Сказ о Филиппе

  Жили-были три брата: Филипп, Иван и Василий. Родители их рано умерли. Филиппу выпала доля  братьев поднимать. Не по годам он был серьёзен, да и младшим не давал баловать. Сам в духовной семинарии выучился и братьев по своему пути пустил. В своей родной деревне стал служить настоятелем Свято-Троицкой церкви. Братья, когда женились, разъехались кто куда. Филипп со своей супругой детей не имели, жили скромно, отдавая себя без остатка служению Богу.

  И так бы, может,  прошла их жизнь в молитвах и постах, да грянула Октябрьская революция. Новая власть Советов провозгласила, что церкви будут закрываться.

- Что же, батюшка, будет? – не раз спрашивали отца Филиппа прихожане.
- Что будет, то будет, - спокойно отвечал настоятель. – На всё воля Божья.
- Как же жить будем? – стенала матушка. – На что жить станем, коли в нас надобности не будет?
- Как уготовано нам свыше, так и будем жить, - покорно  утешал супругу Филипп. – Как служили  Создателю нашему, так и дальше служить будем. Враз веру в Него не вытравишь из сердец людских. Выгонят из храма, по домам ходить будем, подаяниями жить.
- Страшно мне, Филиппушка. От одной мысли, что никому мы не нужные станем, холодеет  в груди.
- А ты молись, матушка. Молись, укрепляй силу Веры своей, чтобы терпеть долгие годы все лишения, унижения, невзгоды. Иисус, сын Божий, сколько терпел? Пришёл наш черёд.

   В один весенний день, когда снег с крыш уже сошёл, а лежал только с теневой стороны домов, отец Филипп, по обыкновению своёму, шёл на службу в церковь. Дорогу ему преградили два мужика. Одного Филипп знал, а дугой был незнаком ему, видать, из приезжих.

- Прости, батюшка, но по решению правления колхоза, - сказал сельчанин, а дальше прочитал по слогам, - з-да-ние церк-ви экс-про-при-и-ру-ет-ся на нужды кол-хоз-ников…
- Для чего же вам храм Божий понадобился? – вежливо спросил отец Филипп.
- Для чего, для чего? – не выдержал незнакомец. – Склад тут будет колхозный, и баста! Прочитай резолюцию и подпишись.

   Отец Филипп раскрыл перед собой документ, внимательно прочитал, взял химический карандаш у мужичка и аккуратно вывел: « Мною прочитано, но не одобрено сие решение колхозников. Настоятель Свято-Троицкой церкви, отец Филипп». И поставил дату.

- Чего долго возишься, - стал теребить священника нервный мужик. – Тебе сказано: прочитай и подпишись. Чего бумагу мараешь своими каракулями?

   Отец Филипп отдал документ колхозникам. Потом перекрестился на купол церкви, поклонился, попросил прощения у Господа за деяния людские, а потом спросил:
- А иконы как же? Позвольте иконы забрать и утварь церковную.
- Нельзя, батюшка, - отвечал местный мужик
- На что они вам, неверующим?
- Тебе сказано, нет, и баста! Увезут всё церковное барахло в музей, как пережиток прошлого. Люди смотреть будут на них, как на кости динозавра!


- Батюшка! Что же это деется?! Церковь-то рушат! Что будет? Что будет-то, Господи?! – матушка смотрела в окно и крестилась.

   Из окна было видно, как разбирают купольную часть церкви.

   Батюшка и матушка вышли из дому и направились к храму. Туда же бежали ребятишки, бабы, мужики. Древние старухи и старики, поддерживаемые молодыми, брели узреть, чего творит новая власть Советов.

- Чего, батюшка, крестишься? Чего в небо пялишься? – орал с крыши вчерашний приезжий мужичок. – Где твой Бог? Нет его! Мы рушим его храм, а он даже не объявился! Правда, братцы!

   Несколько мужичков поддержали крикуна, но остальные работали молча.

- Чего ты, батюшка, молчишь? – дёрнула за рукав супруга матушка.
- Что же я ему отвечу? – тихо отвечал священник, но уже громче продолжал. – Все мы создания Божьи и живём по Его сценарию. Угодно Ему нас, видимо, испытать. Проверить хочет, сильна ли вера в Него.

   Вокруг отца Филиппа столпились люди и уже не смотрели, как рушат храм, а внимательно слушали своего настоятеля. Отец Филипп продолжал:
- Думает Господь, что ослабла вера в Него. Тяжкие испытания наслал на людей. Кто выдержит, не усомнится в Нём, веру в сердце сохранит и не погрязнет в грехах будничных, тому   только будет уготовано Царствие Небесное и Всепрощение. А я, поставленный здесь вести диалог от Его имени, говорю, что верить надобно и без храма. Позовите меня, и я приду к каждому в дом. Так же буду крестить новорожденных, так же отпевать усопших, так же венчать влюблённых и благословлять на добрые дела. Дело не в храме, который может разрушиться, сгореть, а в нашей вере. Её из сердца не выжечь, из сознания не изъять. Верьте в Него, и Он будет с вами. Аминь!
 
   Поклонился людям отец Филипп, перекрестил всех трижды, взял матушку за локоток и  направился домой. И шли они, как и прежде, со всеми раскланиваясь, всех желающих благословляя.

 Шло время. Маялись колхозники. Терпели  нужду и батюшка с матушкой. За службу свою старались с особо бедных не брать ни гроша. Исхудали оба, но всегда вместе ходили на службы, поддерживая друг друга. В дальние деревни на лошадиной подводе ездили, а недалеко если, так всё пешком. Сами, бывало, отпоют беднягу какого, сами и везут хоронить. Никто дурного слова и жалоб от батюшки не слыхал, никого ни в чём он не упрекнул. Внимательно выслушает исповедь, причастит и с добрым сердцем отпустит грехи, как бы тяжелы они ни были.

   Запричитает иногда матушка по горькой участи, а батюшка успокоит её, мол, не мы одни бедствуем и страдаем. Будут люди лучше жить, и нам послабление будет. Терпеть надо. На то мы и люди Божьи.

   Долго жили батюшка и матушка, но не хватило их жизни дождаться, когда люди храмы Божьи восстанавливать будут. Было им уж под девяносто обоим, когда батюшка занемог. Ходил он младенца крестить в соседнюю деревню и простыл. Мороз был сильный в ту пору. Пост Рождественский не закончился. Силы батюшку оставили.
 
- Умру я завтра, матушка. Ступай, стопи баню да постели мне в гробу,- как-то буднично попросил он супругу.
- Что ты, батюшка, в уме ли?
- В уме, в уме, матушка. Потому и прошу, что в уме. Сделай, как велю. Что зря я их заранее заготовил, чтобы меня, остывшего в постели, в гроб силком запихивали. Я же сам улягусь там, как мне удобно будет. Прости меня, матушка, что одну оставляю. Так видать Богу угодно, меня первого призвать. Как похоронишь меня, к сестре в город езжай. Одной тебе тут тяжело будет. А у сестры в тепле ещё долго проживёшь, да и ей веселей будет.

   Хотела матушка что-то возразить батюшке, да раздумала.

- Хорошо, сделаю, как скажешь, батюшка. На том свете дождись меня. Я за тобой скоро буду, глотая слёзы, прошептала матушка.

   На другой день потянулись люди проститься со своим настоятелем. Лежал он со спокойным, умиротворённым лицом, как живой. Как будто уснул. Устал и уснул.

   Никто ни плакал, не стенал по усопшему. Все тихонько приходили, будто боялись разбудить, прощались и уходили так же без шума.

   Скромно похоронили, как и жил.

   У могилы батюшки плакали все. Ушел из  жизни их настоятель, который  служил им с чистой совестью, добрым сердцем и сильной верой. А по-другому он и не мог.

   Прошли годы. Восстановили в селении Свято-Троицкую церковь. А память об отце Филиппе живёт и поныне.