Последний лист

                СЕРГЕЙ БАЕВ ПОВЕСТЬ ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ

Автор несёт ответственность за все материалы, использованные в данной повести.

Посвящается всем детям Военной поры, выжившим и тем,- оставшимся в том страшном времени навсегда.

                СОДЕРЖАНИЕ

                ПАРАГРАФ 1 ДУЭЛЬ
                ПАРАГРАФ 2 ТАНЯ
                ПАРАГРАФ 3 ВЕРА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ
                ПАРАГРАФ 4 УРОКИ РИСОВАНИЯ


                ПАРАГРАФ 1 ДУЭЛЬ

...Выпустив очередную порцию смертоносного свинца, немецкий ас взмыл вверх и лёг на вираж, высоко задрав правое крыло. Паровоз истошно гудел, пытаясь отпугнуть "зверя", выпускал клубы белой дымовой завесы и упорно прорывался вперёд.
...Смертельная игра в кошки- мышки продолжалась: красный крест, нарисованный на крыше вагона,- убегал, а чёрный,- намалёванный на крыльях самолёта догонял.
Очевидно, лётчик являлся садистом, целясь непременно в красный крест. Ему доставляло бешеное удовольствие представлять себе, как раненые красноармейцы, с трудом выбравшиеся из кровавой бани и решившие, что Война для них на какое-то время закончена, корчатся от его пуль и заново умирают. Ему нравилось опускаться, как можно ниже и прошивать очередями  крышу санитарного вагона.
А если, вдруг попадался целый медсанбатовский эшелон, то фашист куражился и резвился на полную катушку, оставляя после себя горы трупов, сожжённые вагоны, взорванный паровоз. А почему бы не резвиться, ведь в 1941 году в небе мелькали только чёрные кресты и "бубновые тузы", огромные свастики и "страшные драконы".
..."Бубновый туз" спикировал в новую атаку, но немного промахнулся и сверлил дырками соседний "пульман".
...Санитарный вагон, набитый ранеными под завязку, стонал от боли, ругался матом, истекал кровью. И только одной раненой, восьмилетней девочке, оказалось всё равно; она была без сознания: ничего не слышала, ничего не видела, ничего не могла сказать.
"...Вот гад, прицепился. Заметь, лупит только по Красному кресту",- промолвил врач, выглянув в окно.
-Марк Иссакович, что делать?!
-Не знаю, Зина!
-Ещё два- три таких налёта и мы привезём не раненых, а целый вагон убитых.
...Медсестра Зина выскочила в тамбур, распахнула дверь, по пояс высунулась наружу, направила табельный пистолет в сторону приближающего истребителя и прицелилась. Немец заметил её и нагло усмехнулся: "Поиграть решила со мной?" Прежде чем лётчик нажал на гашетку, раздались пистолетные выстрелы.
..."Ворошиловский стрелок",- Зина Русакова, выиграла неравную дуэль и попала в бензобак "Бубновому". Самолёт задымился и резко накренился в сторону, не успев набрать высоту, врезался в землю.
Это невероятно, но на Войне и не такое бывает. Немецкий садист безнаказанно терроризировавший последние месяцы санитарные эшелоны, сгорел заживо, а его поганая душонка полетела прямиком в ад...
...Паровоз издал облегчённый гудок  и скрылся с места происшетствия.
...Зина захлопнула дверь, сунула оружие в кобуру под белый халат и довольная прошипела: "Получил, урод?"
...Санитары сортировали живых и мёртвых, отделяя их друг от друга. О том, чтобы просто выбросить тела не могло быть и речи, на такое способны  только НКВДешники, поэтому всех убитых перетащили в хвост вагона, вторично раненым оказывали необходимую помощь.
Зина подошла к маленькой перевязанной девочке и внимательно осмотрела её. Наверное, Господь Бог пытался детей сберечь, хоть как-то о них заботиться, если можно так говорить во время Войны, но девочка оказалась цела.
...Лена вместе с мамой гостила у бабушки в деревне, в Сумской области. Она беззаботно наслаждалась летним теплом, ходила с деревенскими пацанами в ночное, варила картошку на костре, объедалась лесной ягодой. Всё это в один прекрасный день лопнуло, как мыльный пузырь, развалилось, как карточный домик, здулось, как первомайский шарик.
Полчища кровожадной, коричневой саранчи двинулись на Великую страну, которая на тот момент оказалась не готова к приёму незваных гостей.
...Красная Армия  откровенно драпала, закусив удила; мирные жители, не пожелавшие лечь под сапог оккупантов, уходили тысячными колоннами на Восток.
Солдаты сотнями погибали, не успев сделать ни одного выстрела, люди десятками сходили с ума от постоянных бомбёжек и налётов. Это людское месиво советских граждан перемещалось, докучая  друг другу; сапёры отступающей армии, взрывали мосты, переполненные беженцами, мирное население проклинало свою Красную Армию, не могущую его защитить, по лесам и городам шныряли банды уголовников, дезертиров и диверсантов. Хаос стоял полный. Паника. Страх. Смерть.
...Лена с мамой чудом втиснулись в вагон. Состав уже тронулся, а люди всё ещё пытались запрыгнуть  на подножку спасительного поезда. Давка стояла неимоверная: кто-то орал, кто-то падал под колёса, кто-то не успел... Инстинкт самосохранения, жажда Жизни, вытесняли в людях все человеческие качества: порядочность и честность, доброту и уважение. Каждый- сам за себя, спасал свою собственную шкуру. Кому охота умирать? Правильно- никому!
...Девочка прижалась к маме и тряслась от страха: "Мама, я боюсь. Что с нами будет?"
-Лена, держись около меня, во что бы это ни стало, не отпускай мою руку.
-Я постараюсь...
...Через несколько километров состав попал под перекрёстный огонь Советских пушек и немецких танков.
В паровоз угодил снаряд. Он стоял накренившись, издавая  последние признаки жизни.
Пассажиры прыгали на землю и в панике разбегались в разные стороны, а кругом рвались снаряды, оставляя огромные воронки и разорванные тела. В вагоне началось броуновское, хаотичное движение перепуганных людей.
Лена на миг потеряла мамину руку, оказалась сбита толпой и спряталась под лавку. В этот момент вагон разлетелся вдребезги, подбитый немецким танком... Она схватилась за разорванный живот и потеряла сознание. Кругом трупы, нечеловеческие вопли, едкий дым и ужасный грохот Войны.
К вечеру немцы временно отступили, давая возможность советским санитарам собрать убитых и раненых. Когда разбирали груды тел в искорёженном  вагоне, обнаружили маленькую, окровавленную, но живую девочку. Её перевязали, предварительно обработав осколочные раны, и в тяжёлом состоянии, перенесли в подоспевший санитарный вагон.
...Медсестра Зина сделала ей обезболивающий укол. Вагон с красным крестом, в составе эшелона с каким-то заводским оборудованием, направился в тыл, который в первые месяцы Войны, являлся весьма условным понятием.
...Через несколько дней эшелон прибыл в город и Лену перевезли в госпиталь.      
 

                ПАРАГРАФ 2 ТАНЯ

...Таня Шишкина с раннего детства любила рисовать. Всё, что она видела вокруг, обязательно запечатлевалось на бумаге: папа, мама, Солнце, деревья, снег, дождь...
Как это часто бывает, детское увлечение рисованием переросло в любовь к изобразительному искусству, а любовь, в страсть к живописи...
Таня уже представляла себя Левитаном или Айвазовским, Шишковым или, на худой конец, Петровым- Водкиным. Надо сказать, что особенно эффектно у неё получались картинки акварелью. Эти размытые контуры осеннего леса, синева заснеженного дворика, яркая, но как в тумане, зелёная поляна,- завораживали зрителя и возбуждали её воображение. Короче говоря, после грустного школьного бала, она отправилась в Москву и подала документы в Суриковский институт.
...Двадцатого июня 1941 года Татьяна Шишкина, успешно прошла последний тур и была зачислена на первый курс. 21 июня новоиспечённые студенты устроили вечеринку в общежитии: с музыкой под патефон, с дешёвым вином и нехитрой закуской. Всё прошло в пределах приличия и к полуночи все разбрелись по своим комнатам.
...Утром к головной боли с похмелья, прибавилась другая, более страшная боль, по радио объявили о вероломном нападении Германии на Советский Союз.
Люди с тревожными лицами, с ощущением несправедливости, с предчувствием огромной беды, стояли на улицах около громкоговорителей и тупо молчали.
"Как же так? У нас ведь договор с Гитлером? Что происходит?",- вопросы вихрем крутились в Таниной голове, не находя нужных ответов.
В то утро ответов не знал  никто, даже сам Отец народов, опора нации, вождь Сталин. Казалось, что время остановилось, двигалась только немецкая армия, семимильными шагами устремившись на Восток.
...Красная Армия в панике отступала, Народ пребывал в шоке, немецкие танки наматывали на гусеницы, тела отступающих бойцов и обезумевших беженцев, а вождь уединился и молчал...
В эти первые дни Войны, от неопределённости, от непонимания происходящего, от внезапного ступора можно было просто тронуться.
В понедельник 23 июня, по-инерции все пошли на работу, функционировали театры, открылись магазины, студенты отправились на лекции.
В то время, когда на западных окраинах страны, тысячами гибли люди, огромная территория продолжала жить обычной мирной жизнью, ведь перестройка на военные рельсы  требовала времени, сил, политической воли, да много чего ещё...
Молодые люди, кто по смелее, потянулись  в Военкоматы, не дожидаясь повесток, а девушки, бросив все свои неотложные дела, провожали их со слезами на глазах.
...Не смотря  на поредевшую аудиторию, занятия в Суриковском институте продолжались. Преподаватели  наивно полагали, что Стране когда- нибудь понадобятся  художники, оформители, рисовальщики. Таня посещала все лекции, на практических занятиях старалась вовсю, часами просиживала в библиотеке.
Сводки с Фронта о том, что Красная Армия с тяжёлыми боями  оставила очередной город, неся огромные потери, отступает, сводили её с ума. В один прекрасный день, что-то внутри её сломалось: она оставила заявление в деканате, собрала свои вещи в общежитии и поехала в родной город. Если не считать  военные эшелоны  с солдатами  и техникой, то на Запад поезда шли почти пустые. Без приключений и особых проблем, через двое суток Таня добралась до города.
За три месяца её отсутствия, город преобразился до неузнаваемости: людей в военной форме прибавилось, новые госпитали  открывались десятками, сигнализируя прохожим белыми флагами с красными крестами, люди перестали улыбаться  и,  без особой нужды, не выходили из дома. Страница мирной жизни, до 22 июня, была перевёрнута, а новая, после 22-ого,- только смутно просматривалась. Страна перестраивалась на Войну, в быстром темпе строила новые военные заводы и эвакуировала в тыл старые, штамповала продовольственные карточки и отменяла всевозможные льготы, сокращала штаты институтов и резко увеличивала количество НКВДешников, особистов и вертухаев.
Таня твёрдо решила не оставаться в стороне и отправилась в Военкомат. Военком внимательно её выслушал, пристально оглядел хрупкую фигуру и направил на ускоренные курсы медсестёр.
"Ну что же, если я таким образом помогу своей Родине в борьбе с фашистами, то буду медсестрой",- сделала для себя вывод Таня и с  яростным упорством принялась осваивать азы медицины. Параллельно с учёбой она устроилась нянечкой в один из городских госпиталей.
...Потока раненым, изувеченным, безнадёжным не видно конца. Каждый день с Фронта прибывали новые и новые; не многие из них возвращались в строй, десятки умирали, не смотря на усилия  медперсонала, сотни пополняли армию калек (попрошаек, нищих, бездомных, алкоголиков). Вот так, почти в одночасье, Страна получила сотни тысяч неработоспособных граждан,- одних без ног, других без рук, но всех инвалидами на голову. Эти опустошенные, никому не нужные, озлобленные, изувеченные солдаты десятками  катались на подшипниковых тележках по вокзалам, по рынкам, по поездам, выпрашивая деньги и еду.
Люди с жалостью, а иногда с нескрываемым презрением, смотрели на них, забывая, что запросто могли бы оказаться на их месте и верили, что их Война не достанет. Но всё ещё только начиналось,- беспредел, ужас, смерть, безнадёга ожидали впереди.
...Не жалея себя Таня ухаживала за ранеными: подставляла им утки, мыла их, меняла постели, смазывала пролежни и очень огорчалась, когда кто-нибудь из её подопечных умирал, не дожив до утра. Понемногу она привыкла к больничной вони и воплям страдающих, к бинтам, разукрашенным охрой и онемевшим конечностям цвета ультрамарин.
...Врачи, медсёстры, нянечки трудились "на славу", особенно хирурги,- за недостатком времени на лечение, из-за огромного потока раненых, они ампутировали руки и ноги, при малейших признаках на гангрену.
Однажды вечером в госпиталь привезли маленькую девочку,- всю перебинтованную, в бессознательном состоянии, но живую.
Жизнь её висела на волоске, который натянулся струной и не хотел рваться. Ей сделали срочную, довольно сложную операцию: удалили повреждённую почку, вынули осколки. зашили живот и, уповая на Бога, оставили на попечение Тани...         


                ПАРАГРАФ 3 ВЕРА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ

...Увидев маленькую пациентку в первый раз, Таня хотела разрыдаться от жалости, но взяла себя в руки. Ей предстоял долгий путь по выхаживанию девочки, при условии, что та не умрёт после тяжёлой операции.
...Через несколько дней девочка открыла глаза. Первым смутным силуэтом перед ней предстала девушка в косынке и белом халате. Она с трудом, фокусируя зрение, вымолвила пересохшими губами: "Где мама?".
-Вы потерялись. Она тебя обязательно найдёт.
-Я ничего не помню...
-А как тебя зовут, помнишь?
-Меня зовут...Меня зовут...Лена, а вот фамилию не помню.
-Потом вспомнишь, а сейчас тебе нужен покой. После поговорим...
Таня поправила одеяло и пошла за врачом. Она, буквально, бежала по коридору и задавала  себе один и тот же вопрос: "Почему страдают дети? Войну затевают взрослые, а больше всего, потом, страдают дети, становясь сиротами, калеками, бездомными. Девушка чуть не проскочила ординаторскую. Она вернулась назад и открыла дверь.
-Лев Маркович в девятой палате очнулась девочка.
-Очень хорошо, сейчас иду. Таня, будьте любезны, позовите дежурную медсестру.
Доктор Лившиц быстро докурил папиросу, схватил стетоскоп и стремительно направился в палату к маленькой пациентке.
-Нус, барышня, как вы себя чувствуйте?
-У меня животик болит и голова тоже.
Лев Маркович прослушал Лену, посмотрел её зрачки, проверил пульс и обернулся к медсестре: "Наташа, посмотрите вот сюда, послушайте сердце. Что скажете?"
Медсестра прослушала сердце и покосилась на доктора: "Ну, мы сделали, всё что могли. Теперь всё зависит от неё самой и, конечно, от Тани; я хотела сказать, что всё зависит от ухода".
Стоявшая в сторонке Таня ничего не поняла, но послушно кивнула головой, и подмигнула Лене. Девочка тоже ничего не поняла, но постаралась изобразить улыбку на своём бледном лице. Когда доктор с медсестрой вышли, Таня подошла к койке: "Значит ты Лена. А меня зовут Таня. Всё, что тебе нужно спрашивай у меня. Если станет плохо, то зови меня. Я всегда буду рядом".
-Таня, а Боженька хочет меня к себе забрать?
-Как это забрать?
-Я, наверное, умру...
-Нет, не умрёшь! Я об этом позаботюсь.
Завтра принесу книжку, будем сказки читать, а теперь постарайся заснуть.
...Девочка с трудом повернула голову и заметила в окне берёзу с жёлтыми листьями. Ветер трепал ветки, забирая у дерева листву, по стеклу ползли маленькие капельки, начинающего дождя. Смутный страх одолевал её. Она зажмурилась. Открыла глаза. Таня всё ещё стояла около постели.
-Таня не уходи. Я боюсь. Мне кажется, что всё сейчас взорвётся.
-Я здесь. Не надо ничего бояться. Всё страшное кончилось. Успокойся, я ведь с тобой. Ладно, я вот тут сяду и расскажу тебе сказку про Золотую рыбку. Хочешь?
-Я знаю эту сказку, но всё равно рассказывай.
-Тогда слушай. У самого синего моря жил старик со старухой...
Спокойный голос нянечки загипнотизировал девочку и она заснула на половине сказки. Лена спала, а Таня сидела на табуретке, не в силах встать и уйти.
...Под утро у девочки поднялась температура; она вся горела, её лицо стало ещё бледней, а глаза потускнели. Температуру сбили, однако, доктор ожидал ухудшение состояния.
...Лена с трудом открыла глаза, повернула голову и посмотрела на берёзу. Почти все листья за ночь слетели и только некоторые из них висели на ветке, не желая расставаться с хозяйкой. Очевидно, характер листьев,- разный: свободолюбивые улетели, остались только "мамочкины сынки".
Девочка в упор посмотрела на Таню и грустно прошептала: "Когда все листки улетят, я умру...". Нянечка взглянула в окно и твёрдо сказала: "Нет, ты не умрёшь?"
...Ночь прошуршала между Жизнью и Смертью. Не смотря на предсказание врача, организм девочки отчаянно боролся и утром она вновь открыла глаза.
На ветке осталось только три самых преданных листа, не желающих сдаваться Осени. Лена взглянула на унылую берёзу, посчитала листья и прошептала: "Мне осталось жить три дня".
...Врачи сражались за жизнь девочки, не допуская агонии. Таня не отходила от неё ни на шаг: прикладывала  к её лбу мокрое, холодное полотенце, постоянно мерила температуру, немного её кормила и читала сказки.
...Через два дня на берёзовой ветке остался последний лист. Таня сбегала домой и принесла свою детскую куклу, положила её рядом с девочкой, продолжила ухаживать за ней и читала сказки.
Ближе к вечеру Лена заволновалась, испуганно смотрела на Таню и тихо твердила одну и ту же фразу: "Сегодня ночью я умру...Сегодня ночью я умру...Сегодня ночью я умру...".
Ночью девочке стало ужасно плохо, её бросало то в жар, то в холод, кошмарные сны беспокоили её  до самого утра.
...Когда забрезжил рассвет, Лена повернула голову и с надеждой посмотрела в окно. Последний лист не улетел, а находился на той же ветке.
"...Значит Боженька подарил мне ещё один день? Спасибо",- подумала девочка и успокоилась. День прошёл, как обычно: таблетки, разговоры, сказки, кормление с ложечки, добрые и уверенные глаза Тани...
Следующее утро выдалось на редкость солнечным. За окном чирикали воробьи, окно, промытое дождём,- сияло, а на ветке на том же месте,- жёлтый лист...
Лена воспрянула духом и спросила у нянечки: "Таня, а может, Боженька, не хочет забирать меня к себе на Небо? Я не умру?"
Таня оставила в сторону тарелку с манной кашей и серьёзно произнесла: "Нет? Ты не умрёшь?"
...Каким-то чудесным образом Лена резко пошла на поправку, тем более, что последний спасительный лист никуда не собирался улетать. С каждым днём ей становилось всё лучше. Доктор Лившиц от удивления разводил руками, по госпиталю поползла легенда о невероятном выздоровлении обречённой девочки и, только Таня ходила по коридору довольная, с высоко поднятой головой.
Так прошёл месяц. Лена уже могла свободно садиться на постели, весело смеялась и ела сама. Ещё через неделю Таня укутала её в тёплое одеяло, усадила в каталку и повезла во двор подышать свежим воздухом.
...Лена на миг зажмурилась от яркого солнечного света, подняла голову и взглянула на берёзу: ветка упиралась в стену, на которой был нарисован жёлтый. бессмертный лист...      

 
                ПАРАГРАФ 4 УРОКИ РИСОВАНИЯ

...Девочка перевела удивлённый взгляд на Таню.
"...Видишь, Лена, художники как врачи, тоже лечат людей",- произнесла санитарка.
-Как это лечат, без таблеток и уколов?
-Да, Лена, без таблеток и уколов.
Девочка на минуту задумалась, ещё раз посмотрела на жёлтый лист и улыбнулась.
-Таня, а ты научишь меня рисовать?
-Каждый рисует так, как чувствует. Я могу объяснить только технику рисования, а дальше,- сама...Понимаешь, художник пишет не руками, а головой. Ладно, поехали в палату, а то замёрзнешь, да и обед скоро.
...С помощью санитара Таня затащила каталку на второй этаж и повезла  разрумянившуюся Лену по коридору. Чистый воздух благотворно подействовал на маленькую пациентку: она улыбалась, глаза блестели, ей снова хотелось жить.
...На  следующий день Таня принесла альбом  и цветные карандаши, положила всё это Лене на койку и весело произнесла: "Ну что, будем рисовать?"
-Ой, сколько много карандашей?! Я столько не видела, и все разные...
-Запомни, у каждого цвета,- сотни оттенков. Даже у серого,- их несколько десятков.
-А что будем рисовать?
-Рисовать можно всё, что угодно: предметы, людей, природу, даже,- настроения и ощущения. Например, нарисуй мне Радость, а я пока проведую больных в соседней палате.
...Лена взяла красный карандаш, потом отложила его в сторону, вытащила из коробки жёлтый и задумалась. Она стала усиленно представлять себе ощущение Радости, пыталась вспомнить моменты, доставлявшие ей это чувство. Но память, ещё не полностью к ней вернулось; в её детской душе до сих пор гнездился Страх и она, вдруг, вспомнила маму, мёртвых людей в вагоне, грохот снарядов... Лена бросила карандаши и с головой спряталась под одеяло, заплакала, и почти не дышала.
...Вернулась Таня, сразу всё поняла, успокоила девочку: "Хорошо, Радость нарисуем завтра, а сейчас нарисуй Лес". Нейтральное  ощущение леса не вызывало горьких воспоминаний у Лены и она принялась изображать окрестности бабушкиной деревни: зелёные деревья, красные цветы, голубое небо, рыжее Солнце.
Рисунок выдался на славу. Окрылённая похвалой Тани, она стала рисовать поляну, а на ней лошадей, потом,- озеро с золотыми рыбками, затем,- сосновый бор с грибами. Через пару часов рисунков оказалось столько, что можно устраивать персональную выставку. Таня пошла к врачу с возникшей у неё идеей.
-Лев Маркович, я спросить хочу.
-Я вас слушаю, Танечка.
-Можно, Ленины рисунки повесить в коридоре? Пусть раненые смотрят и радуются.
-Хорошая идея! Тем более, что наши обшарпанные серые палаты и унылые коричневые коридоры никак не способствуют выздоровлению. Я согласен, с главврачом договорюсь, не волнуйтесь.
...Через несколько дней рисунков набралось несколько десятков. Таня отобрала наиболее удачные, на её взгляд, присмотрела самое видное место около столовой, и разместила их на стене. Эффект от этой импровизированной выставки оказался потрясающим: раненые бойцы,- кто на костылях, кто- без рук, кто с одним глазом, часами стояли, рассматривали рисунки, восхищались, улыбались, оттаивали душой и понимали, что Жизнь продолжается.
...Великая, умиротворяющая сила Искусства, руками маленькой девочки, несла своё оздоровительное, жизнеутверждающее позитивное действие.
...Таня рассказывала о композиции рисунка, о разных техниках его исполнения, о многочисленных жанрах в изобразительном искусстве, а Лена всё это впитывала в себя, как губка и постоянно рисовала.
...Память полностью к ней вернулась, Страх понемногу улетучился, здоровье восстанавливалось, Радость наполняло её детское сердце.
Приближался день выписки маленькой пациентки и Таня снова  обратилась к доктору: "Лев Маркович, скорее всего, Лену отправят в Детский Дом, а там, сами знаете, не сахар. Узнайте, пожалуйста, можно ли удочерить её, или хотя бы оформить опекунство?"
-Поддерживаю ваше решение. Всё узнаю.
-Спасибо вам. Вы столько для неё сделали.
-Нет Таня, это вы много сделали для её выздоровления.
-Лев Маркович, а я думаю, что это она сама сделала, поверив в себя.
...Когда Таня зашла в палату, Лена сидела на своей постели и грустно смотрела в окно.
-Лена, что случилось?
-Всё хорошо, я только хотела подарить тебе вот этот рисунок.
...На рисунке был изображён больничный дворик, берёза около стены, увешанная множеством жёлтых листьев.
Таня внимательно изучила рисунок и вопросительно взглянула на девочку: "Что ты хотела этим сказать?"
-Это, столько много дней я проживу...       



















-