Могло быть и так, или Эльфы тоже люди. Глава 95

Предгорья Тирин’Шахри.

Сознание Генриха мчалось обратно к деревне, к тем четверым, кого он присмотрел для дальнейшей службы. Проснулся в поту, принялся ловить «контактный сон» с женой, чтобы она приснилась каждому из молодых людей. Попросила бы как можно скорее прийти к Четырнадцатому для службы.
Снова вылетел из сна, снова постарался успокоиться и, попив воды, улёгся, решив рисковать и отправиться на поиски сознания Анриеля…
Генрих не был уверен, жив ли эльф, в заточении ли он до сих пор или на свободе. Начинать он планировал с Олассие Махальма, старался представить себе их тюрьмы. Не получалось, «контактный сон» не давал результатов.
«Да что же может сниться целителю, если его лишают дома, работы, друзей?! Любимая? Есть ли у него любимая? Никогда не пытался узнать, недоумок! Так, соберись. Ты же знаешь этого эльфа…» - Генрих снова проснулся. С дрожащими руками и пересохшим горлом. Взъерошил мокрые волосы в надежде, что это поможет не паниковать.
Легко пошлёпал себя ладонями по щекам. Его тело трясло, и не отпускало сознание, что он мечется впустую. Что надо успокоиться, взять себя в руки. Как когда-то давно, когда отец оставил его без средств и положения… Нельзя паниковать – иначе потеряешь власть в один момент.
- Эй, что случилось? Плохой сон? – спросил кто-то с соседней кровати. – Дышишь, как затравленный ящер.
- Мать и её ребёнок… - отозвался Четырнадцатый и облизнул губы, - Они сказали мне, что Подземные идут на нас войной. Сейчас они на востоке… - Услышав нервное шевеление, Генрих заговорил громче, стараясь, чтобы остальные проснулись, но давя возможную панику своей волей: - Нам нельзя отступать, убегать. Мать и её ребёнок не простят нам. Она сказала! Она сказала, нам надо держаться. У «Гнезда Чайки» слишком много народу, мы не прокормимся и не вооружимся там. А сюда, нам, она пошлёт еду и оружие! Верьте! Верьте, она сказала так!..
Холостяцкая избушка просыпалась, люди, ещё плохо соображавшие, пытались вникнуть в суть слов, ругали глупого юродивого, развоевавшегося посреди ночи. Была бы это военная казарма – его бы скрутили и заткнули тряпкой рот. Но Генрих созывал сюда тех, кто верит Матери, кто хочет под её защиту. И теперь недовольство ограничивалось лишь мнением, что новость могла бы подождать до утра, раз враг не у границ.
Генриха не пустили на улицу разглашать свои вести.
Всю ночь он метался, пытаясь успокоиться. Старался выйти на улицу, но его кто-нибудь да останавливал. Наконец он попросил позвать Сто-пятидесятую, но ему отказали, потому что женщинам в холостяцкий домик ночью входить запрещалось.
Четырнадцатый успокоился только ранним утром и решил снова наведаться к Двести-сорок-второй. Она заверила мужа, что всё хорошо, парни и девушка, к которым она приходила, остались горды возложенной на них миссией и хотят работать. Она пыталась успокоить Генриха, видя его состояние, желая, чтобы у него всё вышло. А он лишь понял, что хочет увидеть её, просто увидеть, живой и невредимой. Поцеловать и пообещать, что сделает всё для безопасности серых, для неё и малыша. И самому поверить в это.
Проснулся окончательно Генрих до рассвета, ещё более встревоженный и помятый. Вызвался на обход границ, на юг, к лесу. Сказал, что ему нужно подготовить речь для воззвания к поселенцам. Остальные мужчины усмехнулись и пошли втихую разносить вести по домам. Через час, когда солнце поднялось из-за гор, все были в курсе событий. Несколько семей собрались бежать на запад и отправились собирать вещи. Никто их не удерживал. Надежда на силу Матери и её ребёнка разбавлялась сознанием, что воины Подземных перебьют всех до единого что здесь, что у «Гнезда».
У холостяцкого домика Генриха встретили четверо, выбранных им.
- Благодарю вас, что пришли! – с толикой пафоса поприветствовал он их. – Готовы ли вы служить Матери и её ребёнку? Выполнять её просьбы?..
Те неуверенно закивали. Один из парней закатил глаза. Генрих заметил и поубавил пафоса.
- Я Четырнадцатый. А какие у вас номера?
- Триста-восемнадцатая, - начала девушка.
- Сто-двадцать-седьмой.
Из переселенцев! Тот, кто закатил глаза. Генрих насторожился.
- Четыреста-сорок-первый.
- Триста-девяносто-третий.
- Хорошо. Вы готовы сейчас пройти проверку?
Молодые люди закивали. Генрих изумился: они все пришли только вчера; они выбрали его колонию, а не сборище у «Гнезда», но согласились драться и проявить себя.
- Идёмте за мной, - позвал он, а по дороге стал рассказывать: - Здесь, в окрестностях, засел отряд Подземных. Мы сейчас подойдём к ним как можно ближе. Днём они полусонные или вовсе спят, потеряли бдительность. Я бы хотел, чтобы каждый из вас украл у них какую-нибудь вещь. Драться – только в крайнем случае, если они нападут. Если не нападут – бегите. Каждый из вас дорог мне за ваше согласие, независимо от результатов проверки… Итак, прошу вас.
Переселенец, Сто-двадцать-седьмой, тут же сделал буро-зелёный цвет кожи и волос и растаял в подлеске. Двое других тоже замаскировались, но пошли осторожнее. Девушка помедлила, сделала длинные ярко-рыжие волосы и точёную фигурку и отправилась, не скрываясь. Генрих улыбнулся её наглости, но отметил ошибку: если тёмные ему не соврали, эти «мальчики» не клюнут на такую девочку, и драться ей всё же придётся. Надо будет отчитать, чтобы сначала выясняла подробности о противнике, а потом уже наглела.
Также Генрих запомнил, что никто не попытался прикинуться тёмным, значит, наверняка, среди них нет полукровок, которые любили пользоваться своим преимуществом.
Он наставнических размышлений Четырнадцатого отвлёк старший группы тёмных, выросший из ниоткуда рядом с его плечом:
- Твои ребята?
- Да, тренируются. Надеюсь, твои не подпустят их к паланкину?
- Обижаешь… Но у нас гости. Посмотри, вдруг, к тебе лично.
Они тихо двинулись в обход стоянки, где уже разгоралась небольшая стычка: девушка привлекла к себе внимание. Но не такое, какое ожидала. Дроу поморщился, но ничего не сказал. Генрих и сам понимал, что рассчитывать придётся, скорее всего, лишь на переселенца-профессионала.
Эльф замедлил шаг и указал в сторону реденьких кустиков. За ними спали двое: грязный эльф с осунувшимся лицом и в потрёпанной одежде и непонятное существо с короткими салатовыми волосами и бесформенной фигурой.
- Альхамдулиллах[1]… - невольно вырвалось у Генриха полузабытое восклицание – он узнал Анриеля.
В эту же секунду инстинкт велел ему пригнуться, а мимо виска пронеслась длинная ровная палка. Генрих развернулся и перехватил руки нападающей девушки. Почти бессонная ночь придала ему силы, а только что нахлынувшее облегчение – способность рассуждать логически.
- Остановись, светлая, - улыбнулся он измождённой дёргающейся девушке. Дроу рядом уже легко скрутил вторую вильфаринку. – Я не причиню вреда. Это Анриель, я знаю его, думаю, что он меня искал. А сейчас мы все успокоимся, отпустим друг друга и подождём, пока он проснётся.
Девушки всё ещё косились на мужчин, но дёргаться перестали. И пока все распутывались, знакомились и расшаркивались, целитель проснулся.
- Четырнадцатый?.. – спросонья пробормотал он, с трудом поднимая голову и ещё не веря.
- Я, светлый целитель, это я.
- Слава Эру… - прошептал Анриель и снова рухнул на землю, устыдившись своей фразы.
Существо рядом тоже зашевелилось, пятнистыми руками протёрло глаза, уселось, почесалось, вздохнуло и решило оглядеться. Анриель, две светлые… тёмный… и…
- А-а-а! Вашу мать! Ты, гомик недоделанный, меня к нему опять привёл! – существо вскочило и шарахнулось в сторону. Потихоньку превращалось в парня. – Слоники… розовые… оранжевые… - и, запутавшись в своих зверушках, выдал фразу на классическом мате.
Дроу оставался спокоен, девушки посмеивались, Анриель сидел и переводил взгляд с одного серого на другого. А Генрих молчал, прожигая взглядом паренька, взиравшего на него с суеверным ужасом. Зоопарк тяжело дышал и желал только сбежать. Быстро, без разбора, по лесу, опять, от этих… от этих нелюдей не сбежишь… Лишь бы одну фразу объяснения от Анриеля услышать, хоть пару слов – и можно ломиться, спасаться, истерить.
Но целитель недоумённо молчал. А Генрих ужасающе спокойно произнёс, не сводя пронизывающего взгляда с Зоопарка:
- Я в неоплатном долгу перед тобой, светлый. Ты знал, что этот парень – Ключ?
- Да, - ответил с земли Анриель. - Мне некуда было спрятать его. И я не решил, как воспользоваться ситуацией. На меня самого идёт охота. Я хотел просить у тебя защиты…
- А я у тебя – помощи, - ответил Четырнадцатый, протягивая руку и поднимая эльфа…
- Мрази, - выдохнул Зоопарк, наблюдая эту идиллию. – Только кому доверишься – он тебя на смерть поведёт с милым лицом! Я вам телёнок, что ли? Что вы все ко мне примотались?! Ты меня опять убьёшь? Да? Убивай, с...а, прям тут убивай! Не могу больше никуда бежать! А вам бы и весело – по движущимся мишеням палить, фору давать?! Да? Вы тут всё можете, жизнями распоряжаетесь! Что я вам сделал?!..
Зоопарк неловко сломал ветку куста рядом и выставил её, как меч, перед собой. Листья на ней дрожали, отчего парень выглядел ещё более жалким, изредка размазывая слёзы и сопли по лицу. Задыхался, трясся: уставший, беспомощный, маленький в этом чужом мире. Ругался, как мог, обессилев, но ветку не опускал.
Анриель тихо спросил Четырнадцатого:
- Почему он предлагает тебе себя убить?
- У меня был приказ. Но я погнал его к ближайшему дому светлых и ранил сонной стрелой… Отчитался, что убил, предоставил Жрице его кровь.
Целитель кивнул:
- Послушай, Зоопарк…
- А ты вообще молчи, предатель! Лицедей, бл... Тебе в театр надо, а не во врачи! То ты гей, то не гей, то врач королевы, то… А, тебя ко мне подсадили специально! А ты лихорадку симулировал!
Анриель лишь стиснул зубы, не находя слов для переубеждения. Девушки не встревали.
- Послушай, парень, - металлическим голосом начал Генрих, - я сознательно оставил тебя в живых, хотя мог убить ещё в домике. Я не говорю, что ты должен быть благодарен и доверять мне после этого. Но ты попал в политическую игру нашего мира. Буду честен: ты пешка, хоть и важная. И сейчас я забираю тебя себе. Выбора практически нет, но, поверь, попасть снова к королевам – не лучший выход для тебя.
Он давил на парня волей, каждый миг ожидая, что тот снова сорвётся и ринется бежать или нападать своим хилым оружием. Но Зоопарк, казалось, успокаивался, руки опускались, спина выпрямлялась… В конце концов он швырнул палку под ноги Генриху, словно меч поверженного. Сдался. Сдулся. Равнодушным взглядом остекленевших глаз уставился перед собой.
Зоопарк снова устал бороться. Устал даже раньше, чем начал пытаться. И он этого унижения сдавался ещё сильнее. В общем, ему опять стало всё равно.
Он позволил Генриху обнять себя за плечи и повести к девушкам, которые окружили его и направились к стоянке дроу. Генрих о чём-то тихо говорил с Анриелем, потом попрощался и двинулся в сторону гор.

Обогнув стоянку, Четырнадцатый наткнулся на своих подопечных. Переселенец всё с такой же серо-бурой кожей стоял в отдалении и, заметив Генриха, мягкой походкой направился к нему. Протянул ни много ни мало клинок без ножен. Генрих молча принял оружие и поклонился в знак уважения. Переселенец понял и поклонился в ответ – готов служить дальше.
Настала очередь более юных серых. Девушка ютилась на земле, помятая и растрёпанная, пыталась сдержать слёзы. Рядом с ней на корточках сидел один из парней, поднявший на Генриха затравленный взгляд – также ничего не принёс. Второй парень подбежал к Четырнадцатому и попытался отвлечь его внимание от пары, тыча едва ли не в лицо тому свой трофей – чёрную стрелу. Генрих взял её и пристально оглядел: новая, без царапин и зазубрин. Значит, не из дерева вытащил её парень, а именно из колчана.
«Надо бы этим троим дать возможность работать вместе – хорошо дополняют, слаженно», - подумал Генрих и поклонился им всем.

Всё складывалось удачно, и утренняя паника уже казалась продолжением дурного сна. Да, светлые не в один момент смогут наладить поставки оружия. Тем более, надо обернуть ситуацию для них так, чтобы они сами захотели помогать.
Ещё надо узнать про новую королеву Наземных. Подбить к ней клинья. Она, конечно, наверняка стерва – другие во власть не идут, - но кто её знает, о чём она сейчас думает.
И, самое главное, необходимо было пристроить куда-то Алтын-кёс. Слишком прозорливой казалась девушка. Как бы дочурка не начала свою игру на религиях за спиной неудавшегося папочки. С ней было сложнее всего: она – сформировавшийся человек, с устоявшимися взглядами. И если бабка привила ей ненависть к своему отцу – с этим трудно будет бороться, подарками и привилегиями здесь не отделаешься. Да и что он может предложить ей? Место Самой-главной-жрицы? При том, что сам не хочет придумывать культы и обряды для своей богини? Смешно.
Давать ей больше еды, что перепадёт от эльфов – она заподозрит его ещё сильнее, упрекнёт в контрабанде и в связях не пойми с кем: ведь не самозваная же богиня присылает ему еду, в конце концов!
Женская логика! Генрих никогда не понимал женщин до конца. То ли дело было раньше, во время патриархата – не приходилось мучиться и иметь дело с властительницами и авантюристками.
Примечания:

1 В данном случае переводится и используется как эквивалент фразы «Слава Богу!» (араб.)