Маленькие истории большой жизни. Роды

       Был в моей жизни такой эпизод. В начале 90-х купила я домик в деревне. Небольшой, состоящий из комнаты, кухоньки и веранды, служившей нам летом кухней. Завели мы с двумя дочками большое хозяйство и стали жить-поживать да добра наживать. Что наживали, то и проедали. Но детки выросли здоровыми и красивыми.
    Была во дворе банька, непутевая такая, но, тем не менее, летом было здорово.  Зимой, в ней,  ноги замерзали, а голове жарко было. 
     С соседями, как и во всякой деревушке  дружили. И была у нас соседка Лидуня, бесшабашная, безденежная, подрабатывавшая, везде, где только можно было. А еще она в гости любила ходить. Там поплачется, сям, глядишь, и деткам своим гостинцы принесет, а на заработанные денежки бутылочку купит. Не то, что она пьяницей была, а просто  тяжко было женщине троих кормить, одевать. Сдружилась она с такой же подружкой – веселушкой.  Подружку ту, Олесей звали. Жили она с мамой и двумя  детьми в достаточно большом доме, но вот с пьянкой, там посерьезней было. Женщина, была она очень симпатичная, разбитная, разговаривала достаточно грамотно. Могла пыль в глаза пустить. В общем, все у нее хорошо было,  и мужичишка появился, благо до зоны три километра идти, через поле.  На радостях  погуляли, морды друг другу побили. Все в полном ажуре. Прошло несколько месяцев стали мы замечать, что у сороколетней Олеси  живот подрос.  Значит, будет прибавление в семействе. Лидуня с Олесей на поля ходят, подрабатывают. А надо сказать труд на поле адский был, женщины старели  сильно, а Олесе и того трудней было. Прошло лето, осень, наступила зима. Мужичишка Олеси  ребеночка признавал, мы тихонько радовались, но срок освобождения близился и мужичишка тот, как и по плану у него, было, свалил по месту последней прописки. Мама его двадцать пять лет дома дожидалась.
     Олеся, может по характеру пофигисткой была, может, деваться не куда было, но слез своих не показывала, терпела, да отшучивалась.  И мне бы до нее и дел бы не было, да баня меня подвела. Вечером в воскресенье, как положено, затопила я баньку. Сами помылись, тут Олеся живот свой поддерживая, приползла. На сносях была. Попросила помыться. А я ей и говорю
- Баня у меня холодная, еще застудишься?
- Вариантов больше нет, рожать скоро, не буду же я грязной в больницу обращаться
- А рожать тебе когда?
-Может завтра, как Бог-даст.
 Помылась Олеся, а из бани не выходит. Я туда, а она мне говорит, что схватки начались.  Дочь моя  побежала к ней домой, что бы Олесю забрали, а там и в ус не дуют. Я соседку Лидуню позвала, все ей рассказала, та пошла  ко мне, Олесе помочь до дома дойти.  А Олеся ни в какую, рожать здесь буду. Я от наглости такой, аж поперхнулась.  С ума, говорю – сошла, на кой ты мне здесь нужна!  Ночь уже, детям в школу завтра идти, у меня комната одна, где рожать то собралась? Я инженер, а не акушерка. Кинулась я телефон искать, а деревенька наша, один телефон имела, на почте. Я к почтальону. Она и дверь не открыла, может, дома не было, может уже спать собирались. Иду назад и думу думаю, как роды принять. Рожать то рожала, но как принимают, не имела ни малейшего понятия. Дома у меня  Лидуня печку раскочегарила, воду поставила греть. А Олесе плохо, но молчит, меня боится. Женщина я боевая, могла и мужику, нахалу, черенком по башке треснуть. Не я такая, жизнь заставила. Ну, думаю, пипец. Олеся третьего рожает, должна быстро освободиться. Мы с Лидуней  Олесе на полу постелили, ждем. Вода закипела. Олеся губы кусает. Я ей орать запретила, что бы, моих детей не напугала.  Час прошел. Ну, я Лидуне и говорю, что нервы мои не выдерживают, надо бы по пятьдесят  выпить. Достала я из загашника 2 бутылки водки. Одну распить, вторая, руки обтереть, когда ребеночек появится.  Второй час пошел, а Олеся, ни в какую.  Глаза от боли  расширены, руки сама себе от боли расцарапала, но, ни звука. Я у нее спрашиваю, когда схватки начались, а она мне – с утра.
-Так ты мыться пришла уже со схватками? -  а она мне и говорит, что кроме меня никто не справится, специально пришла у меня рожать. Я в ужасе!!!
Бутылку мы распили, ни в одном глазу. Олесю жалко. А тут как назло ветер сильный начался. Буря. Свет вырубился, провода тогда часто рвало.  Сидим с Лидуней, вторую распечатали. Все вспомнили. Я двоих родила, она троих. Время уже час ночи. Дети не спят, света нет. Ребенок не рожается. Скорую не вызвать. У Олеси слезы, но, ни звука! Я ей говорю, ладно, кричи, все равно дети не спят. А она мне, спасибо! Мы в слезы.  Вторая заканчивается. У меня, конечно,  еще есть, но это, же не дело. Тут меня и осенило. Свечка одна, на кухне. Я в комнату пошла, на комоде иконы стояли. Молитву читаю, у Богородицы помощи прошу, сама, чуть не плачу. Рукою иконку нащупала и потихоньку на кухню. Там при свете разглядела.  На иконе – Богородица. На колени встала у Олеси, иконой возле живота вожу, сама молитву читаю, помощи прошу. Тут в животе у Олеси ребенок перевернулся, раз, да другой. И ПОНЕСЛОСЬ! Заглянула я в родильное место, а том головенка показалась. Олеся еще старается.  Головка выскочила, а дальше не идет. Я руки водкой обмыла, да помогать стала. Нащупала у шеи пуповину. Терпи, говорю Олесе, тянуть буду, а то младенца задушишь. Я за пуповину тяну, малышок сразу и  выскочил. Мальчик!!! Пуповину обрезала и перевязала. Ну, все! Наутро за Олесей из дома пришли, её и мальчика забрали. А через неделю  ко мне патронажная сестра заглянула.
-Ты роды принимала? – я, конечно, призналась сразу, а что не признаваться, вся деревня уже шушукается.
-Ты, молодец! – говорит – Пуповина на второй день отвалилась.
    В деревне акушеркой меня назвали, стали в очередь записываться, в шутку, конечно. А у меня от той ночи первые седые волосы появились. Вот так нам Богородица помогла.