Дела комариные!

Жил-был комар, и никакого фонарика у него в помине не было. Как, естественно, и вострой сабельки для срубания голов злодеев предназначенной. Женат комар был не на какой-то там мухе, а на вполне обычной Комарихе, потому что с мух толка нет, одна гольная зараза и перенос инфекционных заболеваний с места на место! Семья была обычная, комариная. Сам только и делал, что супружницу оплодотворял, ну и пожрать чего-нито добывал. Вот говорят, что комары натуры кровожадные. Ни-ни! Наш мужик крови этой вовсе не потреблял, да он вообще и был то не очень что бы кусачим. Больше сладкое любил. Вот! Но баба ейная, которая есть комариха, кровушки попила вволю. Истинный вампир! Ей до чинарика, кто там этой влагой наполнен! Кусает и кровь сосёт у всего что движется, а если не движется, но кровя имеет, всё одно укусит и выжрет! Вампир! Просто, страх и ужас. Дракулиха в миниатюре. Однако! Как говорил один из героев Антона Павлыча Чехова: "Позвольте вам тут запятую поставить"! Делало эти грязные на наш взгляд вещи существо с душой чистой, и на продление рода своего нацеленной. По слову Божьему жила! Типа: "Плодитесь, размножайтесь!" Так уж завещано ей от рода было, хочешь потомство в мир дать, пей, гада, кровь, и всё у тебя получится. Огрузишься своими комариками! Ну и пила. А куда денешься? Против матери Природы не попрёшь! И уж били её за эти пристрастия нещадно, и дымом травили, а она на своём! "Я",- говорит,- "тварь маленькая, какой с меня спрос? Пила кровушку и пить буду, на чём стою и в чём подписуюсь! Жуткое дело! Да ещё и скандалить повадилась. Напьётся, оплодотворится, и давай! Потому ей уже все удовольствия получены. Жучит супруга по-чёрному, к общему знаменателю его сводит! "Ты",-говорит,- "почему кровь, такой-сякой-мазаный, не пьёшь? Брезгуешь? А может у нас бы потомства вдвое было бы, если бы не лень твоя и нерадение? Чёрти что жрёшь, смутьян носастый, а толку и нет! Конечно, твоё дело не рожать, сунул, вынул и бежат! Страмотник! Как есть страмотник, земли нашей честной блевотина и поношение!" Вона как! А комарик тот был супруги своей меньше втрое, к крови непривычен. Чего ты при таком раскладе сделаешь? Вот и молчал! Сопел только иногда в подушку, да мечтал. Вот как начну фитнесом заниматься, накачаюсь, как скарабей навозом, а потом возьму и супругу свою отмудохаю! И кровь пить запрещу, что бы такие как она на земле и вовсе не водились! Да и на хрен они нужны, суки кусачие! Посопит, посопит в подушку, да спать. А во сне слышит голос велиий: "Слышишь ли ты меня, сын мой? Это я, мать твоя, Природа, она же Натура, она же Зофия Понияд, обращаюсь к тебе, угнетённому, но не покорённому. Крепись! Дело твоё правое. Ошибки и мы, существа высшие, тоже допускаем! Спасение от мук твоих близко! А как спасёшься, то смотри, назад не оглядывайся, о прошлом не жалей, так сказать, дуй до горы, Вася! Спи давай. Ибо, как сказал мудрец, утро вечера мудренее, у меня всё что надо длиннее, мне бы щи покислее, шахну потеснее, а там и я сам, иду по аллеям и лесам к чудесам!" И кто-то нашего свет-комарика по ушам как щёлкнет, так он и вырубился. Утром глаза открыл, что такое? Кровать под ним с панцирной сеткой и стойки у ей с шишечками. Стол стоит, а на нём самовар медный, с медалями серебряными, пыхтит и дымком пахнет. На столе мёд в лоханке, пирожки с рисом, маком, повидлой и каша сладкая маисовая. Тут и супруга входит. Баба в халате атласном зелёном,  вся так и искрится  драконами, да змеями, на халате том обретающимися. На руках поднос стоит, а на нём ойла союзная, рахат-лукум, кос-халва и курабье бакинское. Видно, что к чаю принесла. Слышит тут голос комарик: "Вставай, повелитель сладостей. Это я, твоя верная жена, пойдём чай пить, а то у меня и маковой соломки во рту с утра не было!" "Тьфу",- говорит,- "извини. Маковой росинки во рту не было! Вот!" Встал комарик, ноги в сафьяновые туфли сунул, лапсердак фильдипесовый натянул, и к столу. "Садись", - жене говорит, а та ни в какую.- "Не смею я своим нечистым рылом здесь чистое мутить питьё твоё.С песком и илом. За дерзость такову, я голову с тебя сорву! Извини, повелитель. Конец цитаты!" "Ну, как знаешь! У меня была до тебя одна, не то что со мной за стол, меня к себе не пускала. В смысле еды. Ты не поверишь, кровь пила. Взахлёб, курва! У жертвы даже фамилию не спрашивала. Присосётся, и на глазах от этой самой крови пухнет. Тово гляди лопнет вдребезги. Так всех  и забрызгает. Но не трескалась. У, утроба ненасытная. Ты, слава Природе, кровь не пьёшь. Это мы в плюсы положительные запишем!"  "Отчего же"?- вдруг услышал он,- "под настроение, в целях рода продления, попить кровь, а потом побезумствовать с тлёй вроде тебя, то одно удовольствие." И она, бросив на пол поднос, впилась внезапно удлинившимся носом-хоботком в пролетающую муху,
потом набросилась на комара, сорвала с него туфли и халат, да и совершила действия, которые учёные люди называют развратными, плавно переходящими в сексуальное насилие. А сразу после завершения этой оргии, вылакала из комара, всё что смогла, приговаривая: "С паршивого комара, хоть хамона кусок!" И повесила его, тля кровососущая, на прищепочке на бельевую верёвку, обильно посыпав предварительно красным перцем, почему-то называя процесс этот вандальский, жуткий, паприкацией слабого звена в пищевой цепочке! И на стене балкона написала:

"Спите спокойно, Комарик,
Чисто без бед и забот.
В целом, закончен кошмарик,
Нет ни проблем, ни работ!    
Был ты супруг, был и ужин,
Доля прекрасна твоя.
Нашим был деточкам нужен,
И не горюет семья!
                Скорбящая вдова."

А комар тут глаза открыл, от прищепки отцепился, собрался с духом, силой воли и всей своей такой мужской сексуальной потенцией, как дал комарихе слово ей никогда не перечить, так она его сразу и простила. И зажили они душа в душу, плодя комаров, заселяя малярийными личинками лужи, овраги и сырые места на кладбищах, потому что всё у них стало очень хорошо! Вот такая тут, брат,  история.
И если бы был я гениальным педагогом Яном Амосом Коменским, или, по-крайности, Попечителем Киевского учебного округа, статским генералом Пироговым, то всенепременно эту историю внёс бы в маналы, кои составляют золотой фонд нашей педагогической литературы, и исправно  "юношей питают, отраду старым (учителям) подают!" Вот в таком аксепте! И, как говорили нам древние "пер аспера ад астра", что мы легко переводим с древнеперсидского, как "из-под пера, и в астры!". Всё-таки птицы, пернатые, перья, играли значительную роль в обществе старых зороастрийцев, цветов персидского разлива. Уважуха, я тоже курятину люблю! И пусть праздные словолюбы несут ахинею на тему "курица не птица, Польша не заграница, баба не человек", мы всё это с диким негодованием отвергаем.  Только на Украине мужик – чоловик, а баба – жинка. Мы же все, вслед за товарищем Суховым повторим: " Женщина – она тоже человек". Кровя сосать вполне может! А нам, как полу сильному, мужикам, лишь бы сладенькое. Сик!