На дне колодца

                Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!
               
                А.С. Пушкин

                УБИТЬ ДРАКОНА
 
  Карл Юнг, великий психоналитик XX столетия, ввел в обиход понятие архетипа. Архетип (в переводе с греческого – первообраз) – это изначальная психическая структура, которая является частью коллективного бессознательного и проявляется в сновидениях, астрологических и религиозных символах, древних мифах и сказках.
  Однажды, изучая наследие Юнга, я сделал для себя любопытное и даже забавное открытие. Оказывается, незамысловатые стихотворные сказки Корнея Чуковского для самых маленьких в основе своей содержат древнейшие архетипы. Не знаю, сделал ли классик советской детской литературы это сознательно, или же коллективное бессознательное проявилось неведомо для самого автора (я думаю, второе предположение вернее), но его произведения могут служить ярким примером того, как архетипы, идущие из глуби веков, фактически из иных миров, проявляются в современности.
  Возьмем известную всем с раннего детства сказку Чуковского «Краденое солнце». Юнг выявил архетип героя-избавителя, которого проглатывает чудовище, но герой чудесным образом выходит невредимым из чрева чудовища и побеждает его. Юнг лишь зафиксировал этот архетип, не ставя целью исследовать его истоки. Но обнаружить их не трудно: герой - это, несомненно, солнце, а проглотившее его чудовище - зимние месяцы. В весеннее равноденствие герой - солнце, выйдя из чрева чудовища - зимы, убивает его и освобождает силы жизни в образе царевны или принцессы. Крокодил, согласно древним представлениям, есть представитель загробного мира, и быть проглоченным крокодилом значило попасть в загробный мир. Египтяне отождествляли крокодила с Тифоном, демоном-разрушителем, и смерть часто изображалась в виде крокодила. Сет, перед ежегодным пожиранием своего брата - солнцебога Осириса принимал облик крокодила.
  Этот архетип лежит в основе и библейского мифа об Ионе, которого проглатывает огромная рыба; в некоторых вариантах финского эпоса «Калевала» Вяйнямейнена во время его путешествия в мир мертвых проглатывает дочь Владыки Иного Мира Туони. В цикле кельтских сказаний, посвященных Талесину, чародейка Керидвена проглатывает маленького Гвиона. Наконец, в сказке Карло Коллодии деревянного человечка Пиноккио и его отца Джепетто проглатывает гигантская акула, а в сказке Ершова «Конек-горбунок» гигантский кит проглотил три десятка кораблей. Из народного фольклора можно вспомнить Красную шапочку, которую вместе с бабушкой проглатывает волк (солнце предстает в виде девочки, и ее красная шапочка – солнечный атрибут), сказку «Волк и семеро козлят», в которой козлят опять же проглатывает волк,  и наконец «Колобок». Колобок, испеченный бабой в дни зимнего солнцестояния, когда солнце поворачивается на лето, а, по древним представлениям, рождается солнце нового года,  катится по зодиакальной ленте от одного созвездия-зверя к другому, пока в день летнего солнцестояния, когда солнце, как считали древние, умирает,  его не проглатывает лиса. Сказка обрывается на полуслове, но, наверняка, в древнем варианте там было продолжение – в зимнее солнцестояние баба снова печет колобок, и он опять начинает свое путешествие по зодиакальной ленте.
  Тот же архетип чудовища, проглотившего человека четко виден и в обрядах инициации многих племен. Мирча Элиаде в книге «Мифы, сновидения, мистерии» пишет:

  «В некоторых регионах обряды инициации при наступлении половой зрелости включают вхождение в фигуру, напоминающую водное животное (крокодила, кита или большую рыбу). [...] Так, например, у папуасов Новой Гвинеи из рафии (род пальмы. – В.А.) изготавливается чудовищное создание, называемое Kaiemunu, которое хранится в доме мужчин. Во время инициации ребенка помещают в живот чудовища. [...] В других регионах знают лишь, что неофитов заглатывает чудовище, но ритуальное вхождение в его чрево больше не практикуется».

 (В подтверждение слов Элиаде о регионах, где ритуальное вхождение в чрево не практикуется, но заглатывание неофита чудовищем подразумевается, приведу факт из Западной Африки. В либерийском ритуале инициации вместо заглатывания проводится обрезание, и шрамы от обрезания считаются отметинами челюстей крокодила, глотающего юношей, после чего они появляются уже мужчинами.)

   Не это ли самое происходит в «Краденом солнце»? Страшное чудовище -  крокодил проглатывает солнце и на землю опускается тьма, а медведь побеждает крокодила и освобождает солнце:

                А из пасти
                Из зубастой
                Солнце вывалилось,
                В небо выкатилось!

  Американский ученыйСтанислав Гроф создал теорию, согласно которой все архетипы укладываются в четыре базовые матрицы. Он является автором ЛСД-терапии и холотропного дыхания, когда пациенты под воздействием препарата ЛСД или специального дыхания погружаются в измененное состояние сознания, в котором они встречаются с архетипическими образами. У меня лично не было возможности пройти ЛСД-терапию, но холотропному дыханию я обучился на курсах, и опыт холотропных переживаний – один из самых ярких и благотворных в моей жизни.
  Базовые матрицы, которые Гроф обнаружил, он назвал перинатальными  (сокращенно БПМ), поскольку  часто пациенты в измененном состоянии сознания переживают опыт рождения. Так, в момент переживания первой  базовой перинатальной матрицы (БПМ-I) человек может ощущать себя находящимся  в материнской утробе. БПМ-II соответствует состоянию первой клинической стадии родов, когда плод периодически сжимается маточными спазмами, шейка матки закрыта и выхода еще нет. В БПМ-III  пациент переживает стадию прохождения плода по родовому каналу, и БПМ-IV связана с непосредственным появлением ребенка на свет. (См.: (Гроф Станислав. Путешествие в поисках себя.ModernLib.ru›)  В числе жутких образов, встречаемых людьми, находящимися в измененном состоянии сознания под воздействием ЛСД в БПМ-II, типичны переживания поглощения ужасными чудовищами – гигантским драконом, левиафаном, крокодилом или китом. Таким образом, в сказке Чуковского в символической форме пожирания крокодилом Солнца представлена вторая стадия рождения. Одна из переживших опыт БПМ-II на ЛСД-сеансе так описала свои ощущения:

  «Я извивалась, напрягалась и кричала. Ко мне пришли образы выкарабкивания из утробы, из пещеры, из ограничивающей меня жизненной ситуации»(Гроф Станислав. Путешествие в поисках себя.ModernLib.ru›)

  То, что в сказке в качестве героя - избавителя выступает медведь, глубоко не случайно, поскольку медведь - тоже архетипический образ. Медведь - это один из древних тотемов русского народа. Пушкинскую Татьяну Ларину не случайно во сне преследует именно медведь как символ мужской сексуальной силы. Для западноевропейца Россия - это страна медведей, причем  медведь выступает в качестве дикой, необузданной силы, которой следует опасаться. В пику этим представлениям, символом Московской олимпиады 1980 года стал симпатичный медвежонок Миша. Для российских детей медведь - любимая игрушка. А в русских сказках медведь - это одновременно и олицетворение доброты, и силы, и неповоротливости. Его, как истинного флегматика, нужно разбудить, растолкать:

                Стыдно старому реветь.
                Ты - не заяц, а медведь.
                Ты пойди-ка, косолапый,
                Крокодила исцарапай,
                Чтобы жадный крокодил
                Наше солнце воротил.

  Таков и русский человек: его не сразу растолкаешь, зато уж если встанет - только держись! Он и сам знает об этом своем качестве, и сам сложил о себе философско-ироническую поговорку: «Русский мужик долго запрягает, да быстро едет».
  Зимой, когда на земле хозяйничают силы мрака и смерти, медведь спит в своей берлоге, подобно тому, как солнце «спит» в загробном мире, проглоченное чудовищем-зимой, а весной он просыпается, как «просыпается» солнце, и это обусловило связь медведя с архетипом смерти - воскресения. 24 марта славяне отмечали праздник пробудившегося после зимней спячки медведя. В древней Греции медвежьи праздники, послужившие основой будущей комедии, назывались komoedia, месяц март был посвящен богине Артемиде и назывался Артемизион. Артемида носила медвежью шкуру, а девственные жрицы ее храма - костюмы медведя. Исконно слово «комедия» означало не смешное зрелище, а мистерию космического, архетипического масштаба, поэтому Данте назвал свой шедевр «Божественной комедией», что для современного человека звучит довольно странно, поскольку ничего смешного в ней нет. И мистерию ежегодного прохождения солнца по зодиакальному пути, мистерию его смерти - воскресения так же можно назвать комедией.
  У восточных славян праздник назывался, как у греков, комоедицы или масленица. Христианский пасхально - великопостный цикл сдвинул древний праздник со своего исконного места, в результате она утратила связь с весенней солнечной фазой. Но белорусы продолжали отмечать пробуждение медведя 24 марта аж до середины XIX века, не считаясь с тем,   что праздник мог прийтись на великий пост. Справляли праздник плясками в медвежьих шкурах или вывороченных мехом наверх тулупах. Ряженые медведем были  обязательными участниками масленичных игр в Чехии и Словакии, а в Македонии на масленицу «звали медведя на ужин». Обычай русских скоморохов водить дрессированного медведя, очевидно, тоже связан с почитанием медведя как символа воскрешения.
  Медведь был тотемным животным многих славянских племен и его изображение встречается на гербах многих русских городов, например, на гербе города с солнечным названием Ярославля, т. е., славящего бога весеннего солнца Яра, пробуждающегося 24 марта.

  Другим символом смерти в древних мифах и сказках может выступать змея в образе крылатого змея или дракона. Змеи на зиму уходят в землю, и потому считалось, что они связаны с духом Тьмы. Солнце в образе Георгия Победоносца в день весеннего равноденствия  убивает крылатого змея-смерть, что  является символическим изображением воскресения природы. В русском символизме змей олицетворяет силы зла, противостоящие Руси - это хорошо видно по былинам и сказкам. После покорения Византии турками Россия провозгласила себя ее преемницей, третьим Римом, то есть, мировым духовным центром (что отнюдь не предполагало покорения других народов, в отличие от фашистского «третьего рейха»)  и стала считать себя земным воплощением Небесного Иерусалима. На правах наследницы Византии она  переняла образ Георгия Победоносца, который  стал духовным покровителем Москвы и занял место на ее гербе. Насколько Москва и «святая Русь» оказалась достойны своего небесного покровителя? В 1812 году именно в Москве Наполеон понял, что проиграл в схватке с русским Георгием, и без боя покинул столицу, после чего в скором времени распалась его империя. И именно под Москвой зимой 1941 года фашистская армия впервые потерпела сокрушительное поражение,  и был сорван  план молниеносной войны «Барбаросса», а через три с лишним года «святая Русь» спасла мир от фашистской чумы.  В том же 1945 году Америка уничтожила два японских города, чтобы продемонстрировать миру, что она является обладательницей неслыханного доселе по своей смертоносной силе оружия (силы Тьмы успешно поработали!). Четыре десятилетия именно Россия, истощая себя в непосильной «холодной войне», боролась с ядерным драконом, мешая  Америке стать мировым «паханом», грозящим народам земли ядерной дубинкой.

  Но змей или дракон - это символ не только внешних враждебных человеку сил, но и того зла, что внутри самого  человека. Часто внешнего дракона победить гораздо легче, чем дракона внутреннего. В одной восточной сказке внешний дракон, властвующий над городом непобедим именно потому, что те, кто вступает с ним в схватку, не в силах победить своего внутреннего дракона. Когда один герой - змееборец побеждает в поединке дракона, это оказывается не самой трудной победой. Герой терпит поражение, когда, убив дракона, идет осматривать его дворец, и, при виде несметных богатств, хранящихся во дворце, в герое просыпается алчность, и он сам превращается в дракона. Потом приходит новый герой - избавитель, побеждает этого дракона и тоже при виде сокровищ превращается в дракона, и так далее. Эту бесконечную цепочку прерывает в сказке мальчик, который, победив очередного внешнего дракона, сумел одолеть и дракона внутреннего: когда при виде сокровищ у него уже начали появляться драконьи когти и клыки, а лицо стало превращаться в драконью морду, он сумел вовремя остановиться, отринуть ложные ценности - и тело его обрело прежний человеческий вид, а сокровища превратились в черепки. Рыцари ордена Подвязки, считавшие Георгия своим патроном, полагали, что он символизирует высшую природу человека, повергающую дракона его собственной низшей природы. И сказка прекрасно иллюстрирует эту победу высшей природы человека над низшей.
  Победить внутреннего дракона не обязательно означает его уничтожить. Важнее энергию дракона преобразовать, приручить, сделать созидательной. На иконе начала XIV века, хранящейся в Русском музее в Петербурге, Георгий изображен в соответствии с каноном - на белом коне, с копьем, но дракона не убивает. Освобожденная царевна ведет прирученного дракона на поводке, как собаку.
  Герой повести А.П. Чехова «Дуэль» Лаевский ведет грешную, развратную жизнь, но при этом у него завышенная самооценка, и себя он считает интеллигентным человеком. Другой персонаж повести - фон Корен, холодный прагматик и материалист, принимает решение убить Лаевского на дуэли и тем самым очистить общество от этого, как он считает, вредного члена. Ему не удается исполнить свой замысел, поскольку на дуэли он промахивается, но эта дуэль сыграла роль обряда смерти-воскрешения, которая преобразила обоих, помогла им победить своих внутренних драконов. Еще в ночь накануне дуэли, зная, что противник наверняка убьет его, Лаевский на пороге смерти пережил мучительный духовный кризис, увидев свою прошлую жизнь в истинном свете. Через символическую смерть-преображение пришел и фон Корен. Целясь на дуэли в живого беззащитного человека, он, фактически, целился в самого себя. Он считал, что в лице Лаевского убивает дракона внешнего, а победил своего внутреннего дракона. В конце повести оба героя подавлены, но это уже другие люди. Лаевский, пройдя через жгучий стыд и презрение к самому себе, порвал с жизнью самовлюбленного бездельника, фон Корен, уверенный в своей непогрешимой безусловной правоте, понял: «Никто не знает настоящей правды», – и он тоже не знает:

  «Фон Корен не знал, что еще можно и нужно сказать, а раньше, когда входил, то думал, что скажет много хорошего, теплого и значительного. Он молча пожал руки Лаевскому и его жене и вышел от них с тяжелым чувством.
  - Какие люди! – говорил дьякон вполголоса, идя сзади. – Боже мой, какие люди! Воистину десница божия насадила виноград сей! Господи, господи! Один победил тысячи, а другой тьмы. Николай Васильич, - сказал он восторженно, - знайте, что сегодня вы победили величайшего из врагов человеческих – гордость!»

  В романе Льва Толстого «Воскресение» символическая смерть героя произошла после того, как он увидел на суде погубленную им в юности девушку. Все последующие события романа связаны с процессом духовного воскресения и преображения, не случайно роман назван «Воскресение» - воскресение к новой жизни, воскресение человека, победившего в себе своего внутреннего дракона.

  «…Так вот оно, дело моей жизни. Только кончилось одно, началось другое».
  С этой ночи началась для Нехлюдова совсем новая жизнь не столько потому, что он вступил в новые условия жизни, а потому, что все, что случилось с ним с этих пор, получило для него совсем иное, чем прежде, значение. Чем кончится этот новый период его жизни, покажет будущее».

  Интересную трактовку образа Георгия, в соответствии со своей концепцией анимы дал К.Г. Юнг. Анима - это олицетворение женского начала в мужском подсознании. Юнг считал, что освобожденная из плена дева - это и есть анима героя. Дракон представляет необузданное мужское начало в психике мужчины. Победив или приручив своего внутреннего дракона и освободив свою царевну-аниму, мужчина обретает присущие ей женские качества, такие, как способность к пророческим озарениям, восприимчивость к иррациональному. Не случайно во все времена в различных культурах знахари, шаманы и жрецы для раскрытия своей анимы и обретения способности вступать в контакт со «страной духов» носили женскую одежду или рисовали на своей одежде женские вторичные половые признаки, чтобы выявить женскую сторону своей натуры.
  В свете концепции Юнга многие детские сказки воспринимаются по-новому. Например, принц из сказки «Спящая красавица» пробуждая поцелуем принцессу, пробуждает на самом деле свою спящую аниму. А принц из сказки «Золушка» ищет в образе Золушки свою аниму, которую он упустил. Не раскрытая, не оцененная, не познанная анима выглядит дурнушкой и замарашкой, и лишь обретенная своим принцем является в своем истинном свете сказочной красавицей.

  Побеждая своего внутреннего дракона, герой как бы приносит его в жертву. Этот мотив жертвенности звучит в образе героя-змееборца очень четко. Во многих первобытных обществах обряды перехода сопровождались обрезанием - символическим жертвоприношением. В наши дни этот обычай сохранился в иудаизме, исламе, у некоторых народов Австралии, Океании и Африки.
  Гербом моей родной Казани является крылатый змей Зилант. Согласно древним татарским преданиям, на Зилантовой горе на окраине Казани, где в настоящее время стоит Зилантов монастырь, водилось когда-то множество змей, и повелителем их был крылатый змей Джилан (Зилант).    Чтобы основать на Зилантовом холме город, надо было очистить его от змей. Сделать это вызвался некий воин - волхв. Он очертил холм магическим кругом, обложил его хворостом и дровами и поджег. В пламени сгорели все змеи вместе с их повелителем.  Архетипическая основа солнечного героя - змееборца прослеживается в легенде очень отчетливо. Казань - это новая столица, возникшая на руинах разрушенного Булгарского ханства как город возрождения, воскрешения булгарского народа. Но чтобы основать новую столицу, новый духовный центр, место должно быть очищено от низшего начала. Не случайно эту задачу выполнил воин-волхв. Волхвы были колдунами и звездочетами, знатоками неба. Воин-волхв - это татарский Георгий Победоносец, змеи были принесены в жертву при основании города, и Зилант, украшающий герб Казани, есть, по сути, жертвенное животное.

  Итак, архетип смерти - воскресения можно еще назвать архетипом смерти - преображения. Герой не просто умирает, а потом вновь возрождается, он возвращается к жизни обновленным, духовно преображенным. В некоторых племенах, и в наши дни живущих в первобытном состоянии, существуют ритуалы, символизирующие умирание и возрождение в новом качестве, так называемые «обряды перехода». Перехода от одной стадии жизни к другой: от детства к отрочеству, от отрочества к юности, и т. д.
  Современная свадьба, если восстановить ее первоначальный смысл, тоже, по сути, есть «обряд перехода». В брачную ночь невеста должна символически умереть как девушка и воскреснуть в новом качестве  замужней женщины. Белая фата невесты - смертный саван; воскреснув замужней женщиной, она навсегда расстается с девичьими нарядами и отныне будет носить женскую одежду и по-женски убирать волосы.
  Если применить теорию С. Грофа, духовное преображение после проглатывания чудовищем, повторного рождения и победы над этим чудовищем соответствует последней, четвертой стадии – БПМ-VI. Вот как описывает свои переживания в БПМ-VI один из участников ЛСД-сеанса:

  «…я проникся воспоминанием о моменте моего биологического рождения, когда голова, вышедшая из родового канала, близко соприкасалась с кровоточащей вагиной матери.
  Я был заполнен божественным светом сверхъестественной яркости и красоты, лучи которого рассыпались на тысячи изысканных павлиньих перьев. Из этого сияющего золотого света появилась фигура Великой Матери-богини, воплощающей любовь и защиту всех времен. Она протянула ко мне свои руки и облекла меня своей сущностью. Я растворился в невероятном энергетическом поле, чувствуя себя очищенным, исцеленным и накормленным. Сквозь меня в изобилии текла некая амброзия, архетипическая смесь молока с медом.
  Затем фигура богини постепенно исчезла, поглощенная еще более сияющим светом. Он был абстрактным, но обладал некими личными характеристиками и излучал бесконечную разумность. Мне стало ясно, что я переживаю растворение в Универсальной Самости, Барме, о котором я читал в книгах по индийской философии. Переживание длилось около десяти минут по часам, но само оно превосходило любые представления о времени и казалось вечностью. Поток целительной и питательной энергии и видение золотого сияния с оттенком павлиньих перьев продолжалось всю ночь, а чувство благополучия оставалось со мной много дней. Воспоминание об этом переживании оставалось для меня живым в течение многих лет и ГЛУБОКО ИЗМЕНИЛО ВСЕ МОИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЖИЗНИ (выделено мною. – В.А.).
                Станислав Гроф. Путешествие в поисках себя.  http://www.behigh.org/behigh/site/content/home

  В сказке К. Чуковского «Айболит и Бармалей» архетип смерти - преображения выглядит почти пародийно.
Гадкий, нехороший Бармалей хочет съесть Таню и Ваню, и за это его, по просьбе Айболита, проглатывает крокодил. В животе у крокодила,  как в БМП-II, «темно и тесно, и уныло», и когда, по просьбе Тани и Вани, крокодил выплевывает разбойника  и тот снова появляется на свет, это уже не злодей, а человек с «глубоко измененными представлениями о жизни», и  цель своей жизни он теперь видит в том, чтобы раздавать детям крендельки и прянички.

                Пляшет, пляшет Бармалей, бармалей!
                Буду, буду я добрей, да, добрей!
                Напеку я для детей, для детей
                Пирогов и кренделей, кренделей!
                По базарам, по базарам буду, буду я гулять!
                Буду даром, буду даром пироги я раздавать,
                Кренделями, калачами ребятишек угощать.

  И уж совсем шутовски представлен мотив проглатывания человека крокодилом в сатирической сказке Ф.М. Достоевского «Крокодил». Чиновника Ивана Матвеича проглатывает крокодил, чем этот чиновник чрезвычайно доволен. Желудок крокодила стал для Ивана Матвеича вроде бочки для Диогена, где, отрешившись от мира, удобно философствовать, создавать новые теории:

  «Я изобрету теперь целую социальную систему, и – ты не поверишь – как это легко! Стоит только уединиться куда-нибудь подальше в угол или хоть попасть в крокодила, закрыть глаза, и тотчас же изобретешь целый рай для всего человечества. Давеча, как вы ушли, я тотчас принялся изобретать и изобрел уже три системы, теперь изготовляю четвертую»

   Достоевский обрывает рассказ, и не известно, чем все закончится. Но легко домыслить сюжет: крокодилу надоело терпеть, как какой-то чиновник сидит у него в желудке, и он выплевывает его. Очутившись на свободе, Иван Матвеич, пройдя через мистерию смерти-возрождения, одаривает человечество рецептами всеобщего счастья, как Бармалей крендельками и пряничками детишек.

  В другой сказке Чуковского, «Мойдодыр», также происходит символический акт смерти-воскресения героя: мальчик-грязнуля духовно перерождается и, «глубоко изменив  представлениями о жизни», начинает мыться. Такой сюжет обычен в нравоучительных сказках  для детей, в которых ставится цель привить детям правильное поведение. Но обратите внимание – это перерождение происходит опять же при помощи крокодила. Правда, не желая пугать своих маленьких читателей, Чуковский  изображает крокодила не страшным чудовищем, а добрым и хорошим. Крокодил только пугает героя: «А не то, как налечу, растопчу и проглочу», но на деле глотает только мочалку. Однако это не меняет сути – ритуальное проглатывание все же происходит, и герой преображается: «Наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил».
  Интересно трактуется тема победы над «внутренним драконом» в сказке «Тараканище»:

                И не стыдно вам,
                Не обидно вам?
                Вы - зубастые,
                Вы – клыкастые,
                А малявочке поклонилися,
                А козявочке покорилися!

  Незамысловатая на первый взгляд сказочка для малышей оборачивается мудрой притчей для взрослых: многие люди из-за душевной лени, трусости не могут победить в себе «дракона». Сказка учит: «Не бойся драконов, ни внешних, ни внутренних. На деле все эти чудовища – змеи, драконы, крокодилы – всего лишь жалкие тараканы для того, кто сознает свою силу, свою духовную «клыкастость и зубастость»:

                Разве это великан?
                (Ха-ха-ха!)
                Это просто таракан!
                (Ха-ха-ха!)
                Таракан, таракан, таракашечка,
                Жидконогая козявочка-букашечка.

  Не случайно с этим «чудовищем» расправляется маленькая птичка-воробей, подобно тому, как в другой сказке Чуковского, «Джек – покоритель великанов» маленький мальчик Джек побеждает кровожадных великанов. Но в «Тараканище» духовного перерождения не происходит: все эти козлы, ослы, слонихи и прочие прославляют воробья как своего героя-избавителя, но сами они ни на что не способны и бессильны перед любым новым тараканом. В реальной жизни такие бегут в церковь ставить свечки и клянчить: «Господи, дай мне то, дай мне это», не подозревая, что многие их проблемы, как внешние, так и внутренние, всего лишь «таракашечки», с которыми они вполне могли бы справиться сами, если бы сознавали свою силу и не бежал из-за духовной трусости, нежелания духовно расти, изменяться.

                Я СПРОСИЛ У ЯСЕНЯ

  А теперь неожиданный вопрос: что общего между князем Игорем Святославичем Новгород –Северским, о котором повествует «Слово о полку Игореве» и героем стихотворной сказки Корнея Чуковского «Доктор Айболит»?  Отвечаю: почти ничего – за исключением одного очень важного момента. Сравним между собой следующие отрывки.
  Князь Игорь собирается в поход на Половцев: «Тогда посмотрел Игорь на светлое солнце и увидел, что тьма от него все войско покрыла» (солнечное затмение считалось в древности предзнаменованием несчастья). Едет войско в поход по чистому полю: «Солнце мраком путь загородило; тьма, грозу суля, громом птиц пробудила; свист звериный поднялся». «Игорь к Дону воинов ведет. Уже беду его стерегут птицы по дубам; волки грозу накликают по оврагам; орлы клекотом на кости зверей сзывают; лисицы брешут на червленые щиты».
  То есть, вся природа – солнце, птицы, звери, птицы дают Игорю знаки, предупреждая о том, что поход закончится гибелью войска. А теперь сравним у Чуковского. Айдолит, как князь Игорь, тоже отправился в трудный и опасный поход в Африку – спасать больных обезьян, и природа тоже предупреждает его:

                А в лицо ему ветер, и снег, и град:
                Эй, Айболит, воротися назад!»

  А когда Игорь бежит из половецкого плена, опять же природа помогает ему. Князь благодарит реку Донец: «О, Донец! Не мало тебе славы, что лелеял князя на волнах, стлал ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевал его теплыми туманами под сенью зеленого дерева, стерег его гоголем на воде, чайками на волнах, утками на ветрах» (Чайки, гоголи, черняди очень пугливы и издали замечают приближение человека. Игорь, скрываясь днем в зарослях рек, мог по поведению этих птиц судить, не приближается ли погоня). Едет по следу Игоря погоня – Гзак с Кончаком: «Тогда вороны не граяли, галки примолкли, сороки не стрекотали…» (То есть, птицы умолкли, чтобы своими криками не выдать местонахождение Игоря). «Дятлы стуком путь к реке кажут…» (В степи деревья растут только в долинах рек. Долины эти глубокие: издали не видно ни реки, ни деревьев. А дятлы своим стуком указывали Игорю путь к речным зарослям, где он мог скрыться).
  Итак, по мнению автора «Слова», природа (звери, птицы, река) спасают Игоря, помогая ему укрыться от погони. И точно так же как Игорю, Айболиту в его трудном пути  помогают звери и птицы и не дают ему погибнуть.

                И упал Айболит и лежит на снегу:
                «Я дальше идти не могу».

                И сейчас же к нему из-за ёлки
                Выбегают мохнатые волки:
                «Садись, Айболит, верхом,
                Мы живо тебя довезем!»

                И вперед поскакал Айболит
                И одно только слово твердит:
                «Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!»

                Но вот перед ними море –
                Бушует, шумит на просторе.
                А в море высокая ходит волна.
                Сейчас Айболита проглотит она.
                ………………………………..
                Но тут выплывает кит:
                «Садись на меня, Айболит,
                И, как большой пароход,
                Тебя повезу я вперед!»
                И сел на кита Айболит
                И одно только слово твердит:
                «Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!»

                И горы встают перед ним на пути,
                И он по горам начинает ползти,
                А горы все выше, а горы все круче,
                А горы уходят под самые тучи!»
                …………………………………..
                И сейчас же с высокой скалы
                К Айболиту слетели орлы:
                «Садись, Айболит, верхом,
                Мы живо тебя довезем!»
                И сел на орла Айболит
                И одно только слово твердит:
                «Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!»

  Понятно, что такое совпадение не может быть случайным. В сказках разных народов животные и птицы часто помогают герою, и обращение Чуковского к этому мотиву можно объяснить просто обращением к сказочной традицией, но почему сложилась эта традиция, и что стоит за ней?
  Современный человек с детства знает сказки, в которых природа, ее животный и растительный мир помогают человеку, в которых можно напрямую обратиться к солнцу, луне, ветру за советом или  информацией.  Из народного творчества этот мотив проник в литературные сказки («Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч» у Пушкина), стихи и песни («Ой, рябина, рябинушка, сердцу подскажи», «Я спросил у ясеня: «Где моя любимая?», «Ну-ка, чайка, отвечай-ка»). Но современный взрослый человек, конечно же, воспринимает эти разговоры с рябинушками, ясенями и чайками просто как литературный прием:

  «Олицетворение (персонификация, прозопопея) – троп, приписывание свойств и признаков одушевленных предметов неодушевленным. Весьма часто олицетворение применяется при изображении природы, которая наделяется теми или иными человеческими чертами» (ru.wikipedia.org›Олицетворение)

  Но для автора «Слова» разговор Игоря с рекой – не олицетворение. Автор самым серьезным образом верит, что это общение реально, как реален разговор Ярославны в Путивле на забрале с ветром, Днепром, солнцем.
Христианская культура не признает наличие сознания и души у природы: бог вдохнул душу только в человека, только человек «по образу и подобию», природа же мертва. О том же говорит и традиционная рационалистическая наука: не только у растений и деревьев, но и у животных нет разума – одни только инстинкты и рефлексы.  Но для древнего человека, «язычника» «все полно богов» (Фалес), и, проникшись «языческим» мироощущением,  Федор Тютчев писал:

                Не то, что мните вы, природа:
                Не слепок, не бездушный лик -
                В ней есть душа, в ней есть свобода,
                В ней есть любовь, в ней есть язык...
                ………………………………………….
                Они не видят и не слышат,
                Живут в сем мире, как впотьмах,
                Для них и солнцы, знать, не дышат,
                И жизни нет в морских волнах.

                Лучи к ним в душу не сходили,
                Весна в груди их не цвела,
                При них леса не говорили
                И ночь в звездах нема была!

                И языками неземными,
                Волнуя реки и леса,
                В ночи не совещалась с ними
                В беседе дружеской гроза!

  Современная наука все больше подходит к осознанию правоты «языческого» мироощущения, к пониманию,  что у природы действительно «есть душа, есть язык» - и она этим языком общается с нами:

  « В последнее время проводилось довольно много экспериментов, демонстрирующих непреднамеренное использование телепатии между людьми и животными. Как правило, экспериментатор думает о пище или об опасности и наблюдает за реакцией животного.[…]
  Пси-растений получило широкую известность, когда один предприимчивый исследователь решил подключить электроэнцефалограф к растениям и зарегистрировать их реакцию на повреждение тканей при нагревании или обрывании листьев. Он обнаружил, что ему даже не нужно прикасаться к растениям, чтобы вызвать реакцию. Одной мысли о причинении вреда растению было достаточно, чтобы игла начала выписывать бешеные кривые. Позднее проводились эксперименты с проклятием и благословением растений, приводившие к определённым результатам, приписываемым только проклятиям и благословениям. У меня есть плохие новости для вегетарианцев, которые возмущаются надругательством над «бессловесными животными». Когда вы режете помидор, он кричит! Пережёвывая соевые бобы, попробуйте представить себе пси-атмосферу над полями во время сбора урожая...» (Боневитс Филипп - Реальная магия - svitk.ru›004_book…5b…bonevits-realnaya_magiya.php)

  На сеансах ЛСД- терапии С. Грофа, о которых я писал выше, встречи с духами животных в измененном состоянии сознания происходят довольно часто. Гроф пишет:

  «В этом типе переживаний человек чувствует глубокую связь с различными животными - не с их конкретными физическими формами, а с их архетипической сущностью. В некоторых случаях это может быть вызвано актуальной встречей с представителем определенного вида (если, например, психоделики принимались в лесу или в присутствии домашних животных), который в необычном состоянии сознания воспринимается в обожествленной форме. Но чаще переживания такого рода являются независимыми событиями во внутреннем мире. Во многих случаях духи животных, встречаемые в необычном состоянии сознания, воспринимаются не только как божественные по своей природе, но и КАК УЧИТЕЛЯ ИЛИ ДРУЗЬЯ, ПРЕДЛАГАЮЩИЕ ПОМОЩЬ ИЛИ ДУХОВНОЕ РУКОВОДСТВО» (Выделено мною. – В.А.)                (Гроф Станислав. Путешествие в поисках себя.ModernLib.ru›)

Особый вид духовного общения являют собой контакты с так называемыми животными силы. Снова обратимся к Грофу:

  «Переживания духов животных, или «животных силы», играют важную роль в шаманизме, старейшей форме религии и целительского искусства человечества. Шаманы различных туземных традиций устанавливают контакт с духами животных во время необычных состояний сознания, достигаемых спонтанно, либо при помощи специальных методов, вызывающих транс. Они используют эту связь с духами животных для многих различных целей, от поиска добычи для охотников племени до диагностики и лечения болезней. Через своего духа-защитника или животное силы, шаман может связываться с силами животного мира и другими силами природы. В шаманских традициях животные духи-проводники могут представлять силы всего вида, которые шаман призывает для получения дополнительных знаний или энергии для целительства, охоты, или для осуществления перемен, необходимых его племени. [,,,]

  Прекрасным примером переживания сознания животных и общения с животными духами, может служить следующий рассказ моего консультанта и писателя Хэла Зины Беннетта, который первым начал работать с фетишами зуни двадцать лет назад. В этой традиции американских индейцев шаман общается с духом животного посредством маленькой каменной фигурки этого животного. «Следуя указаниям моего проводника, я взял в правую руку маленькую каменную фигурку (горного льва, вырезанного из камня) и обратился к нему, согласно его роли в традиции зуни, то есть как к «Стражу Севера». Это общение было очень мощным и непосредственным — я бы сказал, скорее, интуитивным, чем словесным, как будто я мог общаться с каждой клеткой тела животного, став этим телом, а не наблюдая его. У меня в уме сразу же возникла ясная картина красивой, сытой и очень горделивой львицы, стоящей у края ущелья и почти скрытой зарослью высокой травы.    Внезапно она вытянула шею и, обнажив клыки, зарычала на меня. Это был оглушительный, душераздирающий вопль, от которого у меня по позвоночнику пробегали волны электрических уколов. Потом она смолкла, и меня наполнили чувства любви и признательности к ней; во мне больше не было страха — только абсолютное благоговение перед ней. Затем она легла, слегка привела в порядок шкуру, и отвернулась. Казалось, она смотрит мимо меня, как будто ей не было дела до того, здесь я или нет. […]
  Я услышал чудесный урчащий звук, исходивший из глубины ее тела, и тотчас же понял, что она мурлычет как домашняя кошка, только ее мурлыканье было более громким, глубоким и раскатистым, почти сексуально отзываясь в моем туловище. Как я сказал, между нами не было слов, однако в тот момент, когда мы были вместе, я приобрел новый взгляд на охрану личных границ и территорий, а также почтительное отношение к охоте и глубокое, священное уважение и любовь к духу своей жертвы. Горная львица обладала глубоким пониманием природы и относилась к ней не как к месту, а как к внушающей благоговение силе, частью которой является каждый индивид, будь то охотник или его добыча или существа, живущие вне этой системы животной жизни».
  В течение нескольких дней подряд Хэл возвращался в уме к этому месту, каждый раз все больше узнавая о горной львице и ее взглядах на жизнь. С тех пор она стала его главным духом-советником в тех случаях, когда возникали проблемы, касающиеся личных границ или правильного использования силы. ( Станислав Гроф . Холотропное сознание.rumagic.com›)

                ЗАКЛЮЧЕНИЕ

  Конечно, когда Корней Чуковский создавал свои сказки, на которых впоследствии выросло не одно поколение детей (в том числе и мы с вами, читатель) и еще не одно поколение вырастет, он ничего этого не знал. Архетипы влияют на наши мысли, нашу фантазию и поступки не зависимо от того, знаем ли мы об их существовании или нет. Но знание о них совсем не лишне для взрослого, «разумного» человека для понимания им самого себя и своих детей, чье сознание, не замутнено «взрослым» рационалистическим мышлением и предрассудками монотеистических религий. И, читая своим детям и внукам о том, как Айболиту помогают волки и орлы, полезно помнить, что ребенок, доверчиво верящий в то, что животные действительно могут помогать человеку, вовсе не так наивен, как мы привыкли думать, что в этой наивности проявляется древняя «языческая» мудрость, которую современная наука и современный человек только еще начинают заново открывать и все больше сознавать, что без этой мудрости человечество обречено на вымирание.
  Писатель Валентин Непомнящий сказал, что у Пушкина под каждой строкой колодец – до центра земли или до звезд. Я, конечно, далек от мысли возносить талант Чуковского до пушкинского уровня, но ведь и о его сказках  можно с полным основанием сказать, что под ними колодец. Колодец, уходящий в бессознательное, где в гулкой глубине плещутся древние архетипы, и опущенное на цепи ведро выносит на поверхность архетипические сюжеты. И там же, в бездонной глуби колодца светят небесные звезды духовности  (по народным поверьям, если колодец очень глубокий, в нем можно увидеть звезды). Но ведь и под каждым человеком тоже колодец. И надо почаще в него заглядывать, чтобы прикоснуться к архетипам и увидеть звезды – и почаще опускать в него ведро, как это делал детский писатель Корней Чуковский.

                13.02.1015