Картина. каравай. синька. из книги солнце золотое

Свет, толчёный в чёрной ступе…
На ступенях у скалы.
Он сидел тогда в раздумье
У раздутой Им золы.

Он подыскивал простые,
Однозначные слова,
До скупой земли пустыни
Опуская рукава.

Буквы бабочек с опаской
Правя, опрощал в тоске
Смысл, повисший пред оглаской
На тончайшем волоске.

Ни пергаментов, ни хартий...
И ползла себе змея
По пустыне, как по карте,
Как по книге Бытия.

И ложился длинный-длинный,
Безмятежный след, деля
Безраздельные долины:
Тут – земля, и там – земля...

Ржа рудых грунтов урана.
Привкус каменных просфир.
Крепость Торы. Кряж Корана.
...стронций, бьющий сквозь цифирь.



      СОН СНОВ

Мне снился каравай – до боли грудь щемящий.
Быть может, он хотел, чтоб вспомнил я...  кого?
Мне снился круглый хлеб... он был еще дымящий,
И золотилась корочка его.

Тревожен этот сон, и радостен, я знаю,
Должно быть, он в ночи давно меня искал,
Я – Выпекаю – Хлеб!.. 
Но я не понимаю,
Но я ведь никогда его не выпекал.

А он стоял светло, как золотая башня,
Он испускал лучи от мощного лица.
А там, за ним, в дыму – угадывалась пашня,
И города вдали, и сёла без конца.

А стол был как земля, и хлеб стоял на блюде,
Как солнце, как зерно, взошедшее сквозь мрак,
Я чувствовал, кругом за ним стояли люди,
Но я не видел их… не понимаю как…

А он еще сиял, дымился на престоле...
И смолото зерно. И я его испёк
Я видел – и моя в нем золотилась доля,
Я чувствовал всё то, что видеть я не мог.



***
В тот час, когда зальёт полнеба синька,
Соперничая славой со звездой,
Раскинет крылья алая росинка
По лепесткам ромашки золотой,
И день блеснёт… и дождь зальёт, быть может,
Слепящей влагой рощи и сады…
Нагрянет ночь – звезда лишь приумножит
Подвижное сияние воды.