Магия французского поцелуя гл. 19 -21

Начало: http://www.proza.ru/2013/04/25/414

Глава девятнадцатая
Допрос

– Не позвони нам менеджер из салона проката, они бы спокойно скрылись, – сказал Кривцов, умываясь над раковиной в кабинете.
Оба только что вернулись после задержания Мишина и его спутницы. Мещерин сидел за столом и рассматривал фоторобот.
– Надо немедленно допросить Мишину. Ясно, что они сообщники, – Мещерин позвонил по внутреннему телефону и попросил привести задержанную.
Она вошла в кабинет и нерешительно остановилась возле дверей.
– Садитесь, – сказал Кривцов, указывая на стул.
Мишина села.
– Ваша фамилия, имя и отчество, – спросил Кривцов, достав из стола листы протокола допроса.
– Мишина Оксана Геннадьевна.
– Куда вы собрались уезжать?
– К родственникам в деревню.
– Сколько лет вы женаты с гражданином Мишиным?
– Три года.
– Супруг после регистрации взял вашу фамилию?
– Да.
– Какая у него была фамилия раньше?
– Крушинский.
– Почему он захотел взять вашу фамилию?
– Понравилась, – передернув плечами, ответила девушка. – Мы так вместе решили.
– Вы дежурили с 11 на 12 июня в роддоме, делали ли вы ночью телефонные звонки?
Мишина угрюмо молчала, уставившись глазами в пол.
– Отвечайте, – с нажимом сказал Кривцов.
Мещерин сидел за столом рядом, слушал и наблюдал за допрашиваемой.
– Да, – кивнув, чуть слышно произнесла она.
– С какого телефона и кому вы звонили, во сколько?
– Я взяла телефон из сумки врача. Звонила в половине второго, – она замолчала.
– Кому?
– Не знаю.
– На какой номер?
– 987 3456.
– Кто вам ответил?
– Не имею представления. Голос был женский, но мне незнаком, глухой какой-то.
– Что вы сообщили?
– Что новорожденные дети лежат в родовой возле окна.
– Что было дальше?
Мишина громко зарыдала, твердя одну и ту же фразу сквозь рыдания:
– Это она все подстроила!
– Успокойтесь. Выпейте воды. Говорите по порядку.
Стуча зубами о край стакана, задержанная выпила воду, поставила пустой стакан на стол и, тяжело вздохнув, сказала:
– Голярская просила докладывать о женщинах, отказывающихся от детей. Накануне как раз поступила такая роженица. Я рассказала ей, тогда Голярская дала мне номер телефона и попросила сообщить, где будут лежать новорожденные. Я не понимала, для какой цели это надо. Если бы знала, ни за что бы этого не сделала! – с отчаяньем в голосе произнесла Мишина.
– Что вы узнали потом?
– Услышала, что из детской пропали двое младенцев, как раз те самые, о которых сообщила по телефону.
– О чем вы подумали?
Мишина горько усмехнулась:
– Мне стало ясно, что я оказалась наводчицей. Позже от Семена узнала, что Голярская предложила ему заработать денег – выкрасть новорожденных. Семен сам признался. Получилось, что Голярская использовала нас.
– Где сейчас дети?
– Я не знаю.
– Где Голярская?
Мишина отрицательно замотала головой:
– Не знаю, После дежурства ее не видела.
С ней опять началась истерика.
– Уведите задержанную, – распорядился Кривцов по телефону.
– Значит, телефоном Гордеева пользовалась Голярская. Ее нигде нет: ни на даче, ни на работе, – сказал Мещерин после того, как санитарку увели из кабинета. – Я был на работе, сообщили, что она в отпуске, куда уехала, не знают. Дача закрыта, на окнах спущены шторы, никаких признаков жизни. Соседи говорят, что не видели хозяйку давно. Надо допросить Мишина, интересно, что он расскажет.

Мещерин позвонил по телефону и попросил доставить на допрос задержанного.
Через несколько минут он занял место, где только сидела его жена.
– Ваша фамилия, имя, отчество? – спросил Кривцов.
– Мишин Семен Михайлович.
– Нам известно, что вы носите фамилию супруги, какая была у вас фамилия до брака?
Задержанный не спешил с ответом, словно раздумывая, что сказать.
– Почему молчите? Запутались в фамилиях? – с иронией произнёс Кривцов.
В глазах Мишина промелькнула настороженность, он стал елозить на стуле, как будто ему было неудобно сидеть.
– Хочу предупредить: если будете говорить неправду, запутывать следствие, сделаете себе только хуже. Напротив, чистосердечное признание облегчит вашу участь.
– Крушинский, – угрюмо ответил молодой мужчина, глядя в пол. – Почему вы меня задержали?
– Не догадываетесь? Мы подозреваем вас в хищении детей из роддома. Против вас свидетельствуют многие факты. Обвинение достаточно серьезное, вам грозит лишение свободы. Расскажите, что делали ночью 12 июня с 2 до 4- х?
Мишин-Крушинский, тяжело вздохнув, сказал:
– Хорошо, расскажу. Меня попросила выкрасть детей Голярская.
– Сколько она пообещала заплатить?
– Тысячу долларов.
– Как вы это сделали?
– Хозяйка дачи сказала, чтобы у меня 11 и 12 числа был транспорт. По ее звонку должен был поехать в роддом и выполнить задание. Ближе к часу 12 июня Голярская позвонила и сказала, где находятся дети. Я поехал на машине, которую заранее взял в аренду. Залез по пожарной лестнице в детскую и забрал двух детей.
– Каким образом вы их вынесли?
– В спортивной сумке, спустился по лестнице, сел в машину и уехал.
– Что делали дальше?
– Как договаривались. Подъехал к перекрестку на улице Мира и Северной, там ожидала Голярская, ей передал сумку с детьми. Она отдала деньги и уехала.
– Куда?
– Не знаю. С того момента больше ее не видел.
– Как вы познакомились с Голярской, просила ли она вас прежде выполнять подобные поручения?
– Нет, это было в первый раз. Познакомился с ней через супругу. Нам негде было жить, Голярская предложила Оксане поселиться на даче, мне работать садовником, ей кухаркой. Нас устраивало, мы согласились.
– Неужели больше ничего подходящего не нашли?
– Я не искал.
– Почему?
– Боялся, что меня кто-нибудь узнает.
Он отвел глаза в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Кривцовым. Глаза допрашиваемого бегали по сторонам, пока не остановились на фотографии на столе, которую Кривцов специально положил на видное место. Задержанный, увидев карточку, побледнел. Несколько секунд он неотрывно смотрел на снимок, потом, закрыв лицо руками, наклонил голову.
– Что вас расстроило? – спросил Кривцов. – Узнали себя? Так на этой фотографии военнослужащий Темных Александр, без вести пропавший в Чечне.

Допрашиваемый подавленно молчал.
– Я же предупреждал: говорите правду, – продолжил Кривцов. – Мы подозреваем вас в совершении еще одного преступления – убийстве Полины Захаровой.
– Что? – резко вскрикнул задержанный и подскочил. – Я не убивал ее! – с отчаяньем произнес он. – Теперь все на меня валить будете.
– Сядьте, – приказал Кривцов. – Вы узнали себя на фотографии? – повторил он.
– Да.
– Так все-таки, какая ваша фамилия на самом деле?
– Темных Александр. Я служил в Чечне, в десантных войсках. Все было прекрасно, пока в одном сражении меня не оглушило взрывной волной. Очнулся в плену у бандитов. Они надо мной издевались так, что до сих пор не пойму, каким образом смог выжить. Пробыл в плену три года. Сидел в холодном погребе, не выпускали даже по нужде, не кормили, хотели посмотреть, на сколько меня хватит, довести, таким образом, до смертельного конца. Я впадал в голодные обмороки, тогда они подбрасывали мне, как собаке, кусок хлеба и бутылку воды, а потом, когда отходил, вновь продолжали морить без пищи. Наконец, они решили меня перевезти в другое место, и мне чудом удалось убежать. Но куда идти? К своим? Это означало попасть под трибунал. За собой вины не чувствовал и не хотел погибать от своих. С этого времени я стал человеком без прошлого и будущего, постарался навсегда забыть обо всем, что пережил, мечтать о нормальной жизни не мог. Я был раздет, разут, без документов. Русская женщина пожалела меня, дала одежду сына, подкормила и посоветовала быстрее уезжать в Россию. Она помогла уехать: попросила знакомого проводника спрятать меня в поезде. Так я добрался до родных мест. Но домой мне идти было нельзя. Если прийти, значит, все, как есть рассказать, а кто поймет, кто поверит? Для всех я либо трус, либо дезертир. Ясно одно: куда ни кинь, везде клин. Познакомился с Оксаной. Стали искать совместное жилье и попали к Голярской. Она мне дала паспорт на Крушинского, так я им и стал. Когда зарегистрировались, взял фамилию жены, думал, это поможет избавиться прошлое, которое, как ни старался забыть, упорно сидело в памяти. Голярской отказать не мог: все-таки она дала крышу над головой. Думал, все чисто сделаю, никто не догадается.
Темных закашлялся и прервал речь.
– Можно попить? – спросил, облизнув губы.

Кривцов налил в стакан воды и поставил перед ним. Задержанный большими глотками выпил до дна.
– Почему вы убили Захарову? – голос Кривцова был строг.
– Я не убивал, – отрицательно покачав головой, медленно произнес Темных.
– Допустим. Но Кузьмину убили вы. Или тоже будете отрицать?
– Кузьмина узнала меня на вечеринке, которую устроила на даче Захарова. Она стала допытываться у меня, знаю ли я ее родного брата. Конечно, я знал, с ним служил в одной части, он был моим товарищем. Но я не мог признаться в этом. Все родственники, знакомые считали меня погибшим или пропавшим без вести на войне в Чечне. Меня это устраивало, поскольку не в моих интересах было рассказывать обо всем, что со мной случилось. Я был твердо уверен, что никто не поверит мне, а посчитать за дезертира могут без сомнений. Справок из плена никто не выдает, живыми оттуда редко кто возвращается. Попадать в тюрьму, когда только что начал устраиваться и жить нормальной жизнью, мне не хотелось. Решил выследить, где живет Кузьмина, попасть к ней в дом и выкрасть фотоальбом со снимками, потому, что очень хорошо помнил, как фотографировался в Чечне с ее братом. В один из вечеров, убедившись, что квартира пуста (звонил в дверь, мне никто не ответил, а в окнах не было света) легко через балкон проник в комнату. На мою беду хозяйка оказалась дома – спала, когда искал альбом, услышал ее голос. Кузьмина проснулась и спрашивала, кто находится в доме. Я вошел в спальню, она, увидев меня, закричала. Хотел только припугнуть, ни в коем случае не убивать, стал говорить, что пришел забрать снимки и попросить ее никому не сообщать обо мне. Но женщина громко кричала, пришлось положить на лицо подушку и зажать рот. Я держал подушку и объяснял, причину прихода. Когда снял, понял, что удушил ее. Тогда решил включить газ, сделать видимость самоубийства, перенес ее из спальни на кухню, усадил за стол, включил конфорки, забрал фотографии, они, кстати, лежали на прикроватной тумбочке и покинул квартиру. Я все рассказал. Больше признаваться не в чем. Позже принял решение уехать из города. У Оксаны живут родственники в деревне, решили уехать к ним.
Кривцов пододвинул к задержанному протокол.
– Подпишите.
Темных подписал бумаги, и конвоиры его увели.
– Итак, – Кривцов аккуратно сложил листки протокола допроса и скрепил скрепкой, – Мишин – Темных, он же Крушинский похитил детей по заданию Голярской.
– Голярская – организатор преступления, – сказал Мещерин. – Она дала пристанище семейной паре с той целью, что когда-нибудь использует их в своих интересах. Так и случилось. Санитарку попросила докладывать о ненужных детях, когда наступил подходящий момент, подключила садовника. Похоже, что она не первый раз проворачивает подобные операции, чувствуется опыт.
– Да, – согласился Кривцов. – Дети, правда, у нас в городе из родовой исчезают впервые, так ведь были другие случаи. Выходит, мы раскрыли два дела: похищение новорожденных и убийство Кузьминой.
– Не полностью, а только часть, – поправил Мещерин. – Потом, у нас три преступления.
– Да, ты прав. Раскрытым дело будет считаться тогда, когда найдём детей, но это сделать сложно. Голярская могла с ними уехать куда угодно, она скрылась, место пребывания никому неизвестно. Кто убил Захарову?
– Ты веришь ему? – Мещерин вопросительно посмотрел на Кривцова.
– Думаю, он говорит правду, признался в содеянном, был искренен. Во всяком случае, я не заметил лжи в его поведении.
– Ты продолжаешь ориентироваться на поведение? – покачал головой Мещерин.
– Конечно, потом и интуиция подсказывает, что он в этом не виновен.
– Вот бы мне такую интуицию! – восторженно воскликнул Мещерин. – Считаю, что интуицию надо проверять. Хорошо, доверимся твоему опыту и интуиции. Остаются открытыми вопросы: где находятся дети, где Голярская, кто убил Захарову. Тебе ничего не подсказывает интуиция?
– Сейчас подсказывает логика, – воскликнул Кривцов. – Пришла в голову мысль, что с Захаровой могла разделаться Голярская. Они могли что-то не поделить. Мы про Захарову ничего толком не знаем, в каких она с Голярской отношениях, почему оказалась на даче.
– Немаловажный факт, – добавил Мещерин, – что Захарова была беременной. В каком сроке родила, жив ребенок или родился мертвым, неизвестно. Но одно предположение сделать можно. Голярская была охотницей за малыми детьми. Она организовала похищение новорожденных, может быть, охотилась и за ребенком Захаровой? На этой почве конфликт мог произойти в любой момент. Заметь: никто из окружающих не знал, что Захарова беременна. Почему она скрывала беременность? Если Голярская имела виды на младенца Захаровой, причиной ссоры могли быть деньги. Согласен?
– Да, эту версию нужно проработать, – согласился Кривцов. – Какими уликами в деле Захаровой мы располагаем?
– В наличии только отпечатки пальцев на кинжале, но эти пальчики по картотеке не проходили, я проверял, – Мещерин листал папку с документами.
– Надо срочно проверить кинжал! – подскочил Кривцов и стал ходить по кабинету. – Может, на нем есть следы крови?
Он в упор смотрел на Мещерина.
– Дача Голярской закрыта, придется брать ордер на обыск, – смутившись под его взглядом, виновато произнес Мещерин. – Признаюсь, мое упущение.
– Придется срочным образом исправить ситуацию, – сказал Кривцов. – Тетка говорила, что погибшая постоянно вела записи, подозреваю, что это был дневник. Она даже указала место, где видела тетрадь в последний раз. Я заглянул, но, к сожалению, ничего не обнаружил. Подозреваю, тетрадку с записями кто-то забрал.
– Опять интуиция подсказывает? – усмехнулся Мещерин.
– Не только. В квартиру Захаровой приходила подруга, якобы за вещами. Думаю, она могла прихватить тетрадь с собой.
– Зачем она ей? – возразил Мещерин.
– Кто знает этих женщин!
– В таком случае надо вплотную заняться подругой убитой.
– Как ее фамилия?
– Казакова Анна.
– Захарову надо хорошенько проверить, – упрямо повторил Мещерин.
– Что конкретно предлагаешь? – Кривцов потер виски.
– Раз она любила писать, надо узнать, может, вела с кем-нибудь переписку по почте?
– Сомневаюсь, сейчас в основном переписки ведут по эмейлу. Но ты, верно говоришь, проверить не лишнее. Зайду на почту и наведу справки, – сказал Кривцов.
– Еще один момент: Голярская могла и не убивать Захарову, а нанять исполнителя, верно?
– А почему нет? Вполне. Знать бы, от кого она была беременной!
– Она была замужем, какие тут вопросы?
– В том-то и дело, что замужем была формально. Образ жизни вела свободный, поэтому трудно сказать, кто отец ребенка. Короче, продолжаю искать связи Захаровой. Иду на почту и выясняю, вела ли она переписку.
– Я возьму ордер на обыск дачи, – Мещерин положил папку в стол, и закрыл его на ключ.


Глава двадцатая
Помощь Лолиты

Утром, умывшись и позавтракав, я решила закончить с чтением дневника. Генриетты дома не было, куда она ушла в такую рань, я не знала, но, судя по тому, что походной сумки на кухне не было, следовало: хозяйка отсутствовать будет долго. Надеюсь, мне повезет и никто не прервет чтения, непрочитанных страниц оставалось совсем немного.
«Чтобы найти Лолиту Голярскую, – я погрузилась в тетрадь Полины, – пришлось потрудиться. Когда-то мне довелось делать очерк о ее работе и брать у нее интервью. Это было давно, с той поры мы иногда перезванивались, не забывали поздравить друг друга с праздниками. Помнила, что она трудилась в центре усыновления, офис находился недалеко от моего дома, и я направилась туда. К моему удивлению, в приемной сидела незнакомая секретарь, а на кабинете на бронзовой табличке красовалась совсем другая фамилия. Для верности все-таки спросила секретаря, можно ли попасть к госпоже Голярской. Она отрицательно покачала головой и сказала, что Лолита Марковна здесь бывает редко, работает в собственной клинике. Увидев мою растерянность, секретарь принялась перелистывать ежедневник, лежащий на столе и, открыв нужную страницу, продиктовала адрес новой работы Лолиты и телефон. Я тут же попросила разрешение позвонить. Голярская узнала меня, сказала, что на службе будет до пятнадцати, если нужно, готова встретиться хоть сейчас.
Обрадовавшись, взяла такси и поехала по указанному адресу. На дверях офиса была прикреплена никелированная, блестящая вывеска с надписью: «Гинекологический кабинет. Лечение бесплодия, прерывание беременности». В небольшом, уютном фойе за столом сидела молодая девушка в белом накрахмаленном халате и приветливо встречала входящих. Меня одарили заботливым взглядом и поинтересовались, по какому вопросу я пришла. Услышав, что мне нужно видеть госпожу Голярскую, девушка спросила фамилию, набрала номер телефона и уточнила, ждут ли меня на самом деле. Положив трубку, она с неотразимой улыбкой произнесла: «Проходите, вас примут, кабинет в конце коридора, заходите сразу».
Возле кабинета Лолиты сидели три молодые девушки. Я остановилась перед дверью, раздумывая, стучать мне или войти, не спрашивая разрешения. Но тут дверь распахнулась, появилась Лолита и пригласила. Она поинтересовалась, какими судьбами меня занесло к ней. Я рассказала, что ищу выход из трудного положения: на мне висит долг, где достать деньги, не знаю, вдобавок осталась в интересном положении, меня попросту бросили.
Лолита спросила:
– Знает ли кто-нибудь о том, что ты беременна?
Я ответила, что свое положение тщательно скрываю.
– И не вставала на учет в женскую консультацию?
– Нет.
– А любовник, он в курсе, что ожидаешь ребенка?
Я усмехнулась. Лолита назвала Уразова «любовник», какой он любовник? Он охотник за добычей, ловко расставивший западню, в которую я попала. Рассказывать о взаимоотношениях с ним не стала.
– Нет, он ничего не знает.
– Тебе нужен ребенок? – спросила она прямо.
– У меня есть взрослый, женатый сын. Ребенка хотел любовник.
– Вы расстались?
– Да.
– Тогда думай в первую очередь о себе, – без раздумий произнесла Лолита.
– Мне в первую очередь нужны деньги, я вернуть долг.
Помолчав, Лолита сказала, что теперь есть только один выход – ждать появления младенца на свет.
– Если тебе он не нужен, можно отдать его семейным парам, которые мечтают, но не могут иметь детей.
– Я не знаю таких людей.
– Зато мне известны. Не думай ни о чем, можно все устроить, – уверила она.
– Что ты имеешь в виду?
– Есть несколько вариантов. Могу дать тебе адрес надежных граждан за границей, ты уедешь, родишь и оставишь ребенка, они заплатят тебе и будут благодарны по гроб жизни. Вернешься с деньгами и свободной.
– За границу? Куда?
– Например, в Америку, Германию, Италию. У меня есть телефоны конкретных заинтересованных лиц. Можно и в Москву.
– Кто они, чем занимаются?
– Господи! Зачем тебе знать? Я работала с детьми и хорошо знаю, что на русских деток большой спрос не только в Америке. Зайди в Интернет, там полно объявлений об усыновлении.
– Нет, за границу не хочу.
– Напрасно. Проблем никаких не будет, сделаем так, что комар носа не подточит. Не хочешь ехать за границу, можем на месте устроить.
– Как?
– Оставишь ребенка мне.
– Ты его заберешь себе?
– Зачем? – усмехнулась Лолита. – Передам в руки тех, которым нужны дети. Он будет жить в хороших условиях, ты получишь деньги, рассчитаешься с долгом.
– Они обеспеченные люди?
– Поверь, ребенок будет устроен, успокойся. Тебе совершенно не нужно знать приемных родителей. Живи спокойно.
Лолита предложила переехать к ней на дачу и оставаться там до родов. Свежий воздух и природа отвлекут меня от грустных мыслей. Как только начнутся роды, она обо всем позаботится, акушер будет рядом. В приличный роддом меня без обменной карты никто не возьмет, рожать в родильных отделениях, куда попадают необследованные женщины, не советует. Подумав, я согласилась, у меня не было другого выхода. Беременность в женской консультации не регистрировала, потому что по плану Уразова я должна была родить тайно дома, в присутствии врача, с которым у него был договор. У меня нет на руках результатов медицинских обследований и анализов. Рожать среди инфицированных СПИДом было страшно. Так я оказалась в загородном доме.
Роман без конца звонил, но я не отвечала. Однажды, не вытерпев его навязчивости, сказала ему, чтобы он поскорее ушел из квартиры и больше не напоминал о себе.
В один из вечеров я сидела в гостиной в полном одиночестве возле камина и читала книгу. В доме никого не было, и вдруг послышались шаги по коридору. Я замерла, напряглась всем телом и неотрывно смотрела на входную дверь. Шаги приблизились, дверь резко распахнулась. Передо мной возник незнакомый мужчина с пистолетом в руке. Оружие было направлено прямо на меня, я обомлела, боясь шевельнуться.
– Кто вы? – едва проронили губы, и я потеряла сознание.
Не знаю, сколько времени пребывала вне себя, но открыла глаза оттого, что почувствовала, что кто-то хлопал меня по лицу и тряс за плечи. Я увидела склоненное надо мной смуглое лицо мужчины, с черными, как смоль волосами, такими же бровями и темно-карими глазами.
– Где хозяин? – спросил он с акцентом.
– Не знаю, – отрицательно покачала головой. – Вы кто?
– Не важно, пришел сюда за долгом.
– Но я ничего не знаю.
– Мне нужны деньги, понимаешь? – грозя перед моим лицом пистолетом, орал пришелец. – Я строил этот дом, но хозяин нас подставил. Все погибли, все пять мужиков! Здоровых, сильных, во цвете лет! Ты об этом знаешь?
– У меня нет денег, я не хозяйка здесь.
Мои губы не слушались, я сжалась в комок и с опасением смотрела на пришельца. Вид его был ужасный. Он взирал свирепым взглядом человека, отчаявшегося на самый крайний поступок. «Может, это наркоман? – пронеслось в голове. – Накачался какой-то гадостью, проник в дом, крыша поехала, несет несусветную чушь».
Незнакомец отошел от меня и принялся разгуливать по гостиной. Взгляд его блуждал по стенам, и мне подумалось, что он рассматривает картины. Внезапно он подошел к одной из картин, снял ее и рукояткой пистолета стал выстукивать стену. На одном участке, уловив разницу в звуке, пришелец провел рукой по стене, и к моему изумлению, открыл невидимую дверку. Мне хорошо была видна небольшая ниша, в глубине которой виднелась еще одна дверка с торчащим ключом. Мужчина повернул ключ, открыл тайник, и извлек из него шкатулку. Не сходя с места, тут же поспешно ее открыл, вытащил пачки денег и с жадностью рассовал их по карманам.
– Я не вор, взял свое, – он со значением посмотрел на меня и потряс в воздухе пистолетом.
Я понимающе кивнула.
– Не верите? – Хотите, покажу тайный ход, через который проник в дом. Он начинается из кухни, спускается вниз в подземелье, пересекает весь участок и ведёт к лесу. Я сам, вот этими руками, – он протянул вперед обе руки и раскрыл ладони, – рыл землю, возил ее на тележках, выкладывал стены кирпичом, а пол бетонными плитами. Со мной работали парни, нас было шестеро. Остался я один. Когда дом был готов, и нам осталось получить расчет, на участок въехала крытая машина. Из нее выскочили люди в масках, с автоматами в руках. Они набросились на ребят, оглушили прикладами, потом расстреляли, а тела выбросили в недостроенный котлован бассейна. Включили бетономешалку и залили всех бетоном. Вы не слышите по ночам в доме голоса?
Я с ужасом смотрела на него и вспомнила, как несколько раз действительно была свидетельницей странных явлений: на даче внезапно гас свет, дом погружался в темноту, по комнатам проносились сквозняки, из камина слышалось какое-то странное завывание. Оцепенев от страха, молчала.
– Я остался в живых по счастливой случайности, – продолжал незнакомец. – В это время находился на чердаке и через окно наблюдал страшную картину. Документы ребят и мои, в том числе, остались у хозяина. Понимал, что спасение в бегстве, мне удалось скрыться и остаться в живых. Нападение было сделано с одной целью – уничтожить всех.

Я была поражена услышанным. Неужели, это правда? Мне вспомнилось, что несколько лет тому назад по городу распространялись слухи, что на строительстве загородных коттеджей пропадают гастарбайтеры, но никаких расследований не проводилось. Слухи оставались слухами. Я подумала о Геджае. Он тоже уехал заработать денег и бесследно пропал. Может, и его работодатели убили?
– Когда это произошло? – спросила пришельца.
– Это было три года тому назад.
– Где ваша родина?
– Я из Индии.
– Из Индии? Геджая не знали? Он не работал вместе с вами? Высокий парень, улыбчивый, добрый. Он из большой семьи: кроме него, еще три сестры и пять братьев.
– Нет, здесь такого не было. Передайте хозяевам, счастье, что не застал их.
Он потряс пистолетом в воздухе и вышел из гостиной. Я слышала удаляющиеся шаги. Вскоре они утихли, а я продолжала, не шевелясь, сидеть в кресле, лихорадочно соображая, что делать. На моих глазах пришел грабитель и похитил из тайника деньги. Я чуть не стала жертвой, он мог спокойно убить меня. В таких случаях люди вызывают милицию. Хотела призвать на помощь стражей порядка, но передумала. Это не мой дом, могу невольно навредить хозяйке. Прежде всего надо связаться с ней, принялась звонить Лолите на сотовый, но никто не ответил. Когда страх и оцепенение прошли, я осмелела, захотела посмотреть тайный ход. На кухне стала внимательно осматривать стены и пол. Откуда мог проникнуть бывший гастарбайтер? Он довольно-таки внушительных размеров, сквозь щель наверняка не пролезет. Я рассуждала про себя, а сама тем временем обошла кухню, ощупала руками стены. Ничего подозрительного обнаружить не удалось. Взгляд задержался на тумбе, которая закрывала раковину и трубы. Одна дверка была неплотно прикрыта, распахнув ее, заглянула во внутрь. На стенке справа отчетливо разглядела узкую щель. Потрогав рукой, обнаружила, что стенка на колесиках, по рельсе легко откатывается в сторону. Отодвинув ее до упора, увидела нишу со ступеньками, уходящими вниз. Вооружившись фонариком, согнувшись, без особых усилий пролезла под раковину, затем в нишу и по ступенькам стала спускаться в подземелье. На десятой ступеньке передо мной открылся довольно просторный коридор. Я пошла по нему, считая шаги и освещая дорогу и стены лучом фонарика. Справа и слева были массивные металлические двери, я насчитала четыре. Мои попытки открыть хотя бы одну не увенчались успехом. Я шла вперед, надеясь найти противоположный выход. Насчитав седьмую сотню шагов, начала беспокоиться: конца дороги ничто не предсказывало, оставаться в холодном подземелье было страшно, но возвращаться назад, не узнав тайну подземного хода, не хотела. Я продолжила путешествие вперед с надеждой, что найду выход. Вскоре дорога стала подниматься вверх, это было хорошим признаком. Пройдя в горку пятьдесят шагов, уперлась головой в потолок. Осветив фонариком стены, увидела небольшую дверь, на которую надавила плечом. Она тяжело и медленно открылась, осталось сделать шаг, чтобы оказаться на свободе. Вышла из подземелья и огляделась. Вокруг стояли высокие сосны, зеленела трава, весело распевали птички. Я оказалась в сосновом бору, особняк оставался позади. Обратно возвращалась по дороге, которую обнаружила вблизи от выхода. Что за странный дом? Зачем в нем сделан подземный ход? Неужели, правда, что его строили наемные работники, что всех убили и замуровали в бассейне? Выходит, кое-что правда, иначе, откуда пришелец узнал о подземке и тайнике. Знал, куда и зачем шел. Нужно рассказать Лолите о грабителе.

В гостиной я подошла к открытому тайнику и заглянула вовнутрь. Ничего, кроме пустой шкатулки не увидела. Перед глазами стоял незнакомец, наспех рассовывающий по карманам пачки с деньгами. Сколько их было? Наверняка немало. Откуда у Лолиты столько денег? Правда ли то, что рассказал пришелец? Что мне теперь делать? Рассказать обо всем Лолите? А вдруг она не поверит? Совершенно ее не знаю. Чувство страха не проходило. Попыталась отогнать его: чего ради испугалась? Мне ничего не угрожает. В голове пульсировала мысль: «Ты прикоснулась к чужой тайне, это может рассердить хозяйку, помни об этом». «Хорошо, – мысленно согласилась с собой. – Тогда подскажи, что делать?» «Бежать отсюда и как можно скорей!»
Я в напряжении ждала появления Лолиты, она должна была скоро приехать. Мне не терпелось рассказать ей о визитере-грабителе. Вдруг зазвонил телефон. Звонки были пронзительные, громкие и частые, так обычно дает о себе знать междугородняя связь. Они заставляют сорваться с места и спешить к телефону. Подняла трубку и хотела сказать, что хозяйки нет, но к своему удивлению услышала голос Лолиты. Выходит, она приехала в мое отсутствие! Посмотрев в окно, увидела у заднего входа возле кустов ее машину. Значит, хозяйка поднялась в свою комнату и находится там. Лолита вела с кем-то разговор, он заинтересовал меня.
– … группа будет в вашем городе 23 июня, надеюсь, знаешь об этом? – спрашивал мужской голос с другого конца провода.
– Конечно, во-первых, везде расклеены афиши, а во-вторых, ты мне уже звонил.
– Звонил, но тогда точно не знал, какого числа гастролеры будут у вас. Ты подготовила посылку?
– Да.
– Я утром отправил электронное письмо, там вся информация, ты читала?
– Нет, почту еще не смотрела.
– Тогда не забудь, обязательно прочти, возникнут вопросы, звони.
– Прочту немедленно, – пообещала Лолита.
– Двадцать третьего июня музыканты дают концерты и уезжают. У тебя должно быть все готово: и документы, и посылка. К тебе подъедет Слава Разманов, запомнила?
– Слава? Кто такой? Почему не Кирилл?
– Он сломал ногу, моим представителем является Слава.
– Жаль, с Кириллом было все отлажено.
– Не беспокойся, Слава не подведет, все будет хорошо.
– А как с расчетом?
– Получишь, как договаривались, не волнуйся. Документы оформишь на фамилии, что указаны в письме.
– Сделаю в лучшем виде.
– Не сомневаюсь. Скоро увидимся. Жду, целую.
– До встречи, дорогой, чао!
– Связь закончилась, я положила трубку.
Какой странный разговор! Лолита загадочная женщина! Я посмотрела в окно и увидела, что Лолита вышла из дома, села в машину и уехала. Во мне взыграл профессиональный интерес. Что за посылку должна передать Лолита Славе Разманову? Откуда он? Что за электронное письмо, о котором говорил мужчина? О чем не захотел распространяться вслух? Я поднялась в ее спальню. На письменном столе в беспорядке лежали бумаги, включила компьютер, открыла почту и прочитала письмо.

«Нужны дети любого возраста. Желательно двух девочек и двух мальчиков. Сопроводительные справки оформить на фамилии: мальчики – Губаревы Сергей и Владимир (мать Губарева Нина Павловна), девочки – Белявская Анна и Софья (мать Белявская Нина Федоровна). Слава передаст деньги для оплаты услуг помощников. С тобой рассчитаюсь при встрече».
Я выключила компьютер. Мне стало понятно, что за «посылку» должна подготовить Лолита. Она занимается продажей детей! Наверное, такие сделки делала не один раз, у нее в тайнике столько денег!
Покинув спальню, вышла во двор и стала ходить по саду, размышляя о том, что мне удалось узнать. Вскоре почувствовала боли в поясничной области и поспешила вернуться в дом, легла на диван и лежала, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать новых болевых ощущений. Когда вернется Лолита? Она еще не знает, что в доме побывал грабитель и забрал деньги.
Но сказать я Лолите ничего не смогла. В этот вечер у меня начались роды. Когда начались болезненные схватки, я не вытерпела и стала кричать. Рядом постоянно находилась Лолита и врач. Помню, что начались потуги, мне ввели лекарство, остальное в памяти покрыто туманом, сквозь который иногда прорезался детский крик. Очнулась на следующий день. Возле кровати стоял мужчина в белом халате. Увидев, что я смотрю на него, он открыл дверь и крикнул:
– Она проснулась!
Тотчас в комнату вошла Лолита и распахнула шторы. Яркий солнечный свет ослепил меня.
– Я родила?
– Родился мертвый ребенок, – вздохнув, сказала она.
– Я слышала детский крик.
– Показалось. Ты не могла ничего слышать, с тобой было очень плохо, тебя едва спасли.
Врач измерил давление, прослушал сердце.
– Я оставляю необходимые препараты, они на столе. Думаю, что опасность миновала, здоровье пойдет на поправку. Предписываю постельный режим на неделю. Никаких волнений, читайте книги, принимайте витамины и набирайтесь сил.
– Ты слышала? Оставайся здесь, тебе никто не будет мешать, – сказала Лолита.
– Хорошо.
Врач посмотрел на Лолиту.
– С вашего позволения, покидаю дом, – произнес он.
– Доктор, пройдёмте со мной, надо обсудить вопросы.
Они вышли, я осталась одна с невеселыми мыслями. Почему родился мертвый ребёнок? Я до последнего дня слышала шевеления. Интересно, кто был: девочка или мальчик? Впрочем, какое имеет значение, раз его нет на свете! Теперь нужно встать на ноги и продолжать жить новой жизнью, в которой нет подлеца Уразова, Модеста, Романа. Заниматься творчеством, оно поможет отключиться от пережитого и выкарабкаться из кризиса. Деньги заработаю и постепенно погашу долг. Вдруг зазвонил мобильник, включила телефон. По голосу узнала Веронику. Подруга спрашивала, куда я исчезла, где нахожусь, говорила, что все меня потеряли, соскучились и желают видеть. Она откровенно напрашивалась в гости, я не смогла отказать и пригласила всех приехать на дачу в субботу.
Последующие дни много гуляла в сосновом бору, дышала кислородом. С Лолитой произошел неприятный разговор. В тот вечер я долго ждала ее возвращения, но, не дождавшись, уснула. Меня разбудили гневные крики:
– Отчего вскрыт в гостиной тайник? Куда исчезли деньги?
Открыв глаза, увидела перед собой рассерженное лицо хозяйки. Рассказала, что в доме побывал грабитель, на моих глазах открыл тайник и забрал деньги. Лолита, едва выслушав, исчезла и вскоре вернулась мрачнее тучи. Она с пристрастием расспрашивала о грабителе, ее интересовало все: как он выглядел, во что был одет, что делала я, почему сразу не сообщила. Я устала пересказывать подробности. Лолита подозрительно смотрела на меня, и я подумала: уж не меня ли она подозревает в краже? Смутившись, стала путаться в деталях и подробностях, отчего стало не по себе, стала краснеть и, вконец разволновавшись, замолчала.

– Как он проник в дом? – в который раз спрашивала она.
– Через подземный ход, – повторяла я. – Разве ты не знаешь о нем?
– А ты знаешь? – сузив глаза, пристально посмотрев на меня, спросила Лолита.
Стало не по себе от сверлящего, пронизывающего взгляда. Секунду подумав, решила, что с меня хватит. Слишком много знаю о ней, о ее доме. Это к добру не приведет. Отрицательно покачав головой, проронила:
– Откуда мне знать? Он так сказал. Я слышала шаги по коридору, в гостиную пришелец вошел через дверь.
Лолита не сводила с меня подозрительного взгляда. Потом вздохнула и вышла».
Записи на этом закончились. В тетради оставалось чистыми, где-то двадцать страниц. От прочитанного стало жутко. Как развивались события дальше? Я нервничала, потому что чувствовала: нахожусь совсем близко от разгадки ее смерти. Еще бы совсем немного она написала о себе, и было бы ясно, кому помешала. Вот именно, помешала! Я принялась ходить по комнате и рассуждать о том, что удалось узнать. Мысли набегали одна на другую, словно волны в море, сталкивались друг с другом и стремительно уплывали в разные стороны. Я хваталась за каждую, но, не успев хорошо осмыслить, теряла ее. Надо взять себя в руки, сесть за стол и написать все, что придет в голову на бумаге. Устроившись за письменным столом, в Полинином дневнике на чистой странице, принялась строчить все, что приходило на ум. От напряжения заныло плечо, я прервалась отдохнуть и прочитала текст:
Полина родила ребенка от Уразова.
Какого пола, об этом не сказано.
Лолита уверила, что он родился мертвым. Так ли это на самом деле – сказать прямо нельзя.

Способен ли был Уразов убить подругу? Полина, с ее несдержанным характером, вполне могла ему высказать много нелицеприятных слов. Мне надо срочно встретиться с Уразовым и выяснить с ним некоторые вопросы.
Я подчеркнула эту строчку толстой чертой. Что конкретно нужно у него спрашивать? Подумав, решила вести с ним разговор в обвинительно-напористом тоне. Надо дать ему почувствовать, что мне все известно, можно сослаться на дневник Полины, но ни в коем случае его не показывать. Если Уразов убийца, то мой тон и неожиданное разоблачение непременно его шокируют. Я представила, как у него от страха побелеет лицо, затрясутся руки, он выдаст себя с головой. Будет умолять отдать ему тетрадь с записями и молчать, но я, конечно, сразу вызову милицию, его арестуют, посадят за решетку и предадут суду.
5.Теперь Роман. Мог ли он убить ее? Вполне. Ясно из дневника. Он желал сойтись с Полиной, она не хотела. Он знал, что она беременна, и одно это обстоятельство могло вывести ревнивца из себя, тем более, однажды уже душил Полину, но я не представляла, где его искать.
6. Следующий потенциальный убийца Модест. С ним встречаться не хотелось, но, если бы пришла на встечу, сказала бы, какой он низкий и нечистоплотный человек. Мог ли он убить Полину? Подумав, решила, что Модест мог убить Полину из-за ревности. Они были в близких отношениях, возможно, у него вновь вспыхнули чувства, он нашел ее, возник разговор, закончившийся ссорой. Модест работал костоправом, ему ничего не стоило свернуть Полине шею, сорвался и набросился на нее. Потом мог умело замести следы. Генриетта рассказывала, как он навредил одной клиентке именно таким методом, следовательно, опыт у него имеется. Откровенно говоря, видеть его не желала, но раз начала вести расследование, придется довести дело до конца. Кстати говоря, на Модеста тоже можно надавить, сказав, что существует тетрадь Полины, где она очень подробно описала их отношения. Известие должно произвести на него неприятное впечатление, он начнет нервничать: кому приятно узнавать, что после гибели человека остаются обличительные записи, проливающие свет на тайны личной жизни. Мало ли что Полина могла о нем написать! Он чем-нибудь выдаст себя.

Кого еще можно подозревать в убийстве Полины?
Подумав, написала:
А). Сосед по даче.
О нем совсем ничего не известно. Полина ни разу его не упомянула в своих записях. Между тем, они собирались гулять по лесу. Можно предположить его маньяком, неизвестно по какой причине набросившегося на беззащитную женщину. Придется ехать на дачу и вызвать его на откровенный разговор.
Б). Садовник и кухарка.
Из-за чего они могли убить ее? Скорей всего, с целью ограбления. Но у Полины ничего ценного с собой не было. Деньги она перевела Уразову, а пропали только мобильник и сумка, неужели из-за этого можно совершить убийство? Не знаю. Во всяком случае, когда буду на даче разговаривать с соседом Полины, нужно обязательно их «прощупать».
Далее. Нужно обязательно осмотреть подземный ход. В подземелье есть комнаты, что скрывается за железными дверями? Как их открыть?
В). Голярская.

Очень и очень подозрительная дама. 23 июня должна встретиться с неким Размановым, передаст ему «посылку», то есть детей и документы на них. Хм! С ее возможностями сделать это несложно. Раньше она работала в центре усыновления. Наверняка, там остались связи, за деньги достать любую справку проще пареной репы. Может быть, Голярская, покинув центр усыновления, впрок запаслась необходимыми бланками на такие аферы, печать учреждения у нее была в руках! Вот только где она возьмет детей? «Нужны дети любого возраста, два мальчика и две девочки», – пронеслась в голове строчка из электронного письма. Что, если Лолита передаст ребенка Полины? Голярская могла обмануть, сказав, что родился неживой ребенок, с целью убить двух зайцев: не платить обещанные деньги, самой продать младенца и поживиться на сделке. Тогда можно предположить, что Голярская убила Полину! Эта неожиданная мысль пришла в голову и ошарашила меня.

Она укрепилась в сознании, поскольку у людей, торгующими детьми, за душой нет ничего, кроме жажды денег. В пользу догадки служил факт отсутствия госпожи на даче в ночь убийства. Она могла как-то незаметно проникнуть в дом, сделать гнусное дело и так же выскользнуть, воспользовавшись подземным ходом. Мотивы разделаться с Полиной у Голярской имелись. Подруге много известно о хозяйке дачи. Возможно, Полина подозревала Лолиту в том, что та обманула ее, сообщив о рождении мертвого ребенка, и сказала ей об этом прямо. Есть еще один момент. Лолита могла уничтожить Полину хотя бы для того, чтобы не платить деньги. Кто такой Разманов?
Фамилия показалась знакомой. Я напрягла память. Стоп! Вспомнила! Видела ее на афише, которую сама клеила на улицах города по столбам и тумбам! Это музыкант из джазовой группы. 23 числа артисты дают в городе концерт. Значит, с ним она встречается 23-го июня и… что потом? Остальное было неясно, но я чувствовала, что затевается подпольная сделка, иначе, почему Лолита за отправку детей получит расчет? Надо срочно что-то предпринять. Необходимо встретиться с Голярской и расспросить, кто родился у Полины? Что она ответит? Где ее искать? Ехать на дачу? Интересно, что думает милиция? У меня столько подозрений, а они бездействуют. Поразительная тупость, халатность и наплевательское отношение к своим обязанностям. Наверное, уже закрыли дело, списав все на суицид.

Я отложила тетрадь. До 23-го оставалась два дня. Времени на раскачку нет. Часы показывали начало десятого, пора собираться на работу. Принимая душ, услышала телефонный звонок. Кто бы мог звонить в такую рань? Едва накинув халат, поспешила ответить звонившему. Услышав голос Вадима, очень обрадовалась. Сразу вспомнился наш выход в ресторан, ночная поездка по городу, расклейка афиш, его квартира и признание. Я обещала подумать над его предложением. Еще сулила Вадиму дать контрамарку на концерт музыкантов. Наверное, поэтому звонит. Мысли вихрем пронеслись в голове. Я была готова сообщить приятелю, что обещание остается в силе: обязательно устрою посещение концерта.
– Привет! Анна, на опознание твоей подруги Захаровой приходил гражданский муж, ты его знаешь, Роман Зимин.
– Ну и что? – вырвалось у меня, а сердце обволокло неприятным холодом, отчего оно сжалось в комок, предчувствуя неприятное известие.
– С прискорбием сообщаю: он был доставлен сегодня ночью в морг. Сейчас находится в прозекторской.
– Он умер? – выдохнула, чуть не задохнулась от нахлынувших чувств.
– В прозекторскую живые не поступают, – донеслось из трубки.
– Что с ним случилось?
– Доставлен из больницы. В сопроводительном листке написано, что отравился неизвестным суррогатом, повлекшим за собой печеночную, почечную и сердечную недостаточности. Понятно? Что только ему ни вливали, чем ни стимулировали, ни поддерживали, все безуспешно. Он в больницу был доставлен в тяжелом состоянии, давление на нулях, «нитевидный» пульс и другие тяжелые признаки отравления. Звоню тебе, потому что знаю – он твой знакомый.
– Спасибо, Вадим, – едва слышно, убитым голосом произнесла я.
Значит, Роман умер, с ним умерла тайна отношений с Полиной. Но бросать расследование нельзя. Один потенциальный убийца выбыл из игры, но остаются другие люди. Вот когда сниму с них подозрение, тогда можно успокоиться.


Глава двадцать первая
Загадка последнего кадра

День был дождливым. Пришла после работы домой усталая и голодная. На кухне, к своему удивлению, не обнаружила обеда, но это обстоятельство не расстроило меня. Заниматься варкой не было сил, решила довольствоваться малым. Приготовила кофе, соорудила пару бутербродов и устроилась перед телевизором. Шли «Новости», диктор вещала о том, как органы милиции ведут расследование потерявшихся из роддома детей. Я прислушалась. Все силы городского управления внутренних дел брошены на поиски пропавших близнецов. Следствию удалось установить похитителя, кто он, в интересах дела не разглашается, найти новорожденных пока не удалось. Неожиданно раздался телефонный звонок. Я взяла трубку.
– Алло! Анна Петровна? – услышала незнакомый мужской голос.
– Да, – ответила, удивляясь, кто бы это мог звонить.
– Беспокоит Кравченко Михаил Аркадьевич, сосед по даче Голярской.
Перед глазами сразу возник его образ и наш разговор в день смерти Полины. Интересно, что ему надо, как узнал номер моего телефона? Кстати звонит, он тоже записан в число подозреваемых в убийстве Полины.
– Слушаю, говорите.
– Я нашел сотовый телефон, в его памяти обнаружил ваш номер, поэтому звоню. Ваша потеря?
– Где вы его нашли? – почти крикнула я.
– На лужайке за территорией дачи, в траве. Приезжайте, заберите.
– Обязательно приеду, спасибо.
Несомненно, нашелся телефон Полины. Конечно, надо съездить и самой осмотреть место, где сосед его обнаружил, может, удастся заодно пройти в подземный ход. Я была уверена, что Полина мне звонила из дома, каким же образом трубка оказалась за пределами дачи?
 Я выключила телевизор, быстро собралась и вышла на улицу. Странное совпадение! Как только мне надо ехать в Сосновку, идет дождь! Сев за руль, включила магнитофон. Машина ; место, где люблю слушать музыку, а иногда и сама попеть. Сегодня дождливая погода, для поднятия настроения нашла запись попурри в исполнении Лондонского симфонического оркестра под руководством Колина Дэвиса. С первых же бодрых аккордов почувствовала, что организм включился на деловой лад, исчезли вялость и усталость, накопившиеся за день. Под ритмичные звуки оркестра машина легко и послушно катила по городу. Слушала приятную мелодию, следила за дорогой и думала о предстоящей встрече с дачниками.

Непрерывный дождь разогнал всех прохожих. Они попрятались в домах и наблюдали за окружающим миром через экраны телевизоров или из окон. Но, все-таки на пути попадались одинокие граждане и гражданки, спешащие перебежать дорогу в самом неожиданном месте, причем близко перед машиной. Внутренне каждую секунду была готова со всех Сид тормознуть, поэтому предельно сосредоточила внимание на трассе.
Между тем машина мчалась через сплошную завесу мельчайших капелек дождя, сотканных из бисера влаги, нитей света и ветра, перемешанных с запахом города. Осадки оседали на лобовом стекле прозрачными, искрящимися алмазами, размерами с просяное зерно. «Брильянтовые» дождинки сливались друг с другом, превращаясь в изломанные ручейки, скатывающиеся по поверхности стекла. Я включила дворники, они проворно и методично заработали, безжалостно сгребая россыпи драгоценностей и сбрасывая их под колеса машины. «Тойота» неслась со скоростью экспресса. Блестящие от дождя улицы исчезали под капотом машины, словно длинные, гладкие рельсы.
Подъезжая к дому Кравченко, заметила, что на территории дачи Голярской не было ни души. Дверь особняка плотно закрыта, окна занавешены непроницаемыми шторами.

Навстречу вышел Михаил Аркадьевич, в фуражке, в какой видела его в то роковое утро и накинутом на плечи плаще. Он распахнул ворота.
– Вот хорошо, что так быстро приехали! – приветствовал хозяин. – Проходите в дом.
Я пошла за ним и оказалась в просторной гостиной, заставленной обычной дачной мебелью. На широком столе стояла корзина с грибами, часть их лежала на расстеленной газете, видимо, Михаил Аркадьевич до моего приезда занимался сортировкой. В подтверждение моих догадок дачник сказал:
– Погода сегодня дождливая, но я с утра успел собрать грибы. Теперь надо перебрать и пустить в производство.
– Что вы с ними делаете?
– Сейчас пора маслят – мариную по особому рецепту. Пойдут грузди – буду солить, появятся опята – засушу. У меня ничего не пропадает, зато зима не такой долгой и суровой кажется. Откроешь в декабре или в январе в лютый мороз маринованных опят, сваришь суп с белыми грибами, сразу жизнь покажется намного лучше и добрее. Здесь грибов – море. Жаль, что идет дождь, я бы показал вам грибные места.
Михаил Аркадьевич подошел к серванту, вытащил чайную кружку с блюдцем, поставил передо мной и таинственным голосом сказал:
– Угощу невероятно вкусным чаем! Ручаюсь, вы такого никогда нигде не пробовали.
От дачного чая я отказаться не смогла и приготовилась терпеливо ожидать. Мне хотелось узнать о таинственной госпоже Голярской и я, не удержавшись, спросила:
– Чем занимается ваша соседка?
– Госпожа Голярская? Сейчас не принято расспрашивать соседей о том, чем они занимаются, не те времена, – пожав плечами, ответил хозяин. – Это раньше мы знали все о соседях: Иванов – ударник Социалистического Труда на машиностроительном заводе, Петрова – знатная ткачиха, ударница производства, Сидоров – заслуженный строитель. Сейчас сосед – инкогнито, тайна за семью печатями. Думай, что хочешь. Я не представляю род ее деятельности, но заметил, что дама встречается с иностранцами. Бывает, слышу английскую, немецкую, французскую речь, часто подвыпившие гости поют на разных языках. Оказывается, не только русские люди любят выпить и подшофе петь хором.
– Она эту дачу сама строила?
– О, нет! Про этот дом ходят нехорошие слухи, – покачав головой, сказал Михаил Аркадьевич. – Голярской усадьба досталась от богатого бизнесмена, которого убили в разборках. Она купила у его жены, та торопилась, хотела побыстрее получить деньги и уехать за границу. Дом по индивидуальному проекту строили гастарбайтеры, а их, как известно, нанимают как дешевую рабочую силу, нарушая законы. Несколько рабочих бесследно исчезли, их нигде не могли найти. О пропаже людей хозяин, по понятным причинам, в милицию не заявлял. Поползли слухи, что они умерли насильственной смертью, а тела замурованы в стенах особняка.
– Где она сейчас?
– Давненько не вижу, – подумав, сказал сосед. – А вот садовник – это точно из бывших военных.
– Как вы догадались?
– Рыбак рыбака видит издалека. У него выправка военнослужащего. Манера разговаривать, курить, даже, если хотите, матюгаться. Я – бывший военрук, у меня на этот счет глаз наметан.
– Мне надо с ним поговорить, – сказала, памятуя о пункте «В» плана расследования.
– Думаю, не удастся, потому как он и кухарка исчезли вскоре после смерти Полины Дмитриевны, наверное, уехали куда-то. На даче никого нет.

По комнате распространился удивительно ароматный, душистый запах трав.
– О! Чувствуете, как пахнет? – Михаил Аркадьевич потянул носом.
Я сделала шумный, глубокий вдох и восторженно произнесла:
– Чудесный аромат!
– Подождите, не то скажете, когда попробуете.
Он разлил по кружкам дымящийся чай, выставил на стол банку земляничного варенья.
– Позвольте, угощу, – наполнил розетку душистого варенья и придвинул мне.
Я отпила глоток чая, это был удивительно приятный настой. Несколько тонких ароматов, перемешавшись между собой, делали его вкусным и пикантным напитком, оторваться от которого было невозможно, похвала вырвалась сама:
– Чай – чудо! Ничего лучшего не пила. Что за состав, не откроете тайну?
– Смесь: листья душистой смородины, малины, мелиссы, лимонника, травы душицы и тысячелистника, – охотно поделился дачник. – Запасаюсь на всю зиму. На магазинные чаи даже не смотрю.
– Конечно, куда им сравниваться, – искренне поддакнула гостеприимному хозяину. – Варенье изумительное, пальчики оближешь.
– Пейте, не стесняйтесь, еще налью.
– Спасибо, пока есть.
– Так вот, уважаемая Анна Петровна, слушайте. Гуляю я вскоре после трагической смерти Полины Дмитриевны по лесу в поисках грибов, и вдруг слышу в траве какой-то странный музыкальный писк. Я с удивлением стал осматривать местность вокруг, но ничего не обнаружил. Звук не прекращался, следуя в его направлении, увидел, лежащий в траве мобильный телефон и поднял его. Возник вопрос: как этот предмет мог здесь оказаться? В этих местах городские люди не ходят, только я. Никого из чужаков здесь не встречал.

Михаил Аркадьевич вытащил из стола телефонный аппарат и положил его передо мной.
– В нем обнаружил ваше имя и номер телефона, поэтому позвонил.
Я вертела в руках аппарат, рассматривая его со всех сторон. Несомненно, это телефон Полины. В памяти «сотика» несколько номеров, в том числе и моего мобильника, просмотрела кадры, отснятые подругой. Меня заинтересовали последние, где была запечатлена вечеринка. Веселое застолье, лица подруг и их мужей, сама Полина, улыбающаяся, с бокалом в руке. Чего же она испугалась, когда звала меня на помощь? Каким образом телефон оказался за пределами дома, когда она мертвой осталась в кресле гостиной?
На самом последнем кадре был снят странный человек. Полина сфотографировала его в прямом ракурсе: в проеме дверей, в черном плаще с длинными рукавами. Лицо мне было незнакомо. Более того, оно показалось неестественным, искусственным. Почему? В первые секунды не могла объяснить, что именно вызвало удивление. Вглядевшись внимательно, поняла, в чем дело – на лице отсутствовала мимика, оно напоминало натянутую маску.
– Это не мой телефон, это телефон Полины Дмитриевны, – сказала, положив аппарат на стол.
– Вот как? – удивился Михаил Аркадьевич. – Странно, почему он оказался на лужайке? Кто-то ей звонил, вероятно, человек не знал, что она мертва.
Я пожала плечами и ничего не ответила, хотя на последний вопрос могла сказать утвердительно: Полине звонила я, когда проверяла, в чьи руки мог попасть мобильник.
– Вообще, в смерти Полины Дмитриевны есть загадки. Ну, во-первых, с этим телефоном. Она никогда не выходила за пределы дачи.
– Совершенно правильно! Она звонила, когда ей было плохо, поэтому я приехала.
– Может, его кто-то специально выбросил? Во-вторых, мне в ту ночь послышался детский плач и приглушенный голос Голярской. Она с кем-то разговаривала. Я спал на диване, а окно было распахнуто. Если бы это был чужой человек, мой сторожевой пес обязательно бы залаял, но Артур молчал, следовательно, голос принадлежал кому-то из своих. Я не утверждаю на сто процентов, что говорила именно Голярская, потому что сам порой сомневаюсь: может, просто почудилось? Тем более до этого слышал от кухарки, что Голярская уехала на несколько дней за границу.
– Вас милиция не допрашивала?
– Какая теперь милиция? – он скептически усмехнулся. – Этих двух плюгавеньких мальчиков вы называете милицией? Да им еще много надо над собой работать, чтобы соответствовать хоть в какой-то степени понятию доблестных стражей порядка. Нет, перевелись в наше время истинные милиционеры! Нет у теперешних сыщиков ни вдумчивости, ни такта, ни терпения, ни воспитания, если хотите. Посмотришь на них и думаешь: ребята, как же вы работаете?! Ведь без этих качеств ни одного преступления не раскроешь! Вот он одно мямлит: «Дело ясное, здесь самоубийство!» Да в прошлые времена, прежде чем высказать такое заключение, оперативники прочешут несколько версий, побеседуют с десятками свидетелей, а тут с первого взгляда: «Самоубийство!» Я им твержу: «Мы с Полиной Дмитриевной утром собирались идти за грибами, все было прекрасно! Не мог же человек ни с того, ни с сего вскрыть вены». Они, знаете, с таким превосходством смотрели на меня, словно говорили: «Ты папаша, не бери лишнего в голову, нам лучше знать!»
Последние фразы Михаил Аркадьевич произнес с нескрываемой горечью и обидой.
– Вы им говорили о том, что слышали голос Голярской и детский плач?
– Нет, что вы! – воскликнул Михаил Аркадьевич. – Уверенности нет. Не хочется, чтобы над тобой подтрунивали. Возраст не тот.
– А про найденный телефон?
– Нет. Во-первых, нашел его позже, а во-вторых, был уверен, что он принадлежит вам.
– Мне надо посмотреть место, где вы его обнаружили.
– Зачем вам?
Я была готова к ответу.
– Знаете, у Полины исчез не только телефон, у нее пропала сумочка. Я осмотрела комнату, нигде её не обнаружила. Может там, где вы нашли телефон, найдется и сумка?
Михаил Аркадьевич посмотрел в окно.
– А что? Дождь кончился, прогуляться по окрестностям очень даже полезно. Трава, правда, мокрая. У вас какая обувь?
– Нормальная, – выставила вперед ноги, обутые в кожаные кроссовки.
– Тогда пошли.

Дождя не было, озонированный воздух был чист и свеж, дышалось легко и свободно. Остро чувствовался запах сырой земли, он напоминал детство, когда я никогда не упускала случая после ливня побегать босиком по лужам. Намокшие ветви деревьев были ярко-зеленого цвета, с них скатывались хрустальные капли дождя. Невидимый хор птиц и выглянувшее из-за быстро несущихся облаков яркое солнце приподнимали настроение. Мы прошли по территории усадьбы бывшего военрука и вышли через небольшую калитку на просторную поляну. Впереди длинной полосой простирался лес. Я шла рядом с Михаилом Аркадьевичем и думала о том, что он не похож ни на маньяка, ни на убийцу. Один факт, что позвонил мне и сообщил о находке, говорил о нем как о человеке добропорядочном и отметал в сторону подозрения. Бывший военрук поднял с земли палку и принялся разгребать траву.
– Пожалуйста, срезайте, – указал он на открывшийся напоказ обнаженный, крепкий масленок.
Я невольно ахнула, увидев очаровательное создание, и с сожалением произнесла:
– У меня нет ни ножа, ни корзины.
– Насчет этого не беспокойтесь. Будет вам и нож, будет и емкость.
Он вытащил из одного кармана перочинный ножик, из другого целлофановый пакет и протянул мне.
– Спасибо, вы такой предусмотрительный! – не удержалась я от похвалы.
– Собирайте, на жареху гарантирую, – улыбнулся дачник.
Мы шли рядом. Он рассказывал правила сбора грибов, из которых я усвоила одно: ни в коем случае не брать незнакомых. С каждым шагом мой пакет наполнялся дарами Сосновки.
– Вот здесь я нашел мобильник. Возле этого пенька.
Я уставилась на пенек, затем, насколько хватило глаз, оглядела окружающую территорию. В нескольких метрах впереди разглядела за зарослями кустов дверь в подземелье. Может быть, она открывается в подземный ход дачи Голярской, о котором писала Полина?
– Что это за дверь? Там, что, ледник?
– Никогда не интересовался, – пожал плечами Михаил Аркадьевич.
Я решила подойти ближе к загадочной двери. Приблизившись вплотную, потрогала, она была закрыта. Взгляд придирчиво осматривал землю рядом со входом. Среди густой травы увидела валявшийся баллончик из-под «черемухи». Он лежал на какой-то розоватой подкладке. Первым желанием было схватить его, рассмотреть вблизи, но я воздержалась. Так настоящие сыщики не поступают. Может, это улика, на ней сохранились отпечатки пальцев? Я сорвала лист лопуха и, положив его на ладонь и пальцы, подняла баллончик. Оказалось, что под ним лежала силиконовая маска человеческого лица. Вот это находка! Завернув отдельно баллончик и маску в широкие листья лопухов, не прикасаясь к ним руками, аккуратно положила найденные предметы в пакет с грибами, окрестив про себя их «вещдоками». Михаил Аркадьевич стоял возле леса и смотрел в мою сторону. Я поспешила к нему.
– Вы что-то нашли? – поинтересовался сосед, кивнув на пакет.
– Сорвала несколько листов лопуха, – слукавила, не желая говорить о находках. – Мою хозяйку мучают боли в коленях, принесу для лечения.
– Да, лопухи хорошее средство от радикулита, сам пользовался, – одобрительно сказал Михаил Аркадьевич. – Приложишь на ночь к больному месту, завернёшь теплым шарфом, и утром чувствуешь себя годным к строевой подготовке.

Мы повернули назад и пошли к даче.
– Что же делать с телефоном? – спросил на прощанье Михаил Аркадьевич.
– Не знаю, – ответила, пожав плечами.
– Я тоже не знаю. Хотя пришла в голову мысль: отнесите его в милицию и отдайте тем самым сыщикам, что были здесь. Не ехать же из-за него в город.
– Да? Вы так считаете? Тогда давайте.

Действительно, стоит ли специально терять время, у него на это уйдет целый день, а я могу попутно забежать в милицию и передать телефон оперативникам. Может, находка наведет их на мысль о насильственной смерти Полины? Сказать по правде, мне не очень-то хотелось идти к следователям, но чисто из уважения к пожилому человеку согласилась. «Удобно передать через Юру, это самый подходящий вариант», – пришла в голову удачная мысль.
На обратном пути время думала о находках. Мне показалось не случайным, что возле двери в подземелье лежала силиконовая маска и баллончик из-под «черемухи». Может, их тоже отдать ментам? Пусть рассматривают под микроскопом, вдруг пригодятся? Хорошо, что я не прикасалась руками ни к маске, ни к баллончику. Почему-то показалось, что найденной маской пользовался человек, заснятый Полиной в кадре. Если так, тогда, может, он и расправился с ней? Кто это мог быть? Почему замаскировал лицо, появившись в доме? Боялся, что узнают? Вопросы, вопросы, они крутились в голове, ответов не было.

Дома встретила Генриетта с немым укоряющим взглядом, с поджатыми губами, словно силилась изо всех сил сдержаться и не выразить недовольства. Мне была понятна причина плохого настроения: она не любила неизвестность. Надо было оставить записку, или позвонить и сказать, когда вернусь. Я вошла, как ни в чем не бывало и, взглянув на обиженное лицо, протянула хозяйке целлофановый пакет с грибами.
– Что это? – она непонимающим взглядом уставилась на сумку.
– Грибы, маслята, – пояснила я. – Завтра можно поджарить или замариновать, очень вкусно! Только вытащу свои вещи.
Я осторожно извлекла завернутые предметы и переложила в другой пакет. Генриетта, увидев дары леса, сразу подобрела. Сменив гнев на милость, сказала:
– Какая прелесть! Пойду, займусь делом.
Пока я принимала душ, после чего отдыхала в горизонтальном положении на диване минут пятнадцать, Генриетта колдовала на кухне над приготовлением ужина. По всей квартире распространился запах грибов и жареного лука. Вскоре послышался призыв хозяйки на трапезу. Я откликнулась без промедления. На кухне стояло блюдо с отварной картошкой и жареными маслятами. Еда была отменной. В завершение ужина налила себе кофе и, поблагодарив Генриетту, под предлогом усталости удалилась в свою комнату, решив остаток дня посвятить анализу сложившейся ситуации и подвести итог поездки. Но поразмышлять не удалось: раздался звонок в дверь, затем радостные восклицания Генриетты и голос Модеста, отчего мне сразу же захотелось накрыться с головой одеялом и притвориться спящей. Но предательскую растерянность мигом отбросила, быстро соскочив с дивана, принялась надевать платье. Вот и хорошо, что изменник сам пришел! На ловца, как говорится, и зверь бежит. Очень своевременно. Прямо сейчас все выясню. Я причесалась, припудрила нос и, посмотрев в зеркало, постаралась успокоиться. Надо срочно принять независимый, может даже несколько надменный вид, и встретить Модеста пренебрежительной улыбкой. Раздался стук в дверь. Схватила первую попавшуюся книгу и, как можно равнодушней, отозвалась:
– Входите!

Дверь распахнулась, вошла Генриетта.
– Анна Петровна, вы не отдыхаете? У нас гость, составьте компанию, мы садимся за стол, – сказала хозяйка приторно сладким голосом.
– Кто пришёл? – мой голос звучал безразлично и вяло.
– Модест! – с радостью сообщила Генриетта.
– Хорошо, – согласилась я и решительно встала.
– Идите в комнату, я мигом на кухню, соберу на стол, – на ходу произнесла хозяйка.
Она скрылась в коридоре, я вошла в зал, где в кресле сидел Модест. Увидев меня, он встал и одарил неотразимым взглядом.
– Здравствуй, Анна!
– Здравствуйте! – холодно ответила, решив разговаривать с ним на «вы».
– Ты прекрасно выглядишь, – комплимент звучал восторженно.
Вместо благодарности скривила губы и запальчиво произнесла:
– Не смейте называть меня на «ты»! Мы с вами не друзья.
Села на стул, он продолжал стоять передо мной.
– Но ведь были ими! – мягко возразил Модест.
– Очень сожалею, – голос звучал сухо и презрительно. – Вы думаете, я безумно рада вас видеть?
– Что произошло? Совсем недавно мы были с тобой в отличных отношениях, не понимаю, какие причины для столь враждебного тона?
Он достал сигареты, помяв в руках пачку, положил обратно в карман.
– Вы не понимаете? – язвительным тоном спросила, продолжая уничтожать Модеста презрительным взглядом. – Вы так легко и непринужденно меняете круг знакомых? Пренебрегли нашими отношениями, хотя давали обещания и даже клятвы, но внезапно позабыли обо всем, найдя другой объект увлечения. Я пережила вашу измену, она не тронула меня нисколько, но то, что вы позволили обо мне гнусные высказывания, говорит о вас как о лицемере. Вы заслуживаете только презрения. В другие времена за такие поступки вызвали на дуэль.
Модест побледнел, на лице дрогнули мускулы, он вздрогнул. Прекрасно! Его самолюбие задето.
– Помилуйте, Анна! – он тоже перешел на «вы». – О чем вы говорите?
«Еще прикидывается невинной овечкой»! – пронеслось в моей голове.
– К чему позерство? Вспомните, что говорили обо мне Полине, когда старались соблазнить ее.
– Знаете, про Полину не стоит вспоминать. Она сама очень желала ближе познакомиться со мной. Потом, если уточнять, кто и что сказал, то не могу не напомнить, как вы нелицеприятно отзывались обо мне, она передала. Но я готов забыть обидные высказывания. Если говорить о Полине, то, по моему мнению, она относится к категории женщин, любящих знакомства и приключения, они, как правило, не разборчивы в связях, постоянно ощущают нехватку мужского внимания. Я, как человек, имеющий отношение к медицине, хорошо ее понимаю. Зачем вы так остро принимаете небольшую интрижку?
Я вскипела от негодования. Еще секунда и налетела бы на него с кулаками. Какой подлец!
– Для вас каждое знакомство с женщиной не больше, чем интрижка! – едва сдерживая себя от приступа ярости, сказала я. – Не знаю, что плохого сказала вам Полина, с ней никогда не обсуждала вас. А вы, зная, что Полина…, – я запнулась на слове, в голове пролетела шальная мысль: надо обвинить его в том, что он оставил Полину беременной! По поведению будет понятно, имеет ли он отношение к смерти Полины. И я запальчиво выпала: – Полина осталась беременной от вас?

На лице Модеста выступил пот, появились красные пятна, в глазах застыло удивление. Он попятился и мешком плюхнулся в кресло. В комнату вошла Генриетта с подносом в руках, на котором возвышался чайник, кружки из чайного сервиза, сахарница и блюдо с пирожками.
– Ну вот, – произнесла она с милой улыбкой, – я вас истомила, присаживайтесь ближе и угощайтесь. Я задержалась: разогревала пирожки с мясом. Модест, ты давно не был, расскажи, как живешь.
Похоже, гость не пришел в себя от обвинения. Лицо его меняло оттенки: то бледнело, то краснело, он усердно вытирал платком выступивший пот со лба, старательно дул на чай, отпил глоток и выдавил из себя приглушенным голосом, не поднимая глаз от кружки:
– У меня все хорошо, собираюсь в отпуск.
– Куда? – живо поинтересовалась Генриетта.
– Решил отдохнуть на одном из лучших курортов Европы, – откашлявшись, сказал Модест.
– Это где?
– Забронировал в туристическом агентстве путевку на двоих в Баден-Баден, хотел пригласить Анну Петровну, – сказал гость, заискивающе взглянув на меня.

Я даже бровью не повела. Для меня он на всю оставшуюся жизнь остается ничтожным человеком. Моментально отвела глаза в сторону.
– Анна Петровна приняла предложение? – взгляд Генриетты остановился на мне, потом устремился на Модеста.
Я встала и сказала:
– Нет, конечно! Мой отпуск в августе, потом у меня совершенно иные планы. Спасибо, Генриетта Рихардовна, вынуждена вас покинуть, ждут дела, – не сказав Модесту «до свидания», направилась к выходу. Краем глаз видела, что он поднялся и направился за мной.
– Можно зайти? – прозвучало за спиной, когда переступила порог своей комнаты.
– Входите, – бросила небрежно.
Он вошел, плотно прикрыв за собой дверь.
– Анна, я услышал нелепое обвинение, как вы могли заявить об этом? – Модест не сводил настойчивого взгляда.
– Мне все известно о ваших отношениях с Полиной. Знаю также ваше мнение о себе как о холодной, бесчувственной феминистке. Обвиняю вас в том, что вы бросили Полину беременной, она очень переживала по этому поводу, – упрямо проговорила я.
– Боже! Откуда у вас такие сведения?
– Вы не будете отказываться, что, когда-то подарили ей свой изысканный портсигар, тот, из-за которого вернулись сюда в день начала наших отношений?
– Ах, вот вы о чем! – он вздохнул с облегчением. – Да, дарил, что с того?
– Выходит, она ночевала в вашем доме, – продолжала я выводить Модеста на чистую воду.
– Согласен, было дело. Но мы расстались с Полиной Дмитриевной без всяких претензий друг к другу.
– И вы не знали, что она беременна?
Модест отрицательно покачал головой:
– Слышу впервые от вас.
– Тогда я вам скажу больше: я вас обвиняю в ее гибели!
– Что?! Это бред! Что случилось с Полиной? Она умерла?
– Как будто вы не знаете!

Тень беспокойства пробежала по его лицу, он стал приглаживать руками волосы на висках.
– Автомобильная катастрофа? Когда это случилось? – Модест вытащил носовой платок, вытер им лоб и громко высморкался.
«Или он артист или действительно не виновен в смерти Полины», – пронеслось в моей голове.
– Неделю назад Полину нашли мертвой на даче в Сосновке. Вскрытие установило, что ей свернули шею, а потом, мертвой, перерезали вены. Вы ведь владеете методами правки позвонков, тем более что в вашей практике были случаи, когда вы неумышленно, но навредили человеку. В причине смерти Полины имел место именно такой случай. Убийца был хитрым и коварным человеком, хотел замести следы, но экспертам удалось установить причину смерти. Незадолго до убийства она родила ребенка. Вас уже вызывали в милицию?
Он слушал, широко раскрыв глаза, в них застыл ужас, но страха я не заметила.
– Какое несчастье! – воскликнул Модест. – Где ее нашли? На даче в Сосновке? Но я понятия не имею, где находится эта дача! Два дня как вернулся из поездки, находился двенадцать дней на семинаре в Санкт-Петербурге. Она была беременной? Но причем здесь я? Я очень хорошо помню, когда мы с ней виделись в последний раз. Сейчас скажу.

Модест замолчал, потом произнес:
– Последний раз мы с Полиной Дмитриевной встречались в июле прошлого года. Я увидел ее в ресторане в обществе неизвестного мужчины. Понимаете? Если бы она была беременна, то родила бы гораздо раньше. Посчитайте сами. Обвинять меня чудовищно! Я готов под присягой отстаивать свою невиновность.
Он не соврал, по записям Полины они виделись в ресторане в прошлом году летом. Алиби у Модеста железное. Похоже, что он не виновен в смерти подруги, если в это отсутствовал в городе. Я молчала. Все равно, извиняться не буду, пусть знает, что остаюсь о нем невысокого мнения. Модест встал, потоптался на месте и вышел, тихо прикрыв дверь. До меня доносились голоса из комнаты Генриетты. Вскоре услышала, как они прощаются, наконец, раздался скрежет поворота ключа в замке, затем стук в дверь моей комнаты.
– Пожалуйста, входите!
– Анна Петровна! Чем вы так расстроили Модеста? – на пороге стояла Генриетта. – Он вернулся от вас сам не свой. Вы отказали ему в поездке?
– Да, Генриетта Рихардовна, – со вздохом произнесла я.
– Такое бывает раз в жизни, наверное, вы прогадали. Впрочем, дело ваше. Модест сам не свой. Мне очень жаль, он такой добрый и отзывчивый.
Я пропустила сказанное мимо ушей. Надо заняться анализом собранных данных, дома невозможно уединиться и побыть в одиночестве. Сославшись на головную боль, сказала Генриетте, что устала и собираюсь отдохнуть. Тяжело вздохнув, она удалилась, а мне не терпелось просмотреть отснятые Полиной кадры. Я достала мобильник. Больше всего меня интересовал последний кадр. Долго всматривалась в маскообразное лицо, кто скрывается за маской? Мне пришла в голову простая мысль. Надо надеть на себя или на Генриетту найденную маску, сделать снимок и сравнить фотографии. Если они будут одинаковые, значит маска принадлежала тому человеку, что заснят на сотике Полины. Уже хотела позвать Генриетту и облачить ее в маску, но вовремя одумалась. Если мы начнем трогать вещи, то можем уничтожить следы от пальцев хозяина. Интересно, кому они принадлежали и имеют ли отношение к трагедии Полины? Нужно быстрее передать через Юру сотик и находки в милицию, пусть разбираются.

Круг подозреваемых в убийстве Полины резко сузился. Выпали Модест, Роман, сосед по даче. Остались Уразов, госпожа Голярская, садовник и кухарка. Голярская исчезла, не известно, где находятся садовник и кухарка, остается Уразов. Надо срочно найти его и выяснить все вопросы. Я нашла номер телефона Уразова в мобильнике Полины. Позвонила, но телефон не отвечал. Что же делать? Чувствовала, что развязка преступления где-то совсем рядом, надо сосредоточиться и найти ее. Неожиданно ход мыслей прервал телефонный звонок с сотика. Я взглянула на засветившиеся цифры и узнала номер телефона Вадима. Господи, что он хочет мне сообщить? Неужели кто-то еще умер?
– Алло! – сказала упавшим голосом.
– Анна! Это я! Ты заболела? Отчего слабый голос?
– Да нет, здорова, что у тебя случилось?
– Ничего. Хотел слышать тебя, вот и позвонил. Ты занята? Может, увидимся?
«Да, – подумала я. – Лучше всего посидеть с Вадимом и забыть, хоть на какое-то время обо всем». Я почувствовала, что устала от навязчивых мыслей в расследовании гибели Полины, требуется перерыв, чтобы с новыми силами продолжить дело дальше.
– Согласна. Где встретимся?
– Давай в четверг, в восемнадцать часов на площади возле парка?
– Хорошо, приду.
– Жду.
В трубке послышались гудки. Я сразу же бросилась к шифоньеру выбирать наряд. И снова затрещал телефон. Подумав, что Вадим что-то не договорил, бросилась к трубке. Но я ошиблась. Звонил Юра и сказал, что ждет в кафе «Октябрьском», в семнадцать часов, готов со мной поделиться тем, что удалось узнать. Я обрадовалась, как хорошо: заодно передам «ментам» вещдоки.

Продолжение следует:
Глава двадцать вторая, последняя:
Все тайное становится явным