Танец двух белых медведей

(Монолог режиссёрши)

Как всегда не могу уснуть после нашего представления...

«Интермеццо» вызвало бурю эмоций и невообразимый хохот в зале. Как никогда. А впрочем, всегда как никогда, потому что всегда по-другому...

Устав моей красивейшей Блондинке-Соблазнительнице прививать навыки соблазнения, я вдруг поняла, что Идеальная Блондинка - это превращённая в Блондинку Брюнетка. Напялив на Маргариту парик блондинки, столкнув её с Брюнеткой, которая выплеснула на фальшивую Блондинку шампанское только потому, что та мешала ей наяривать на рояле Буги-Вуги, я устроила между ними драку, причём разнимали их опешившие мужчины. А когда мужчины приподнимали этих дерущихся кошечек, те продолжали молотить руками и ногами воздух. И всё это под звуки другого бешеного Буги-Вуги в исполнении другой натуральной Блондинки. Даже я не удержалась и хохотала до упаду. Правда, на сцену повалилась не я, а попадали эти дерущиеся кошечки и разнимавшие их мужчины. И всё это происходило потрясающе под музыку.
 
Н-да...девочки были в ударе. Мальчики тоже. Правда, Соблазнительница так и не научилась падать в объятия Блондина, а повисла на нём мешком. Потом они долго топтались в «танце двух белых медведей». Боже! Сколько раз я иллюстрировала сама это бросание в объятия Роберта, опуская голову на его надёжное плечо с блаженной улыбкой ничего не понимающей Блондинки. В моих руках Роберт превращался в гибкий пластелин, из которого я лепила мужчину, а не Медведя-Топтыгу. Мои иллюстрации были напрасны - вдвоём они продолжали «медвежно утоптыгивать» романтику ну очень изысканного Блюза...

В объятиях Блондина я думала только о тебе, удивляясь тому, что на сцене я такая смелая, умелая, а наедине с тобой подпираю стены и жду спасительного «может быть, присядешь?» Помнишь, у Вознесенского: «На людях таратайка, а рядом тише выдоха. Тебя бы батогами, тебя бы батогами»? Это обо мне. Но батогами меня не надо - я сама себе «батог»...

 А ещё мы представили наш новый проект. Не знаю, откликнется ли кто-нибудь на наш зов большими вложениями, но пока что-то по мелочи набралось. Даже и не знаю, сколько это «по мелочи», может быть, и не по мелочи. Не знаю! Если бы знала, была бы не я. Но пока я. И не знаю, почём и сколько, но знаю , что хотела бы сыграть эту роль, если  и не Блондинки, то Соблазнительницы, и ты бы увидел, что я способна не только подпирать стены. Да на нашей сцене стен и нет... Хотя, если пытаюсь представить тебя в роли этого самого соблазняемого мною Блондина, чувствую, что теряю опору в ногах и, несмотря на то, что всё- таки не повисаю на тебе мешком, а в поисках той самой спасительной опоры, в противовес твоим утверждениям, что способна падать только вверх, падаю вниз. Но на сцене это неизобразимо. Потому иду спать - во сне изобразимо ВСЁ!


P.S.Фотография Александра Бородыни одной из сцен музыкальной пантомимы "Интермеццо".