Вопросы жизни

Что бы не происходило с нами – это либо наше счастье, либо встряска, чтобы мы вспомнили о счастье

***
Вокруг была жизнь. И я, вроде, тоже жила в ней. Вроде. У меня было всё: взлёты и падения – как у всех. Работа, карьера, хорошие и плохие начальники. Любовь. Свадьба. Ребёнок. Семья. Развод. И всё равно моя семья, но уже без Него, без моего бывшего мужа. Опять карьера. Служебные романы. Не служебные романы. Где во всём этом была я – не знаю. Смотрю назад, перелистывая в памяти альбом воспоминаний: возможно, потому, что я фотографировала своими глазами, ни на одном снимке меня нет, от этого ощущение отстранённости, чужеродности воспоминаний. Смотрю на лица своих возлюбленных. Пытаюсь вновь почувствовать то, как я их любила – но не слышу ничего, с трудом вглядываюсь в нечёткие лица. Они прошли как-то вскользь, не через меня, а как-то в стороне, лишь махнув мне рукой. На прощание. Даже боли – не помню. Всё ушло. И было ли?
Помню, в детстве во дворе все девчонки говорили, что в кого-то влюблены. И я сказала, что влюблена. 7 лет мне было. Его звали Илья, и выбор мой пал на него лишь потому, что большинству девчонок он нравился. Помню, как одна из них всё-таки рассказала мальчику о моих «чувствах». Мне было так стыдно, что я убежала и спряталась в кустах за домом. Почему было стыдно? Я не знала, что с этим делать. Была ли я в него влюблена? Но мне ж всего 7 лет было! Какая любовь? Но я боялась. А через три года был другой. Мы дружили, но не больше, я ему тоже нравилась, но мы были подростками и боялись показывать свою привязанность. Потом я еще два раза влюблялась – но ни один из них не смог подойти ко мне близко. Они впрямь просто проходили мимо. Так страх любовь и самообман стали во мне лучшими друзьями.
А потом появился мой бывший муж. С цветами – первыми от мужчины. И мои мысли: я буду с ним, мне с ним хорошо. Но это вновь было лишь моим обманом себя. Я заставляла себя скучать по нему, любить его, но с каждым днём он раздражал меня всё больше и больше. И через год, уже родив ребёнка, я наконец-то призналась сама себе, что не люблю своего мужа. И лишь еще через два мы развелись.
Я переживала. Но и сейчас не могу себе точно ответить – почему? Мне без него лучше. Без него я смогла делать то, чего всегда хотела: начала строить карьеру. И у меня было всё: семья, работа, любовники. Ведь именно это диктует нам общество. Общество, конечно же, требовало, чтоб я и замуж вышла – пора уже.
И вот я встретила его. Как обычно, случайно: он был среди моих друзей, знакомый мне по рассказам.
Я уже давно не впускала в свою жизнь никого. С каждым годом строила всё больше и больше баррикад, вокруг себя окопала ров и жила вполне спокойно, не считая эпизодических срывов, которые всегда заканчивались лишь тем, что я в очередной раз говорила всем вокруг и себе:
Не надо! Слышите! Не надо мне никого. Не буду я искать, на сайтах регистрироваться, в клубы ходить. Не буду!
Мне комфортно одной. Меня никто не трогает, никто не обижает.
Никто не делает больно.
Я не понимаю мужчин и мне сложно открыться перед ними. Сложно быть самой собой.
Буду жить семьёй – она у меня есть и без мужа!
Не хочу впускать в свою жизнь никого!

***
А он появился внезапно. Примерно такой, как я всегда хотела ( в те минуты душевного порыва, когда действительно кого-то хотела).
Умный, ответственный, самостоятельный, самобытный, цельный, добрый, целеустремлённый, мужественный. К тому же ещё и блондин, выше меня ростом, крепкого телосложения. А самое главное для меня – это его внутренняя сила. Как описать эту силу? Просто у одних ты её чувствуешь, а у других нет. Возможно, этот показатель слишком субъективен: многие женщины описывают в своих мужчинах нечто подобное, но лишь с немногими я смогла согласиться. Я думаю, это некий отклик твоей души на определённого человека.
Мы были вместе три дня. Забавных, странных, быстротечных три дня. Моё сердце молчало, съёжившись в комочек. Мои движения были скованными, я была напряжена, и даже в постели не могла до конца расслабиться. Чувствовала, что ему не комфортно со мной. Но ничего не могла с собой поделать. Сжалась как колючий ёжик, выглядывая проверить, глубок ли ров и целы ли баррикады. Мне казалось, что я всё делаю не так: хотела задавать вопросы, но молчала, хотела отвечать более открыто, но получалось протокольно и сухо, хотелось гладить по волосам, но рука не слушала меня. Мне казалось, что я всё делаю не так. Что моё поведение далеко от моей реальной сущности, но ничего не могла сделать. Бастион вокруг меня лишь рос, не давая мне самой совладать с собой. Но я упорно говорила себе:
Он холодный. Я ему не нравлюсь. Он слишком замкнут.
И вот его больше нет рядом. Опять мысли:
Ему я не нужна. Я ему не нравлюсь. Ему нужно было развлечение на ночь.
И я плакала, вновь затронутая обидой.
Но среди моих переживаний в голове возник вопрос:
Почему я решила за него?
Вечные вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» превратились в:
«Что он думает?»
И на этот вопрос не было ответа – ведь его рядом больше не было.

***
На мои плечи упала вся боль вселенной. Не было и секунды, чтобы в моей голове, пульсируя вместе с сердцем, не разносилось его имя, распространяясь и заполняя каждую мою клетку вместе с кровью. Я не слышала ничего вокруг – шум внешнего мира, сначала так раздражавший меня, теперь просто перестал существовать. Я перестала видеть лица, чувствовать ароматы, ощущать вкус: даже свежий утренний кофе не приносил мне прежнего удовольствия.
Я поняла, что пустота, вакуум, которым я окружила себя, мои баррикады и рвы – лишь сильнее давили на меня. Моя боль не становилась меньше, она сжималась, превращаясь в чёрную дыру внутри меня.
Я бы могла его любить. Всю жизнь. Как в сказках. Могла бы заботиться о нём. А главное – позволила бы ему заботиться обо мне и любить. Я упрекала его в холодности, а сама была холоднее льдов севера. Я поставила между нами преграду – и не давала её преодолеть, постоянно усложняя. И была я такой уже очень давно, и не только с ним – со всем миром.
Я так привыкла быть одна, что забыла, как это - доверять людям.
Я так привыкла справляться со всем сама, что забыла, как это - просить о помощи.
Я так привыкла всё скрывать в себе, что забыла, как это - делиться с другим.
Я так привыкла обнажать лишь тело, что забыла, как это - открыть душу.
Я так привыкла избегать людей, что забыла, как это - близкие отношения.
Я так привыкла быть такой, какая сейчас, что забыла, как это - быть доброй, открытой, а главное любящей.
Время всё менять?

***
Разнородная толпа двигалась в своём будничном суетливом настроении. Я ловила отрывки чужих фраз, частички чужих жизней. Тысячи людей вокруг, тысячи судеб. Вот стоит молодая пара, скорее всего студенты с неумолимым требованием счастья в глазах. Он ей нравится – видно по позе: она тянется к нему, немного, неуловимо наклонившись в перед, а он ей что-то очень оживлённо рассказывает. Подойдя ближе я услышала обрывок его фразы
– Это было в сорок первом. Сталин говорил: «Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер». Это точная цитата, понимаешь, иногда важно помнить точные цитаты.
Молодой человек говорил еще что-то, но я уже это не слышала, его фразы уносила от меня толпа и шум города поглотил их. А меня несло потоком дальше, но эта молодая пара заставила меня вспомнить волнующее ощущение юных лет, когда не выбирая слов, мы болтали, влюблялись, вновь болтали. И не важно о чём – как и тем двум студентам – ведь для каждого слова «Сталин» и «сорок первый» складываются в одну страшную тему унёсшую более 46 миллионов жизней на планете, но и в ней эта молодая влюблённая пара находила лишь сплетение мыслей и жажду любви.
А умела ли я любить? Или всегда лишь пыталась, боялась, и играла в любовь? Нет, я умела любить. Но любила ли я кого-нибудь? Где моя жажда любви, и чем я её утоляла? Может пила из болота – да так и не поняла истинный вкус родниковой воды, только образовавшейся на горе, мягкий, приятно-холодный, сладковатый – но познала горечь и затхлость.
Вот девушка с пакетом в одной руке и сынишкой в другой поднимается по ступенькам к двери магазина, она остановилась, обдумывая как же ей открыть дверь, тут парень, бежавший мимо лёгкой молодой быстрой походкой, одним шагом взлетел на три ступеньки, открыл дверь перед девушкой с сыном. Она улыбнулась, немного засмущавшись, очень по-доброму взглянула на него. Я уже прошла мимо и парень, обогнав меня, устремился дальше и растворился в толпе. Он смело может сегодня внести в свой список добрых дел: «Помог женщине с ребёнком». А когда я последний раз пополняла этот список? Неужели вместе с детской наивностью бытия уходит и бескорыстная, не честолюбивая, простая человеческая доброта. Эти вечные тычки: не лезь в чужую жизнь, отражаются в нас чёрствостью, не злостью на мир, а именно чёрствостью, безразличием к тому, что происходит вокруг.
Путь мой проходит через остановку общественного транспорта. Подъехал автобус, из него вышла толпа. Был конец зимы, в воздухе уже витала весна, я чувствовала её, мне даже казалось, что слышу пение птиц. Надо всё-таки выбраться за город, но я просто боюсь остаться совершенно одна, хотя и здесь, в центре мегаполиса, я как невидимый инопланетянин. Кто-то в толпе еще в тяжёлых шубах и меховых шапках, а кто-то уже и вовсе без шапки в лихо расстёгнутой весенней куртке. И цвета – цвета людей весной становятся ярче. Я смотрела на этот поток, выливающийся из дверей автобуса еще единым потоком, потом расходящейся пятью потоками, а потом и вообще теряющемся в более огромном потоке городских улиц.
Рядом со мной оказались двое мужчин лет под пятьдесят. Я невольно слушала их разговор, наблюдая за потоками и ожидая момента, когда смогу двинуться дальше.
– Вот посмотри, опять эти кредиты. Ужас какой-то раньше если не было у тебя денег – так ты копи, откладывай, живи по средствам. А сейчас: все в долгах. Ещё ничего не добился, а уже машины в кредит.
– Ну, так это же план по развращению молодёжи: все скоро будут в долгах, тратя деньги только на свои удовольствия. Цитата не точная, но это сказала экономист… как её… ну, знаешь, вечно по телевизору выступает.
Двое мужчин, дождавшись возможности вошли в автобус, который вскоре исчез в потоке машин. Я взглянула на объявление так возмутившее мужчин6
«Отказали банки? Приходите к нам за деньгами! От 12% годовых до пяти лет», и прочая информация о компании.
Что вызвало во мне данное объявление? Какие чувства? Если бы не подслушанный мной разговор, я, возможно, внутри бы тоже возмутилась, немного в другом ключе, но всё же возмутилась:
Богатейшая страна недрами и ресурсами. Работай, зарабатывай. Но нет – есть те, кому вечно мало. Те, кому хочется именно сейчас и побольше материальных благ… Что-нибудь ещё про грабёж банков и низкий нравственный уровень современного человека.
Но услышав брюзжание этих двух вполне респектабельных мужчин в не столь уж преклонном возрасте, я поняла, что это вечное недовольство всем не приведёт ни к чему. Что я могу сделать, чтоб не было грабительских кредитов, развращающий материальной вседозволенностью? Я могу лишь одно – не быть такой. И это, пожалуй, всё. Ах, да, ещё – не ворчать на тех, кто выбирает иной путь.
Я вспомнила недавно встретившихся мне молодых людей, говоривших о второй мировой войне – таких наивных и влюблённых, сыпавших точные цитаты, и этих двух пятидесятилетних ворчащих стариков, не помнящих не то что точную цитату, но даже фамилию говорившего. И что же такое случается с людьми за 30 лет? Что делает их из живых, любящих, открытых, интересующихся, замкнутыми, недовольными, безразличными, потухшими?
Что случилось со мной? Почему потухла я? В какой момент моё сердце погасло и покрылось льдом. Рядом со мной холодно – да! Холодно. Это я сама потушила себя, ту божественную искру, что была во мне? Любовь была во мне с рождения, я излучала её. Есть исследования, говорящие, что в момент рождения человек выбрасывает мощный заряд энергии, расходящийся по вселенной. Мы говорим миру: «Вот он – я!» и несём в вечность свою искру. И тогда мы прекрасны. Тогда мы духовны. Тогда мы любим. Тогда мы и сами есть любовь. А что же потом? Почему человеческая боль тушит божественную искру и покрывает сердце льдом? Но постой! В мои мысли вмешалось старое воспоминание.
***
Мне было примерно 12 лет. Уже прошла пора первой любви, на дворе было лето и мы гуляли с утра до позднего вечера. Несколько раз мы встречали в нашем районе Старушку лет восьмидесяти, которая постоянно с нами каким-либо образом контактировала. То мяч, укатившийся с площадки, подкинет нам, проходя мимо, то скажет нам что-то приветливое, то просто улыбнётся своим старым морщинистым лицом, своим беззубым ртом, но так мило, весело, с такой кокетливой задоринкой. Случилось так, что я шла одна грустно-задумчивая. На тропинке мне повстречалась та Старушка, я чуть не врезалась в неё – я шла опустив глаза. Резко остановившись, я подняла на неё глаза. Она тоже остановилась и смотрела на меня, в глазах её сияли искорки, а на губах была её вечная улыбка.
– Такая молодая – и грустная?
– Нет, я просто задумалась.
– Посмотри вокруг, такая красота. Мир тебе радуется. А ты под ноги смотришь и грустная идёшь. Тебе, наверное, кажется, что ты просто следишь за дорогой. Но, милая, жизнь – это гораздо больше, чем твой следующий шаг по тропинке.
– Вы всегда такая жизнерадостная, я так не могу.
– А чего грустить? Вот посмотри: если перед тобой две тропинки – на одной грязь и лужи, она постоянно в тени, а другая светлая, чистая, на солнышке. Ты по какой пойдёшь?
– Что на солнышке.
– Вот... А сама выбираешь лужи. Грусть твоя – это лужи и грязь в твоей жизни. Хочешь идти по солнышку – смейся.
Она улыбнулась и лукаво посмотрела на моё озадаченное лицо.
– А знаешь, где я силу беру по солнышку ходить? Есть у меня тут неподалёку деревце. Оно мне силу даёт.
Я улыбнулась, подумав, что Старушка, пожалуй, блаженная. Мы распрощались и разошлись – она по солнечной тропинке, а я по лужам и по колено в грязи. Странно, но Старушку мы больше не видели.
Я долго и не вспоминала о странном разговоре на тропинке, пока я не почувствовала себя очень плохо. Мы тогда расстались с первым мужем (забавно, теперь говорю: первым, как будто уверена, что будет второй). Меня штормило из стороны в сторону, мои мысли и эмоции были в полном раздрае. Я плакала почти каждую ночь. Мне было просто плохо, а я сильнее и сильнее вгоняла себя в боль. Я искренне пыталась построить семью, даже после того, как поняла, что не люблю того, с кем делю постель, кому готовлю ужин, ожидая с работы, не люблю отца своего ребёнка. А я всё равно пыталась строить семью. И вот – всё рухнуло. Я искала счастья, но нет его там, где нет любви. Мне было плохо – не от того, что мы расстались, а от того, что, зная всю ложь отношений без любви, я тем не менее продолжала жить и обманывать человека. Но ко лжи так привыкаешь, что и сам веришь в неё – начинаешь думать, что в принципе комфортно врать.
И вот в ту пору, спустя десять лет после разговора со Старушкой, я вспомнила её слова. Тогда же я и удивилась, осознав, что больше с ней не встречалась. Она, скорее всего, ушла к солнцу по солнечной дорожке. А я? Я так и топала по лужам и грязи, забрела в болото, пила воду, затхлую и горькую – жила в нелюбви, и любила, без искры в сердце.
Я нашла себе дерево тогда. Оно мне помогло – своей тишиной, своим вечным покоем, своим твёрдым знанием своего предназначения. Оно живёт, чтоб жила я, и все – оно даёт нам кислород и счастливо своей судьбой. А ещё оно хранит в себе связь – связь и Земли и Вселенной. В шелесте листвы моего древа я слышала звуки мира и впервые поняла, что я часть мира. Что я – мир. И моя жизнь – когда я счастлива – сродни фотосинтезу, я вырабатываю силы для мира, для себя, чтобы жить и развиваться. А в грусти и ненависти – я бесполезна.
Куда же потом вновь исчезло из меня это осознание? Оно, как искорка – зажглось у дерева, но потом потухло в моём ледяном сердце. Как же так? Я знаю, что такое жизнь. Я знаю, что такое счастье. Я знаю, в чём смысл бытия. У меня миллион светлых осознаний и невероятных проблесков, но я в болоте. Всё равно в болоте. Не выбралась. Неужели мне настолько комфортно и тепло в трясине с моим ледяным сердцем, что даже встать не захотела – сидела много лет и ничего не делала.
Как я, осознавая всю необходимость счастья и любви для мира и процветания Вселенной, всё же умудрилась на столько закрыться от мира, создать вокруг себя такую чёрную дыру, что Мир просто перестал реагировать на меня. Я исчезла из Мира. Закрыла себя. Как это произошло? Когда я допустила это? Когда боль стала сильнее, чем душа?

***
Иду дальше по главной улице огромного города. Мысли мелькают, люди появляются в поле зрения и исчезают. Я останавливаюсь на перекрёстке, жду зелёный. А на против висит билборд: девушка с белоснежной улыбкой держит в руках белую фотокамеру, на фоне, конечно же, пальмы, синее море и белый песок. Но привлёк меня больше рекламный слоган. Я широко улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась такому простому ответу на мои вопросы:

«ВЕСЬ МИР – В ТВОИХ РУКАХ»


Рецензии