Поворот не туда. 14 глава

"Когда скучаешь по человеку, первый импульс – заменить его другими людьми. Нескончаемой вереницей романов. На худой конец – книгами, шоколадом, виски. Но это не замена, как мы думаем, а ничтожный самообман. Рано или поздно поймешь, что заменить былое не в силах, да и не нужно этого делать. Лучше снять с себя старую одежду, какой бы любимой она ни была, и облачиться в новую."

Белые кудри, нежно упавшие ей на плечи, фарфоровая кукольная шея, болезненного цвета кожа с легким оттенком синевы, большие васильковые глаза и розовые губы. Дождь капает по крыше, его звуки сбивают пианиста, играющего Бетховена. Он сбивается, однако, начинает заново. Она о чем-то увлеченно говорит и смотрит сначала мне в глаза, а затем мгновенно переводит взгляды то на отбеленную стену с часами черно-белой раскраски, то на остальных людей. Все чем-то заняты, а пианист,  все так же сбиваясь, начинает играть произведение с тем же воодушевлением. Объявление, раздавшееся в зале грубым мужским голосм:
- Просьба всем немедленно пройти к своим палатам для раздачи завтрака.
Она легко встает, поправляя и отряхивая подол голубого платья с белым кружевом, и безмятежно удаляется в сторону коридора, не проронив ни слова.
По железной двери проходит двойной стук, щелчок и дверь отворяется. Около нее стоят двое санитаров в белых халатах. Мужчины и женщина. Одна проходит в палату, ставит большой красный поднос с тарелкой каши, кусочком черного хлеба и стаканом какао и выходит, а другой остается у двери и ставит галочку на листке бумаге у него в руках. Они проходят к соседней палате - обыкновенный врачебный осмотр.
Прошло четыре месяца после смерти моей подруги, значит, четыре месяца, как я нахожусь здесь.. в психиатрической больнице. Как я очутился здесь? Все очень просто.. Ровно четыре месяца назад, сидя в полицейском участке по делу нападения на моего одноклассника - Брэда Паркера, мать моей покойной подруги Кэйт Эйбрамсон - Миссис Эйбрамсон, сидя напротив меня, вручила мне в руки сверток бумаги, в котором звучало следующее:
"Ничего никому не говори о нашем договоре. Завтра ты отправишься в психиатрическую больницу, адрес я скажу лишь водителю, который тебя отвезет..". Нет, я не сумасшедший. Я не псих и не представляю, как мать Кэйт решилась на этот шаг. Она приезжает раз в месяц, родители тоже и знаете, это невыносимое чувство  - смотреть им в глаза, находясь здесь. Просто ужасно. Родители, как мне сказала миссис Эйбрамсон, не знают о нашем с ней уговоре и всерьез думают, что я сошел с ума, впрочем, их можно понять, ведь их сын пытался утопить одноклассника в кипящем масле из-под картошки.
Психиатрическая больница разделена на три здания. В первом здании, в котором, собственно, нахожусь и я сам, обитают адекватные люди: самоубийцы с попытками рецидива, наркоманы или просто люди, уставшие от этой чертовой жизни. Во втором здании находятся по-настоящему больные люди, мы с ними часто пересекаемся на прогулках и у них очень странный вид, я бы сказал  - удручающе-пугающий. Удручающий потому, что когда ты видишь людей, больных психическими расстройствами, ты невольно начинаешь размышлять об их бремени, доставшимся им судьбою, а пугающий потому, что они выглядят действительно жутко. Я начинаю собираться на прогулку, накидываю ветровку, беру блокнот (с некоторых пор, я все записываю в него) и выхожу. Прохожу по светло-голубым коридорам и спускаюсь по деревянной лестнице, на которой стоят два доктора  - Джонс и Морган.
- Как самочувствие, Харрисон?  - спрашивается доктор Джонс.
- Голова немного болит, а в целом нормально, спасибо,  - отвечаю я.
- Из-за погоды,  - подхватывает Морган,  - она меняется. Я улыбаюсь и прихожу дальше, задумавшись об этом.
Доктор Морган очень странный человек, ведь несмотря на то, что он, как никак, доктор, он многие вещи приравнивает к природным силам, к Богу, к дьяволу.. Как-то раз мы с ним сидели на лавочке около третьего корпуса, в котором, о чем я забыл упомянуть, находятся самые опасные больные пациенты и преступники. Он расположен намного дальше, чем первые два корпуса, и в него никогда нельзя заходить. Даже если бы я захотел туда проникнуть, я бы не смог  - около двери абсолютно всегда стоит охрана и пропускает только врачей. Когда мы сидели на этой лавочке с доктором Морганом, один санитар прошел мимо нас и вошел в третий корпус и тогда же я задумался: что там происходит? Какие же тайны таит третий корпус психиатрической больницы? Я cпросил доктора Моргана, насколько больным нужно быть или какое преступление нужно совершить, чтобы попасть туда, а он ответил, что сам дьявол определяет того, кто попадет сюда, но чтобы я даже не думал о проникновении, а я, признаюсь, почему-то подумал как раз-таки об этом. Что ж поделаешь? Нужно же когда-нибудь совершать безумства, иначе без чувства внутренней эйфории жизнь теряет свою сладость! Однако, дальше предела моей головы эта мысль не выходила..
В центре больницы расположен очень красивый цветочный сад. Иногда мы приходим сюда и сажаем новые растения, доктора говорят, что это прекрасная терапия и чудесно успокаивает нервы. Чушь. Меня это очень нервирует  - копаться с земле, но некоторые из нас остаются в корпусах, потому что им нельзя копаться в земле, у них аллергия на цветы, пыльцу, землю, воздух, жизнь.. Какая жалость! Большинство из них в принципе не любит выходить на улицу. Как же легко все-таки получить аллергию в детском возрасте, если твоя мама  - настоящий тиран! Так, например, Анабель  -  девушка с белыми кудрями и с болезненно белой кожей. В ее семье, когда ей было семь лет, ей запрещалось выходить на улицу без присмотра взрослых, ведь она могла порезаться, или упасть, или еще того хуже  - получить любовь к жизни! Кошмар! Анабель, на самом деле, очень красивая девушка, правда когда я ее вижу, мне хочется накормить ее как можно больше, потому что она очень худая, ужасно худая! У нее анорексия и поэтому она лечиться здесь, в первом корпусе, со мной и другими "нормальными" людьми, хотя я не знаю, уместен ли здесь сарказм? Наверное, нет. Анабель заболела, когда ей было пятнадцать лет. Обыкновенная подростковая драма  - девушка влюбляется в парня, парень не отвечает взаимностью, девушка винит себя и свою внешность в этом (хотя голову не приложу, чем она не угодила тому парню!) и что-то делает с очагом проблемы, исходя уже от нее. Анабель просто перестала есть. Родители начали замечать странное поведение девушки и пошли к врачу, где ей и поставили анорексию. Она уже второй год находится здесь, в больнице, ей уже лучше, как она рассказывает, но я боюсь представить, что с ней было, если она называет свое тело "лучше". Она вообще-то не очень разговорчивая и у нее очень красивые волосы и глаза, очень красивые! Странная, конечно, эта девушка, но она единственная, с кем я подружился здесь за все четыре  месяца.. Я подхожу к этому цветочному саду и сажусь на скамейку вокруг него, открываю блокнот и начинаю писать в него свои мысли, я стал часто делать это, чтобы не потеряться в своих мыслях  - отличное средство от персонального сумасшествия.
"22 июля. 
На улице пасмурная погода. Лучи солнца отчаянно пытаются вырваться из-за облаков, но у них ничего не выходит, поэтому они вынужденны находиться в небесном заточении. Грустно.".
Я отрываю ручку от блокнота и смотрю в сторону лестницы первого корпуса. Из дверей выходит Анабель в сопровождении санитарки. Из-за ее белых волос, кожи и платья она, кажется, вся светится.
- Здравствуй, Кристиан,  - она становится напротив меня, а санитарка тем временем уходит.
- Привет. Как ты себя чувствуешь?
- Не знаю, меня немного подташнивает. А что ты такое пишешь?  - она с удивлением смотрит в мой блокнот. Она редко чем-то интересуется у меня, поэтому это удивляет.
- Я записываю каждый свой день в него, чтобы не потеряться в днях и воспоминаниях.
- Как забавно..  - отводит глаза в сторону.
- Чем ты сегодня хочешь заняться?
- Не знаю, доктор Гройсман сказала, что у меня сегодня урок рисования и как обычно добавила, что это очень хорошая терапия для меня. Как это связано с анорексией?
- Они всегда это твердят, как будто хотят, чтобы мы в это поверили.
- А еще сегодня звонили мои родители.
- И как они? Все в порядке?
- Не очень.
- Почему? Что случилось?
- У меня есть родной брат, я тебе говорила?
- Нет.
- Он уже давно не жил с родителями, они поругались прямо перед моим переездом сюда. Мои родители, как ты знаешь, очень строгие, а брат их полная противоположность. Он постоянно ругался с ними, два раза сбегал из дома, а сегодня ночью  - сбежал окончательно. Не знаю, где он сейчас. Он завалил выпускные экзамены и не стал подавать документы в университет. Вместо этого, он начал играть в группе барабанщиком, но.. я люблю своего брата. Если бы не он, я бы точно сошла с ума в этом доме..
- Боюсь тебя расстраивать, но ты, кажется, уже сошла с ума..  - мы смеемся.
- Ладно, мне пора принимать лекарства. Увидимся на обеде.
Я вновь открываю блокнот и продолжаю писать.
"..Сегодня она рассказала мне о своем брате и я почему-то вспомнил Кэйт. Как же все-таки странно, ведь ее нет, но она везде?..".  Закрываю блокнот.
На обеде мы садимся рядом с Анабель, впрочем, как и всегда.
- Приятного аппетита,  - говорит мне девушка с самыми настоящими аристократическими манерами.
- И Вам, мадам.
- Мне так не нравится сегодняшняя погода, очень уж холодно и тоскливо.
- Пройдет,  - перевожу тему,  - как там твой брат? Не нашелся?
- В смысле "не нашелся"?
- Я имею ввиду, родители отыскали его?
- Не знаю, они мне не звонили больше. Думаю, как найдут  - сообщат, мама часто звонит мне.
- Все наладится, Анабель.
- Все и так хорошо,  - она смотрит на меня с натянутой улыбкой. Девушка-кукла.
- Ты сказала, твой брат играет в группе?
Она прерывает меня:
- Почему тебя так интересует мой брат?
- Прости, просто я тоже играл на гитаре и один раз даже выходил на сцену, на подогрев какой-то группы,  - пытаюсь удивить ее.
- Да, а где?
- Не думаю, что ты знаешь этот бар.
- Мой брат часто рассказывал мне истории, когда находился дома,  - кажется, мне удается ее разговорить,  - быть рок-музыкантом очень весело: постоянные эти концерты, выступления, алкоголь.. Это очень весело, должно быть.
- Ты что, никогда не пила?!
- Нет..
- Да ты святая!
- Совсем нет. Я бы хотела так же танцевать на сцене, как и мой брат с его друзьями, но мое будущее было предрешено моими родителями: школа, университет, работа, семья. Я никогда не думала, что моя жизнь может быть другой.
- Да брось! Это же так скучно и нудно, и.. скучно!
- Книги  - мое спасение. Когда читаешь много книг, ты как будто проживаешь каждую историю собственным рассудком. Мне не требуется каждый день выбираться куда-то, чтобы найти приключение, я просто сажусь в кровать и открываю книгу и.. вуаля!
- Зануда.
- Да что ты говоришь?!  - я разозлил ее не на шутку,  - может поведаешь мне о своих приключениях?!
- С радостью! Один раз мы с моей подругой,  - комок подкрадывается к горлу..  - ..мы с моей подругой выступали на сцене! Просто мы так напились, что она полезла на сцену и мне пришлось выйти. Этот вечер я не забуду никогда. Было очень круто.
- Подожди-ка,  - она делает значительную паузу в разговоре и внимательно смотрит мне в глаза,  - ..подруга  - блондинка?
- Откуда ты знаешь?!  - делаю ошарашенные глаза.
- Брат рассказывал мне, что когда-то они выступали в каком-то пабе, название которого я не очень хорошо запомнила, и тогда к ним на сцену полезла какая-то пьяная блондинка.
Я почему-то начинаю улыбаться, когда кто-то говорит о ней. Воспоминания бывают теплее, чем кружка горячего молока с медом или теплый свитер в зимнюю погоду.
- А ты, видимо, тот самый парень, да, который горланил песни этой самой группы.. как же ее там?!
- "Imagine Dragons"?
- Точно!
- Хорошее было время.. но как и всему хорошему, ему суждено было закончится..
- С хорошими вещами всегда так. И чем лучше и дороже вещь, тем короче срок.

Когда обед закончился, мы с Анабель опять прошли в зал вместе с остальными пациентами. Погода ничуть не улучшилась. Небо все та же сгущали серые и грязные облака, а солнце боролось с ними все меньше. Скоро стало темнеть. Когда наступает вечер, все пациенты находятся в одном большом зале, где очень много диванов, кресел, одни большие черно-белые часы и фортепиано, за котором обычно играет Эрл  - мужчина тридцати двух лет, попавший сюда из-за развода с женой. Он умеет очень красиво играть на фортепиано и Анабель рассказывала, что раньше он работал пианистом в оркестре, но судьба сложилась так, что он оказался здесь. Эрл очень странный, как и большинство людей, находящихся здесь. У него очень напуганные глаза и постоянно трясутся руки, из-за этого он, бывает, часто сбивается, играя какое-нибудь определенное произведение. Он знает очень много различных шедевров: Бетховена, Баха, Моцарта, Вивальди.. Я не понимаю, откуда у сумасшедшего такая память? Страннные эти люди  - больные психическими расстройствами, всегда находится  какой-нибудь парадокс в их поведении или истории. Эрл снова садится за фортепиано и на этот раз звучит очень красивая мелодия. Мы с Анабель подходим к нему.
- Что за произведение?  - он пугается и прекращает играть, смотря на нас с испуганными, как у лани, глазами.
- ..Роберто Каччапалья
- Вы очень красиво играете,   - говорит Анабель. Он продолжает играть, ничего не отвечая.
Напротив фортепиано в деревянном кресле сидит миссис Эрнандес  - старушка около семидесяти лет, точного возраста я не знаю, и Анабель не знает, и Эрл не знает, даже врачи не знают. Миссис Эрнандес не разговаривает и не ест. Это случилось, когда ее сын, пойдя служить в армию, отправился в Афганистан, сухопутные войска, где его и убили. Когда она узнала об этом, что-то перемкнуло в ней и она не ест и не разговаривает, наверное, ждет сына.

Когда бьет десять часов вечера, все пациенты должны разойтись по палатам и лечь спать. Я захожу в железную дверь, изученную наизусть за четыре месяца, и сажусь на кровать. Из окна в комнату проникает лунный свет. Мы находимся на первом этаже. Железные решетки, чтобы никто не сбежал. Зверство. Я открываю блокнот и погружаюсь в собственные мысли, прокручиваю все события за день и записываю:
"..вечер выдался очень унылым, но днем мне удалось немного разговорить Анабель. Она рассказала о ее брате  и оказалось, что он барабанщик той самой группы, с которой мы танцевали на сцене с Кэйт. Должно быть, я очень скучаю.". Закрываю блокнот.