Железное кольцо! Круговорот! Часть первая!

   После январских праздников снова начались занятия в школе, и у меня не так много времени оставалось на свою работу, но я всё равно за месяц умудрялась зарабатывать около десяти-двенадцати тысяч рублей. Для меня это было большим подспорьем, для того, чтобы ни от кого не зависеть, да и продолжала собирать деньги для будущей жизни. В итоге, у меня, уже скопилось около двадцати тысяч долларов, которые я покупала всё в том же сбербанке, куда и перегоняли мои работодатели мою зарплату, да плюс те, которые мне удавалось подрабатывать независимо от них. С января по май месяц я, только от маминых подруг, получила больше двух тысяч долларов. Но для того, чтобы осуществить задуманное мною ещё раньше, этих денег мне явно не хватало. Мне, как минимум, необходимо было ещё заработать хотя бы столько же, чтобы купить жильё даже в областном центре, я уже не говорю про Москву. Где-то под Москвой вероятно можно было, но это надо было ещё найти.
   
   Родители нам помогали во всём и ни в чём не отказывали. Полинка всегда была ухожена, сыта, весела и радовалась всему, что её окружало, а это было самым главным для меня. Приближался день, когда мне предстояло навсегда покинуть школьную скамью, после чего мне придётся окунуться в круговорот взрослой жизни, и этот день настал.
   
   К выпускному балу я пошила себе белое платье, которое немного не доходило до колен. Оно напоминало платье, в котором была Золушка на баллу у принца. Внизу оно было пышным в несколько слоёв гипюровой ткани, с небольшим декольте спереди и вырезом на спине, с короткими, вернее, укороченными, рукавами. К нему я пошила и короткий, белый пиджак с длинными рукавами, на одну пуговку спереди. Его я сотворила на всякий случай, если, вдруг, погода окажется холодной.
   
   Аттестат я ещё получила до выпускного вечера, который забрал отец вместе с моим паспортом. На следующий день он съездил в Брянск, и подал заявление от моего имени для поступления в Брянский педагогический университет на экономический факультет с финансовым уклоном.
   
   Всё шло по плану отца, да и моему тоже. Выпускного балла я ждала с волнением и каким-то трепетом, как, впрочем, и остальные девушки. За этот год у меня появилось много подруг и друзей, но в их вечеринках я не участвовала, зато они постоянно пользовались моими услугами по поводу шитья всяких обновок. С них, конечно же, я денег не брала, но это меня и напрягало. Я отлично понимала, что если кому откажу, то сразу превращусь в изгоя, а мне сейчас этого очень не хотелось. Слава Богу, что школа закончилась, и наши отношения кардинально должны были измениться, они должны уже стать как бы взрослыми, которые отлично понимают, что за любую работу необходимо платить.
   
   К вечеру, в субботу, пошёл моросящий дождик, но быстро прекратился и, после положенных речей, смеха, поздравлений и слёз, начался бал, на котором меня избрали королевой балла. Я ощущала на себе жадные взгляды парней, и завистливые, своих подруг, но не обращала на это внимания. Я знала себя, знала все прелести своей фигуры и гладкого лица без изъянов. Моя довольно длинная шея как бы подчёркивала моё благородное происхождение, хотя никто из моих друзей даже не догадывался, что я из обычной, крестьянской семьи, которая прозябала в глухой деревне в самой глубинке нашей области. Ростом к этому времени я стала около ста восьмидесяти сантиметров, а туфли на высоких каблуках придавали моей фигуре шик первоклассной модели. Хотя об этом я даже не думала. Я жила с одной целью, и планировала то, чтобы достичь того, о чём мечтала.
   
   После одиннадцати вечера, мы все ушли гулять к реке, на природу, которая пробегала позади центрального парка, и до самого рассвета резвились в этом самом парке. Многие даже купались, и смех разлетался по всей округе. Около трёх часов ночи снова пошёл дождь, что и толкнуло слегка хмельную молодёжь на купание, но я осталась на берегу и, с улыбкой на лице, наблюдала за тем, как все мы прощались со своим детством. Было сравнительно тепло, хоть и шёл дождь, но мой белый пиджак явно мне пригодился. Всё равно промокли все, без разницы кто, где был, в реке, или на берегу. Как бы то ни было, но он согревал мои голые плечи и спину, да и грудь тоже. Потом девчата с парнями залезали в огромный фонтан на центральной площади города, и обливали друг друга водой и шампанским.
   
   Домой я вернулась около шести утра. Мокрая, уставшая, но счастливая. Провожал меня статный парень, Эдик Петров, который и проживал недалеко от нас. Он тоже собирался поступать в этот университет, но на факультет физкультуры и спорта. Парень это был всегда спокойным, чуть выше меня ростом, спортивного телосложения. Занимался боксом, лёгкой атлетикой, любил шахматы и интеллектуальные игры, много читал, и с ним всегда было интересно пройтись и послушать его. Он не выпячивался, не курил, не пил, даже в эту ночь он позволил себе грамм пятьдесят шампанского, как, собственно, и я тоже. Многие девчата и парни к утру были до такой степени пьяными, что валялись по сырой земле и вымазались, как свиньи, продолжая употреблять и водку, и шампанское прямо из горла. Как они добирались домой, было непонятно, но зато мы, с Эдиком, дошли нормально и, хотя были мокрыми с головы до туфель, и с нас постоянно сбегала вода, нам было хорошо и приятно вдвоём. Минут двадцать мы ещё постояли возле калитки, а потом я чмокнула его в губы, и убежала домой.
   
   Мать не спала и, заметив меня в таком виде, тут же загнала в душевую кабинку, и включила горячую воду.
   
   Быстро греться! – сказала она, закрывая за собой душевую кабинку и добавила. – Я сейчас сделаю чай, попьёшь и в постель. Гулёна!
 Я открыла дверь, засмеялась и, поцеловав её, снова закрыла дверцу кабинки. Только через пару минут тепло стало согревать моё тело, пройдя через одежду. Я даже не успела снять и туфли, так как мать запихнула меня в душевую кабинку,поэтому сняла их прямо в кабинке и, опрокинув голову назад, с наслаждением отдалась блаженству. Меня сразу же потянуло в сон, поэтому я, сбросив всё с себя прямо на пол кабинки, выключила воду и, накинув на себя, не вытираясь, тёплый, бархатный халат, направилась в свою комнату, не обращая внимания на призыв матери попить чай. Через мгновение, не снимая халата, я уже спала мёртвым сном.
   
   Моя мама была просто чудом! Она ни о чём не расспрашивала, а просто проводила меня своим взглядом, слегка улыбаясь, и всё! Перед тем, как подняться наверх, я её поцеловала и ушла. Моё детство закончилось!
   
   В университет я поступила, как и обещал отец, хотя экзамены я сдала и сама с отличием. Кроме этого он снял в Брянске, практически рядом с университетом мне однокомнатную квартиру, сказав, что я могу пригласить к себе какую-нибудь девочку и жить с ней, чтобы было веселей вдвоём. Он проплатил её за целый год вперёд, и тридцатого августа отвёз меня в Брянск, потому что уже завтра я должна была быть в университете для ознакомления, а с первого начинались занятия.
   
   Двадцатого июля мне исполнилось семнадцать лет, и до совершеннолетия оставался ещё целый год. В конце октября Полинке исполнялось только одиннадцать лет, и я никак не могла дождаться того момента, когда мы уже станем взрослыми и независимыми, чтобы чужие люди не распоряжались нашими судьбами. Моя наивность не знала границ! Я тогда ещё не понимала того, что каждым человеком обязательно кто-то управляет и, чтобы ты не предпринимал в своей жизни, ты всё равно будешь исполнять чью-то волю, не ведая об этом! В этом мире нет той свободы в полном её смысле! Каждый человек должен подчиняться тем условиям жизни, в которых оказывается, искренне веря в то, что он сам творец своей судьбы! Только бомжи делают то, чего захотят, но эта жизнь была не для меня!
   
   Я продолжала жить под каким-то прессом, прессом тревоги, которая застряла в моём сознании после дня рождения матери. Тревога оставалась во мне, не смотря на то, что прошло уже восемь месяцев.
   
   После выпускного я несколько раз встречалась с Эдиком, который мне нравился, но я понимала, что не смогу сделать его счастливым, потому что никогда не смогу родить ему ребёнка. На сдачу экзаменов мы ездили с ним. Он мне нравился ещё и тем, что не навязывал себя и не приставал ко мне, как обычно делают другие парни, чтобы достичь своего. Эдик также как и я, поступил на свой факультет и ему предоставили общежитие.
   
   Жизнь постепенно входила в другое русло. После начала занятий, у меня постепенно стал меняться характер подхода к жизненным устоям, кардинально отличающиеся от тех, в которых жила до этого. В аудитории я села рядом с белобрысой девчонкой, которая очень походила на Полинку, только старше. Звали её Оля, а родом она была из Суража. Про этот город я слышало, но побывать там мне ни разу не удалось.
   
   Лариса! – воскликнула она, когда я её однажды спросила про Сураж. – Какой Сураж! Деревня деревней! Это ваш, возле которого ты жила, ещё хоть как-то похож на город, да и населения в четыре раза больше. Так что не переживай, что не удалось побывать в нём! Я так счастлива, что вырвалась из этой дыры, что не возможно описать. Девушки моего возраста, да и гораздо моложе, только проституцией и занимаются с блатными, да заезжими. Бары до утра и шашни, а денег редко кто подкинет, вот только попьют и пожрут на халяву и всё! Вот такая там жизнь в Сураже!
   
   Что ты такое говоришь! – искренне удивилась я. – Неужели нечем заняться? Что и в библиотеки не ходят?
   
   Ходят! – продолжая улыбаться, произнесла Оля. – Я хожу, вернее, ходила, да ещё может с десяток и наберётся! Какая библиотека? Да из них никто заявление простое не напишет, чтобы на работу устроиться! А ты говоришь книги!
   
   Потом я узнала, что она тоже поселилась в общежитии, и предложила ей переселиться ко мне, в квартиру. Всё-таки вдвоём было веселее, да и если честно, то у меня появлялось больше времени, чтобы заниматься шитьём, а Оля будет заниматься нашим, небольшим хозяйством. В итоге, к концу сентября, мы уже проживали вместе, в одной квартире.
   
   Оля оказалась кудесницей в приготовлении всяких вкусностей, а я, спокойно, занималась работой в свободное от учёбы время. После того, как я пошила ей белый, брючный костюм, она готова была сдувать с меня пылинки, без конца тараторя всякие истории, которые она, по каким-то немыслимым каналам, получала о жизни в университете.
   
   Она знала все новости, знала всех, с кем мы учились, и не только. Вообще она была взбалмошной, весёлой и честной девушкой.
   
   В первый месяц учёбы, Эдик частенько заглядывал ко мне, и мы тогда с ним прогуливались на кургане «Бессмертия», но затем стали встречаться реже и реже. Я списывала это на напряжение в учёбе и занятость, но потом он стал являться ко мне подвыпившим, и тогда начинал приставать. В конце концов, я его отшила, сказав ему, чтобы он больше ко мне не приходил.
   
   Подумаешь! – возмутился он. – Да как скажешь, недотрога!
   
   Самое интересное это то, что я не расстроилась, а даже как-то внутренне улыбнулась этому и, расставшись с ним, обрела чувство свободы. Свободы от того, что кому-то, чем-то, обязана. Как я говорила, он мне нравился до поры, до времени, пока не стал пить, и приходить на свидание только с одной мыслью, чтобы поиметь меня, как вещь. Я и до этого не собиралась с кем бы то ни было связывать свою жизнь, не то, что теперь, когда, в очередной раз, убедилась в нечистоплотности намерений человека, который мне понравился. Он не был таким, видимо большой город, да и жизнь, оторвавшихся от родителей молодых парней и девушек, в общежитии, наложили на него свой отпечаток. Все эти молодые люди не испытали в своей жизни и тысячной доли того, что пришлось испытать мне.
   
   Оля меня не напрягала, она хоть и была хохотушкой и болтушкой, но в ночные бары её не тянуло. За первые полгода мы с ней пару раз сходили в кино, да один раз в цирк, а так сидели дома и занимались своими делами, учили новые для нас предметы.
   
   Сын наших родителей так и не приехал летом, как обещал. Он служил подводником и их крейсер, как сказал Виктор Фёдорович, ушёл в одиночное плавание на полгода. Я в этом не разбиралась, но с сыном своих приёмных родителей, познакомиться желала.
   
   На выходные, мы с Олей, разъезжались по своим домам, и собирались, обычно, в воскресенье вечером. Иногда меня привозили рано утром в понедельник. В такие моменты меня отвозил водитель моего отца, если у отца не было срочных дел.
   
   Квартира, в которой мы проживали, была в нескольких минутах хода от университета, и мне было очень удобно от этого, потому что я не тратила массу времени на дорогу, как некоторые студенты, проживающие в Брянске.
   
   Брянск город очень большой по площади и порой, чтобы местным добраться, например, со второго Брянска, или с Бежицы, они тратят больше времени на дорогу, чем мне доехать с Дятьково на машине.
   
   К новогодним праздникам я пошила Полине платье снегурочки, а матери, к её дню рождения, пошила снова платье, но на сей раз чёрное, без декольте на груди, с длинными рукавами и низом типа плесе, но без складок. При ходьбе оно, как бы, играло волнами внизу и смотрелось просто великолепно. Я сама придумала такую модель, и решила продемонстрировать её на маме.
   
   Домой нас отпустили тридцатого декабря, но я ещё задержалась в Брянске из-за того, что не успела именно с этим платьем. Оля уехала тридцатого, а я решила, в спокойной обстановке, закончить платье. Пришлось очень много провозиться именно с низом платья, и только после полуночи я, разгладив его, уснула с чувством выполненного дела.
   
   Отец прислал за мной машину к десяти утра. Я к этому времени уложила в сумки, и уже в двенадцатом часу дня, подъехала к дому. Меня, как обычно, встречали мать с Полинкой, а отец работал. Он всегда мне звонил, и постоянно интересовался моими успехами. Был очень рад, что учусь только на отлично. Он и сегодня позвонил мне рано утром сказать, что машина уже вышла за мной. Также сообщил, что сам будет дома около восьми вечера. Обещал приехать с друзьями, которые пожелали на Новый год посетить баню, как в том кино про иронию судьбы. Приехали они вместе с жёнами, которые и были мамиными подругами. В четыре пары они и ушли в баню, а мы с Полинкой успели помыться до их приезда.
   
   Оставшись в доме вдвоём с Полинкой, я стала примерять ей платье, которое подошло в самый раз, чему я была рада ещё больше самой Полинки. Мне самой нравилось то обстоятельство, что я практически не ошибалась с размерами, и это качество я постоянно развивала в себе. Всё это для того, чтобы не мучать клиентов бесконечными примерками, что в основном и делали в ателье. Я старалась вещь шить сразу, сняв размеры единожды, и у меня стало это получаться, чему я и была рада. Я знала, что это качество, в будущем, обязательно мне пригодится.
   
   В этот раз мы собирались встречать 2002 год, в котором я, наконец-то, стану совершеннолетней.  Я несколько раз встречалась с хозяйкой квартиры, и договорилась с ней по поводу покупки этой квартиры к началу следующего учебного года. У меня уже накопилась определённая сумма, но ещё было маловато, и поэтому я рассчитывала, что соберу необходимую сумму к тому времени. После того, как я приобрету постоянно жильё, с пропиской в Брянске, то, в случае какой-то неприятности, могла бы уже сама оформить на себя опекунство над сестрёнкой. В этом и состояла моя цель того, к чему стремилась все эти годы.
   
   Вся моя сущность говорила мне, что тот Рай, в котором мы сейчас проживали, долго не продлится, поэтому я и должна быть готова ко всякого рода, проблемам. Я никому не рассказывала о своих мыслях, да и зачем! Это было бы не правильно.
   
   Родители, за это время, тоже к нам очень сильно привязались, и не мыслили уже жизнь без нас, хотя, в своё время, у меня с ними и был уговор о том, что они оформят опекунство только до моего совершеннолетия.
   
   Никто из нас не затрагивал эту тему, да и зачем, если нам всем было хорошо вместе.
   
   За это время, что мы прожили в этой семье, я всего несколько раз встречалась с Ниной, медсестрой из больницы, племянницей наших новых родителей. Она приезжала погостить к родственникам, да встретиться с нами, а мы, в свою очередь, приезжали к тёте Ане летом, и заезжали к ней в больницу. Тётя Аня совсем ослабла и, если бы не дядя Петя, то ей бы было очень тяжко. Он ей помогал во всём, хотя и преследовал свой интерес. Посещали могилки своих родных.
   
   В общем, жизнь шла своим чередом, и я была благодарна Богу за то, что он в самые тяжёлые моменты моей жизни, успевал протягивать свою руку помощи. Я даже не могла себе представить, чтобы с нами произошло в дальнейшем, если бы на моём пути не оказалось этой замечательной медсестры, Нины, которая не осталась равнодушной к судьбе несчастной, и изувеченной подонками, девочке. Её поразило не само положение дел вокруг меня, а то, что я, находясь в ужасном положении и состоянии, думала о сестрёнке, не заботясь о своём будущем. Хотя, если провести параллели в случившемся, то просматривалась определённая линия событий, произошедших со мной. Если бы не было того издевательства, то я бы не попала в больницу, и не встретила бы Нину, а значит и не попала бы в эту семью. Значит мы бы с Полинкой, непременно бы, попали в капкан моей благодетельницы, чего, собственно, она и хотела, а значит, у нас бы не было бы будущего. Бог всё сделал так, что пройдя через боль, мы увидели свет!
   
   Я часто думала по ночам об этом. Я думала о том, что как бы мир не был жесток, но в нём всегда есть добрые, и отзывчивые люди, готовые прийти на помощь, попавшему в беду человеку. Добрых ангелов среди людей больше, чем чертей, просто они не высвечиваются, и не выпячиваются, а черти всегда на виду. Их никто не любит, их ненавидят, да и сами они кучкуются только лишь из-за того, что боятся всех остальных, продолжая грызться за лидерство между собой.
   
   Моей благодарности Богу не было границ за всё, особенно за то, что он прислал к нам таких замечательных людей, как наши новые родители. Я верила в счастье, но я уже твёрдо знала, что счастье не может длиться бесконечно, о чём и вещало моё растревоженное сердце, после той, прошлогодней встречи родителей с блатными!

                15.02.2015 год.


Продолжение! http://www.proza.ru/2015/02/18/1145!