Товарищеский суд

   В прошлом остались волнения и тревоги вступительных экзаменов. Первого сентября 1967 года Сергей, худощавый высокий юноша, стоял на площади возле главного корпуса среди других новоиспечённых студентов Политехнического института. Проректор по учебной части поздравил с началом нового этапа жизни и сообщил, что для начала студентам предстоит на месяц отправиться в деревню – помогать колхозникам в уборке урожая. Никак советские крестьяне не могли обойтись без дармовой рабочей силы из города.
 
   На следующий день четыре группы будущих инженеров прибыли в деревню за сотню километров от областного центра. Парней поселили в сельском клубе, а немногочисленных девчат разместили по частным домам.
В двух залах клуба Сергей увидел деревянные нары, застеленные набитыми соломой матрасами. Заняв место напротив окна, он уложил свои немудрёные пожитки и познакомился с некоторыми из ребят.

   Делать было нечего, и Сергей с двумя новыми приятелями отправились знакомиться с местными достопримечательностями. Пройдя по грязной разбитой улице мимо свиньи, валяющейся в луже, и шипящих гусей, парни добрались до правления колхоза, на двери которого висело объявление о предстоящем этим вечером товарищеском суде. Какой-то шутник подписал карандашом на объявлении неприличное слово. Клуб был занят под общежитие, и на кино рассчитывать не приходилось. Ребятам вечером заняться было нечем, и они решили посетить этот товарищеский суд.

   Придя в указанное время, друзья застали в небольшом зале человек тридцать мужиков и баб, сидящих на лавках; деревенские шушукались между собой, щелкали семечки и плевали шелуху на пол. В зале стоял негромкий гул. Студенты устроились в конце зала.

   За столом, накрытым зелёной скатертью, важно восседали члены товарищеского суда: пожилой председатель колхоза, парторг и профорг. На двух стульях сбоку и чуть в сторонке от стола сидели две обвиняемые — грудастые бабёнки лет за тридцать каждая, похожие, как родные сёстры. Они нервно хихикали и вполголоса о чём-то переговаривались между собой.

   Наконец председатель, постучав ложкой о графин с водой, призвал народ к тишине и объявил об открытии судебного заседания.

   — Товарищи колхозники! Три дня тому назад у нас произошёл безобразный случай. Вечером Клавдия Зыкова и Галина Кускова пьяными пришли к избе Ивана Козлова, устроили скандал и причинили материальный ущерб дому. Как было дело пусть расскажет жена Ивана Козлова Мария.

   Со стула в первом ряду поднялась дородная потерпевшая Мария и с возмущением поведала высокому суду суть конфликта:

   — Граждане судьи! Мой Иван третьего дня по очереди ушёл в ночь сторожить общественное стадо коров. Я с детьми сидела дома, когда к нам во двор впёрлись эти две курвы — Клавка и Галька.

   — Сама ты курва, — возмутилась с места Клавка.

   — Марья, — обратился председатель к потерпевшей. — Не выражайся непотребно, а расскажи, что они дальше делали.

   — Эти пьянчуги были, как всегда, поддатыми, — продолжила Мария.

   — Какие мы тебе пьянчуги, когда это ты нас пьяными видела? — крикнула с места Галина.

   — А кто на майские праздники полз на карачках прямо по грязи домой? Не ты разве, Галька? Я сначала было подумала, что это собака ковыляет, а ближе уже рассмотрела, что это ты, — парировала потерпевшая и продолжила: — Они стали стучать ко мне в дверь и окна и требовать, чтобы к ним вышел мой муж. Я им говорила, что его дома нет, а они не верили и кричали: «Ванька, мать твою, выходи!»

   Переведя дух, она добавила гневно:

   — Знаю, зачем они приходили. За Ивановым х*** приходили!

   По залу прокатился хохоток зрителей. Серёге с приятелями суд нравился всё больше и больше. Судья счёл нужным вновь сделать замечание потерпевшей, чтобы она не выражалась матерно.

   — А как же ещё можно сказать?— озадачилась Мария.

   — Ну, скажи, что за прибором пришли, — выручил её председатель.

   — Так оно и есть! Это они за Ивановым прибором явились, — поправилась Марья.

   Тут с места вскочили обвиняемые и, перебивая друг друга, закричали:

   — Больно нужен нам Ивановый х**!

   Зрители в восторге смеялись, топали ногами и всячески поддерживали каждую реплику участников процесса.

   — Клавдия, Галина, вы тоже не выражайтесь матерно! — призвал председатель обвиняемых к порядку.

   — У нас и без Иванового прибора других х*** сколько угодно! — сделала Клавка неудачную попытку угодить строгому председателю.

   — Клавдия, ещё раз матерно выразишься — оштрафуем, — пригрозил тот.

   Председатель вновь постучал ложкой о графин, успокаивая весёлую публику, и велел пострадавшей продолжить обвинение.

   — Так как я этим двум хулиганкам не открыла и послала их куда следует, они не успокоились и выломали дверь в сенях, испугав моих детей. Убрались, только когда я пригрозила, что буду стрелять из ружья.

   Судья предоставил слово пострадавшему:

   — Иван Козлов, что ты можешь сказать суду по этому делу?

   Угрюмый, лохматый и костистый Иван встал с места и басовито загудел, сжимая в руке кепку:

   — А я чего? Я коров пас в это время. Чего эти от меня хотели, — он указал рукой на обвиняемых, — я не знаю и знать не хочу. Бабьи это всё разборки, — и сел, уткнувшись взглядом в заплёванный пол.

   — Держись, Ванька! — крикнули из зала. — Не сознавайся ни в чём!

   Успокоив публику и посовещавшись, товарищеский суд устами председателя вынес вердикт:

   — Товарищи колхозники! Товарищеский суд рассмотрел обстоятельства происшествия, признал Клавдию Зыкову и Галину Кускову виновными и постановил: обязать виновниц отремонтировать потерпевшим дверь, вынести хулиганкам общественное порицание и присудить их к штрафу в 15 рублей каждую за нарушение общественного порядка. Клавдия и Галина! Вам понятен приговор?

   — Понятен, — понуро ответили они.

   — Суд окончен, расходитесь, товарищи колхозники, — объявил председатель, и толпа стала расходиться.

   А господа студенты получили искреннее удовольствие от деревенского товарищеского суда.

   — Да это лучше любого кино будет! — весело заявил друзьям Серёга, и приятели согласились с ним.