Галстук

      Мишаня был человеком неординарным и больше тяготеющим к науке, чем к пустым понятиям как бог, ангелы, вечный двигатель и тому подобное. Мишаню интересовали вещи реальные среди которых он искал связи. Связи между фактами, людьми, животными, предметами, которые он складывал в систему. Систему всепроникающую, всеобъемлющую, а значит всемогущую. Он называл ее Системой Связей. Система объясняла абсолютно все и не только не оставляла ни единого шанса Господину Случаю, но и вообще вытеснила его на периферию мироздания. Так в событиях, в которых религиозный человек увидел бы промысел божий, а простой человек случай, Мишаня видел Систему. Задавило автомобилем кота, значит кот когда-то пометил колесо.  Поскользнулся пенсионер и руку сломал – не надо было жалобу на дворника писать. Все объяснялось Системой. А утверждение, что человек может в жизни сам чего-то добиться, вызывало в Мишане едкий сарказм: «Ага, сам он директором стал, – злобно шипел он, узнав о карьере одноклассника, –  просто захотел и стал…..»  Тут даже и ребенку ясно было, что без Связей не обошлось. Связи была везде: в политике, в погоде, в словах, в подмигивании сослуживцев и даже в форме облаков. Они пронизывали все и узором ткали паутины людских судеб.
      Однажды Мишаня шел на работу. Шел осторожно, стараясь не наступать на трещины на тротуаре. А то мало ли что….  Ведь не зря считалось, что пить из стакана с трещиной к беде.  И вообще, само по себе слово «трещина» было неприятным. «Трещина, трещать,морозы, сороки», –  выстроилась в голове  Мишани связь и, сердце чуть не выскочило из груди: правой ногой он наступил на разлом в асфальте. "Ну, всё, попал в систему", - сокрушился он. И если бы другой сразу сдался и опустил руки, то Мишаня был не из таких и начал противодействовать системе.  «Тьфу, тьфу, тьфу!» –  плюнул он через левое плечо и для закрепления эффекта стал искать глазами дерево. Как назло деревьев вокруг не было, и только возле подъезда ближайшего дома одиноко стояла крышка гроба. Мишаня подошел к ней и, сделав вид, будто кого-то ожидает, ударил по ней три раза ногой и пошёл дальше.
      До работы добрался почти без происшествий, если не считать увиденные  веревку на обочине, похожую на змею и облако в небе,  в котором отчетливо виделось лицо злой старухи. На работе все было как всегда и ничего необычного не происходило и, только когда появился начальник, Мишаня покрылся потом –  грудь его украшал со сковородку размером галстук красного цвета. Он абсолютно не гармонировал с гардеробом отличающегося отменным вкусом начальника и вызывающе смотрел Мишане прямо в глаза. Такого уродливого галстука Мишаня никогда в жизни  не видел. Широченный, как язык собаки Баскервилей, он точно дразнил Мишаню за попытку противостоять Системе.  Мол, смотри, какое ответное действие вызвало твоё противодействие!  Можно было конечно на ответное действие ответить еще одним противодействием, но Мишаня понимал, что бороться с Системой можно до бесконечности, так как в её арсенале было всё. Абсолютно всё и даже он сам! Мишаня испугался: "Что же должно произойти, если система так противодействует?!» Весь день он ломал над этим голову, и только к ночи, решив, что утро вечера мудренее, завалился спать.
      Мудрое утро разбудило звонком, в котором тётка сообщили, что ночью повесился дядя. Все сразу стало на свои места: трещина, гроб, верёвка, старуха в облаках, и, как результат -  кончина дяди. И хотя Мишаня дядю не любил, всё же начал корить себя за то, что не продолжил противостоять Системе. А когда ему это наскучило, успокоил себя мыслью, что продолжи он, всё равно бы проиграл,и жертв бы было гораздо больше: или самолет разбился, или поезд с рельсов сошёл.