Этноминиатюры. Адыги

     Прошла уже  неделя, как француз-литератор  Фредерик Дюбуа де Монпере  был  гостем горского князя Казбека.  Фредерик приехал в распоряжение русских войск на Кавказ, чтобы своими глазами увидеть военные действия, и  понять, почему эта война между русскими и горцами продолжается  не одно десятилетие. В то утро Фредерик находился на позициях Раевского, когда молоденький офицер доложил генералу, что  прибыл горский князь  и  просит передать ему тела убитых.  Генерал вышел из палатки, чтобы поговорить с князем. Француз тогда впервые так  близко увидел врага русских. В его облике Фридерик  не заметил ничего воинственного, дикого и кровожадного. Высокий бородатый  мужчина был одет, как все горцы: бешмет, черкеска, сапоги из тонкой кожи без подошвы и мохнатая баранья шапка на голове, при нём были винтовка, кинжал и шашка. «Тогда ещё  француз подумал: «Что же в нём княжеского?».
      О чём говорили между собой генерал и горский князь иностранец не  понял. Он  разобрал  только то, что ответил горец: «У нас, как и у вас,  есть негодяи, которых можно купить, но мы,  адыгские князья,  всегда честны, и нет у вас столько золота и серебра, чтобы совратить нас с пути чести». Фредерик увидел, как после сказанного князем,  Раевскому стало неловко. Тот   сразу  вошёл в палатку, предварительно приказав    передать тела убитых горцев. Как потом  француз  узнал от самого Казбека, русские хотели выкупить   англичанина, который был гостем горцев и  помогал им  поставкой оружия.
      А потом Фредерик Дюбуа де Монпере увидел то, что его в тот день  больше всего поразило: люди, грузившие трупы, отбирали  только те тела, которые имели пулевые ранения. А всех, кто умер от штыка, оставляли. Потрясённый Фредерик подошел к наблюдавшему за всем князю горцев и от волнения заговорил по-французски. Он убеждал этого человека в мохнатой шапке, что все погибшие – герои, они отчаянно дрались и проявили невиданную храбрость, он сам это видел двумя днями раньше. Князь молча его выслушал, а потом передал через своего помощника: «Если этот европеец  хочет понять горцев, пусть садится на коня и едет со мной, я всё объясню ему по дороге». 
      Но весь путь от русских позиций до горского селения князь не проронил ни слова. Молчал и Фредерик. Село, куда они въехали по прошествии  некоторого времени,  француза не удивило: строения из природного камня с небольшими окнами, закрытые деревянными ставнями. Жильё князя ничем не отличалось от других домов.  «Чем же князь отличается от прочих  смертных?» - задал себе вопрос Фредерик. Он предполагал увидеть в горах  замок-крепость,  пусть  даже и небольшой,  как у них во Франции, но ничего подобного  не было.
     Во дворе дома   навстречу всадникам выбежали молодые люди. Когда  Казбек и француз спешивались, юноши держали лошадей  за правую узду и стременной ремень и что-то сказали  прибывшему хозяину, как показалось Фредерику, очень тревожное. Князь  поспешил в дом, за ним последовал и гость. Остановившись у двери, француз  услышал стон, но   стон  этот сразу же  прекратился, как только   Казбек подошёл  к кровати, на которой лежал раненый юноша.  «Похоже, что сын», - подумал  Фредерик. Усилием воли  молодой человек  заставил себя не стонать в присутствии отца. Он очень спокойно заговорил с князем. Отец, поняв состояние сына, поспешил уйти от него.
«Неужели,  он оставил  тяжелораненого сына, чтобы уделить внимание мне? - думал француз,  находясь  в небольшом     домике  во дворе, - как же неудобно оказаться в такой ситуации».
      В  кунацкой  его окружили вниманием и заботой.  А когда накрыли небольшой стол, появился  князь. Ужинали вдвоём. Вот тогда-то Казбек и объяснил  французу, почему с поля боя увезли только тех, кто был убит пулей. По древнему обычаю черкесов, смерть от штыка они считали недостойной.  Черкес не имел права проиграть  в равном бою, а поскольку пулей можно было убить любого, пусть даже самого храброго воина, такого воина прощали.
      Фредерик попытался извиниться, за то, что князю из-за  него не удалось побыть подольше  рядом с раненым сыном. После некоторой  паузы  Казбек   сказал: «Да, это мой старший сын, он был тяжело ранен в бою с русскими.  У нас так  заведено, что сын,  в присутствии  отца, не станет показывать, как ему тяжело, чтобы не огорчать своего  родителя.  Умением сдерживать боль, сын показал выдержку и стойкость духа.  Я ушел, чтобы он  не  знал, как  тяжело   видеть его страдания.  Мне не следовало  об  этом  тебе  рассказывать,   неписаный  адыгский закон – адыгэ хабзэ,  запрещает  при посторонних  говорить  о жене и детях, отмечая их достоинства».
В ту же ночь  иностранный гость услышал глухие  выстрелы. Стреляли, возможно, где-то  на окраине  села. А утром   Казбек поведал ему историю, произошедшую ночью.
 К старику постучался незнакомец и попросился на ночлег.
- Заходи, будешь гостем, - ответил старик. Хозяин поставил на стол всё, что у него было: хлеб, сыр, вино.
- Окажи мне честь и раздели со мной ужин, - сказал хозяин и пригласил гостя к столу. В этот момент у сакли появились всадники и потребовали от старика выдать им беглеца.
- Я не знаю никаких беглецов, - ответил хозяин. – В моём доме гость. А гостя не спрашивают, кто он и откуда.  Я должен охранять жизнь гостя. Разве вы не знаете закона гор? Хозяин отвечает за безопасность того, кто переступил порог его дома. Уезжайте и не навлекайте позора на моё имя.
Он снял со стены два ружья. Одно дал гостю, второе оставил себе. Засвистели пули. Одна из пуль попала в грудь старика, и он погиб.
«Таковы законы гостеприимства моего народа», -  высказал своё мнение о произошедшем  князь.
А уже через  месяц у себя на родине  Фредерик Дюбуа де Монпере поместил в журнале  большую статью о поездке на Кавказ. Он писал: «Нынешнее состояние Черкесии вызывает у меня  в памяти представление о цивилизации времен   рыцарской  средневековой аристократии.    Основы этики: человечность, почтительность, честь, совесть адыги  распространили и на военную сферу, считая недопустимым войны без правил».
 
  На протяжении нескольких столетий  для   аристократии  Европы,  все французское – язык, мода, правила поведения – являлось обязательным атрибутом престижности и элитарности,  а  для всех народов  Северного Кавказа  за образцовый был принят  адыгский (черкесский) этикет.