Выбор сделан

1
Он ее выбрал. Выбрал – и точка. Уцепился железной хваткой. Можно было, конечно еще сомневаться, но обманывать себя – глупейшее из занятий, не говоря уже о том, что обманывать вообще не хорошо.

Понять его можно. Интересная девушка лет двадцати пяти. Он увидел: она спускалась  по бульвару теплым сентябрьским днем. Солнце играло в ее путаных каштановых кудрях, которые растекались волнами по плечам и доходили до пояса. На ней была бежевая куртка и обтягивающие брючки цвета слоновой кости, лихо вправленные в вызывающие высокие сапожки зеленого цвета. Сапоги ни с чем не сочетались, разве что с глазами. Она вышагивала по брусчатке уверенным шагом и рассматривала своими яркими веселыми глазами листья, причудливо выкрашенные осенним солнцем. По естественному румянцу на нежнейшей коже, по коротеньким ухоженным ногтям, по осанке он понимал, что выбрал подходящий вариант, - она была здоровой.


Девушка дошла до припаркованного жука. «Так, что у нас дальше по плану на сегодня?», думала девушка. Ему это нетрудно было прочитать.
 
Хорошо быть в свободном хорошо оплачиваемом полете. Вика с детства ненавидела рамки. Они ее огорчали. Прочь рамки! В институте она раздражала преподавателей, большинство их которых, не смотря на наличие кандидатской или даже докторской, не добились признания и славы, а цитировали их разве что студенты. В своих работах Вика ломала стереотипы и ставила с ног на голову привычные каноны письма, а преподаватели ставили ей двойки. Но в душе они понимали, что как раз их таких как она и получаются классные зубастые журналисты. Уже сегодня Вика многим из бывших наставников дала фору. И это только начало. Пройдет каких-нибудь лет пять – и она будет столичной знаменитостью. Может, даже у нее будет свой проект на телеканале. Судьба боится смелых! Вика была смелой и талантливой. Но для настоящего успеха нужен план действий. У нее он был. Все было продумано до мелочей, просчитано на несколько лет вперед. А потом, после тридцати, когда карьера будет выстроена по кирпичику, самостоятельно, здесь в столице, без помощи всесильных родственников или состоятельных покровителей, она начнет новый проект под названием Семья. Выберет достоянного кандидата, с которым они построят дом, вырастят дерево и произведут на свет сына. Но это – следующий проект. Пока надо думать о другом.


Как часто мы заблуждаемся по поводу своей роли в нашей же жизни. Роли – а не режиссуры. Ну, кто не читал первую главу бессмертного Романа – человек смертен… внезапно смертен. Кто не слышал: человек предполагает, а Бог располагает… а все равно кажется, что от нас многое зависит, особенно если нам двадцать пять и нам чуть-чуть везет.  Нет, зеленый жук управляемый молодой журналисткой не въехал в столб. И ее не выгнали из всех редакций за какой-нибудь неуместный скандал. Просто – он ее выбрал.


Поверьте, только кажется,  что мы решаем обзавестись детьми – и вот они, весело бегают по комнате. Дети, между прочим, тоже могут выбрать себе родителей по собственному вкусу.  Кого-то выбирают и выбирают, кого-то – не хотят.


Он подумал, что приятно иметь такую маму, молодую и веселую, уверенную в себе – и значит в нем. «С тобой можно будет бегать по брусчатке бульвара, и ты будешь меня  догонять, но конечно не догонишь – потому что твои зеленые замшевые сапоги – с вот такенными каблуками, а я буду забегать за деревья и дразниться «не поймаешь». А потом сам побегу к тебе навстречу. Или сама – я еще не решил. Поддамся. И ты поймаешь меня. И закружишь – быстро-быстро,  а сентябрьское солнце будет играть в твоих волосах. Всего три года – и такое счастье. А потом мы пойдем в кафе – и я буду тыкать пальчиком в шоколадное пирожное. Но мне же будет нельзя, такому маленькому. Или маленькой. И ты возьмешь мне коржик. Не вкусно, но я совру, что очень вкусно. Потому что ты из солидарности тоже не возьмешь такое красивое пирожное. Ти-ра-ми-су. (Я и не выговорю в ближайшие десять лет). А потом мы поедем на этом самом жуке домой. Потому что мне пора спать. И я не буду капризничать. Хоть спать и не хочется. Лягу в кроватку и закрою глаза – а то надо и совесть иметь. Вообще, я буду послушным малышом. Хотя скучновато всегда слушаться. Но я же буду любить тебя. Я же сам тебя выбрал. Или выбрала. Ты тоже меня выбери, пожалуйста…


2

Октябрь выдался холодный и зябкий. Вике все время хотелось спать и мороженого. «По-моему, я поправилась», думала она, становясь на весы. Или нет?


В это утро она едва подняла себя с постели.  Голова кружилась с такой яростной силой, будто ее кто изнутри раскручивал. Есть не хотелось совсем. Может, отравилась накануне? А можно ли отравиться мороженым? Наверное. Вика сварила кофе. Сегодня статью сдавать, а ее и нет еще. Но ничего, сейчас напишем.


Кофе оказался невкусным. Вика выплеснула его и заварила чай. Но чай неприятно пах. Она села за статью со стаканом минералки. Не писалось, но ничего. Талант не пропьешь, как говорится.


К десяти статья была готова. Если выехать в одиннадцать – как раз вовремя сдаст. Вика отправилась в душ…Господи, какое сегодня число!... Не может быть! Как же так!!! Нет, только не это, нет!!! сейчас еще раз посчитаю… Не может быть! Не может быть! Натянув джинсы и свитер, прихватив старую куртку, Вика заторопилась.


Приехав в редакцию, она  оставила статью через девочек, не дожидаясь самого. Лучше бы вообще не ехать сюда, а через Интернет. Но у них так непринято.

- Ничего не случилось? Ты нормально себя чувствуешь? – спросила Валентина Григорьевна.

- Под окнами всю ночь буянили – не выспалась вообще, - крикнула Вика, закрывая за собой дверь.

В машине она решила совершенно спокойно действовать. Сначала – тест. Потом будет видно. Главное – не паниковать. А если что… никакого «а если». Сначала все выяснить.

В аптеке на углу она купила тест. Вернулась – и купила еще один. На всякий случай, для верности.

До утра все равно ничего нельзя будет предпринять. Припарковавшись у супермаркета, Вика решила кое-что подкупить – овсянку, яблоки, сыр. Вместо этого, вернее, вместе с эти она купила чипсы, пиво, слабосоленую семгу и две упаковки мороженого.


«Это просто паранойя. Завтра сделаю тест – перейду на нормальные продукты». Она задержалась у лотка с пиратскими дисками и взяла фильмографию Пирса Броснана и Бельмондо. Отвлечься.


Ночью Вика спала плохо. Ей снилось, что она ловит рыбу и отпускает ее. И снова ловит рыбу и отпускает ее. Причем удочки у нее не было, и рыбу Вика ловила прямо руками. Вернее, рыбки сами вплывали к ней в руки, ластились, как котята, и улыбались.


Проснулась Вика в холодном поту – и сразу отправилась в ванну. С баночкой и тестом. Так, с первого дня задержки… через 5 минут результат… одобрено… это хорошо, что одобрено. Одна полоска – НЕ беременны, две полоски БЕременны.


Буквально сразу начали проступать обе полоски. Удары ее сердца были такими громкими и частыми, что казалось, их сейчас услышат соседи.
Вика недвижно лежала на диване и смотрела перед собой. Перед ней на расстоянии двух метров был белый слегка потрескавшийся потолок. Календарный метод, провались ты. Что теперь ей делать? Сказать Генке? И что? Что именно сказать?

- Привет, Гена, у меня проблемы, - скажет, например.

А он ей

- Какие?

А она:

- Серьезные, и вообще. Он еще спрашивает. А что – не видно? Ну да, пока не видно, но скоро станет очень заметно. Не волнуйся, не станет. Так всегда – виноваты оба, а отвечает – один. А помощи мне от тебя не надо. И поддержки твоей. И утешений левых. И вообще, пошел ты, и не звони мне больше!
Да, поговорили. Но можно еще и так.

- Привет, Гена, я тебя поздравляю.

А он скажет

- Спасибо, а с чем?

- Ты скоро станешь папой, потому что я стану мамой.


Представляю, с каким звоном стукнется его челюсть об землю, когда у него автоматически рот откроется. Даже не придется просить не звонить, он и так не станет. В Генины планы тоже дети не входят, и женитьба, кстати, не входит. И сама-то она не входит… Золотая молодежь. У него все в шоколаде, зачем что-то менять? Да и вряд ли у него есть вообще какие-то серьезные чувства к Вике. Так, хорошо и без проблем время провести. Еще подумает, что это коварный план женить его на себе. Тьфу ты, сильно надо. Я тоже, между прочим, свободная женщина в свободной стране. Хотя...


Вика трезво оценивала ситуацию, и это ее не радовало. Становиться мамой не хотелось. Хотелось нынешней зимой стать на лыжи. А весной ее должны взять в штат одного неплохого и очень перспективного журнала. А летом – впрочем, летом она будет уже мамой. Тьфу, что ей в голову лезет. Нет, нет и нет. У Маши есть хороший гинеколог.

 А что она Гене скажет?

Ничего не скажет.

А это честно?

А честно на другого перекладывать свою ответственность?

А вдруг он хочет семью и детей?

Кто?! Гена?! Мечтает о тихих прогулках с коляской, которые заменят походы в ночной клуб. Нет, ну если мальчик – то носитель фамилии и все такое, а если девочка – тоже приятно – они такие нежные, пап любят…

Какие мальчики? Какие девочки? Так, клетка, маленькая клетка, которая завелась, чтоб мне жизнь подпортить. Не хочу! Все!


Хорошенькое начало! Кто клетка? Я клетка? А ты? Тоже мне. Восходящая звезда украинской журналистики. Твоя мама, между прочим, не защитилась из-за тебя. И ничего. Жива здорова. Тебя, вон какую красивую вырастила. А мне теперь из-за твоего глянца и лыж что, пропадать совсем? Куда же я теперь? Вот попал!


Ну ладно, ладно, это ты просто погорячилась. Я на тебя не обижаюсь.

 Кстати, я совсем не подумал про папу. Он-то у нас кто? Симпатичный? Наверное, умный. Ты бы с дураком не связывалась. Хорошо если у меня будет папа. Папы детей балуют. Это я точно знаю. Он меня будет водить в зоопарк. Ты сможешь в это время просто немного отдохнуть. Ты ведь будешь уставать? А папа поднимет меня высоко-высоко, чтобы я рассмотрел слонов и жирафов. Мне очень нравятся жирафы. Они такие красивые, в пятнах... и еще он мне купит воздушный шарик. Красный. Или лучше синий. Но вообще-то, это не важно.


Днем звонила мама.

- Виточка привет, - мамин голос слегка дрожал, было понятно, что она звонит набегу. – Как твои дела?

- Хорошо. А твои? – меньше всего Вике хотелось взваливать все на маму. Она ее любила и берегла.

- Нормально. У меня командировка намечается в Москву, так что я завтра выезжаю. Что у тебя с голосом?

- Спала.

- Ой, извини. У тебя правда все нормально? А то я почему-то беспокоюсь…

- Конечно, а ты надолго?

- Десять дней. Будут заказы? Ну, книги там, диски…

- Нет, спасибо.

- Ты к папе заходи, а то ему скучно будет.

- С удовольствием. Да ты не волнуйся.

- Спасибо. Ну ладно, приеду – увидимся.

- Позвони, как доберешься

- Обязательно, пока, - гудки в трубке зазвучали одновременно с Викиным воем.  Но она была рада, что мама уедет на десять дней. Может, к ее возвращению уже все решится. Интересно, кто меня будет держать за руку там, перед дверью? Маша не будет.


3

С Машей Вика увиделась на следующее утро в торговом центре. Маша была с сынишкой, который постоянно требовал внимания, и, казалось, только ждал момента, чтобы Маша открыла рот – сразу начинал ее перебивать и говорить свои обычные детские глупости.


- Мне нужен телефон твоего гинеколога, - сказала Вика, как только Тошка с радостными воплями плюхнулся в какую-то детскую ракету, которая скакала на месте – совершенно не интересно.
 
- Что-то случилось? – спросила Маша

- Конечно случилось – чего бы я тебя спрашивала, - разозлилась Вика.

- Не хочешь рассказать?

- Нет.

- Хорошо, сейчас посмотрю, - Маша защелкала клавишами телефона. – Записывай…
Вика прилежно записала.

- Любовь Николаевна…Как к ней попадать?

- Позвонишь, договоришься, скажешь, что от меня…- пожала плечами Маша, отстраняясь. Мол, не хочешь говорить – твое дело. Но мне обидно.

- Спасибо.

Вика помолчала.

- Ты знаешь, я, похоже, залетела, – выдохнула она – Тебе первой говорю.

- Я и так поняла, - Маша посмотрела на Вику так, как на нее посмотрела бы старшая сестра.

- Не знаю, что делать. Я этого всего не планировала. Не хочу.

- Понятно, - Маша отвернулась.

- Осуждаешь?

Маша пожала плечами.

- Это твоя жизнь – тебе решать. Гришин?

- Конечно, чей же.

- Так ты ему собираешься говорить?

- Зачем?

Маша с ужасом посмотрела на подругу.

- Ну, вообще-то он тут тоже некоторым образом замешан.

- Ему это тем более не надо, - ответила Вика.

- Я бы сказала, - сказала Маша.

- Тебе хорошо говорить. Ты замужем, тебя любят, а у меня что?

У Маши вертелось на языке, что спать надо только с тем, от кого хочешь завести детей. Но решила не добивать. На Вику было больно смотреть. Она была такой  жалкой, с темными кругами под глазами. Совершенно без косметики, в какой-то шапочке… никогда ее такой не видела.

- Ты что, мерзнешь? – спросила Маша.

- Нет, а что?

- А почему в шапке? – Маша указала глазами на Викин головной убор.

- Волосы не помыла.

- Ясно, лежишь дома, смотришь в одну точку и страдаешь? – догадалась Маша.

- Вроде того.

- Тебя с работы выпрут, - предупредила Маша.

- Я фрилансер, ты же знаешь. К тому же, беременных не выгоняют.

- Так ты будешь рожать? – не унималась Маша.

- Да откуда я знаю, - взвизгнула Вика так, что Тошка встрепенулся.

- Мама, пойдем на рыбок смотреть, - включился он, пытаясь вылезти из работающей ракеты.

На минуспервом этаже торгового центра был небольшой бассейн с декоративными ярко-красными карпами. Тошка запрыгал вокруг бассейна вместе с другими детками, радуясь так, словно получил повышение по службе. Много ли детям надо для счастья? Или для горя? Купили чупа-чупс копеечный – счастье. Не купили – горе. Похвалили – радость. Пожурили – тоже нормально, потому что он и не понял даже за что ругали. Все равно ведь любя, правда? Над бассейном была табличка, что рыб нельзя ни трогать, ни кормить. Маленькие дети читать не умеют. А родители предпочитают не замечать всякие глупые таблички. Главное, конечно, чтобы дети не слишком замочили рукава или не свалились в бассейн. Слева появился охранник. Он в упор смотрел на Машу, испытывая ее терпение, потому что именно Тошка начал гладить карпа. Похоже, карпу это нравилось, потому что он не уплывал. Охранник исчез. Вика вспомнила свой сон – рыбы ей снились похожие, только не такие яркие.


- Мне рыбы снились почти такие, - сказала Вика.

- К беременности, - кивнула Маша.

Вика смотрела на маленькую девочку, похожую на белокурого эльфа из мультика. Тоненькую и веселую. Она тоже бегала вокруг бассейна и единственная не засовывала в бассейн руки – боялась замочить рукава. А может, слушалась мамочку. Неожиданно как-то сами собой Викины глаза наполнились слезами. Изображение стало нечетким, и девочку стало трудно рассмотреть. Когда же она последний раз плакала?


Перед бассейном были две маленькие барные стойки – можно было заказать кофе для родителей, а можно было – фруктовый коктейль для детей. Тошка замочил рукав по локоть. Охранник снова появился, укоризненно сверкая глазами в Машином направлении. Маша его упорно не видела и не делала замечаний отпрыску (у нее в сумке был запасной детский свитер). Подумаешь, рыбки? Нечего дергать детей по пустякам. Спасибо, что Тошка уже десять минут не тащит Машу во всех направлениях сразу.


- Давай кофе выпьем, - предложила Маша, чтобы на акцентировать внимание на Викиных слезах.

- Я кофе даже нюхать не могу. И шоколад. Я закажу себе фруктовый коктейль, - Вика начала всхлипывать.- Ну, за что мне это? Я и так не хочу – и так не хочу. Хочу, чтобы не было никаких проблем. Чтобы как-то само собой рассосалось.
Маша обняла свою подругу, отдавая свой белоснежный кашемировый палантин под горячие обильные слезы.


Ха, ха, ха, ха,… ой не могу! Вы бы меня видели! Такой хвост смешнючий! Нет, не могу! Ха, ха, ха, ха. Жалко, ты не видишь какое я чудо! Можно плавать, как рыбке! Кстати, когда я появлюсь, ты поведешь меня смотреть на этих рыбок?  Обещаю не свалиться в бассейн. А тебе девочка, по-моему, понравилась. И мне она понравилась тоже. У нее такие золотые кудряшки, в которых так мило сидеят бабочки! Очень красиво. И платьице… Купишь мне такое, розовое с золотыми ниточками?


Все, решено! Буду девочкой! Представляешь, идем мы с тобой – такая красивая молодая мама и такая красивая дочка… Здорово! Какая же ты у меня все-таки красивая! Правда, я тебя теперь уже не вижу – но это ничего. Ты у меня самая-самая! Я это точно знаю. Ты же моя…Только ты меня не пугай, пожалуйста, а то я так очень боюсь. Прямо вся сжимаюсь… Я так и не поняла чего именно ты не хочешь – только мне сразу как-то страшно. Не бойся, пожалуйста, я же с тобой. А вместе не страшно…


- УЗИ показывает одиннадцать недель. – Любовь Николаевна что-то записывала в карточке и не смотрела на Вику. Вика тоже не смотрела на Любовь Николаевну. В кабинет вошла полная беременная девушка с гладкими зачесанными назад волосами и нагло уставилась на Вику. Мол, я беременная – жду – а ты неизвестно еще кто – влезла. Вика ненавидела государственные больницы и поликлиники. Но зачастую самые лучшие, самые опытные врачи работали в обычных кабинетах на обычном оборудовании и заполняли такие вот скучные серые карточки.

- Возраст, полных лет… - спросила Любовь Николаевна

- Двадцать пять

- Семейное положение?

- Я не замужем

- Место работы

- Нет постоянного места работы, я пишу для журналов.

- Первая беременность?

- Первая.

- Что будем решать? – Любовь Николаевна смотрела поверх очков совершенно беспристрастно. Она здесь долго работала, и предпочитала не решать чужих этических проблем. Ее работа – помогать. И она сделает профессионально и хорошо ВСЕ.


Вика тоже ничего не хотела решать. Страх парализует. И рожать страшно – и не рожать страшно. Было одно слово в Викином богатом лексиконе, которое она, свободно использующая и научные термины и сниженную лексику, не могла произнести даже про себя.

- Вы меня смотрели на УЗИ, скажите, там все… нормально развивается? Без патологий? – тихо спросила Вика

- Да Бог с вами, все там хорошо, - всплеснула руками Любовь Николаевна.

- Ну, я пошла, - сказала Вика вставая

- Так что делать? – смотрела на нее врач с недоумением. – Ставить на учет или как?

- Я приду к вам на следующей неделе.

- Ясно, - Любовь Николаевна поняла ее отлично. – Только не тяни. И вот еще что. В любом случае, получше кушай. Ты такая тоненькая и бледненькая. Киви там, молочного побольше.

- Хорошо, я поняла, - прошептала Вика и снова начала плакать.

Вика зашла в церковь, которую словно для нее выстроили рядом с больницы. Плотный веселый батюшка читал записки. Бабульки мелко крестились. Можно, конечно, поговорить с ним. А что она скажет? Вика не решилась подойти.

Вернувшись домой, Вика легла на диван в чем была – в ботинках, джинсах и куртке. Она прислушивалась к тому что росло в ней. Фильм ужасов – чужие.
В сумке зашевелился мобильник. Генин голос звенел в телефоне как из прежней жизни.

- Поужинаем?

- Не хочется, - Вика хотела сказать, что ей вообще не до еды, и что за последние пять дней много изменилось, но она ничего этого не сказала.

- У тебя точно все нормально?

- Нормально, - Викин голос задрожал из-за слез.

- Я сейчас приеду, - заявил Гена

- Не приезжай, пожалуйста, - прошептала она, чтобы было не слышно как она плачет.

- Тогда объясни что происходит. Отвечаешь как зомби. Я же тебе не чужой.

- Правда все хорошо, - Вика положила трубку, потому что не плакать было трудно. Что-то она часто плачет последние несколько дней.

Вика сняла ботинки и пошла умываться в ванну. За семь дней надо принять решение. Самой. Никто ничего за нее не решит, и сама собой проблема не рассосется – теперь уже очевидно.


В дверь позвонили. Конечно, он. Гена ворвался. Весь праздник и фейерверк, наполняя помещение ароматом духов и взрывной веселости. Хорош, как всегда. Он был явно ошарашен Викиным внешним видом.


- Рассказывай, что стряслось! – шумел он, продираясь к дивану чтобы упасть на него и занять собой и своей положительной энергией все пространство. -  Ты на кого-то наехала и теперь тебя со света сживают? Я тебе говорил – во всем нужна мера! Ну, куда влезла, рассказывай.

- Гена, я беременна.

Гена молчал. Потом тихо спросил:

- А что теперь?

- Ну, есть два варианта развития событий.

Они оба сидели на диване и смотрели в сторону, чтобы не смотреть друг на друга.

- Да, неожиданно, - проговорил Гена.

Вика молчала.

-  Что ты решила? – спросил Гена, по-прежнему не глядя на Вику.

Вика отметила это «ты решила». Гена не чувствовал себя причастным к событию и ответственным за решение. С другой стороны – ни в любви, ни в верности он не клялся.

- Ничего я не решила, - она хотела сказать, что за нее уже все решено – но промолчала.

Гена посмотрел на часы.

- В любом случае, тебя это ни к чему не обязывает, - быстро проговорила Вика. Лучше она откажется от него, чем он от нее.

- Ладно, малыш, - Гена погладил Викину руку. – Если тебе что-то нужно будет – ты же знаешь, всегда можешь на меня рассчитывать. Финансы, поддержка, плечо для рыданий – я всегда рядом.

Вика горько улыбнулась. Она понимала, что для Гены это явное облегчение.

- Я знаю, - сказала она понимающе. – Ты иди, пожалуйста. Мне спать хочется.


Интересно, а это кто? Неужели папочка? А он ничего, веселый. Ему нравятся жирафы? Ладно, потом узнаю. Хорошо бы понять, собирается ли мама меня кормить? Мама, как насчет обеда? Я бы съела что-нибудь сладкое. Или соленое. Ну, или уже хоть что-нибудь. В холодильнике небось пустота. Мама! Я с кем разговариваю? Очень хочется ку-шать. Голодать вредно. Я придумала! Хочу вишен. Хочу вишен. Ох, как хочу-у-у! ужас до чего. Мама, дай вишенку, пожалуйста. А давай мы музыку послушаем? Что-нибудь такое красивое-красивое, чтобы можно было спать. Но только после вишенки. Мама-а-а!


Вике захотелось есть. Так сильно – как перед смертью. Пришлось идти на кухню. Не разгуляешься. Она достала хлопья Фитнес и молоко. Почему-то хотелось вишен. Где их взять-то в начале ноября. Разве что замороженные. Ох, даже замороженных хочется. Вика сидела на кухне и поглощала хлопья с молоком. Если бы неделю назад ей сказали, что они вот так расстались с Геной и она после этого будет хотеть есть и станет есть на кухне, сидя на табуретке и глядя перед собой – она бы не поверила.


Теперь она думала вот о чем: если она решится рожать, то работать уже не сможет. Придется съехать с квартиры и вернуться к родителям. Они, конечно, не станут возражать. Даже обрадуются, что под крылом. Так что это не страшно, плохо другое. Родителям будет неприятно, что Вика не замужем, родила и вообще, они про Гену ничего не знают. Придется окончательно сесть им на голову – жить за их счет, как в институте, мама будет помогать. У нее тоже начнутся сложности на работе. А может Вике удастся совмещать? Да, как же! Удастся…


А если она не решится рожать. То как дальше жить? Как жила! Она в конце концов никого в себя не приглашала!


Зазвонил телефон

- Алле.

- Вика? Здравствуйте, это Сенченко. Статья не пойдет, к сожалению. Вы можете подъехать, я объясню в чем дело.

- Конечно, Арсений Станиславович, - послушно сказала Вика. На борьбу сил не оставалось. Она как раз считала свою последнюю статью очень удачной, но спорить не стала: не формат – значит не формат

- Сегодня до восемнадцати я у себя.

- Я буду, - Вика положила трубку и поплелась приводить себя в порядок. Заодно в супермаркете вишен купит.


Ночью не спалось.  Это было ужасно – нервы, наверное. Ночью уснуть не можешь. А утром проснуться. Вика начала беспокоиться о том, как она станет водить машину. Вот как уснет за рулем… Что тогда? Мама когда-то в институте, когда у нее были крупные проблемы с деканом, поила ее перед сном теплым молоком с медом. Успокаивает, хоть и гадость. Вика отправилась греть молоко. Мед нашелся пакетированный, в прозрачной вазочке с разноцветными пачками сахара. Как она будет писать? Если сейчас все мысли не о статье, а сами понимаете, то потом будет только хуже. Да куда уже хуже. Хотя говорят же, никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.

Вика закрыла глаза и продолжала думать, медленно вплывая в сон.

- Вот, влипла! Надо же такому случиться, - думала Вика.

- Ладно тебе, что собственно с тобой случилось? – послышалось Вике. - Ничего особенного, станешь мамой. Естественный процесс для любой женщины.

- Кто это со мной говорит?

- Как это кто, - я! Не открывай глаза, пожалуйста, я тебе, как его, - снюсь.

- Так кто это?

- Да ты и сама понимаешь…

- Ничего себе… но так даже лучше. Скажи, ну почему это со мной случилось?

- Ты мне понравилась…- кокетливо пропел чей-то голос

- Что?!.

- Понравилась. Очень-очень. Я летала над бульваром и искала свою будущую мамочку. Ты шла такая веселая, красивая. Подумала, что ты будешь играть со мной. Это только, кажется, что детей планируют. Никто ничего не планирует. Я вот тоже тебя не планировала. Хотела найти нормальную семью. Но ты мне так понравилась, что я совсем забыла, что надо еще и папу проверить.

- Да папу надо было проверить.

- А он ничего.

- Вот именно – ничего.

- Не расстраивайся. Ты когда расстраиваешься – мне как-то… плохо.

- А ты что, все чувствуешь?

- Ну, ни то чтобы все, но…

- Этого еще не хватало.

- Если я тебя огорчаю, я лучше буду помалкивать, а то ты нервничаешь, плачешь – и мне страшно.

- Это мне страшно. Ну что я теперь буду делать, с тобой?

- А что бы ты делала без меня?

- У меня были планы… я бы попробовала в один журнал всунуться…

- Ну и всовывайся! Или ты не пролезешь из-за живота?

- Да что ты говоришь? Кто меня возьмет?

- А ты что, поглупела из-за меня или плохо выглядишь?

- Думаю, и то и другое.

- Ой, извини пожалуйста, я не нарочно.

- Проехали.

- Ты, пожалуйста, ничего не меняй. Вписывай смело меня в твои планы – и дело с концом. Я же хотела именно такую мамочку. Все эти режимы, рамки - скука. Мы будем с тобой соучастники такие. Куда ты – туда и я. Есть такие кенгурятни, знаешь. И в машину креслица - тоже хорошо. Не бросай меня, пожалуйста, на кого-то там. Няни, ясли… Я с тобой хочу. Я ведь тебя выбрала.

- Заладила! А я тебя выбрала? – огрызнулась Вика.

- Дождешься от тебя. Сначала карьера, потом семья. Сама – ходишь по парку, радуешься солнышку. А я? Я тоже хочу, с тобой! Что мне, десять лет прикажешь ждать?

- Слушай, а ты что, девочка?

- А ты мальчика хотела? – расстроился голос

- Нет, конечно… странно.

- Просто я захотела быть похожей на тебя. Ну, и еще на ту маленькую девочку.

- Какую девочку?

- С бабочками в голове. Возле бассейна с рыбками. Я кстати на девочку эту совсем еще не похожа. Скорее - на рыбку. Но надеюсь, буду похожа на девочку. И на тебя, конечно.

- Слушай, а как ты это все знаешь, и видишь и чувствуешь?

- Но мы же вместе?

- Ну да…знаешь, лучше бы ты подождала несколько лет пока я немного на ноги стану, выйду замуж…

- Постой, постой, что значит «подождала»? – забеспокоился голос. - Ты представляешь что ты говоришь? Куда же мне теперь? Я конечно понимаю всю сложность ситуации, и мою некоторую неделикатность. Но и ты понимай что предлагаешь. Через несколько лет я уже в школу пойду. С рюкзаком таким тяжелым.

Тебе хватит тогда тоже головной боли – думаешь, в школу отправила и все – давайте, дорогие учителя, учите племя молодое? Тогда только все начинается.

- Откуда ты все знаешь?

- Память поколений.

- Опа! А потом?

- Ничего не буду знать и помнить, что радует.

- Да уж, - согласилась Вика, стыдясь своих мыслей.

- А что? Думаешь, надо мне помнить, как я тебя уговаривала?

- Сама же выбрала.

- Да, любовь зла.

- А ты меня любишь? – осторожно спросила Вика

- Люблю. А ты меня?

- ….люблю.

- Конечно, - засомневался голос. – Говоришь - «любишь», а не хочешь.

- Мне тебя жалко.

- И мне тебя жалко.

- Хочешь, я тебе колыбельную спою? – неожиданно предложила Вика

- А ты знаешь колыбельную?

- Знаю, наверное. Мне мама пела, я сейчас вспомню.

Во втором часу ночи среди полно тишины одинокая девушка вдруг запела колыбельную.


Лунные поляны,
Ночь как день светла,
Спи, моя Светлана,
Спи как я спала.
В уголок подушки
Носиком уткнись
Звезды как веснушки
Мирно смотрят вниз…


- Как ты красиво поешь, - сказал голос.

- Спасибо, - смутилась Вика. Она жутко фальшивила.

- Светлана – красивое имя. Назови меня Светланой.

- Мне что-то… не очень нравится.

- Слушай, при чем здесь ты? Тебе твое-то имя нравится?

- Да…

- И мне мое должно понравиться. Красивое имя и песню не надо сочинять.

- Ладно, назову. Давай спать. Господи, вот как люди с ума сходят. Разговариваю с клеткой.

- Не называй меня так, пожалуйста, - прошептал голос. - И не правильно и вообще, обидно.

- Хорошо, - пообещала Вика, засыпая.

В одиннадцать утра ее разбудил мамин звонок

- С тобой все в порядке?

- Да, вроде.

- Точно?

- Точно, вроде.

- Ладно, не хочешь говорить – не говори. Я приеду через три дня тогда и обсудим

- Приезжай.

Обсуждать было уже нечего – все как-то само собой оформилось в ее утомленной взъерошенной голове. Она позвонила Любови Николаевне и договорилась о приеме.


4

Вика встретилась с Машей в парке возле ресторанчика, окруженного высокими старыми деревьями. Воздух холодный, острый, ничем не пах. Совсем не так как летом, когда парк окутывает аромат сосен, земли и ягод.


В ржавой воде полу-пруда полу-фонтана плавали гуси. Потерявшие цвет иглы сосен устилали его дно. Тошка, сосредоточенный и спокойный отправился крошить белый хлеб гусям. Особенно такому склочному, который выбрался из воды и то га-гакал на соплеменников, то начинал прохаживаться вдоль изгороди, норовя ущипнуть зевак за ногу или хотя бы брючину.   

- Как Гена? Сказала? - спросила Маша, зябко кутаясь в пончо.

- Ожидаемо. Вообще-то я не хотела говорить, - Вика чертила сухой палочкой бессмысленные знаки на остывающей земле. - Я стала на учет.

Маша обняла подругу за плечи, помолчала.

- Вика, я хотела тогда сказать… знаешь, никогда не бывает подходящего времени. Всегда как-то некстати. Но если случилось – значит так надо.

- Да-да, я тоже думаю – так надо, - закивала Вика. 

- Ты девочку хочешь или мальчика?

- У меня девочка будет, - задумчиво сказала Вика и погладила совершенно незаметный еще животик.

- Откуда ты знаешь? Срок такой маленький…

- Знаю. Мне она сказала

- Кто, Любовь Николаевна?

- Нет, девочка, Светлана.

Маша с недоумением посмотрела на Вику.

- Ну да, беременные все немного со сдвигом, сама была такой.

- Да ты не поняла, я ей колыбельную пела – Спи моя Светлана – и она сказала, что ей нравится колыбельная и имя и вообще.

- Я тебя как раз отлично поняла, именно об этом и говорю. Я тоже читала вслух по ночам Капитана Врунгеля.

Вика махнула рукой и отвернулась. Ну что она понимает? Сравнила.

- Значит, Светочка, - уточнила Маша.

- Лана. Светлана, Лана - красиво?

- Очень, - согласилась Маша.

Потом они пошли по парку собирать шишки в зеленое Тошкино ведерко. Вика не наклонялась, а присаживалась за каждой шишкой, как в реверансе. Смотрела по сторонам и везде находила неуклюжиков, нагибающихся в объемных, часто великоватых комбинезончиках и куртках за шишками. Кто-то деловито катил собственную коляску, кто-то пытался поднять веточку с земли, и никак не мог ухватить ее ручкой в рукавичке. Маленький бутуз в дорогом комбинезоне ярко-синего цвета горько плакал, потому что ему не дали поднять с земли кулек из-под сухариков. Маленькие люди трогали крошечными пальчиками мир, осторожно осваивая свое пространство в нем.



 - У меня для вас новость, - объявила Вика родителям. – Вам будет нелегко это услышать.

Вика попеременно смотрела то в одни любимые глаза полные ужаса, то в другие.

- Я жду ребенка.

- Ой, - выдохнула мама.

- Вот это да… - сказал папа. Вита не могла понять по его выражению, о чем именно он думает сейчас.

Родители переглянулись.

- Ничего, ничего, - сказал папа, глядя на маму. – Поможем, правда?

- Правда, - сказала мама, тоже глядя на папу. Они были явно ошарашены, разговаривали очень медленно и исключительно между собой, будто Вика вышла из комнаты.

- Все будет хорошо, - сказал папа маме, будто это она ждет ребенка.

- Конечно, хорошо, а как же? - отвечала мама.

- Мы же рядом, – говорил папа. Папа уже принял решение, и было так хорошо, как двадцать лет назад, когда ни о чем не задумывалась кроме как что взять на прогулку – куколку или ведерко.

– А ты замуж не выходишь, - медленно уточнила мама.

- Нет, мамочка, не выхожу.

- Да-да, - мама переваривала информацию. - Тогда к нам переезжай, у нас все-таки ребенку будет удобнее.

- Спасибо. Я бы сама не справилась. Не знаю, что будет с работой…

- Нашла о чем волноваться, - пожал папа плечами. Он вообще считал, что для женщины работа факультативна. - Знаешь сколько у тебя еще всякой работы будет?

- Бог дает ребенка – даст и на ребенка, - сказала мама.

Вика зашла в свою бывшую комнату вместе с мамой.

- Здесь можно поставить детскую кроватку, а здесь ты будешь спать, - начала мама. - Смотри, письменный стол можно будет придвинуть к стене чуть-чуть…

- Думаешь, понадобится стол? – спросила Вика.

- А ты думаешь, ты долго будешь без своей кутерьмы? Не в офисе же сидеть по восемь часов. Будешь по Интернету пересылать, чтобы не терять квалификацию. Мы будем тебе по очереди помогать.

- Спасибо тебе за все, - Вика прижалась к маме плотно-плотно.- И за то, что ни о чем не спрашиваешь.

- Да какая теперь разница? Я же его все равно не знаю.

- Вообще-то тут больше моя вина – не рассчитала. Он интересный. У дочки будет хорошая наследственность.

- Девочка?

- Девочка.

- Ну и хорошо, - мама улыбалась, и Вике становилось хорошо и спокойно, как в детстве. Всем нужна мама. И маленьким и большим.
Вика легла в своей комнате, потому что устала. И просто потому, что все время хотела спать. Засыпая, она слышала, как папа тихо говорил маме:

- Вот козел, а мы сразу поженились. На четвертом курсе. Еще ничего не заметно было.

- Да ладно тебе, может лучше так, сразу, чем потом, - отмахнулась мама. – Давай лучше папазольчика выпьем. Или сначала померить давление?..



В начале декабря было очень тепло. Так тепло, что природа, запутавшись, выпустила зеленые почки. Они торчали на холодных ветках неуместные и обреченные. Вике с ее плаксивым настроением было их ужасно жаль.

Каждые две недели надо было наведываться к Любови Николаевне и Вика наведывалась с баночками и перчатками, и будет, хоть после переезда это станет не с руки. Очереди были длинные, сплошь из будущих мамочек. Однажды она сидела совсем последней, за той самой полной беременной девушкой, которая ворвалась в кабинет и стала невольным свидетелем объяснения с врачом. Совершенно неожиданно девушка придвинулась и заговорила:

- Это хорошо, что ребеночка родишь. А что без мужа – та ничего, найдется еще.   

Ты такая молодая.

Вика поспешно кивнула. Ей было неприятно воспоминание о том первом визите. И вообще, несмотря на свою журналистскую профессию (а может как раз из-за профессии) ненавидела, когда нарушают ее внутреннее пространство.

- Мне тут одна сказала, что они, врачи, не очень то хотят аборты делать.

Слышишь, ребеночек-то не хочет от мамы уходить. Жить хочет. Убегает там от хирурга. Да еще и ротик открывает – будто кричит. Вот как. 

Вика почувствовала, как краснеет. Хорошо, что открылась дверь.

После осмотра Любовь Николаевна сделала ей УЗИ, посмотрела анализы и, объявляя «угрозу срыва», предложила ей лечь в больницу.

- Только не в больницу! – твердо заявила Вика, с детства страдающая синдромом белого халата.

- Ладно, напишешь заявление и попьешь но-шпу. Витамины принимаешь?

- Принимаю.

- Молодец. Кто там еще у нас?

Выйдя из больницы, Вика не сразу села за руль. Хотела прийти в себя после разговора. Почки, будущие нежные листики – как она хочет показать их Лане. Пусть их трогает маленькими пальчиками, а потом, когда они распустятся,  любуется через них на солнышко.

- Ты держись там, старайся, - в голос сказала Вика, глядя на свои пуговицы на животе, словно в глаза. – А я тебе что-нибудь вкусненькое куплю. Мороженое, хочешь?


5

Новый год отмечали весело. Вика уже переехала к родителям и впервые за последние семь лет отмечала праздник с ними. Собралась большая компания – друзья родителей. Все поздравляли Вику и старались накормить, будто она только выбралась из блокадного Ленинграда. Пили за Новый год и гадали – кого он принесет мальчика или девочку. Все смотрели на Вику, она была гвоздем программы. Вика смотрела на Анжелику Варум по ту сторону голубого экрана, тоненькую и очаровательную как всегда. У нее тоже растет дочка. Хм, тоже растет. Не в этом дело. Когда она, Вика, станет мамой, она не забудет остаться женщиной. Как Варум. Будет покупать яркую обувь на высоком каблуке и дорогие шелковые блузки. Хотелось шампанского. Хотелось, чтобы позвонил Гена. И он позвонил поздравить – в Новогоднюю ночь можно рассчитывать на чудо.

- Я уезжаю в Швейцарию.

- Там сейчас, наверное, очень красиво, - сказала Вика. Она не могла с ним говорить, но хотелось быть выше обид.

- Наверное, - ответил Гена. – Я буду звонить иногда. Хорошо?

Вика пожала плечами, и поэтому Гена мог толковать ее молчание как угодно.
Гена ни о чем не спрашивал, а Вика ничего не рассказывала. Киев - маленький город, он наверняка все знает. Только сказать ему нечего.


Очень скоро Вика поняла, что нуждается в новом гардеробе. Стали неактуальными не только брюки, но и некоторые свитера, и конечно – каблуки. Спортивную обувь она недолюбливала – но ничего не поделаешь. А еще – стало неудобно спать.

- Ты не лежи на спине, мне так не нравится, - жаловался голос

- Мне и самой не нравится. Уж очень спина болит, и мне кажется, так будет лучше.

- Нет, не лучше, тебе только так кажется. Ляг на бочок.

- Да, конечно, сейчас.

- Ты почему не клацаешь на своем компьютере?

- Да ну, разве об этом сейчас надо думать, - протянула Вика

- А мне нравилось, что ты у меня пишешь, все время в движении, события какие-то.

- Мне и нашего события вполне хватает.

- А мне скучновато

- Скучновато?!!- возмутилась Вика.

- Детям не нужен постельный режим – если они не болеют, конечно. Детям нужно, чтобы мама была веселая и счастливая.

- Знаешь, в чувстве юмора тебе не откажешь. С чего бы мне веселиться?
Голос молчал.

- Ты что обиделась?

- А ты бы не обиделась? Ты что мне не рада?

- Да Бог с тобой, еще как рада, - устало ответила Вика.-  Разве не видно?

- Не очень.

- А чего бы тебе хотелось?

- А тебе? - Спросил голос

- Не знаю. На лыжах покататься.

- Отменяется – слишком опасно.

- Сама знаю.

- Давай музыку послушаем?

- Давай, а какую? – Вика начала выдергивать какие-то диски из стойки.

- Я имела в виду: на концерт сходим, - объяснил голос.
Вика застыла с диском в руках.

- Нет, ты ставь диск – я не против, - объяснял голос. - Только давай куда-нибудь выберемся. Чтобы ты была красивая и на нас все смотрели.

- Ну, это вряд ли.  Нас будут стороной обходить – гарантирую. Но я учту твои пожелания.

Вика поставила диск Джилберто, которая будто бы очень положительно влияет на детей и, наконец, уснула.


Детей надо приучать к хорошему, чем раньше - тем лучше. Можно начинать еще до рождения. Вика взяла билет в Оперный. Театр красивый, труппа хорошая. А концерты – сами понимаете – шум, грохот, фанаты очумевшие. То ли дело опера. Пару она себе не нашла. Папа – недолюбливал оперу, мама уехала в очередную командировку, Маша занята, Таня, школьная подруга, вызвалась после работы заехать за ней, выпить кофе. И на том спасибо. В фойе гуляли несколько ее «коллег» на разных сроках, которые пришли сюда похоже с той же целью. Вика взяла билет в партер, хотя оперу можно слушать откуда угодно. Надела шелковую бледно-розовую блузку, в которую не полностью поместилась, но под сарафаном было не видно. Иностранцы вежливо улыбались ей, с пониманием. Но разве это то?
Вообще, Вика не очень разбиралась в опере и немного перепутала. Арию, которую она ждала, так и не исполняли. Зато со временем до нее дошло, из какой оперы была та ария. Но ничего, в порядке общего развития. И вообще – декорации, исполнение, красивые костюмы, - впечатляет. Единственное, чего Вика не учла – так это громкости звучания. Все громыхало так, что стул, казалось, вибрирует вместе с ней. И она машинально закрывала живот руками.

- Тебе хоть понравилось? – спросила Вика, забирая вещи в гардеробе.

- Классика, – задумчиво ответил голос.

В Кофе Хауз  было многолюдно. Подружки сели у окна. Выглядела Таня так – как и всегда – очень замечательно. Как недавно выглядела Вика. В сентябре Вика бы обратила внимание на новую короткую шубку и дорогую сумку – сейчас все внимание было приковано к широкому поясу, подчеркивающему тонкую талию.

- Пола Гараж, - перехватила взгляд Таня. – И платье тоже.

- Какая ты худенькая, - вздохнула Вика.

- На себя посмотри! – защебетала Таня. – Ни одного лишнего килограмма, только ребеночек и ты. Я когда соберусь обзавестись детьми возьму твою диету.

- Очень простой рецепт: есть можно все, главное - постоянно нервничать.

- Почему нервничаем? – спросила Таня из вежливости.

- Вообще, - отмахнулась Вика.

Есть Вике хотелось как всегда. Она заказала бутерброд и мороженое к минеральной водичке. Таня – кофе и фруктовый салат.

- Я слышала об одном проекте долгосрочном в нашем журнале. Там точно не надо будет бегать по городу в поисках горячих фактов. Просто анализ, творческий взгляд и все такое. В штат не возьмут, конечно, но сегодня тебя нигде уже в штат не возьмут. Зато потом, через годик – золотое дно.

- Спасибо тебе, я подумаю.

- Ты телефон возьми, - Таня подчеркнула телефон на своей визитке и дописала прямой телефон начальника отдела - позвони Льву Георгиевичу завтра, а подумаешь потом – это всегда успеется. Главное, скажи ему где твои публикации и будь готова сбросить несколько сразу по мылу. У тебя как со временем?

- Со временем нормально, а сил маловато. Все время хочется спать.

- Ну и спи себе, сил набирайся. А он спать дает или брыкается?

- Это она, - уточнила Вика. – Пока еще не брыкается, стучит.

- Ой, не больно? – забеспокоилась Таня

- Что ты, даже приятно. Телеграфирует – я здесь, я с тобой. Хочешь послушать?

- Да ну тебя, нельзя рукой трогать – забеременею.

- Беременеют не от этого.

- Да? Значит, меня обманули. Но все равно не буду. На всякий случай.
Прямо возле Викиного дома в прозрачном холодном ларьке продавали цветы. Вика подумала, что за всю беременность не получила ни одного цветка. А беременной надо смотреть на красивое. Она выбрала яркие алые розы. Потом подумала – и купила букет снежно-белых астр, как любит мама, и горшок с фиалками. Все-таки дома три женщины.



Появилось новое ощущение. Как говорят, чувство выполненного долга. Прямо выход в свет. Наверное, наша девочка будет довольна.
Не тут-то было. Что поделать, в женщине должна быть доля непредсказуемости, даже во внутриутробном периоде.

- Я тебе не нужна, - всхлипнул голос.

- Что еще не так? – не выдержала Вика. – Я тебя в театр водила? Мороженым кормила? На такси возила? Цветы вот купила. Чего еще?

- Ты так смотрела на свою подругу…тебе кажется, что ты сама куда красивее, чем со мной…не для тебя все это… что ж, я сама виновата. Не хочу быть нежеланным ребенком…

Вика была вне себя – сегодня был один из тех вечеров, когда она себе нравилась.

- Знаешь что? – вспылила Вика. - Они там в мороженое наверное коньяку капнули – вот тебя и понесло на «ты меня уважаешь»! Спи, давай, и мне дай поспать. А то укладываешься по два часа и ногой болтаешь.

Голос молчал. Вика решила быть твердой. Ничего себе – конфликт отцов и детей. Не рано ли? Заснула она быстро.

Утром Вика приготовила овсянку для всех, положила в вазочку сухофрукты и выдавила апельсиновый сок. Никто не возражал. Все чуть-чуть втягивались: папа не курил в квартире даже в форточку, родители как по команде перестали пить кофе и начали пораньше ложиться спать, соблюдая какой-то одним им известный режим. А может, они просто нервничали и не хотели лишний раз взвинчивать себя бодрящими напитками по утрам, а пораньше ложились, чтобы восстановиться после волнений.

Голос молчал. Ни тебе «доброе утро», ни тебе «извини за вчерашнее». Вика тоже держала марку. Она позвонила Льву Георгиевичу и переслала свои публикации – в точности как посоветовала подружка. В ее положении это было сказочным везением. Он взял ее сразу. Не в штат, конечно, но доход мог быть постоянным, и перспективы…

Голос молчал.

Днем Вика поспала. Проснулась – голос молчал.

Ну, ладно. Вика легла на спину, потом на живот.

Голос молчал.

Этого еще не хватало. Вика прыгнула на месте и закричала:

- Что же ты не перекладываешься там? Эй, ты где?

- Вита с тобой все в порядке, - обеспокоенный мамин голос отрезвил Вику.

- Да мамочка, это я тут … ищу кое-что, - ответила Вика. 

Постояла несколько минут в полной тишине.

«Нет, ну только ни это! Сама виновата.

Громкая музыка!

Надо было в больницу ложиться, а не по театрам бегать!
Что же это! Нет, ну неужели обиделась? Я же не хотела обижать ее, что она, в самом деле. И я тоже хороша – раскричалась на ребенка. Я же взрослый человек, не должна обижаться на детей. Нашла с кем связываться. Стыдоба.»

- Лана, Светлана, что с тобой!!!

- А? Что? - ответил голос

- Ты где была?

- То есть как где? Где и всегда…- недоумевал голос

- Почему не отзывалась?

- Заснула. Тебя не поймешь – ты же сказала, чтобы я поспала – я и поспала.

- А, ну да, правильно…ну спи…

- Мы обедать-то будем?

- Будем, конечно, - Вика послушно отправилась на кухню греть борщ.

- И включи музыку, пожалуйста.

- Хорошо.

- И вот еще что…

- Ну чего еще? – взмолилась Вика.

- Не носи больше эту гадость.

- Какую гадость, платье что ли?

- Нет, пояс этот из аптеки.

- Бандаж?

- Вот именно, бандаж. Он мне сильно мешает. Жмет.

- Так наоборот же для вас, чтобы удобнее было…

- Ну, правда - давит

- Хорошо-хорошо, не буду, - согласилась Вика и села обедать.


6

На восьмое марта девчонки встретились в японском ресторане. Вика старательно гнала от себя мысли о том, что единственная, чьи волосы нуждались в профессиональном вмешательстве, была она. А то еще снова обидятся. На морепродукты она упорно не смотрела. Ела мясо. 


- Ты к Любови Николаевне ездишь? – спросила Маша, оставившая сына по случаю праздника под присмотром мужа.

- Конечно. Думаю, мне выдадут грамоту – самая дисциплинированная беременная.

- Все так думают. Честное слово. Но выдадут только ребенка.

- Уже хорошо, - пошутила Вика

- Еще как хорошо, - вполне серьезно ответила Маша.

- А ты за руль помещаешься? – спросила Таня, которая и так была всегда самой стройной из них. – Ой, извини, я вообще не то хотела сказать, я в смысле, говорят, некоторым живот мешает. То есть не то, чтобы мешает… тьфу, лучше бы я ничего не говорила.

- Я даже за стол не плотно помещаюсь. – Вика и не думала расстраиваться - У меня вся домашняя одежда с пятнами на животе, то вхожу куда-нибудь, то роняю что-нибудь…но я действительно собираюсь поменьше ездить. Может, меня папа будет возить на консультации или с вами увидеться.

- А потом будешь ездить?

- Конечно, мы же будем с дочкой путешествовать.

- Тост! За любовь и путешествия, - вскрикнула Таня, поднимая бокал нарядного искрящегося шампанского.

- Да, с ними поездишь, - хмыкнула Маша, между тем чокаясь с подругами. – То к врачу – то от врача.

- Тоже дело. Но еще и гулять, - добавила Вика. Почему-то ее грела мысль о совместных прогулках.

- Гулять – это основное. Свежий воздух, впечатления, - говорила Таня. Маша смотрела не нее, далекую от детей и прекрасную в своем неведении.

- Возле тебя такой парк замечательный, - подхватила Вика.

- Девочки, да не могу я его уже видеть этот парк за три года! Я там каждое дерево знаю по имени-отчеству!

- Идет! – засмеялась Вика – Будем вместе осваивать новые маршруты!

- А как твоя работа!

- Тьфу-тьфу, - встрепенулась Вика. – Честно говоря, у меня никогда не было такой работы. И такого начальника. Все спокойно, без лишних нервов и результативно. Мы даже расширили рубрику за счет обозрения новых CD. Я вообще думала, что о работе надо будет забыть…

- Хочешь совет? – оживилась Маша.- Как родишь – сразу устраивайся на работу. Буквально сразу, через три месяца, или когда перестанешь кормить. Если не выйдешь в первые полтора года – застрянешь. Как некоторые.
Маша действительно была одной из самых перспективных на курсе. Уже тогда хорошо печаталась. Но сегодня о выходе на работу вопрос уже не становился. Его не ставила ни Маша, ни ее гипотетические работодатели, ни муж.

 - Я учту, - ответила Вика и заказала очередной салат.


После долгой-долгой зимы хотелось солнца и света. Тепла и легкости. Хотя с легкостью надо было подождать. Вика уже не порхала над действительностью. Она медленно переваливалась, как важная утка, хотя и не набрала много. И пила гораздо  больше жидкости, чем можно было, ела что хотела и старалась себе не отказывать в том немногом, что еще можно было. У нее была своя теория: если душа просит – значит ей это необходимо. Дайте то, чего требует беременная, потому что отказывать беременным нельзя. Будущая мама лучше знает что им двоим надо, чем врач. Кстати о враче – Любовь Николаевна определила тазовое предлежание – надо будет кесарить.

- Чего ж ты так…- расстроилась Вика.

- Не знаю, не получается перевернуться. Здесь развернуться-то негде.

- Ладно, не расстраивайся. Может так даже лучше. И не бойся.

- Да я уже перестала бояться в последнее время. Я тебе доверяю. Жалко, потом ни о чем и не вспомню, даже как-то не честно. Я буду стараться помнить из последних сил. 

- Я врача нашла – самого лучшего.

- Мужчина?

- Мужчина. А что, ты против? – испугалась Вика

- Нет, просто неожиданно…

- Ты не феминистка?

- Кто-кто? – не понял голос

- Проехали.

- А когда я должна появиться на свет?

- В начале июня, в течение первой недели.

- Это хорошо, будет уже тепло, тебе не придется меня кутать. Жалко только, что не смогу потрогать почки.

- Сможешь, у тебя знаешь сколько этих почек еще будет? Много-много, каждую
весну.

- Знаешь что, ты мне волосы коротко не стриги. Хочу быть похожей на тебя.

- Мне тоже хочется, чтобы ты была похожей на меня. Я тебя баловать буду, а то я себя редко балую.

- Вика, ты с кем разговариваешь? – услышала Вика из-за двери

- Задумалась, мысли вслух.



7

Плановая операция была назначена на восьмое июня.

- Восьмого и приедешь, - сказал спокойный располагающий к себе врач. Он был в очках с тонкой оправой и гладкой профессорской бородкой. Собственно говоря, он профессором и был. – Я бы конечно попробовал пустить тебя в роды. Но ты такая худенькая, а плод у нас большой. Или рискнем?..

- Нет-нет, рисковать что-то не очень хочется. Мне только желательно не в понедельник…

- А какая разница? – удивился врач. – Неделя впереди для реабилитации. Пока ничего не беспокоит? Тяжесть там…

- Тяжесть – конечно, но вообще ничего не беспокоит. Только судорогой ногу сводит почти каждую ночь.

- Ничего, это часто бывает.

Дома Вика услышала:

- А почему не в понедельник?

- Да не почему, так говорят: «понедельник – день тяжелый». 

- А сегодня что?

- Пятница, пятое июня, - зачем-то добавила Вика.

- А пятница хороший день?

- Думаю, что да. Перед выходными. Вечером все зажигают – хороший день конечно.

- Почему же они тебя сегодня не взяли?

- Не хотят перед выходными…Хотя он сегодня в ночь дежурит, было бы удобно

- Понятно. Ну, пока…

- Ты что, что значит «пока»?

Голос не ответил.

Вика бродила по комнате, бессмысленно переставляя предметы. Неожиданно захотелось в туалет, неожиданно не добежала – какая-то прозрачная теплая вода начала стекать по ногам.

- Мамочка!... – пискнула Вика

- Господи! – мама смотрела на нее в полной панике. – У тебя воды отходят! Отец, скорую вызывай!..

- Нет, только не скорую! Может папа?

- Ты посмотри на него! – прошептала мама

В дверях стоял папа – белый как мел, и с ужасом смотрел на то, что вытекало из его дочери.

- Давай я сама – ты же видишь, я абсолютно спокойна.

- Ты абсолютно рехнулась, вот что я вижу

- Такси возьмем. На скорой не поеду, – твердо заявила Вика..

Вика спустилась по ступенькам к уже пойманной папой машине. Грач тихий и немного испуганный сосредоточенно рулил, не проронив слова до самой больницы, а папа  и Вика бурно жестикулируя рассказывали ему как ехать, хотя он ни о чем их не спрашивал. Мама звонила врачу.

В больнице все закрутилось с такой быстротой, что на время Вика перестала бояться. Страх вернулся только в операционной. Стало невозможно холодно, не смотря на теплый летний вечер. Господи, помоги. А вдруг ей дадут больше наркоза, и она уже никогда не увидит свою девочку? А вдруг ребенка перепутают? Она уцепилась за руку в белом халате уже лежа на белом столе.

- А как я ее узнаю?

- Я вам подскажу, - подмигнул профессор.

Больше она ничего не помнила.

Пронзительный, чистый детский крик разорвал тишину операционной, вырвался из кирпичных стен и завис под темнеющим к вечеру небом. Этот крик долго будут помнить двое дорогих Вике людей, застывших на больничной лавочке. Вика не слышала первого крика своей дочери.

Вика спала, тихо и безмятежно.

Она открыла новую страничку своей жизни.

Запустила свой новый и самый удачный проект.


- Какая хорошенькая, - твердили гости в выданных им марлевых повязках (чтобы не чихнуть или не дышать чем на кроху). Они склонились над белыми кружевами и шелковыми лентами, в которых копошилась новая жизнь. А новая жизнь посапывала, вздыхала, иногда открывала глазки и жевала губками. Ручки и ножки были в постоянном движении. Пальчики то растопыривались, то сжимались в крошечные кулачки. Девочка подслеповато присматривалась к этому множеству глаз над белыми полосками. Считать она все равно не умела, и не знала еще что такое много, но она чувствовала, что они все здесь, с ней и ее любят.


- Она красивая, - прошептала гордая и счастливая молодая мама. Дом был полон людей и цветов. Двери были открыты всем. Это ерунда – не показывать детей. Пусть все будут счастливы вместе с ней. Маша прибыла с мужем Женей и Тошкой, который впервые казался таким большим и взрослым в свои три с половинкой. Он замер над кроваткой с вытянутой шеей и на цыпочках. Казалось, даже не моргал, только сглатывал.

- Можно я ей соску дам? – прошептал он маме.

- Ты что? – дернула его Маша.

- Можно, давай, - разрешила Вика, протягивая Тошке пустышку. «Странно, что когда-то он меня раздражал своей неугомонностью. Наверное, перерос. Такой тонкий мальчик…» думала Вика.



8.

Теплым сентябрьским днем дети резвились в Мариинском парке, явно рискуя нарваться на наказание со стороны взрослых. Маша, Женя и Вика сидели под старыми деревьями и наслаждались последними лучами теплого солнышка проглядывающего сквозь листву.

- Нет, ну что почти семь лет, что три года – уровень развития не отличается,  - сокрушалась Маша, глядя как угрожающе близко дети подобрались к фонтану, как лезли на него изо всех сил помогая друг дружке.

- Главное, чтобы в фонтан не свалились, а то для купания прохладно,  – сказал Женя, вставая со скамейки - Пойду, отведу их в сторону.

Вика осталась на скамейке одна. Смотрела на все это со стороны и думала, что надо все-таки Лане ходить в садик – с детьми ей веселее.

Лана отскочила от фонтана и стала прыгать по газону. В вельветовых брючках с вышивкой и белой кофточке она была похожа на неожиданно выросший яркий цветок. Конечно, нужно встать и согнать ее на дорожку, потому что Жене это делать неудобно, но Вика не хотела портить дочке настроение. Лана смотрела на маму и любовалась – какая же она у нее красивая. И хорошая. Интересно, а если побежать от нее, она догонит? А если не догонит, наверное, расстроится. Нет, не буду убегать от мамы.

- Антоша, не догонишь, не догонишь!

- Догоню! Еще как догоню! – завелся Тошка.

По аллее к ним приближался высокий мужчина, который уже не вертел головой по сторонам: он их нашел. Его походка была такой узнаваемой, такой дорогой…Гена сел на лавочку рядом с Викой. Вика встретилась глазами с Машей:

«Твоя работа?» спросила она глазами

«Нет, сам догадался», иронично ответили Машины глаза.

- Пойду детям сок куплю, - поспешила ретироваться Маша.

- Привет, - сказал Гена осторожно.

- Привет, - ответила Вика, будто они расстались вчера

- Знаешь, у меня жираф… - Гена не мог сказать «для твоей дочери», и не мог сказать «для нашей дочери» - Жираф для Ланы. Интересные такие игрушки сейчас, рыбы, динозавры - совсем не такие как в нашем детстве.

- Не такие

- Ей понравится, как ты думаешь?

- Откуда я знаю, - пожала плечами Вика. – Можешь спросить.

- Можно?

Вика с отсутствующим видом пожала плечами.
Лана увидела над собой высокого-превысокого дядю. Он держал жирафа и ничего не говорил. Вот смешной. Лана начала хихикать. Дядя неуклюже протянул жирафа.

- Пгивет, - сказала девочка.

- Привет, - ответил дядя.

- А мне нгавятся жигафы, - Лана обхватила жирафа обеими ручками.

- А ты живого жирафа видела?

- Видела. Хочешь покажу?

- Хочу.

- Мама, - закричала Лана. – А давай дяде жигафа живого покажем. Он не знает жигафа в зоопагке.

Вика снова пожала плечами.

- Ну, пожалуйста, мамочка…

-Тебя как зовут?

- Меня – Гена

- А меня Лана.

Гена думал о том, что хочет остаться с ними, и о том, что Вика наверное тоже этого хочет, и девочка, эта маленькая нежная девочка, случайность обернувшаяся новой жизнью… как все странно и ново....


Женя начал мастерить кораблики из листиков и пускать детям на радость в том самом фонтане, от которого хотел было их оттянуть. А если бы вся компания была чуть меньше увлечена листиками, своими прежними чувствами и жирафами, то кто-нибудь непременно бы заметил, что над фонтаном зависло маленькое едва заметное в утреннем солнце облачко. Оно выбирало, кого ему больше хочется: старшего братика – или старшую сестричку. Сестрички – заботливые и нежные, сестричка будет рассказывать сказки перед сном. А братик – он будет защищать, и в песочнице, и потом.


- Мама, а мы будем сегодня пигожные есть? – спросила девочка

- Будем, конечно, я же обещала, - ответила ей красивая рыжая женщина в синем джинсовом костюме и ярких красных туфлях на платформе

- А обедать потом не будем?

- Нет, конечно – после пирожных не будем.

- Ты у меня самая добгая! – девочка запрыгала на одной ножке.

- И мы? – осторожно спросил мальчик папу

- И мы, - ответил папа мальчику.

- Мама, а можно я в кафе возьму с собой жигафа и дядю Гену? – спросила Лана.
Все выдвинулись на поиски пирожных, а над ними плыло маленькое полупрозрачное облачко.

И выбор был уже сделан.