыми, как с большого похмелья...

– «Ну, привет!», - она была вся какая-то грациозная и романтичная, стоя в изящной задумчивой позе и по­тягивая тонкую сигарету из столь же тонкого длинного мундштука, напуская романтические кружева из дыма. На ней было открытое длинное платье из позолоты до пят, то бишь открытое сверху, начинавшееся с лифа прикрывающего пышные формы грудей, на шее тонкая изящная брошка в оправе, в уш­ках – клипсы. Джамин растерялся от такого явления, да еще не мог выбраться из захватившей его про­страции, и не из-за несостоявшегося дитя от Макбет, а из-за столь нелепых представлений о боге на­сущном. Единственное, что он сменил-таки имя с первой части имени Бенджамин на вторую. Свое зем­ное имя по роду он похоже забыл и потерял навечно, а это как и потеря его бывшей личности и сущно­сти. И потому и Макбет он словно не узнавал, но в то же время она была сейчас ему как упоминание или укор совести из того прошлого. Наконец Джамин стал понемногу приходить в себя от сего явления, -
– «Ты куришь?», - и Макбет звонко, но как-то интимно рассмеялась, - «Может мне больше нравится такой образ, это мой выбор, это мое дело. Тебя это как-то задевает что ли?»;
– «...Я не знаю... вообще-то зачем ты пришла Макбет? Ты явно из какого-то другого мира...», -
Постепенно приходил в себя Джамин, но она состроила тонкие глазки и лукаво осмотрела его.
– «Я не Макбет, ты же знаешь законы сего мира. Как и ты не Генри Эдмунд Гамильтон. Я отныне Эстелла, что мне мне чем-то навевает на олипм древних греков или царствие Клеопатры. Я же все-таки женщина! Ты думал что на сей раз к тебе должен был прийти только этот чудак Хорди? Нет, на сей раз, одной душой тут не окрестишься в самоопределении, как впрочем и со мной...», -
Джамину казалось что она несла какую-то женскую ахинею, но так с намеком на интимность и соблазн. Он только подумал, что в том своем мире она неплохо устроилась, может это какой-то чисто дамский мир? Ну смотри прям как звезда или богиня! И тело вроде намного стройнее и мо­ложавее, чем было у натуральной Макбет. Впрочем, хорошо ли он ее еще помнит с того мира?
– «Ты зачем вообще пришла ко мне? Душу отвести, чтоб я завистью к тебе изошелся, кого потерял? Или чтобы мне какие грехи предъявить? Что тебе в своем мире не сидится, ишь Клеопатра...», -
Джамин, хотел сразу поставить вопрос ребром, и Эстелла снова рассмеялась, и пустив кольца дыма, -
– «Ну конечно, как же без того, мужам нужна прежде логика! А чего у тебя за имя тут такое – Джа­мин, оно вроде более женское? И по части миров... ну да, миры вроде тут разные или скорее как слое­ный пирог, один мир накладывается на другой, но не соприкасаются вроде друг с дружкой. Во всяком случае я так поняла Хорди... ну ты знаешь о ком я. А он муж вроде ничего себе, я бы с ним еще закру­тила романчик...», - и она мечтательно закатив глазки, рассмеялась снова, - «...Не взревнуешь? Вижу что нет. Тебе сейчас ни до кого дел нет, кроме себя несчастного. Хорди хоть муж куда тебя кон­кретнее, с чего ты наверняка и бесишься. И утешить тебя бедного некому. Я пришла с того же»;
– «То есть ты теперь без меня не можешь определиться, а я по-твоему без тебя?», - сообразил-таки Джамин, и Эстелла изящно покривлялась перед ним, - «Я пришла бы и раньше, но надо было просто переждать пока ты остынешь в своих обидах ко мне. Да и Хорди хитрый сводник, ты же знаешь как он хочет просто решить нашу проблему? И короче, раз ты не любишь, разводить разговоры по кругам и околицам, раз у нас отношения швах, то мы можем договориться на взаимных условиях, что­бы только покинуть эту промежуточную яму. Совершим небольшую совместную сделку, тебе же не привыкать, как ты женился по расчету. И потом заверим ее у Хорди. И все дела...»;
И только тут Джамин обратил внимание на антураж, они словно находились в облаке, но из облака была воплощена колонная зала, как типа иллюстрация к олимпу богов или дворцовой мраморной палаты у древних греков, и это все что-то давало понять новое, по отношению к «эволюции» пребывания в сем мире. То есть сначала все обнуляется, до современности, когда он покинул тот мир, а теперь типа вре­мя по истории былого мира идет вспять, в древность, к его и ее прапращурам? А дальше что, древний Египет, и дикие племена первобытных аборигенов в шкурах, типа питекантропов. И тут он обратил что и он, в типа древнегреческого мужского платья или накидки и аж вскочил от неожиданности, это прям как голубой, педик, нарядившийся в женское белье. Что сразу привело на ум ассоциации с тем, что ему толковал о боге Гуру, он же по Макбет-Эстелле – Хорди. Но ведь в древности мужи так ходили и не были наверное голубыми? Его такое резвое поведение вызвало у Эстеллы долгий переливчатый смех, ко­торый вроде и стыдил его и завораживал на соблазн амуров и он нелепо оглядел Эстеллу от макушки до пят. Она же словно под его взором, склонилась и приподняв подол платья от пола, поводила пальцами по ноге над ступнею, словно у нее там зачесалось и этот казалось бы банальный чисто женский жест, был столь сексуален и соблазнителен, что Джамина во-первых обуяла злость, типа что она его осмеяла в таком наряде. А напротив, он вдруг вспомнил все чувства неги и страсти в постели от той реальной Макбет, что ему закружило голову. И он не думая, чтобы подавить в себе злость, прямо-таки набросил­ся на нее, сдирая с нее это платье... и сексуальная потенция и энергия у него сей миг была прямо бешеная и необузданная... и он тискал и мучил ее обнаженную плоть, стремясь яростно разрядиться в акте сек­са, пока просто не выдохся и сел, апатично склонив голову... сексуальная потенция была бешеная, как и вожделение, а половой орган вообще не реагировал.... Но как-то он все-таки разрядился... Эстелла, не стесняясь своей наготы, поднялась с пола и присела, оперевшись спиной о его бок и подцепив пальцами платье стала его расправлять и рассматривать, словно на предмет целостности. Уж всяко он в таком раже мог изорвать ее платье в клочья... но платье было цело и даже толком не помято...
– «Ну, что вернулся ко мне родимый? Вспомнил таки кто я и что я для тебя? Знаю, тебя сейчас одоле­вает апатия после разрядки, но я ведь все к тому и вела, чтобы наши души снова воссоединились, как когда-то. Тут ноль-мир и работает только духовная потенция, но не телесная....»;
– «...Стоп! Погоди, ты что предлагаешь пойти на сделку с Гуру, то есть Хорби!?», - наконец очнулся Джамин, разрядка его как-то отрезвила и вернула к здравому рассудку, - «Но это же обман! Хорби что тут за дьявола что ли!? Ты соображаешь вообще что ты мне предлагаешь!? И куда...»;
Но заливистый хохот Эстеллы, прервал речь Джамина и теперь, после разрядки, он стал похож на смех мегеры, но смеялась она недолго, иначе бы он ее точно поколотил.