***

2100

       Нет  дела, коего  устройство  было  бы  труднее,
                ведение  опаснее, а  успех  сомнительнее,
                нежели  замена  старых  порядков  новыми.
                Никола  Макиавелли
         Темпоральная пушка исправно сфокусировала Льва туда же, откуда он и стартовал: из Измайловского парка - в Измайловский парк. Они у себя в Былом очень надеялись, что в Грядущем обязательно сохранят этот заповедный участок московской зелени.
        Сначала автоматические системы наблюдения проверили точку будущей высадки, чтобы ненароком не наложить элементы тела Льва на случайного прохожего, и только тогда проявился собственно он сам.

         …Они жестоко ошиблись в своих чаяньях. Некогда роскошного парка больше не существовало; на его месте присутствовал лишь убогий сквер с чахлыми кустиками.
        Лев стоял на широкой аллее. По небу стремительно и суетливо проносились мудрёные на вид летательные аппараты, вокруг высились причудливые небоскрёбы, уходившие своими вершинами за редкие облака в небе, и чем-то напоминавшие китайские или японские иероглифы, а по скверу прогуливались люди в лёгкой и практичной одежде.
         Было заранее оговорено, что морочить головы жителям две тысячи сотого года, хорошо знающим, что Машина Времени изобретена ещё в две тысячи тридцатом, нет никакой необходимости, поэтому Лев с ходу пошёл в атаку, преградив дорогу весьма симпатичной личиком, и стройной телом девушке с раскосыми глазами, лет на вид двадцати - плюс-минус.
         - Здравствуйте! – бодро начал он. – И извините! Я журналист из Прошлого, из две тысячи тридцатого, когда создали Темпорограф, и мне очень хотелось бы задать жителям Москвы две тысячи сотого года несколько интересных нам вопросов!
         - Во  тунъбу... Цзай  чжэли  ю-мэйю  жэнь  чжидао… хуа?.. ( Я вас не понимаю… Кто здесь знает… язык?.. ) - спросила девушка, растерянно улыбнувшись, и оглядываясь по немноголюдным сторонам. – Шэммо  жэнь  кэи  дан  фаньи?.. ( Кто может перевести?.. ) 
                - Я из Прошлого!.. – уже не настолько уверенно повторил Лев. – Журналист как бы…
                - Дуйбуци…( Простите, пожалуйста… ) - сказала девушка огорчённо, покачала головой, и пошла своей  дорогой.
   - « Странно… - озабоченно подумал Лев. – Девушка  обликом  явно русская, а  язык  у  неё  даже  на  слух – определённо  китайский… Ладно, идём  на  повторный  таран… »

                …Он перехватил на этот раз парня лет двадцати пяти, скользившего на какой-то доске типа скейтборд над дорожкой аллеи.
         - Простите! – воскликнул Лев. – Я журналист из Прошлого! У меня есть к вам несколько вопросов!..
         - Во  тунъбу... Нинь  ши  найго  жэнь?.. ( Я вас не понимаю… Кто вы по национальности?.. ) - с уже знакомой Льву грустью ответил парень. - Нинь  шого  шэммо?.. ( Что вы сказали?.. )
         - Не понимаю я… - теперь уже Лев растерянно развёл руки.
– Ничегошеньки…
         Парень с огорчением на ярко выражено славянском лице ответил ему тем же жестом отсутствия для него смысла, и заскользил на своей непонятной доске дальше.
                Лев затравленно завертелся на месте.
                - Что тут за дела творятся?! – начал пугаться он. – Это ещё слегка Москва
         или уже совсем Пекин?!.
                Он снова проверил показания курсового отметчика.
         - « Нет, Москва, чтоб  ей  пусто  было! Пятьдесят  шесть  градусов северной  широты  и  тридцать  восемь – восточной  долготы. Так  что, у Земли  полюса, что  ли,  поменялись  местами, и  теперь  Пекин географически  находится  на  месте  столицы  России?!. »
         Лев, метавшийся взглядом по аллее, споткнулся им о старушку явно пенсионного возраста, выгуливавшую собачку непонятной породы, отдалённо напоминавшей пекинес, и несказанно обрадовался.
         - Бабушка! – бросился он к ней почти истерично. – Я журналист из Прошлого, у меня есть срочные вопросы, но никто здесь не может мне на них понятно ответить!..
         -  Во  тунъбу... Цин  нинь  цзай  шо  ицы, ( Я вас не понимаю… Повторите, пожалуйста, ещё раз…) – почти испуганно проговорила старушка с провокационно-славянской старостью на лице. – Во  мэйю  ванцюань  дундэ  нинь  сошодэхуа…( Я понимаю не всё… ) 
   - Вы русская? – с отчаянием спросил Лев. – И это что, Москва, или совсем уже нисколько не она?!.
                Старушка к его радости довольно быстро пришла в себя.
         - Москва это! Москва! Россия! И – русская я! – сказала она, как-то странно озираясь по сторонам.
         - А язык-то у вас в России теперь какой?!. – осторожно спросил Лев. – Государственный?..
         - Китайский, внучек, ещё же какой, - сказала старушка с ностальгическим выражением лица. – Он китайский теперь во всём мире. Уже двадцать как лет. Я потому тебя и поняла не сразу, что забывать стала самый этот, на котором раньше говорили тут.
         - И как вам всё это?.. – осторожно спросил Лев.
                - Китайский и китайцы?.. – поняла старушка. – Да нормально в нашей славянской диаспоре. Иначе же как. Во ши эгожэнь. ( Русские мы ). Как же иначе пока… Неужто, в своём Прошлом вы не знаете ещё, что есть конфуцианство их, трудолюбие и упорство. Потому и переориентировался мир весь на них, что конкурировать не смог с ними. А вы там, что, бежите всё ещё за Европой одряхлевшей, или на авантюры США ставите?..
         - Мы идём своим историческим путём, - важно сказал Лев. – Но пока непонятно, куда именно и зачем…
         - А вот сюда и придёте вы… - старушка показала ему рукой на небоскрёбы-иероглифы. – Куда ни шли бы… Все… Цин, цзиньлай… ( Входите, пожалуйста… ) 

                Китай – это
                очень  далеко,
                пока  самому
                не  приходится
                учить  китайский…