Подкидыш

.
На следующий день Валентина с утра отвела девочку к бабушке Олимпиаде. Леночка  очень любила ходить к старушке в гости и частенько убегала к ней сама. Знахарка охотно делилась с девочкой секретами траволечения. Несмотря на совсем юный возраст, Леночка легко запоминала бабушкины уроки. Но недалеко за деревней стоял цыганский табор и Валентина в глубине души очень боялась, что девочку могут попросту украсть. Валентна рассказала доброй знахарке о визите странной цыганки и попросив ту не выпускать ребенка из поля зрения, отправилась домой. Пора было заняться прополкой картофеля. Подходя к дому, Валентна с тревогой и неудовольствием увидела сидящую на скамеечке у ее ворот, вчерашнюю  седую цыганку. -"Что вам надо от нас? - спросила она, подходя к старухе,- я милицию вызову, если не уйдете" Цыганка подняла на Валентину грустные, линялые глаза с кровяными прожилками -"А ты не пугай меня милицией. Девка-то не твоя. Цыганских кровей она. Я сама тебя милицией напугать могу". Валентина обозлилась не на шутку -"Да я ей мать по всем документам. Твои  цыгане выкинули ребенка, как паршивую собаку на кучу коровьего дерьма, а ты мне тут еще угрожать будешь. Пошла отсюда!"  Цыганка устало вздохнула -"Да не злись ты, не собираюсь я ничего ребенку плохого делать. Просто, сильно подозреваю, что внучка это моя. Дочь Изы - дочери моей".  Валентина почувствовала, как сердце  затрепетало в ней раненой птицей. Испуганно вскрикнула -"Откуда ты это взяла? Цыгане по свету сотнями кочуют. Что ни неделя - новый табор!"  В ответ цыганка снова вздохнула тяжко, как больное животное -"А ты часто у цыган такие волосы видела?"- с этими словами она сдернула с головы цветастый платок. Седина  только частично окрасила волос цыганки. Небрежно закрученные на макушке волосы, были не черными, как у остальных, а точно такими же, как у её Леночки. Цвета темного пепла, оставшегося после костра. Валентина вздрогнула, едва удержав вскрик. -"Ты не пугайся. Леночка твоя. Я и сама не захотела бы её отнимать у тебя. С тобой она ученой будет, людей лечить, судьбу людям хорошую  выправлять. А со мной что? По дорогам кочевать, попрошайничать. Дар свой родовой на обман людей тратить?" Она помолчала. По темной, просмоленной ветром и солнцем щеке цыганки текли слезы. Валентина присела рядом и уже жалея цыганку, возможную бабушку своей Леночки, погладила ту по руке.
Старуха встрепенулась - "Ты послушай, что я тебе расскажу про Изочку свою и про то, почему  дочка ее у тебя оказалась. У нас в роду, по женской линии с давних пор  женщины  сильными  ясновидящими рождаются. Не в каждом поколении. Но через раз, это точно. Мать моя не особо отличалась от остальных, а вот бабка Рада, та все могла. И судьбу предсказать, и порчу снять или напустить, и вылечить от любой напасти. Могла человеку любому внушить и показать того, чего и не было рядом. У вас это гипнозом называется. Если одна девочка в нашем роду рождалась, а остальные мальчишки, то обязательно волосы у ней  были такие вот, как у меня. Я тоже одна в семье и четверо братьев. Гадаю без обмана, все вижу и знаю. Но у Леночки, у внучки моей дар особый. Я его сразу углядела. Иза моя с русским парнем из табора убежала. Дара у нее особого не было, но умела кое-что. Красавицей была. Сам барон наш хотел ее третьей женой взять. Двух забил до смерти, на Изочку настроился. Муж мой помер, когда дети наши совсем малы были. Двое парнишек и Изочка. Отец мой сильным цыганом был. Главным в таборе.  Изочке едва 17 исполнилось, отец мой, барону и пообещал, что осенью свадьбу  отгуляем. А летом она и убежала с молодым русским парнишкой. Знали, что жизни им не будет, если найдут. Вот и бежали они в Сибирь. Я сама им помогла и надоумила куда бежать.  Отец мой меня несколько дней кнутом бил, допытывался все, куда Изочка делась. Я криком кричала, что не знаю. Так и не выдала их. Долго искали Изочку с парнишкой тем. Табор наш весь Урал, всю Волгу объехал. В Казахстан подались, а следов  бегунов так и не нашли. Изочка по моему совету русский наряд одела и волос под платок убрала. Кидала я на картах, ночами, тайком от отца гадала. Видела, что хорошо все у них, живут где-то в Сибири. А потом, отец мой, не пережив позора, так и не успокоившись, переоделся в крестьянскую одежду, забрал все деньги и один отправился по белу свету беглянку искать. Грозился убить, если найдет. А я знала, что не врет, старый он был. Законам цыганским послушный. Сам не нарушал и других за нарушение тех законов карал. Сгинул где-то отец, а меня страх такой взял. Гадала я день и ночь, все свои силы призывала. Плохое видела. Что-то неладное у Изочки моей было. Не видела я рядом с ней Сашку того, русского, что увез девочку мою. Видела её с цыганами. Кочевала она и дите у нее было совсем маленькое. 
Большего не осилила я. Не далось мне большее. Я и так отдала все силы, пока  пыталась своим гаданиям Изочку отыскать. А лет шесть назад, проснулась как-то в своем шатре. Мы в то время где-то на Кубани были. Всем своим материнским сердцем беду почуяла. Встала, под звезды в ночь вышла. Чую плохо мне совсем. Ушла в степь помирать, чтобы не мешать никому. Легла на траву и давай мать - землю просить, чтобы указала она мне, что с Изочкой моей. Где она, жива ли?. Все  силы свои последние вложила в плач свой. И вдруг, как свет яркий в голове. Увидела все. На минуту, но ясно все, как рядом. Увидела, как отец мой Изочку  ножом ударил. Я без сил упала и не помню ничего. Меня нашли потом наши. Говорили, что два дня меня не было. Я после того, как отлежалась немного, в Сибирь подалась, туда, куда сама Изочку с Сашкой отправила. Здесь сестра двоюродная моя кочевала.
Шесть лет я по чужим таборам кочевала, сестру искала. Но узнала, что померла она давно. Но детей ее я нашла. Рассказали они мне, что знали. А знали они мало. Иза с Сашкой жили где-то в селе. Сильно тосковала Иза по родным своим, по табору. А Саша злился и от злости видимо, пить начал. Побил он Изочку сильно, чуть дитя не потеряла она.  Уехала тайком к  родственникам в табор. Там цыганка старая вылечила Изу, дитенка спасла. Сашка поискал ее да и забыл. Русскую взял. Хозяйственную. Изочка она ведь только и умела, что гадать. А мужику варить надо. Наши-то цыганские женщины пропитание для мужей гаданиями и попрошайничеством добывать привыкли. Если и варим что на костре, так похлебку на весь табор.
Сашка -то, когда в семье своей, с матерью жил - пироги ел. А как пирогов не стало, то и любовь куда делась. Зимой уехал табор, увез Изочку к морю. Там  она и родила девочку. А весна пришла, снова кочевали в Сибирь. Говорили, что здесь люди и добрей, и богаче. А тут и папаша мой объявился. Догадался видно, где доченьку мою искать. Понял, что у  родственных душ она.
Ты вот думаешь, что совсем я старая и папаша мой немощным должен быть? Так это я от горя постарела. Цыганки ничуть не меньше русских матерей детей своих любят.  Папаше моему, будь он проклят, 82 года было, когда он дочку мою с внучкой нашел.  Неделю уговаривал, угрожал ей, в свой табор звал. Все еще надеялся  замуж за старика отдать, но уперлась дочка, не поддалась на уговоры деда. И однажды ночью, отец  убил Изочку, зарезал доченьку мою. У самого тоже удар случился. Умер там же рядом с ее шатром. Племянники его внучатые уже взрослыми были. Испугались они, что милиция заявится. Потихоньку от остальных, зарыли  Изочку с дедом ее в одной могиле. А ребенка подкинули в твою ограду. Говорили мне, что от страха. Боялись, что проболтается кто из цыган, когда увидят девочку без матери.  Вот так я  внученьку свою нашла. Сомневалась бы, если бы волосики ее не увидела. На Изочку она не очень похожа. Глаза совсем русские, как у Сашки. Отец-то ее родной недалеко живет.  Один день пути с табором на конях. Ты уж, Валентина  разреши мне с внучкой видеться. Я тебе крепкое цыганской слово дою, что ни чем не выдам ей, кто я есть, плохому не научу."   
-"Я не знаю, что тебе ответить. Леночка, по моему и так уже поняла кто ты" - Валентина растерянно смотрела на  цыганку. - "А и узнает, что за беда. Внучка у меня такая сильная и умная, попрошу ее чтобы только тебя матерью признавала и слушалась. Внушу ей только хорошее, она и поймет. Камилой меня зови, а то так и не познакомились"
С того дня Камила, к большому неудовольствию Михаила Карповича, зачастила в дом Кравцовых. Как и обещала, она долго не задерживалась. Проводила с девочкой час - полтора и, пряча слезы, уходила в свой табор, расположившийся на краю села.
Леночка неизменно встречала бабушку радостным воплем  -"Мама, бабушка Камила пришла". Но чаще всего, девочка называла Камилу: "Бабушка цыганка."   Болезненные уколы ревности не давали покоя приемной матери. Но вскоре она заметила, что  Леночка и к ней стала гораздо ласковей относиться. Валентина больше не страдала от внимательного, как бы изучающего взгляда Леночки, после которого у неё частенько болела голова. И хотя, Леночка сама же потом и снимала её боль, но   легкий неприятный осадок оставался в душе приемной матери. От этого она меньше дочку не любила, но все же, Валентине не хотелось, чтобы дочка так дотошно "копалась" в ее мыслях. По селу поползли слухи. Людям казались странными частые посещения цыганкой дома Кравцовых. На все расспросы односельчан, Валентина отвечала, что сама предложила  Камиле поучить Леночку цыганскому языку. Надо же ребенку знать свои истоки. Лето близилось к концу. Однажды бабушка Камила особенно долго просидела с Леночкой. Была она в этот день необычно задумчивой и грустной. Тонко почувствовав её настроение, Леночка притихла. Забросив игрушки, она близко подошла к Камиле и требовательно произнесла  -"Бабушка цыганка, посмотри на меня. Давай я тебя пожалею".  Камила грустно усмехнулась -"Ну пожалей, пожалей." - "А ты на меня смотри"- капризничала девочка. Но  Камила упорно отводила глаза, видимо стараясь скрыть от внимания  проницательных глаз ребенка свое душевное состояние.  Но от глаз ясновидящей девочки, не так -то легко было укрыться.  Леночка вскарабкалась на колени старой женщины и подняла ее голову своими маленькими ручками. Она смотрела в зрачки бабушки так, словно видела ту впервые.  Взгляд её внимательный, напряженный сделался вдруг растерянным. -"Бабушка цыганка, ты, что бросить меня хочешь? Зачем?" - "Так холодно, Леночка. Цыгане кочевать должны. Я на зиму уеду, а ты останешься с мамой". Леночка обхватив Камилу за шею, тоненько закричала -"Нет. Ты будешь со мной и с мамой. Я же знаю, что ты умрешь!" Валентина насторожилась. Она перебирала выкопанную картошку тут же, в ограде. -"Леночка, как же так говорить можно? Не умрет Камила, приедет когда зима кончится". - "Умрет, умрет, умрет- в истерике кричала девочка - Я же  знаю".  Камила, казалось, не удивилась. - Тебе лучше знать, милая. - покорно прошептала она - Знать судьба моя такая. И Рада говорила матери моей, что умру я на шестьдесят четвертом году.  Так оно и будет."
-"Бабушка Камила, а ты с нами оставайся. С нами живи, ладно?".  Камила коротко взглянула в растерянное лицо Валентины и спасая ту от обязанности оправдываться категорически отказалась-"Нет, детка, я не могу. Я ведь главная у цыган. Они без меня не смогут". - " Тогда я с тобой!" - ответ Леночки испугом отразился на лице её приемной матери. Камила прижала внучку к себе и зашептала ей что-то на ухо по своему. Она  покачивала ребенка на руках, как-будто усыпляя.
И действительно, Леночка вскоре засопела, откинув головку. Осторожно передав ребенка матери, Камила осталась на скамейке. Валентина уложив девочку в доме, вышла к цыганке.  -"Ну что ты там ей наговорила? Поди против меня? Только знай, ребенка насильно, но удержу. Пусть на себя болезнь накличу, но запру на все замки". Камила  улыбнулась Валентине открыто и дружелюбно - "Странная ты, Валя, я же тебе сказала, что все сделаю, чтобы Леночке хорошо было. Куда я её заберу? Зачем? Пылью дорожной дышать целый месяц, пока до Молдавии доберемся? Да и что я ей дать могу? Нет, Валя. Леночку ты доводить до ума будешь. Только вот тебе совет мой - уезжайте из села туда, где никто не знает, каких кровей ребенок. Ей втолкуй, чтобы в школе не говорила, что цыганка она. Не жалуют русские нас. Да и есть за что"  Цыганка ушла, не прощаясь. Каково же было удивление Валентины, когда рано утром, еще на потемках, выйдя во двор подоить корову, она увидела сидящую на скамье Камилу.  -"Здравствуй!- цыганка поднялась с места и подошла к растерянной хозяйке - Не удивляйся , золотая моя. Я не хочу, чтобы Леночка видела меня. Тяжело мне с ней прощаться. Табор на ногах. Меня ждут. Сейчас тронемся в путь. Вот возьми, Валентина" - Камила протянула  хозяйке увесистый сверток. -"Что это?" - принимая сверток поинтересовалась Валентина.  -"Деньги там, золотая моя.  Много денег. Все что и я и мать моя за жизнь гаданиями скопили. Не бойся, бери.  В нашем роду обманщиков не водилось. Мы людям всегда правду говорили. Деньги эти вам на дом на новом месте и на образование Леночке. А вот еще возьми " - Камила протянула Валентине что-то завязанное в носовой платок. Растерянная женщина взяла  сверточек, сунув при этом деньги в карман халата. -"Это серьги Изочкины. От прапрабабушек переходят.  Изочка их оставила у меня, как будто чувствовала, что не долго они ей послужат. Так, что не думай, что с покойной дочки сняты. Серьги очень редкие и дорогие. Ты их Леночке после школы  вдень в ушки, когда поумнее будет. Хотя, она и так у нас  такая, что никому себя обидеть не даст".
-"Камила, не привыкла я как-то, чужим добром пользоваться. Деньги тебе в дороге, в старости самой пригодятся". - Валентина попробовала всунуть сверток с деньгами  цыганке в руки. Но та мягко отведя ее руку, печально проговорила -"Да что ты, милая. Леночка мне самая родная. Да и ты тоже. Какие же мы чужие?. Я в молодости их не потратила, а  теперь мне они зачем?  Все здесь они, новенькие. Я в реформу как поменяла, так и лежат  без дела. А мне жить с полгода осталось".
Валентна развязала узелок и увидела удивительной красоты серьги, засиявшие в лучах встающего солнца, всеми цветами радуги. -"Красиво как!"  - Валентина никогда не имела золота, не понимала толку в камнях. -"Бриллианты в золотой оправе - улыбнулась цыганка - Кто понимает, может попытаться украсть. Так что береги. Их, правда, никто и никогда кроме женщин нашего рода носить не сможет. Уши будут так болеть, что сам человек серьги те  скинет.  А сейчас я попрощаюсь с Леночкой. Не разбужу, не бойся". Валентина не пошла в дом, предоставляя Камиле самой  проститься с внучкой.
После отъезда табора, увезшего Камилу, Леночка молчала несколько дней. Она прятала глаза от родителей. Валентина измучилась, пытаясь развеселить дочку. Но все проходит. Прошло и это. Вскоре Леночка снова стала прежней приветливой девочкой. Уроки цыганской бабушки не прошли даром. Девочка стала заметно добрее, покладистей и внимательней не только к приемной маме, но и к другим людям.
Дочка Полина, давно уже в письмах звала родителей перебраться к ней поближе.
Раньше Валентина не решалась на такой серьезный переезд. Квартира у дочери была небольшой и стеснять молодых, Кравцовы не желали.
С появлением немалых денег, Кравцовы  твердо решили отправиться  на Дальний Восток, поближе к семье дочери у которой были уже двое мальчишек.
Валентина уже написала письмо Полине с просьбой подыскать им жилье.  Деревенский их домик  обещала купить соседка для своего сына - жениха. За скотину Кравцовы не переживали. В селе любой хозяин не прочь будет прибавлению в своем хозяйстве.
Леночка должна была пойти в первый класс следующей осенью. Будущий дом или квартиру, приемные родители решили оформить сразу на Леночку.
Зима подходила к концу. Однажды, апрельской ночью, Валентина проснулась от громкого плача Леночки. Вбежав в спальню девочки, она увидела её сидящей в кроватке. Девочка плакала, глядя в  пустой угол комнаты.  Все повторялось, как пять лет назад. -"Леночка, солнышко мое, что случилось?" - Валентина осторожно попыталась поднять тяжелую уже девочку, на руки. Но ребенок оттолкнув ее руки, продолжал жалобно всхлипывать. Не зная что делать, Валентина присела рядом, надеясь, что девочка сама придет в себя. Леночка затихла, но продолжала все так же  напряженно смотреть в одну точку. Казаклось, она к чему-то прислушивалась. Потом она, уже привычно для Валентны, произнесла несколько фраз на цыганском языке и упала головой в подушку. Склонившись над дочкой, Валентина поняла, что ребенок спит. Утром, глотая слезы, Леночка сообщила Валентине, что бабушка Камила умерла, а ей велела во всем слушаться маму и не расстраивать её никогда.  Валентина не усомнилась ни в одном слове необыкновенного ребенка.
Она долго, со всей присущей настоящей матери нежностью, успокаивала Леночку, обещая ей что никогда они не забудут бабушку Камилу.
Уезжали Кравцовы  из села в конце мая. Тяжело было покидать насиженное место. Все свои 50 с небольшим лет, Валентина прожила в этом селе. Её муж приехал в село из соседнего района проведать старую тетю, да так тут и остался. Сменил большой районный поселок на красавицу Валю. Здесь у них родились дети, здесь были похоронены их родители. Но немолодые уже Кравцовы, все же уезжали. Так лучше будет для их приемной дочери. Так будет и для Полиночки с внуками лучше, а значит и для них. Из писем Валентины к  племяннику, односельчане знали, что у семьи этой, все хорошо. Купили дом недалеко от Владивостока в большом районном поселке.  Леночка учится отлично, удивляя всех своей прозорливостью и логическим складом  ума. Моя семья давно уже жила в северном городе.  Разъехался, развалился полностью маленький поселок моего детства.
Что стало с  этой девочкой?  Какой путь избрала ясновидящая пророчица, не знает никто.  Возможно дар ее пропал с возрастом, возможно наоборот. Очень хотелось бы, чтобы этот необыкновенный человек, собравший в себе лучшие гены своих предков, оказался таким же одаренным и  нужным обществу, как знакомая мне экстрасенс с большой буквы. Я говорю о Людмиле Макаровне Лебедевой. Это доподлинное имя.  В девяностых годах она спасла сотни жизней и столько же семей от развала, работая в организации "Черный Лотос" в г Новосибирске. Я сама  была ее пациенткой и вот уже 20 лет благодарю Господа за то, что он направил меня к ней. Но это уже другая история. Я ее обязательно напишу и она будет называться "Порча."