Несколько историй об о. Николае Гурьянове

Когда Земля уходит из-под ног, Человек поднимает глаза к Небу.

................

Большое спасибо, дорогая Геля, что рассказали про Отца Николая, и поделились своими воспоминаниями об этом замечательном святом человеке. Из ваших воспоминаний может показаться, что Батюшка всех нечестивцев палкой или просто побивал. И был строг. Но мы понимаем, что это было не так. Пересмотрев фильм, мне показалось, что это был очень терпимый человек. 
С уважением и любовью,
Евгений Белкин."

.................




Три невыдуманные истории об отце Николае Гурьянове с острова Залит.
(Прототип Старца из фильма «Остров»)

История  1-я. Рука НЕ ПОДНИМАЕТСЯ.

     Мы вышли поговорить на задворки медицинского учреждения, которое возглавлял Дмитрий. Было лето,  мягко стлался по земле тополиный пух,  небеса сияли, петербуржцы  тихонько  шли себе и  радовались. Дмитрий, в  свежайших голубых джинсах, выглядывавших из-под белоснежного халата,  в  неброских кроссовках, высокий,  худощаво-легкий казался лет на десять  младше своего настоящего возраста.
 
- Вы вроде в церковь ходите, Геля?  - неожиданно спросил он меня.- Знаете такого отца Николая с острова Залит?
   
     Сказать, что я удивилась – мало. Я была изумлена, потому что Церковь и Дмитрий  были в моем сознании  так же далеки друг от друга, как голубь на куполе седого вологодского Кремля и  бенгальский тигр  в дебрях Индии.
   
      Усмехнувшись, Дмитрий продолжил. – Вы же помните, что я любил погонять на мотоцикле. –Наверное, не знаете, что занимался серьезно, и  пару лет назад получил  травмы. На соревнованиях на треке меня внезапно вынесло на ограждение, несколько раз очень крепко ударился спиной и головой.  В общем, теперь у меня «дырка» в голове. На МРТ видно.

    Вот, перед очередной операцией я поехал к  этому самому  знаменитому батюшке  в Псковскую область. Сколько там народу у него - вы не представляете. По всему острову ходят, лежат, ждут,  когда старец выйдет. Не всякий может попасть, потому что он очень старый, не каждый день принимает.
    
     Но мне повезло, я дождался.  Вереница людей  двигалась,  а когда подошла моя очередь, я даже не успел  задать свой вопрос – он меня с размаху стукнул палкой.  Да сильно!  Такой худой, старый, а  стукнул палкой прямо в грудь. И сказал при этом громко: «Не бери денег у больных! Не бери!». Потом как-то сразу смягчился и велел  соглашаться на операцию, – как он об этом узнал?  Я так растерялся, что даже вопрос свой забыл задать, а он  без моих слов - ответил.

      И вот, что удивительно, Геля – я потом полгода не мог денег у больных брать! Вот что это? Гипноз что ли? Деньги вот так, на краю стола лежат, а я руку не могу поднять – просто не двигается она. Представляете? – Я  уже привык через пару месяцев, даже и не пытался какое-то время. – А потом как-то незаметно отпустило…





История  2-я. Он про тебя ЗНАЕТ!

 
      Подруга рассказала о себе  историю. Как отец Николай Гурьянов – старец, которого она никогда в жизни не видела, но  с которым не раз  МЫСЛЕННО беседовала, ища поддержки и жалуясь на несправедливость, одиночество и нужду,  заступился за нее  перед ее бывшим мужем.
    
     Бывший муж, никогда не упускавший своего   любитель пожить на широкую ногу и погулять вдоволь , «попал» в бизнесе  в лихие 90-ее.  Щедро одаренный от Бога талантами ( фортепьяно, гитара, живопись,  литература на трех языках в подлиннике)   молодой кандидат наук, и, в перспективе - самый молодой  на факультете  доктор, красавец, атлет,  он захотел в мутные перестроечные бОльшего - он захотел иметь  свой бизнес. Но избалованный эгоист, которому даже штанишки   после прогулки в садике сушили  приходившие для этого специально дореволюционные тетушки,  выросший   в среде, где доверие и честное слово что-то значат, в принципе – добрый, но пустовато-эгоистичный со всеми своими талантами  ( среди которых первый, конечно – неистребимое  жизнелюбие, а второй -  неизменная уверенность в собственной ценности и правоте)  - он был неоднократно,  и в итоге – жестоко,  обманут  простыми и незатейливыми партнерами.

       Свою жену – мою подругу  с двумя своими детьми он неофициально  бросил уже  несколько лет  назад, как только начал стремительно богатеть. Ведь поначалу ему охотно давали кредиты, и не только «доверия», но и непосредственно деньгами. Он сошелся с активной и деловитой женщиной,  и, надо сказать, они куда больше подходили друг другу.

      У них было совместное дело, были они вместе и когда начались серьезные неприятности.
      Не в силах сам решить жизненную задачку с бизнесом, потерями, возмездием и перспективой на будущее, он поехал к отцу Николаю. – Женщину оставил на берегу, сам  переправился с другими паломниками – благо, лодочников хватало – это было самое прибыльное занятие для жителей округи.
    
     Поехал к нему с одним вопросом, а отец Николай, как и в первой истории,  задал ему совсем другой.  Не успел подойти, как Старец внушительно погрозив, сказал: «Ты свою жену-то не обижай, не обижай! А то я вот тебе…!»

- Какую жену, батюшка? Которую на берегу оставил?..
- Нет, которую в Питере со своими двумя детьми бросил!

      Впервые за несколько лет, он примчался в Питер и позвонил своей бывшей жене:  "Езжай срочно к отцу Николаю, он о тебе ЗНАЕТ!»



История 3-я. Не надо жаловаться, ЖАЛЕТЬ БУДЕШЬ.

     Какое-то время я училась на подготовительных курсах  при Институте богословия и философии. Учиться было необычайно интересно,  преподаватели были куда более талантливыми  и универсально-знающими, чем в  «родном»  ЛГУ. 

     Один историк чего стоил. Он не рассказывал – он живописАл. Все исторические события, действующие лица  истории России были ближе  к нам,  ярче и очевидней, чем соседи по классу.  Заросший густой черной шевелюрой  грузный и не очень опрятный историк  сидел  перед нами за столом на возвышении, неторопливо отхлебывал крепчайший чай, затягиваясь неизменной примятой папиросиной,  и в неразделимых зарослях его усов-бороды-шевелюры формировались какие-то немного шепелявые слова, которые тут же начинали  превращаться в величественные и, вместе с тем   понятные и близкие,   полные  до неестественности осязаемой правды  о человеческой силе и человеческой слабости,  исторические образы.

     Публика, однако, тоже была колоритная. Я водила компанию с двумя Ленами.
    
     Лена-немка  (Лена-маленькая) была родом из Сибири, из Иркутской области. Отец – пленный немец, по гражданской профессии – инженер, женившийся и на какое-то время осевший  в России.  Лена свободно говорила на немецком, английском, очень хорошо знала историю и особенно – философию. Она закончила в Сибири педагогический институт, но тяга к познанию духовного вытолкнула ее из родного гнезда и довела через Германию аж до Скандинавии, где она побывала личным секретарем  высокопоставленного  чина из ордена иезуитов. Однако католическая вера ее не удовлетворила, и она уже несколько лет как  приняла православие и вплотную изучала  его каноны. Внешности Лена тоже была примечательной. Думаю, что между десятисантиметровыми каблуками, с одной стороны,  и высокой старомодной кичкой  из немного пыльных темных волос - с другой, помещалось не более ста пятидесяти сантиметров. Носила  Лена только черное: одно и то же платье прямого покроя ниже колена с длинным рукавом  и  неуклюжие ботинки крошечного размера на высоченном каблуке. Лицо ее было библиотечно-желтоватого цвета, без тени румянца или загара. Всегда бодрая умом и духом,  без перепадов настроения – слегка невозмутимо-отстраненная.  Личной жизни, насколько я знала, у нее не было, желание обзавестись ею тоже отсутствовало.  Видно, все уходило в ум.
   
    Вторая  Лена – Лена-иконописец (Лена-большая), была ей полной противоположностью.  К научному знанию эта Лена не стремилась, и, по-видимому, была малоспособна.  Во всяком случае, контрольные работы, которые чаще всего давали на уроках английского, делались за нее обычно мною или Леной-немкой.  Лена-иконописец была молодой женщиной, поражающей мягкой и сильной русской красотой. Среднего роста, плотная, с лицом  закрытым, будто она была погружена в свое, глубинное, необычайно красивыми рассеянными темными блестящими глазами миндалевидной формы. Носила сверху всегда цветастую  или вязаную шаль. Одежда вообще не была важна на ней. Что бы она ни надела, она всегда была «выше» и ярче своей одежды.

    Ее рассеянность и частые пропуски через некоторое время, когда мы смогли говорить откровеннее, получили объяснение.  У них с мужем - четверо детей. Трое родных, а четвертого младенцем нашли на улице.  Говорила об этом как о чем-то будничном, хотя для меня это событие было из разряда «Рождественских историй» или  примером  из литературного творчества   Чарльза Диккенса.

     А муж ее в то самое время умирал в хосписе от стремительно развивающегося рака. Она спокойно говорила, придя на занятия: «Мыла сегодня Лешу,  вы не представляете, какой это был большой человек. А сейчас просто скелет один, еле удерживала его, чтобы не упал».

     И как-то рассказала: У нас  с Лешей дом на острове Залит. И отец Николай – наш духовный отец.  Муж помогал батюшке строить новый храм.  Мы очень-очень давно знакомы. Мы даже его маму еще знали. Старец нам всегда во всем помогал. Он очень любвеобильный и добрый. Жили за ним, как за каменной стеной, как у Христа за пазухой. Со всеми вопросами - к нему.
      И вот примерно за месяц до  болезни, до того, как стало известно, мы с Лешей поссорились. Входим в храм, а отец Николай навстречу. И я  к нему жаловаться : «Батюшка, мол, поругайте  моего мужа!»,  – и жду, что старец пошутит и пожалеет меня. И вдруг – такого между нами никогда не было – старец посмотрел очень-очень строго и сказал с силой: «Замолчи сейчас же, не жалуйся, глупая! Плакать ведь будешь, жалеть об этом».

   

***


Еcли Старец нас так слышит и так знает, что же тогда сказать и подумать о ГОСПОДЕ БОГЕ?..