Мост в Небеса

   Разбираем места на производственную практику. У меня право выбора где-то в первой семерке, что очень и очень неплохо. Первые шесть номеров заставляют меня немножечко поволноваться… Мимо!  Еще раз промах! И вот оно – есть! Тайно облюбованная мной Ангарская ГРЭ остается незанятой.
   Дубль счастье, потому что, во-первых, я еду в Сибирь, где еще ни разу не бывала, а, во-вторых – в Ангарской экспедиции молодым специалистом работает моя подружка Женька. А это означает – здравствуй, ЛЕТО!

   Поезд «Москва-Иркутск». Едем втроем, мы с Соней до Красноярска, Наташа до Иркутска. Женькины родители надавали нам подарков, пирожков и советов – хватит на целую жизнь. Мы дружим с Жениным отцом, и в каждый мой приезд к ним в Подмосковье он не забывает заботливо напомнить, чтоб на свадьбу пригласить не забыла, а я каждый раз обещаю! И уже напоследок кричу с лесенки вагона:

- Сергей Палыч! Что Жене передать?

А он машет рукой, и голос его тонет в густом гудке отходящего сибирского поезда:
- Скажи, Оленушка, что отец растеря-я-я-я-ялся!!!

   И вот – поехали! Билеты у нас, как «у графьев» – купейные. Просто других не было, лето, и потоки путешествующих уже двинулись навстречу друг другу.
   Четвертой с нами в купе едет этакая «птица», как ее назвала Наташа, которая, только что отъехав от Москвы, вдруг оказывается сильно навеселе и почему-то все время хочет выпить с нами «шанпанского».

- Оль-ха! Наташ-ка! Эй, как у нас эту девку зовут??? Выпьем шанпанского! С Оль-хой хочу! Шан-пан-шаго!

Насилу удается нам ее угомонить. Застилаем ей  нижнюю полку, с уговорами и смехом укладываем, и через пять минут раздается такой здоровый раскатистый храп, что хоть святых выноси.

   Зато теперь мы спокойно можем усесться вокруг узкого столика, заказать чайку и предаться наилюбимейшему нашему занятию – то есть болтовне. А болтовня под стук колес…О, как жаль, что вас там не было!

   Никто никогда не пытался проследить, как причудливо вьются нити девчоночьих разговоров? Я так даже не берусь. Потому что от «в красной рубашоночке, хорошенький такой» можно нырнуть в дебри эмпириокритицизма, а от лисичанского военнослужащего «пишбарышней» Милованова прямо в генетические странности родственников хана Батыя. И так далее, и тому совершенно неподобное.
   
Потому этой ночью мы вспомнили все перипетии наших не очень тогда еще длинных жизней, обсудили, кому мы нравимся и кто нравится нам, проводили хмурую и слегка помятую «птицу», вышедшую на каком-то забытом Богом полустанке, снова выпили чаю и приготовились к расставанию. 

И вот он, Красноярск! Обнимаем Наташу и спрыгиваем на перрон. Вокруг нас родительские подарки и наши два рюкзачка.

И был вечер. И было небо. И Енисей.

Видела я горы. Видела цветущую Ферганскую долину…
Но эта река захватила всю мою душу своим величием и тишиной.

Соню удалось устроить на один из местных самолетов, улетавших в тот же вечер к месту ее назначения, а я осталась на речном вокзале одна – наедине с Енисеем.

 Он был синий. Со звездами на волнах и уходящим в пространство белым мостом. Мост поднимался от земли и шел прямо в самое небо, конца его не было видно. Да у него и не было конца. По нему в небо уходили нагруженные машины и люди. И только в одну стону. Оттуда никто не возвращался. Это было, как у братьев Стругацких – фантастически реально.

Но самое главное – Енисей был синий. Москва-река всегда серая, а он – синий…Сказочно нереальный, но настоящий.

Я купила билет на катерок до Мотыгино и безмятежно уснула на на два часа на широком подоконнике вокзала.

Впереди быда вся жизнь с ненаступившими еще событиями, теряющимися среди звезд.