Волчица Глава 1

 

        (фото из интернета)




        Глава 1.  ПОГРОМ


  Вероника   долго ходила по лесу.  После смерти  матери, а потом и отца, она осталась жить одна на  дальней заимке.  Собственно,  это была не заимка, а   старое лесничество. Отец  ее много лет  служил  лесником.   В прошлом году зимой, через полтора года после смерти матери,  приполз  к дому раненый. Вероника поначалу решила, что отец встретился с медведем,  одежда  на нем была сильно  изорвана и вся в крови,  потом, разрезав тулуп и рубаху,  обнаружила  огнестрел.  Чертовы браконьеры, подумала она, никакого покоя не дают! Она тщательно промыла рану, крепко ее  перевязала, но поняла, что без помощи врача, отец не выкарабкается. Рана была  возле сердца, да и крови много потерял.    Но как довезти его до райцентра?  Идти самой за помощью она не могла – слишком долго – на лыжах до райцентра было день пути, привезти   врача она сможет только через сутки.  Помрет отец, решила она…   Единственная надежда была на участкового, который теперь редко, но  все же заезжал на заимку. Раньше была и дорога и машина.  Но машина сломалась,  и отец незадолго до того случая  отвез ее в мастерскую,  а  дорогу, после сильных снегопадов так занесло, что ждать приезда участкового не было смысла.  Отец умер утром следующего дня  на руках плачущей дочери...

      Тряхнув головой,  отгоняя  тяжелые воспоминания,  Вероника нагнулась за   грибом, да и рядом,  будто капельки крови,  алели гроздья  брусники. Вероника уложила боровик в короб за спиной, а бруснику сгребла ладошкой и отправила  в рот. Прекрасно эта ягода утоляла жажду!  Немного постояв,  и оглядевшись, Вероника продолжила путь. Она возвращалась к дому,  короб  тянул плечи,  солнце уже клонилось к закату. Скоро совсем стемнеет, а в тайге ночью  оставаться страшновато. Хотя,  она  была приучена с детства ко всему. Частенько ходила с отцом на охоту и зимовала с ним  в дальней избушке, но то  было  с отцом,  в той,  тяжелой, но   счастливой прошлой жизни, а одной… 
Подходя к дому,  она сразу почувствовала что-то неладное. Сняв короб, и поставив его в сторонку, она скинула  с плеча  ружье и  медленно стала приближаться к  дому. Дверь была открыта настежь, хотя  она точно помнила, что закрывала ее.  Не выбежал из будки ее  верный друг алабай  Дон. Вокруг стояла  мрачная пугающая тишина.   Вероника спряталась за толстый ствол  кедровой сосны и  немного постояла, вглядываясь в сумерки.    Тишина.  Что же могло произойти? На заимке явно никого не было, а  Дон, раз он не вышел ее встречать, значит… Вероника сразу поняла, что это значит, значит  он мертв…

       Войдя в дом, Вероника чуть не упала в обморок от увиденного.  И хотя она была девушкой крепкой и закаленной,    ей вдруг стало дурно и ее вырвало прямо на пороге дома.   Но она постаралась быстро прийти в себя, вытерла губы рукавом куртки и огляделась. В комнате все было перевернуто верх дном.  Возле большого дубового стола, лежал труп мужчины, а рядом с ним, вернее,  на нем с сомкнутыми на горле человека челюстями лежал окровавленный Дон.  Еще раз осмотрев свое жилище, Вероника поняла, что в доме больше никого нет, закрыла на засов дверь и осторожно подошла к убитому.  Погладив по голове верного Дона, она почувствовала  легкое  движение. Собака приоткрыла глаза и слегка вильнула обрубком хвоста.
- Дон, милый мой, ты жив! – тихо сказала Вероника,  вытирая рукой  слезы и размазывая по лицу кровь,   то ли убитого им  человека, то ли собаки.  Она осторожно, не без труда, разомкнула мощные челюсти собаки и пощупала живчик на изуродованной  шее мужчины – мертв…   Аккуратно, переложив раненую собаку на скатерть она с трудом оттащила пса в сторону и стала осматривать его. У собаки было две раны – одна возле горла, другая в районе груди.  Вероника как следует прощупала их  - на шее оказалась глубокая рана, но  пробита была только кожа, подвес, как его называют у алабаев,  это  его и спасло,  а на груди неглубокая, но сильно кровоточащая.   Дон открыл глаза и застонал, при этом лизнув хозяйке руку.
-Это ничего, малыш, я тебе помогу,  ты не умрешь, милый мой, не умирай, ты ведь у меня один остался!
Собака тяжело вздохнула, и,   растянувшись на подстилке, затихла.  Вероника испугалась, что пес умер.  Наклонилась  к нему и услышала слабое дыхание. Схватив чистые простыни и зеленку, Вероника  огромными тампонами промазала раны и туго перевязала их. Затем принесла из сеней миску с водой и поставила перед мордой собаки.   Пока все, потом она пороется в аптечке и найдет какие-нибудь лекарства, которые смогут помочь собаке. Теперь надо осмотреть  труп, понять,  кто он и что ему было здесь нужно, и  вынести его из дома. 
Вероника с опаской подошла к убитому, присела рядом с ним на корточки и не знала, что делать дальше.  Лицо у человека было неприятным. На вид ему было лет около пятидесяти, седые волосы и глубокие морщины на лице.  Вероника решила осмотреть его одежду, может, найдет какие-нибудь документы.  Одежда была вся в крови. Да… Хорошо его Дон приласкал, в руке был зажат нож. Этим ножом он и пытался защищаться.  Вероника  сняла с головы  платок и аккуратно вытащила нож из обмякшей руки покойника.  Так и есть! – подумала Вероника – бандитская заточка. Такие  делают на зоне.  Она отложила заточку в сторону и  стала обследовать карманы убитого.  Все карманы были пусты, только в одном, в рубашке на груди, Вероника нашла какую-то смятую бумажку. Это была справка об освобождении.

       Итак,  к ней на заимку забрел бывший  зэк,  и видно решил поживиться чем-нибудь, а, может,  есть хотел?  Но Дон его остановил…   Стоп. Что-то не складывается! Зачем ему было переворачивать все в доме? Ведь собака кинулась на него в самой середине комнаты и максимум, что они могли перевернуть в борьбе – это сам стол и лавки. А  в доме было перевернуто все! Может, он был не один? И где был Дон? Почему он позволил ему или им  зайти в  дом, обычно он чужих дальше  крыльца не пускает. Вот тебе и задачка!
Вероника обследовала комнату и поняла, что бандитов  было двое.  Один, видимо, залез в окно, и перевернул все в доме, а другой, тот который лежал сейчас мертвый, отвлекал собаку.  Что произошло потом, Вероника не поняла.  Они что-то искали? Что у нее можно искать?   И почему Дон не почувствовал второго, того,  который беспрепятственно  пролез в окно?

       Ладно, сначала надо избавиться от трупа  и помыть комнату от крови. Вероника  сняла  покрывало с кровати,   и,   перекатив на него  коченеющее тело   потащила его из дома.   Оттащив тело подальше,  за забор,  Вероника  нарезала елового лапника и накидала  его сверху.   Придется ехать  в район за участковым.  Не закапывать же мертвого  возле заимки? Справку она  аккуратно сложила и положила за стекло  буфета, в котором все было перебито, а бутылка с самогоном исчезла.   Вероника  закрыла ставни на окнах и задвинула засов на двери. Тот, второй, сбежал. И может вернуться, подумала она,   и ей стало страшно…

       Ночью она почти не спала.  Ей  было не по себе, она боялась, что тот, другой бандит, вернется,  и  снова попытается пробраться в дом.  Ей все время чудились какие-то шорохи и звуки, казавшиеся ей подозрительными и жуткими, но она постаралась  взять себя в руки,  и занялась лечением собаки.   Покопавшись в аптечке,  она нашла   несколько  упаковок   ампициллина и  решила дать собаке лекарство не только  внутрь, но и  посыпать порошок  на раны, чтобы предотвратить инфекцию.    К утру Дон немного ожил, попил воды из миски и заснул. Дышал он тяжело, но  Вероника поняла, что это не от  ран,  а от  большой кровопотери.  Спасла его толстая, почти непробиваемая шкура.  Выживет, подумала она, еще раз взглянув на своего любимца,  и, наконец, провалилась в сон.

Она проснулась от собственного крика.  Видимо, было уже ближе к полудню.  Сквозь щели на деревянных ставнях  окон  просвечивало  яркое    солнце.  Дон уже лежал  не на  боку, а на животе,  и тревожно  взвизгнул, услышав крик хозяйки. 
- Донушка, - протирая руками  глаза, сказала Вероника, тебе уже получше?
Пес слегка ударил  обрубком хвоста по полу и снова взвизгнул.
- Умница ты моя! Что бы я без тебя делала? Хочешь свежей водички? – ласково спросила Вероника, и,  спустив  ноги на пол,  сунула  их  в тапочки.   Она встала, прошла в сени и вдруг…  Вспомнила свой сон!   Зачерпнув кружкой воды из ведра,  она машинально  сделала несколько  глотков, потом налила  остатки    в собачью  миску  и отнесла Дону. Пес жадно выпил воду и улегся большущей головой на передние  лапы.  Он наблюдал за Вероникой.  Просто не спускал с нее глаз, словно боялся, что с ней  с что-нибудь случиться, а он не успеет ее защитить…
       
       Ей приснился отец, так четко и ясно… Он  погрозил ей пальцем,  и строго  сказал – «Дочь, вспомни, что я тебе говорил тогда, перед смертью! И выполни то, о чем я тебя просил!  Уходи с заимки!  Немедля!»      
Вероника  ласково  погладила  Дона по голове, пощупала ему нос, нос был теплый, и  побрела к кровати. Она снова легла и стала вспоминать тот день.  От начала  и до  конца.

        Когда отец приполз к заимке раненый,  он почти сразу потерял сознание, и пока она его перевязывала, был в забытьи. Потом он  вдруг открыл глаза и как-то странно посмотрел на нее.  Он явно что-то пытался ей сказать, но у него не хватало сил.  Потом он снова  потерял сознание и начал бредить. Вероника не отходила от отца. Она пыталась понять, что он говорил.  Но те обрывки фраз, которые ей удалось расслышать,  совершенно не давали  никакой ясности.   Ближе к утру ему, как будто,  стало полегче, он открыл глаза и  даже дотронулся рукой до спящей на стуле рядом с  его кроватью  дочери. Она проснулась.  Отец  с большим трудом  заговорил:

- Дочка, умираю я, - Вероника попыталась успокоить его, сказать, что он не умрет, начала плакать, но он  велел ей замолчать, приложив палец к губам, - у меня слишком мало времени и сил.  Слушай. Я когда-то был плохим человеком, сидел,  потом вышел,  решил начать новую жизнь. Уехал, встретил твою мать, полюбил, женился,  и через несколько лет родилась ты.  Я был счастлив. Но меня, как видишь,  нашли. Мне не дали забыть о той моей жизни. И я знаю почему – я виноват сам. – Отец замолчал, тяжело вздохнул и попросил воды. Вероника принесла ему кружку,  он сделал один глоток и отдал ей кружку обратно. – Много нельзя, а как хочется в последний раз колодезной водицы  напиться…  Так вот…  Я,  выйдя  из зоны,  прихватил чужое. Думал,  что тот, кому это принадлежало,  уже умер и спросить будет некому.  Там рядом был прииск,   и  у того пахана  был тайник.  Он никому о нем не рассказывал, но вот,  однажды, подслушал  я, как   он  одному   о своей  нычке  проболтался.  Болел он сильно, знал, что не доживет.  Ну, того тоже быстро в расход пустили, а я-то   дурак…  Видать, еще кто-то знал…    Вышел я,  и  тайник тот   нашел. Рыжья  там   было…  Унес я его.  Ушел далеко, и решил в тайге затеряться. От Магадана  до наших краев-то  почти шесть тысяч километров,  в Томске  светиться не стал. Ну, поначалу в деревне дом  хороший построил, женился, ты родилась, жили хорошо богато…  А потом испугался и сюда, в тайгу подался лесником.   – Отец взял кружку,  сделал еще один глоток,  и продолжил, - нашли, видать.   Хоть и лет много прошло.    Не браконьеры то были  - те, что в   тайге меня прихватили.  Нормально так   со мной    поговорили,   не по фене. Спрашивали, дом, мол, мой  где.   Так я им и ляпнул, что  меня тут кажна собака знает, егерь я.  Тогда они меня к дереву привязали,  стрельнули  и смотались.  Дон, видать,  выстрел услыхал, ко мне прибежал, веревку перегрыз, обнюхал меня и к тебе побежал. А я кой-как дополз. – Отец закрыл глаза,    помолчал, - все,  доченька, не могу больше, ты вот что – уходи отсюда немедля.   Из дома только необходимое бери, а остальное брось. В доме оно припрятано. Тут.    Дона бери и уходи сразу, как помру…  В избушку иди, в ту, куда в позапрошлом годе ходили.    Там и живи, пока все не стихнет.   И вот еще… -  отец   вздохнул тяжело, прерывисто,  -  тебя тоже без гроша-то не оставил. Там  найдешь,   наследство свое.   

     Не знала она никогда, что ее отец, ее добрый папочка мог когда-то быть преступником…   Полежал он тогда еще с часок,  руку ее  все отпускать не хотел, а потом, глаза открыл, улыбнулся ей и сказал – все, доченька, прощай,  только  все как велел сделай. -  И умер.   Вероника  тогда так и не поняла,  бредит отец, или   все как есть,  серьезно рассказывает.  Не приняла она всерьез его рассказ.    А зря…       Похоронила отца рядом с лесничеством, поплакала, погоревала, да и осталась жить там, где привыкла…

Вероника  лежала на кровати, смотря в потолок. Как странно… Под самое утро ей приснился  такой яркий, такой отчетливый   сон,  как будто это было наяву.  А потом, вспоминая тот страшный день, она будто заново его пережила.    Она  не могла понять только одного – почему, почему  Дон тогда не повел ее к отцу. Не  дал ей понять, что ему необходима ее помощь.  Может, он боялся за нее?   Может, он почуял запах чужих людей и решил, что отцу уже помочь нельзя, а меня надо охранять, спасать от них? Неужели собаки умеют думать?   

 






http://www.proza.ru/2015/02/16/147