Снайперские судьбы

Снайперские судьбы.

 
Тонкий ствол спортивной винтовки, увенчан-ный массивным набалдашником мушки, медленно и едва заметно раскачивался в такт дыхания. Вот он качнулся вниз и замер. Через секунды три-четыре можно было ждать выстрела. Но, истекли четыре секунды, прошла пятая, шестая, а выстрела все не было. В конце концов, на десятом или одиннадца-том счете ствол подался мелкой дрожью, и малень-кое облачко пороховых газов обозначило давно ожидаемый выстрел.
- Мимо, - зло произнес тренер. – Мимо! Сколько можно?! Ты что делаешь, мать твою?!
- Я не знаю…
- Не знаю, не знаю! А кто знает?!
- Я знаю… - явным контрастом прозвучал спо-койный голос кого-то третьего, тайно следившего за стрельбой спортсмена.
Пал Данилыч - маститый спортсмен, заслужен-ный тренер - чуть не подпрыгнул, услышав столь самоуверенное заявление. Он медленно повернулся в сторону дерзкого незнакомца с готовностью бро-сить обычное для таких случаев: «Это еще, что за умник?!»
- Сережа…? – вместо высокомерного вопроса только и смог тихо произнести задетый тренер. – Сережа?
- Привет, Данилыч!
Стареющий тренер и, неизвестно откуда по-явившийся, мужчина лет тридцати замерли друг против друга. Секундное замешательство, и их руки сошлись в крепком рукопожатии.
После недолгого немого спора, чья кисть силь-нее, Данилыч и Сергей обнялись как старые приятели:
- Сережка! Мать твою… – по отцовски хлопая «гостя» по широкой спине, чуть не слезился от умиления Данилыч. – Появился, сукин сын…
- Да, Данилыч. Появился.
- И где ж тебя носило?
- Долгая история, Данилыч… Тебе как, еще долго здесь? – пришедший небрежно кивнул на молодого стрелка.
- А, что?
- Есть предложение, по пиву. Помнишь как раньше?
- Как же помню, помню, - и Данилыч, вспоми-ная те времена, ностальгически поднял к небу глаза. – Хорошее было время.
- Да-а.
- Ты тренировался у меня.
- И мы с тобой время от времени… - Сергей намекая на недосказанное счелкнул пальцами по горлу.
- ... подавал большие надежды.
- Помнишь, Данилыч, наш любимый пив-бар? В квартале отсюда?
- Ведь ты же дострелялся до кандидата в масте-ра.
- После тренировок – в пятницу… Мы с тобой шли туда пешком и говорили о…
- О тебе мы говорили! Гаденыш!
После этих слов разговор двух глухих, вошел в общее русло, и их независимые монологи слились в один бурный диалог.
- Ты сбежал! Перед самым триумфом!
- Так было надо, Данилыч. Пойми.
- Не пойму! – не желая и слушать обязательных в таких случаях оправданий, Данилыч сменил гнев на милость, и в том же отцовском тоне предложил бывшему ученику «тряхнуть стариной». - Стрелять то не разучился? В молоко хоть попадешь?
- Твоя школа не забывается, - Сергей улыбнулся на предложение старого тренера и вновь кивнул в сторону ученика. – Тоже получает от тебя?
- Нет. Что ты?! С этим сейчас строго. Вмиг без работы останешься.
- Повезло, Я помню, у меня порой, вся задница огнем горела, от твоей линейки.
- Ну и что? Зато каков результат? Не то, что этот, - голосом полным разочарования произнес Данилыч. – Бьюсь с ним, бьюсь, а результат нулевой. Вчера стрелял как бог, а сегодня – словно впервые винтовку в руки взял!
- Видел, – тоном знатока ответил Сергей. – У него проблемы со зрением и дыханием.
- …? Я что-то не заметил.
- Стареешь Данилыч. Ты, наверное, сам уже ни чего не видишь?
- Чего это я не вижу?
- Того, что он слишком долго целиться.
- И что?
- Долго целиться - долго не дышит. Когда же надо спускать курок, он начинает задыхается, и рывком жмет спуск - торопится. Это кстати видно по стволу, перед самым выстрелом в легких воздуха уже нет, руки дрожат и ствол «гуляет». Он у тебя передерживает и прицел и дыхание.
- …? – Данилыч оценивающе посмотрел на бывшего ученика, в словах которого чувствовалось, что он если и не перерос учителя в, то уж точно сравнялся с ним в мастерстве. – Возможно, ты и прав. Пригляжусь…
Данилыч вздохнул. В его негромком вздохе чувствовалось согласие с оценкой, данной ему Сергеем.
- Наверное, старею, Сережа, А ты сам то?! Глаз не замылился за заботами и трудами праведными?
- Хм! Давай винтовку!

Пятнистая от потертостей на некогда лакированных прикладе и цевье, спортивная винтовка легла в руки Сергея. В его огромных ладонях, осторожно принявших винтовку, элегантное спортивное оружие больше походило на игрушечный автомат, доставшийся ребенку-переростку.
- Что смотришь? Забыл, как винтовка выгля-дит?
- Забыл, Данилыч. Спортивную, признаюсь, давно не держал. Да еще такую…
- Угу, Сергей. В твое время таких не было. «Биатлон-шесть» - лучшее, из того, что есть в нашей школе.
- Сейчас проверим…

Не спеша, Сергей приложил приклад к плечу, примерился к прицелу и опустил винтовку.
- Данилыч, давай пари. Я выбиваю пять десяток – ты ставишь пиво. Хоть раз попаду в девятку или в границу кольца – пою тебя и твоего ученика. Как?
- Хм-м. Не слишком смело? Или ты хочешь по-казать какой ты богатый? Мы ведь к пиву закуски попросим, а ты пять десяток подряд и в лучшие годы не выбивал.
- Значит пари!
Сергей какое-то время поиграл винтовкой в по-исках ее центра тяжести. И только после того, как качавшееся на его вытянутой руке оружие застыло в строго горизонтальном положении, он вышел на огневой рубеж.

То, что Данилыч именовал «налетом веков», время от времени, наблюдая за стрельбой давно не практиковавших мастеров, в Сергее он не увидел. Все движения были четки и исполнялись на уровне мышечной памяти – без каких-либо раздумий. Вот он поставил ноги чуть шире плеч, развернулся в четверть оборота к стенду, положил в вертикально согнутую левую руку цевье, а приклад упер в осно-вание плеча. Корпус чуть отстранился назад, в то время как голова подалась вперед.
Сергей медлил, играя пальцем на «спуске». Пе-ред выстрелом ему нужно было прочувствовать его ход. Подогнанная совсем под другого стрелка вин-товка могла предательски дернуться, окажись жест-кость спуска больше той, к какой привык Сергей, или что еще хуже, могла выстрелить раньше време-ни, будь величина свободного хода меньше ожида-емой.
Это заняло секунд пять.
Вот Сергей выбрал свободный ход спуска, под-нес глаз ближе к прицелу и на мгновение превра-тился в каменное изваяние.
Отрывистые выстрелы ритмично зазвучали один за другим, в таком темпе, что казалось, не сам Сергей передергивает затвор, а это делает автоматика.
Аккуратные черные точки с белой каймой про-битой бумаги раз за разом появлялись в центре вы-вешенных на стенде мишеней. Причем всякий раз пули ложились точно в маленький кружок заветной «десятки». И лишь в последнем, пятом выстреле пуля легла чуть в стороне – слегка задев границу проигрышной «девяти».
«Разбалансировка», - отметил Данилыч, но вслух произнес другое:
- Что ж, я угощаю. Пошли, пропьем нищенскую зарплату заслуженного тренера.
- На столько нищенская, Данилыч?! На пару кружек то хватит?

От старой пивной остались одни воспоминания. Некогда загаженная «стекляшка», в которой как в аквариуме сновали угрюмые, красноносые завсегдатаи, канула в небытие. На ее месте красовался пив-бар, светящийся неоном рекламы. Никаких «одноногих» столов-стоек, ни каких толстых продавщиц, начинающих хамить видом своих замызганных передников, еще до то-го, как выдать первую фразу.

До вечера с его обязательным наплывом посетителей было еще далеко. Так что пока в баре было тихо и даже уютно.
Выбранный «компанией стрелков» столик, словно спрятанный в с полумраком тусклого освещения дальнего угла бара, скорее подходил для тихого воркования влюбленных, нежели для мужской компании, собравшейся «ударить по пиву». Но Данилыч, по какой-то ему одному известной причине затащил всех именно в этот темный угол.
 
- Ну что, за встречу?
- За встречу…
Мелочиться Данилыч не стал. Вместо «проигранного» пива на стол были поданы «пол-литра» и что-то из креветочной кухни.
Не успел Сергей со своим старым тренером обменяться несколькими ничего не значащими фразами, а в «посуду» уже по третьему кругу зажурчал ручей «огненной воды».
- …Говоришь жизнь, удачно устроилась?
- Грех жаловаться.
- Ну, тогда за то, чтобы ни когда и не приходи-лось…
- Подожди. Куда спешить? Вечер долгий. Или ты торопишься?
- Нет.
- Тогда чего гонишь? Экономнее надо быть. Экономнее, - однозначно намекая на быстро опустошаемую бутылку, Сергей легонько постучал по ней зажигалкой. – Закуривай...
- Нет! Забыл, что ли – не курю? Но выпить требую. Не хорошо ставить наполненный стакан, – настаивал Данилыч, демонстративно подняв свой стакан повыше. – А за «пузырь» не беспокойся. Кончится, еще возьмем. Давай!
- Ну, что с тобой делать? Давай, Данилыч! Чтобы жилось и не жалелось…
Звякнуло стекло стаканов, и обжигающая жидкость растеклась по организму.
- Можно сигарету? - до этого сидевший молчуном, подал голос ученик Данилыча.
- Да. Пожалуйста…
Паренек, сидевший по левую руку от тренера, потянулся за приглашающе поставленной на стол пачкой сигарет, но тут же получил ощутимый подзатыльник.
- Э-э, Санька! Если тебя на сигареты потянуло, значит, всё - кондиция, - еще секунду назад понуждавшего своего ученика выпить Данилыча, вдруг возмутило его желание закурить. – Иди-ка ты домой.
- Но, дед…
- Никаких, но! Иди. В пятницу придешь пораньше. Будем с тобой работать... Над дыханием.
- Хорошо, - с лицом невинно обиженного, парень встал из-за стола и, прощаясь, протянул Сергею руку. – До свидания.
- Счастливо.
- И чтобы сейчас же шел домой! Вечером по-звоню отцу, проверю…

Такой поворот событий разочаровал Сергея, но не удивил. С того момента, как был «осушен» пер-вый стакан, он утвердился в пришедшей ему в голову мысли:
«Данилыч спился... С тренерами такое часто бывает… Эх, Данилыч, знал бы ты, что я сейчас про тебя думаю... Ну да ладно! Оно, наверное, и к лучшему. Теперь главное, не дать тебе упиться».

Тренер до самых дверей проводил взглядом ученика и после того, как тот вышел из бара, вер-нулся к прерванному разговору. Только теперь, когда, никто из знакомых или учеников уже не мог видеть его грехопадения, Данилыч не спешил опу-стошать посуду. Хотя очередную «дозу» и разлил - но стакана не поднял и «тоста» не предложил.
- Ну, а теперь, Сергей, рассказывай, зачем при-шел?
- …?
И вновь Сергей был поставлен в тупик. Он хоть и не считал себя чтецом душ человече-ских, все же думал, что в основных чертах спо-собен предугадывать действия большинства людей. Но слова Данилыча быстро развеяли это опасное заблуждение.
- С чего ты взял? Может, я просто решил навестить…
- Навещают - лежащих при смерти и сидя-щих под следствием. Говори, зачем явился!
- В чем дело, Данилыч?! – не выдержал напора старика Сергей. – Почему такой тон?! Я просто пришел…
Сергей, чувствовавший как его дырявят глаза Данилыча, схватил стакан и влил его со-держимое в глотку. Крякнул, сощурился и, сжевав напоминающую вкусом пенопласт кре-ветку, как ни в чем, ни бывало, посмотрел на тренера. Всем своим видом, давая понять, что он не сторонник конфронтации.
Под его открытым взглядом Данилыч смяг-чился. Но темы беседы не сменил.
- Такие, как ты, просто так, по старой друж-бе, не приходят… - ответил он и вслед за Сер-геем проглотил свою «дозу».
- Какие такие?!
- Такие вот, - старик кивнул на Сергея. – Когда мы шли сюда, ты мне что сказал про свою работу?
- Что работаю в фирме. Продаю бытовую технику.
- Угу. И при этом до сих пор выбиваешь пять десяток из пяти.
- Я продолжаю тренироваться… - быстро и громко для пущей уверенности произнес Сергей.
- Угу-у. На клиентах фирмы…?
- Не-ет, в тире.
- Не городи чепухи, Сережа. Я только что видел, как ты стреляешь. Выдержка, дыхание, скорость, меткость – любой спортсмен позавидует. Вот только стоечка твоя, не для «малокалиберки», а для чего-то покрупней.
Сергей мог бы продолжать и дальше отпираться, но интересы дела, приведшего его к Данилычу, заставили пойти на «чистосердечное признание».
- Ё-мое, Данилыч! Как я сразу не понял, что ты меня раскусишь?! Ты еще там, на стрельбище, все понял?!
- Да.
- И молодого прогнал, чтобы не мешал разговору?
- Этому «молодому» уже девятнадцать с копеечкой. Он мой внук, - приняв из рук Сергея стакан, ответил Данилыч и тут же предложил вернуться к теме начатого разговора. - А теперь давай на чистоту.
- Давай, Данилыч. За встречу…

Бутылка «Столичной» опустела, но сидящих за столиком это теперь волновало меньше, чем стоящих за стойкой:
- Вам еще бутылочку? Или… - спросила де-вушка, появившаяся у столика лишь только опустевшие стаканы коснулись его по-верхности.
- Не надо, спасибо.
- Вы что, ничего не закажите?
- Спасибо ничего не надо.
- Но, господа, у нас нельзя просто так сидеть. Нужно что-нибудь заказать.
Сергей с Данилычем переглянулись
- Может, пойдем, проветримся?
- Угу-у, до первого милиционера. Нет уж. Несите нам… Что у вас там есть? – Данилыч вытянул шею, пытаясь разглядеть пестрящий наклейками прилавок, - пива и чипсов. Подойдет?
- Пойдет, - согласился Сергей, не преминув про себя отметить: «Старый лис! Не хочет на улицу – хочет, где народу побольше. Боится, что ли?».

- И так? – дождавшись, когда девушка принесет заказанное пиво, понукая Сергея к началу рассказа, произнес Данилыч.
- Тут дело такое, Пал Данилыч, - переходя от праздной беседы к делу, Сергей умышленно поставил Данилыча выше себя. – Ты прав - ни в какой фирме я не работаю. Точнее сказать, уже не работаю… Лет шесть, наверное, как. Все это время я был там… на Балканах.
- Слава богу… - со вздохом облегчения вы-рвалось из Данилыча. – А я, старый пень, насо-чинял себе! Киллер, убийца, мафия… Ну давай, давай, дальше.

Алкоголь уже подействовал на Данилыча, и действие это наилучшим образом дополнило объяснения Сергея. Старый тренер вмиг осво-бодился от груза подозрительности и недове-рия. Да и сам Сергей, выработавший за время своих мытарств некий иммунитет к сорокагра-дусной жидкости, почувствовал, как ослабли замки, удерживавшие язык за зубами.

«Случилось это на границе с Косово. Два года назад.
Кто-то с той стороны повадился по ночам обстреливать посты пограничников и стоящее по соседству селение. Продолжалось это с не-делю. И никакие усилия миротворцев, каждое утро наведывающихся к «сопредельной сто-роне», ни ответный огонь пограничников не могли остановить этого. Обстрелы продолжа-лись, а вместе с ними и жертвы. Сначала везло. Были легко раненные. Но с одного прекрасного момента каждая ночь начала приносить уби-тых. И вновь пограничники ночью отвечали огнем, а «голубые каски» днем проводили за-чистки. Все напрасно.
Жители села на ночь прятались в подвалах и погребах и без надобности не выходили на улицу. Но когда посреди бела дня, чего раньше не случалось, были убиты, возвращавшиеся из города мужчина и его взрослый сын, терпение сельчан лопнуло. Они сложились деньгами и через верных людей вышли на косовских пар-тизан…»
- Что, и такие есть? – не сдержавшись, пе-ребил Данилыч, привыкший к мысли, что пар-тизаны – исключительно российское изобрете-ние.
- Есть, - исключая всякое сомнение, кратко ответил Сергей и, не отвлекаясь на разъясне-ния, продолжил:

«В общем, они договорились. Договорились с партизанским отрядом, в котором я был за снайпера. Через три дня, я тайно, ночью перешел, точнее, переплыл границу и на окраине села встретился с представителем сельчан, принявшим меня на постой в свой дом. На следующий же день я начал «работать». Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что днем под видом крестьянина, я обошел окрестности и выбрал просто-таки шикарное место для обустройства стрелковой позиции. Тебе не надо говорить, как важно занять удобное место в тире? Ну, так вот, я выкопал ячейку под бетонной плитой, что висела над рекой – результат попадания американской бомбы в единственный в округе мост. Место было шикарным. Представь, огромная плита, в течении всего дня надежно закрывала меня от солнца, так что я всегда был в тени, а арматура, густой лапшой свисавшая из излома, плотной занавесью прятала от посторонних глаз. При всем при этом, мне ничто не стесняло обзора.
В эту же ночь я снял пулеметчика, работавшего с того берега, и его второго номера. Дело было сделано. Утром, отказавшись от устраиваемого в мою честь обеда, я уже паковал вещи. Но стоило мне и двум моим проводникам выйти на улицу, как одного из них тут же настигла пуля. Охота началась заново...»

Сергей повертел, пустой стакан:
- Нальем, что ли?
- Наливай.
Пиво цвета темного меда полилось в стакан, и захватившая и слушателя и рассказчика история прервалась, дабы последний мог промочить горло.

- Ну, и?
- Это был снайпер. Я понял это по тому, как ложились пули - редко и близко... - сказав это, Сергей принялся за пиво, словно специально выдерживая паузу.
Данилыч ждал, затаив дыхание, и излишне мучить его было бы жестоко. Так что, сделав несколько глотков, Сергей поспешил продолжить:
- Правда, снайпер из нее был нику-дышный...
- Из нее?
- Ну да. Стреляла девка. Об этом я еще расскажу, - Сергей еще раз пригубил стакан и, не отрываясь осушил его до дна.

«С такой дистанции попасть в движущуюся цель для толкового то стрелка еще та задачка… Так что, несмотря на продолжавшийся огонь мы смогли вернуться в дом и даже втащили раненного. В эту же ночь, я со всей предосторожностью покинул село и вновь занял позицию под разрушенным мо-стом.
Мой расчет был прост. Если вражеский снайпер охотился днем, то на ночь он должен был уйти, чтобы утром вернуться на свое «охотничье место». Вот тут-то его и можно было поймать. Этот путь меня прельщал больше, нежели долгая, изматывающая контр-борьба.. До рези в глазах и боли в ушах поиск противника, по колыханию травы, засветке или звуку выстрела. Тут еще нужно было посмотреть, кто кого. Это в кино враги идиоты, а в жизни очень даже смышленые ребята.
В общем, я, как и положено, вооружился биноклем и поудобнее устроившись в ячейке, принялся ждать утра. Но ночь была длинной и холодной. Так что, когда за горизонтом забрез-жил рассвет, я крепко спал – сказались три бес-сонных ночи.
Не помню, что мне снилось, но то, что во сне я слышал едва различимый хлопок при-шедшего издалека выстрела - помню отчетливо. Из-за него - то я и вскочил как ошпаренный. И тут же меня словно обожгло дневным светом – было уже позднее утро. Вокруг все было спокойно. Пели птицы. Пахло гарью, налипшей на бетон плиты. Да дующий слева ветерок гнал небольшую рябь.
Мое внимание сразу привлекла одинокая лодка, влекомая медленным течением реки. Я сначала подумал, что чью-то лодку унесло от берега. Но когда она поравнялась с моим укры-тием, я увидел лежащего в ней хозяина. В би-нокль я опознал его - пацаненок лет четырна-дцати, подрабатывавший на перевозках через реку. Он, лежал на дне лодки, и на его жилетке темнело пятно, края которого алыми языками проглядывались на торчащем вороте рубашки.
Это означило лишь одно – выстрел, услы-шанный мной во сне, был явью. Мой враг уже был на своей позиции.
В первый момент я хотел отказаться от «охоты», уйти в село спать, для того чтобы ночью вновь начать выслеживать снайпера. Но что-то остановило меня. Сейчас я думаю, что это были опасения. Не страх, а опасения, что он увидит меня. Попасть в меня, конечно, не попал бы – я если бы и двинулся в село, то быстроногой антилопой. В такую попробуй, попади. Я боялся, что мой противник поймет, что я тот, кто на него охотится и станет более осторожным. Не уйдет этой ночью с позиции, а будет ждать моего возвращения - я, к примеру, так бы и сделал.
В общем, я не ушел.

Сергей прервался. Было видно, что он устал. Устал вспоминать. Устал подбирать слова для того, чтобы не только поведать свою историю, но и заставить слушателя почувствовать себя ее участником.
- Может, еще пива, Сереж?
- Сиди, Данилыч. Я сам закажу. Сейчас, до-курю только, - как бы извиняясь за очередную паузу, пообещал Сергей, указывая на зажатый в пальцах тлеющий «обрубок». – Пару затяжек…
- Угу-у.

- Кури, кури. Я пока пивко потяну, - вялым, непослушным языком снисходительно успокоил Данилыч, все же сам сходивший за пивом. При этом в его словах чувствовалось, уважение тренера к своему бывшему ученику, казавшемуся ему до этого неудачником, упустившим свой шанс.
- … - Сергей одобрительно кивнул головой и жестом попросил откупорить и его бутылку «Балтики».

«В общем, я ловил ее на выстрел. Ловил и поймал.
Минут через двадцать, когда лодка прошла мимо меня, на берег выскочила женщина и едва поспевающие за ней мужчины и дети. Они остановились в каком-то десятке метров от меня, так, что я и без бинокля узнал в них жителей села. Когда же над рекой разнесся вопль, больше подходящий зверю, нежели человеку, я понял - эта женщина - мать убитого мальчишки. Крик ее был ужасен - его было невыносимо слушать. Я отвлекся и проморгал выстрел. Может быть из-за ее крика, в котором затерялся звук, может из-за чего другого, но первого выстрела я не услышал. Крик несчастной оборвался, а вместо него «захлопали» следующие выстрелы. Второй, третий… И еще и еще!
Я растерялся от столь частой стрельбы – ни один уважающий себя снайпер за раз столько не стреляет. А тут…
В общем, на выстреле пятом я вычислил эту сволочь. Огневая позиция у нее была просто позорная, на вершине холма, вырытая под нагнувшейся опорой электропередачи. Она была открыта всем ветрам и доступна всем глазам, и то, что я ее не обнаружил, я объясняю только тем, что ни как не ожидал от противника такой глупости и тем, что во время поиска он не высовывался из окопа, пользуясь «зеркалкой» (переносной перескоп) .
Дистанция до нее была смехотворная – три-ста метров с небольшим. Легкий ветер справа. Теплая погода. И небольшое превышение це-ли…»

- Ты не промахнулся!
- … всадил ей пулю в правое плечо…
- ...?
- Почему не убил? Не знаю. Наверное, посчитал, что быстрая, легкая смерть не для таких, как она.

«Когда она пришла в себя и, глупо пытаясь уйти, вылезла из окопа, я для надежности вса-дил ей еще пулю – в ляжку. И тут же кинулся в село за мужиками.
На новость о снайпере, повинном в стольких смертях сельские мужики похватали припрятанные автоматы, ружья, а у кого этого не было, вилы да топоры. И всей гурьбой двинулись к лодкам».

- И ты позволил им издеваться над ней? Не хочешь же ты об этом мне рассказывать?! – протрезвев от одного понимания дальнейшей судьбы пойманного снайпера, Данилыч впялил в Сергея свои расширившиеся глаза.
- Если бы... В последний момент, появился вертолет ООНовцев. И англо-американские ре-бята после недолгой перебранки под защитой дюжины стволов забрали снайпершу… А заод-но и меня.
- Предательство?
- Может быть. Но не со стороны сельчан. Возможно, кто-то из партизан продался, а мо-жет, косовары (косовские аланцы) потрудились - раскололи кого-то из пленных. В общем, я попался и в одном вертолете со своим врагом был доставлен в английский лагерь. В этом вертолете я и узнал, что мой враг не снайпер, а снайперша. Когда на сидящем против меня «подстреленном» парне разорвали рубаху, чтобы перебинтовать плечо я увидел женскую, нет, девичью грудь. Маленькую, еще не оформившуюся с соском-пипкой и большой родинкой под ним, - Сергей резким движением толкнул по полировке стакан, да так, что тот не полетел на пол лишь потому, что его в последний момент поймал Данилыч. – Черт! Я ни когда не забуду лица этой суки…
Он схватил бутылку и, отбросив «придвор-ный этикет», через горлышко опустошил ее содержимое.
- Потом бы суд. И над ней, и надо мной. Не знаю, сколько дали ей, А я заработал пять лет, которые потом скостили до двух за примерное поведение и отличную учебу. В общем, месяц назад я освободился и первым же рейсом был выпровожен в Москву.

- Да-а… Печальная история, - боясь взгля-нуть в глаза Сергея, Данилыч обвел взглядом заставленный пустыми бутылками и тарелоч-ками стол. – Ну, что Сергей, пошли?
- Нет! Сядь, Данилыч! Официант, еще пива! И водки…
- Ты что, Сережа?! Хватит! Ты уже пьян! Идем домой…
- Нет, Данилыч, сиди! Я не пьян, и это еще не конец, «печальной истории».
- Не конец?!
- Нет. … Что? Водку? Да, заказывали. Конечно, откройте и налейте, девушка… - в любом другом случае Сергей, наверное, попробовал бы пофлиртовать или, по крайней мере, отпустил бы обслуживающей их столик девушке пару комплиментов. Но только не сей-час…

«Ты не поверишь! Приезжаю я в Москву. И после аэропорта с его долбанной таможней и паспортной службой еду в столичную прокуратуру. И в вагоне метро вижу… Сидит передо мной молодка. Стрижка под пацана. Джинсы, свободная майка, едва касающаяся маленькой груди. И значок «Ворошиловского стрелка»…
Сидит, читает какую-то книжонку и на окружающих ноль внимания. А меня как ножом под почку! Стою, пялюсь на нее, думаю – она, не она?! И вот представляешь, ее остановка. Встает, правая рука болтается шлангом, в левой книжка и… хромает! Хромает как сломанный циркуль. Веришь? Думаю, вот подвезло то!
Ну, она из вагона - я за ней. И тут «менты» - «Ваши документы, гражданин». Только я ее и видел. В общем, пока паспорт, виза, справка, выбегаю из метро, а ее и след простыл. Я метаться туда – сюда и опять везение, смотрю, ее мордашка в окне автобуса – стоит, сволота, читает! Ну а дальше как в боевике с погонями: я в такси – она в питерский поезд, я узнаю номера вагона и поезда и снова в аэропорт, встречаю ее уже в Питере – на перроне. Но встречаю ее не я один – мужик и двое детей. Думаю, черт, сегодня не судьба. Не при детях же ее…
Увязался я за ними. Доезжаем до Василеостровской, выходим, долго идем, потом сворачиваем на двенадцатой линии и тут я где-то в домах их и потерял…»

- Теперь ты понял, Данилыч, зачем я к тебе пришел?!
Данилыч не ответил – красноречивей любых слов за него говорили его глаза. И если бы кто заглянул в них, то кожей почувствовал, то смятение, что охватило старика. Взгляд его испуганно метался по бару, не в силах задержаться на чем-либо дольше нескольких мгновений. Возможно, это было действие алкоголя, а возможно Данилыч просто боялся встретиться глаза в глаза с Сергеем. И на это у него были веские основания. Сидящий за столиком – напротив Сергей своими полными ненависти и животной злобы глазами мог обжечь любого, кто осмеливался бы заглянуть в них.

- Данилыч, ты отлично знаешь всех трене-ров-стрелковиков.
- Угу…
- А также знаешь многих из их учеников.
- Знаю…
- Помоги мне найти ее!
- Но как? Ты что думаешь, что она занима-лась стрелковым спортом?!
- Я уверен. К тому же я тебе говорил про значок на ее груди…
- «Ворошиловского стрелка»?
- Да.
- Да ты что, Сереж? Сейчас пол Питера но-сит значки. «Ворошиловский стрелок», «ГТО», «Октябрятские звездочки» или «Я у мамы ду-рочка с Гаванского переулочка»…
- Но не все стреляют из винтовки! Поспро-шай, Данилыч. Ведь нельзя этого так ос-тавлять!
- Чего этого? Ну, положим, найдешь ты ее? Что совсем еще не факт. И что?
- Убью как последнюю…!
- Тебе мало двух лет тюрьмы? Ты еще не навоевался?
- Навоевался…? – после слов Данилыча, Сергей стих.
Он задумался, наверное, для себя самого, ища ответ на брошенный упрек.
– Ничего ты не понял Данилыч. Я ведь не за те три года тюрьмы мщу. И не за то, что она была за косоваров, а я нет. По барабану все это! Я за, бэсчэл…, бэ-чел...
Сергей запнулся, не в силах выговорить слово. Он сделал несколько попыток, но язык перестал слушаться и ему, ни осталось ни чего другого, как забыть о недосказанной фразе.
- Она же, б…, стреляла в людей, так, как ты в мишени. Вот, ты, Данилыч, смог бы выстре-лить в женщину? А?! А в ребенка?!
- Ну, все, все... Се-ре-жа, - чувствуя, что Сергей начинает расходиться, и собирается уже вставать, поспешил подхватить его заваливающееся на бок тело Данилыч. – Я тебя понял. Понял… Пошли отсюда… Бар уже закрывается…
- Ты мне поможешь?!
- Конечно! Какие вопросы? Приедешь зав-тра и мы пойдем искать эту мразь…
- Без базара, Данилыч?
- Без базара, без базара…

Ночная набережная Васильевского острова, как ей и положено, была полна народу. Приезжие и молодые питерцы гуляли по «Белым ночам», дыша морским бризом в ожидании главного представления – развода мостов.
К счастью для Данилыча, он успел перескочить на другой берег, незадолго до того, как половинки мостов дрогнули и задрались вверх. И теперь он быстро, насколько это позволяли его немолодые ноги, шел по набережной, выкуривая одну сигарету за другой. Данилыч не обращал никакого внимания на гуляющую молодежь, не улыбался как прежде в седые усы, видя влюбленные парочки, воркующие на гранитном парапете, но зато регулярно оглядывался назад, словно проверял, не следит ли за ним кто.
«Дура, чертова дура…! – то и дело срываясь на мат, ругался про себя он. – Нападение! Грабеж! Мы-то переживали – наша Танечка, наша Танечка. Ой, ее чуть не убили! А она в наемники подалась, тварь малолетняя. Острых впечатлений захотела?! Да лучше бы ее убили!»
Данилыч не шел, а буквально летел, пересекая одну линию за другой. Порою, он специально плутал темными дворами, чтобы сбить со следа возможных преследователей, которых сейчас боялся больше всего. От одной только мысли, что он на своем хвосте приведет в семью старшего внука, у которого сейчас гостила маленькая Танюшка, разъяренного врага, его кидало в дрожь. И каждый раз, когда эта мысль приходила ему в голову, он огля-дывался и, переходя на бег, исчезал в проходном подъезде или в сумраке двора.
В который раз Данилыч проигрывал в голове то, как придет в дом к внуку, и вместо того, чтобы обнять приехавшую внучку, сорвется на крик, мат, истерику, выхлещет ей щеки, запинает ногами...
Он специально накручивал себя, чтобы еще сильней вспенить кипящую от ненависти и злобы кровь - чтобы не дать заранее все просчитавшей натуре любящего деда раньше времени взять верх над гневом и совестью.

«Завтра же, Игорек на своей машине отвезет ее в пригород и поездом отправит до ближайшей к Москве станции. А я уж позабочусь, чтобы там ее встретил отец. Пусть даст хорошую взбучку, и спрячет до поры, до времени в деревне у тетки…
А там глядишь, Серега перебесится или опять подастся на какую-нибудь войну…
Нет, ну какая же мразь…!»

Димитровград 2000г