Перевёрнутая страница

(Отец и сын расследуют дело о серийном похищении людей в одной из французских провинций.)

 
    Этот день навсегда отпечатался в моей памяти. Интересно…
Пройдут недели, года, и я вполне в состоянии забыть, что было вчера за завтраком, но теперь, у меня перед глазами, будто фотография того момента, заглянуть в которую, я могу в любой миг.    
    Размеренный ясный день; близилась середина лета. По доброй традиции в обеденный перерыв отец заехал домой. Мама хлопотала на кухне, а я поспешил за порог. У нас с отцом общее дело, уже более полугода сводившее жителей Ле-Мана с ума, но сейчас не об этом.
    Сегодня у него был сюрприз, я видел, как он доставал из багажника маленькое деревце, ствол которого бережно закутан в ткань.
-Эрик, подойди,- подозвал он меня. 
-Привет, пап. Это что?- поинтересовался я.
-Каштан. Сходи в гараж за лопатой, сейчас мы посадим его на заднем дворе, если мама, конечно, разрешит,- улыбнулся он.
Я обогнул отцовскую машину и поспешил окунуться в прохладную мастерскую, здесь находилась куча всяких строительных инструментов и старых вещей, но никогда не было беспорядка. 
    Когда я вернулся, отец уже выбрал место и витал в облаках, оперевшись на подоконник.
-Как думаешь, тут нормально?- он вышел на середину участка и притоптал ногой почву.
-Думаю, да.   
    Я придерживал дерево, пока отец выкопал небольшую яму. Мама приветливо постучала в окно.
-Подмени-ка меня,- отец удалился выпить воды.
    Когда спустя десять минут они вышли в обнимку, я стоял возле хрупкого дерева, с недавних пор начавшего настоящую жизнь. Из-за дальнего угла дома выбежал наш любимый пёс Скаут. Наверное услышав голоса во дворе, он проснулся, и теперь задорно прыгал вокруг отца, пытаясь лизнуть его в ладонь.
    Отец одной рукой обнял меня, а другой маму и сказал: «Наблюдая, как растёт это дерево, мы не будем забывать, как счастливы. Я вас очень люблю».
-Так мило,- ответила мама.
Скаут радостно крутился в ногах, а с соседнего участка отставной офицер Руссель помахал нам, желая хорошего дня.
-Вирджиния, мы с Эриком обязательно раскроем секрет твоего пирога,- папа подмигнул мне.
-Мойте руки и все за стол,- она потрепала меня по волосам, чего я особо не люблю.   
    Мы с отцом быстро отобедали, после чего поспешили в мою комнату, где могли поговорить начистоту.
-Как успехи?- спросил он.
-Я стараюсь, но ты знаешь, не всё зависит от нас,- я достал из стола большой ватман, на котором схематично изобразил карту города. 
-Отметь ещё одного,- угрюмо произнёс отец.
-Не может быть! Где?- встрепенулся я.
-Два дня назад возле автомобильного музея.
-И только сегодня узнали?
-Её сестра думала она у друга…
Отец повернул карту к себе и в очередной раз ужаснулся, она вся пестрила беспорядочными красными отметинами, словно лихорадка жадно поражающая тело. 
    Из внутреннего кармана он достал несколько бумаг: «Здесь основная информация. Где жила, чем занималась».
    Я мельком взглянул: «42 года, не замужем, консультант в магазине одежды». Всё как обычно, жертва – личность заурядная и ничем не выдающаяся.
-Я постараюсь что-нибудь раздобыть,- от всех этих личных дел в моём шкафу ломились полки.
-Ладно, сын, я побежал. Твоей матери не нравится когда мы работаем вместе. Вечером вернусь и расскажу подробности.
-Мы обсуждали уже много раз, когда-нибудь я буду ездить на работу вместе с тобой, а пока этот момент не настал, я очень настойчиво двигаюсь к своей мечте.
-Знаю, и скоро она смирится. Но не будем торопить события.
    Я слышал, как его машина отъехала от дома. Мама, проводив папу, вернулась к домашним делам, а Скаут ещё пару минут лаял на проезжую часть.   
    Пора приниматься за работу. Я знал дела наизусть, точно так же, как и их количество, но всё равно каждый день раскладывал затёртые папки на полу, пытаясь как можно сильнее приобщиться к расследованию.
    Люди пропадали во все времена, всегда и везде. Некоторых находили, иногда даже живыми, а некоторых нет. В нашем случае всё началось около полугода назад, ближе к Рождеству. Знаете, как это бывает, на носу праздники, и сотни людей выплёскиваются на улицы в поисках дешёвых товаров и выгодных распродаж. Чем больше и оживлённей толпа, тем меньше шансов, что кто-нибудь заметит исчезновение одного из них. Так всё и происходило.
    За один только январь в полицейский участок было заявлено о пропаже двенадцати человек, из которых семь или восемь похищены одним и тем же субъектом. Как мы узнали? Понадобилось несколько месяцев, чтобы в действиях преступника проявилась серийность. После анализа которой, можно сделать вывод: в январе он похитил восемь человек, в феврале и марте по шесть, как только через СМИ мы предупредили общество об опасности, в апреле и мае суммарное количество упало до восьми, в июне не удалось спастись троим, и вот сегодня отец оповестил меня о первой июльской жертве. Итого получается тридцать два человека. 
    Что же о почерке. За столько месяцев не было найдено ни одного тела. Возможно, он их и складировал, в чём эксперты всё же сомневаются, если же мы находим труп, то сразу отбрасываем причастность нашего маньяка. Именно таким путём удалось насчитать тридцать две жертвы. Абсолютно разные люди, я не удивлюсь, если это случайные прохожие. К сожалению, я вместе с полицией склоняюсь только к такой расшифровке событий, что не даёт никаких конкретных зацепок. Мы не можем понять, кого нам охранять, ведь защитить всех невозможно.
    У меня под носом лежат их лица, запечатлённые на чёрно-белых фотографиях. Мужчины, женщины, дети, люди пенсионного возраста. Ничем не связанные, незнакомые друг с другом. Полиция пыталась выяснить всё что угодно, от любимой песни до имени первой учительницы. Не все из них были здешними, но их объединяла территория, на которой они были замечены в последний раз, наш родной город Ле-Ман. 
    Я ещё раз взглянул на собственноручно составленную карту, ни одно из мест преступлений не выходило за черту города. Вывод о коренном жителе напрашивается сам по себе, но исключать момент того, что он может приезжать из ближайших областей, тоже глупо. 
    Я размышлял об этом уже тысячу раз, преодолевая барьер за барьером, но так и не смог ответить на вопрос: будь он приезжий, почему возвращается именно сюда?
    Вы, наверное, спросите, а какая вообще от тебя польза? Дело в том, что мне удалось выявить одну неслучайность, на которую сейчас опирается вся французская полиция. Я и раньше успешно помогал отцу по службе и являлся далеко не последним человеком в участке, но теперь мои заслуги официально замечены, и мне необходимо, во что бы то ни стало поймать его.
    Речь идёт о похищении людей только в общественных местах, что немаловажно, в час пик или во время высокой городской активности. Чаще всего это происходило на всевозможных ярмарках и выставках, в выходные дни на рынках и площадях, теперь мы знаем, что и в музеях. Пресса прозвала его искусствоведом, потому что кроме как в музей, такое количество «экспонатов» никуда не годится.         
    Положа руку на сердце, скажу, украсть человека вечером куда проще. И даже если объявят комендантский час, обязательно отыщутся глупцы, которые будут бродить по улицам в поисках приключений. Но! Запретить людям прогуливаться днём, сущий бред.
    Считаю, давно пора так поступить. Региональный законник уверяет, сделать данный шаг, всё равно, что пойти на поводу у террориста. Посмотрим, как он запоёт, когда пропадёт кто-нибудь из его семьи.
    Я прямо сейчас могу прыгнуть в автобус (если он будет) и через двадцать минут оказаться в центре. Что я увижу там? Пустоту.
    Каждая собака в городе знает, ему нужны экземпляры только из толпы. Последний месяц люди, по возможности, избегают столпотворения, стороной обходя магазины. Все понимают, насколько безопасно быть одному. Чувство локтя перестало работать.
    Автобусные станции в основном безлюдны, многие таксисты не приезжают на вызовы. У меня складывается впечатление, что мы живём в 19 веке: грязные улицы, косящийся с недоверием люд. Боюсь, такими темпами на площади скоро начнут жечь костры.   
    А между тем, город уже давно у него на поводу. Почему вы думаете, мама целыми днями проводит уборку, а не идёт на работу?
    Я анализировал сложившуюся ситуацию допоздна, отец ещё не вернулся. Неожиданно кровь прилила к виску и в голову, словно стали наносить удары. Я попытался открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха, но у меня не хватило сил пробраться через всю комнату, и я завалился на пол.
    Я отчётливо слышал речь в своих ушах. Ничего не мог разобрать, просто катался по полу среди бумаг, закрывая уши руками. Голос в моей голове был тягучим и завывающим… Загробным.
    Через несколько минут он утих, постепенно отдаляясь всё дальше и дальше. Наконец я добрался до окна и высунул голову на улицу. С полным непониманием произошедшего уставился в чёрное небо. Никаких приступов у меня раньше не наблюдалось, поэтому я списал всё на перенапряжение. У меня были проблемы и посерьёзней, чем вымышленные недомогания.
    К концу отцовского рабочего дня мама уже спала, обычное явление для нашей семьи. Отец принял душ и перекусил. Я разработал методику, по которой мы каждый вечер объезжали несколько близко расположенных друг к другу мест где были совершены похищения.
    Негласный закон известен всем – преступник вернётся. Мы паркуемся где-нибудь на людной улице, а дальше наблюдаем. Пытаемся выявить нечто, что могли упустить ранее, а самое главное, узнать способ и приманку, которой он завлекает жертв.
    Рыночная площадь уже не работает, но сама территория не закрыта. Сегодня мы отправимся туда.
    Стрелка бензинового датчика угрожающе стремилась к нулю. Папа заехал на ближайшую автозаправку, она была закрыта, точно так же, как и следующая. На третьей станции горел свет. После того как мы остановились, из-за двери показалось дуло ружья: «Кого принесло?»
-Винсент, ты же не убьёшь полицейского,- отец не спеша покинул автомобиль.
Пожилой мужичок недоверчиво смотрел сквозь дверную щель: «Себастьян! Прости, не узнал. Да ещё и вместе с сыном».
    Винсент убрал ружьё, и старые друзья крепко пожали друг другу руки.
-Как обычно?
-Да, полный бак,- отец обошёл машину и открыл крышку.
-Себастьян, что с нами стало. Как во время войны приходится защищать свои владения. Давно я не держал в руках оружие.
-И советую снова с этим завязать. Не пристрели кого-нибудь,- отец не шутил.
-Если только воришек, мародёрство у нас снова в почёте,- парировал Винсент,- как быть, полиция нас защитить не может.
-Мы его поймаем, просто не стоит людям сходить с ума,- сказал я.
-Такова наша природа, Эрик. Когда всё выходит из-под контроля, люди проявляют свою истинную сущность.
-Именно для этого и существует закон, мы с отцом не допустим поголовной истерии,- самоуверенно произнёс я.
-Кстати, о психах,- Винсент вытащил «пистолет» из бака,- здесь один чудак на повозке катается. Графом себя зовёт,- после своих слов мужичок расхохотался.- С вас 9,20.
-Было же 8,20?- папа шарил по нагрудным карманам.
-Клиентов теперь меньше,- просипел мужичок.
Отец отсчитал 8,20, и мы сели в машину, он опустил стекло и сказал: «Истинная сущность, Винсент. Не забывай об этом».
    Возле рынка людей практически не было. Рядом с бесхозными до утра прилавками кучковалась группа подростков; через дорогу, на конце улицы, торговали несколько девиц.
    Я сделал обширный круг по кварталу, но ничего подозрительного не заметил. Мне всегда нравилось дежурить вместе с отцом: ночь окутывает городские здания, на заднем плане играет радио, мы находимся в уютном салоне и накидываем версии.   
    Шаг первый, пробежка по сложившимся стереотипам. Похититель - полицейский. Прикинувшись стражем порядка, он способен посадить человека в машину и увезти в неизвестном направлении. Форму купить, может, и не составит труда, а вот где раздобыть полицейскую машину? В гражданскую, думаю, никто (теперь уже) не сядет.
    Мороженщик. Все полицейские – люди, и тоже смотрят кино. На сегодняшний день около 50% мороженщиков агенты под прикрытием.   
    Шаг второй. Если он не полицейский, то, скорее всего, какой-нибудь социальный работник, к примеру, человек раздающий листовки, или ведущий представления. Кто-то общественный и обязанный в рамках своей профессии находиться среди людей. Загвоздка в том, что тематика городских мероприятий весьма разнообразна и люди, отвечающие за проведение этих праздников, разные.    
    Шаг третий. Рабочие. Серая масса, на которую никто на улице не обращает внимания. Они могут класть мостовую или возиться в канализации, монтировать линии электропередач, мести тротуары. Тогда речь заходит уже о сговоре, только для чего?
    Шаг четвёртый. К нему относится утверждение, что всё гораздо проще и нет никаких загадок и заговоров. Ситуация прозрачна, просто со временем мы сами придумали для себя тысячи факторов, которые запутали дело. 
    День повторялся за днём, прошла неделя с момента исчезновения последнего человека. Не было и минуты, чтобы я не рвался от теории к практике. Каждое утро мне хотелось отправиться в центр Ле-Мана и прохаживаться по основным достопримечательностям, в надежде на то, что меня попытаются заманить в ловушку, и я смогу понять, как это происходит. Отец был против, убеждая меня, для этих целей людей в полиции хватает.
    Тем вечером у меня жутко разболелась голова. Я снова слышал тот же загробный голос, но в этот раз я был к нему готов. Странно, чуть позже, придя в себя, я подумал, что слышал молитву.
    Отец вернулся минута в минуту, выполнив привычный круг дел.
-На сегодня я договорился с сотрудницей автомобильного музея,- сказал он.
    Музей работал до 19 часов, мы же подъехали к парадному входу в 21:30. Свет внутри был потушен, горели только придорожные фонари. Отец аккуратно постучал в стеклянную дверь.
-Здравствуйте, Арлет. Я звонил по поводу пропавшей женщины.
-Я помню,- охранница впустила нас.
Мы прошли в помещение, похожее на охранный пункт. По границе длинного стола располагались мониторы, выводящие изображения с павильонов.
-Я подготовила нужную запись,- далее Арлет комментировала,- вот подруги выходят из музея в целости и сохранности. А вот спустя семь минут одна из них возвращается. На плёнке видно, как мы общаемся. Она объясняет, билеты на обратный автобус куплены заранее. Остановка в 50 метрах от музея. Получается, женщина пропала где-то неподалёку.
-Арлет, вы стояли на входе. Скажите, что вы видели снаружи? Какие-нибудь подозрительные люди? Странные автомобили?- спросил я.
-Всё как обычно. Просто туристы и настоящие фанаты автомобильного дела. 
Отец вздохнул.
-Хотя, был один ненормальный. На повозке приехал, пытался рассказать историю своей семьи. Раздавал какие-то бумажки; и да, называл себя графом. Я его отправила куда подальше.
-Похож он был на графа?- поинтересовался я.
-Куда там,- Арлет рассмеялась,- одежда на нём была старинная, кажется, мундир. А вот рожей не вышел, точно не аристократ. 
-А бумажка у вас сохранилась?
-Сейчас,- охранница призадумалась,- секундочку.
Вскоре она предъявила нам мятый буклет, который использовала как книжную закладку. Мы с отцом бегло его осмотрели, текст повествовал о родовом гнезде графа Маршланда, составе семьи, списке придворных. Полная чушь.
    После беседы с Арлет прогулялись до остановки, пытаясь прийти к логичному умозаключению насчёт пропажи женщины.    
    Близился август, а на счету искусствоведа в июле до сих пор был один человек. Возможно, с ним что-нибудь случилось, или он умер?
    Голос в моей голове периодически возвращался, но я научился ему противостоять.
    В жизни достаточно времени для озарения, в моём случае оно наступило пасмурным утром. Я задумался над одной проблемой: почему похищения начались именно в январе? Решил порыться в интернете и разузнать о событиях местного характера предшествующих началу нового года. Для появления хоть какой-то базы на этот счёт мне понадобилось около полутора часов. В списке значились такие события как: открытие детского дома, несколько пожаров на оптовых складах, пара случайных наездов на пешеходов (один с летальным исходом), банкротство городского театра, появление на свет четырёх пар тройняшек.      
    Данная затея мне конкретно поднадоела, когда по одной из ссылок я наткнулся на знакомое лицо, именуемое Фредериком Лакроа. Я был готов выключить монитор, но не сделал этого. За последний месяц я повстречал не так много новых людей, чтобы не вспомнить.
    Все испытывали подобное чувство: недавно ты был в закусочной и услышал там отличную мелодию, но вернувшись домой, не можешь вспомнить её мотив, хотя чувствуешь его где-то рядом. Это чувство не иссякнет, пока ты, щёлкая пальцами и отбивая ногой ритм, не дойдёшь до озарения.
    Моя куртка висела на спинке стула, я запустил руку в карман и вытащил давно забытый буклет. Вот же оно! Изображение Фредерика, только с подписью - Клод Маршланд. По запросу «граф Маршланд» поисковик выдал описание театрального представления. Будь я более изысканным знатоком, то понял бы это ещё в автомобильном музее. Я стал изучать буклет подробнее и догадался, беглые описания всех этих людей являлись ничем иным, как ролями в постановке.   
    Служанки, конюхи, повара, граф с графиней и их друзья, крестьянские дети, дворецкий и прочие. Получилось 32 роли.
    С ног до головы меня пробило током. Сердце бешено колотилось, желая выскочить из груди. Я бросился к шкафу и вывалил личные дела жертв на кровать. Всё сходится один к одному, дети, дворецкий, графиня. Каждому по роли: мужчины, женщины; стопроцентное попадание. 
    Когда я позвонил отцу, за окном барабанил ливень.
-Приезжай, я всё понял,- больше слов от меня и не требовалось.
    Я был на взводе, даже не заметил, как очутился в полицейской машине.   
-Куда едем?
-Старое поместье на окраине города, лет десять назад государство изъяло его у неудачливого кредитора. Одно время наш мэр проводил там балы для приближённых, но, насколько мне известно, последние пару лет там висит замок. 
    Отец рванул с места. Укрытые пеленой дождя, мы мчались навстречу истине.
-Ты знал, что Ле-Манский театр закрылся?
Отец недоверчиво взглянул на меня, не понимая, какое сейчас это имеет значение.
-В декабре бывший директор Фредерик Лакроа потерял дело всей своей жизни. Он шёл этой дорогой свыше 30 лет. Я раздобыл несколько фотографий, датированных днями исчезновения людей, на некоторых из них можно разглядеть повозку. Видимо свихнувшись, он принял облик  графа Маршланда, а вскоре, запутавшись во времени, решил, что это и правда его жизнь.
-Что в телеге?
-Небольшой шатёр. Он выставлял его в местах скопления людей, разыгрывая там коротенькие сценки. Делал он это, к сожалению, не только ради выручки. В определённый момент он мог усыпить кого-нибудь, а после незаметно провести в поклаже.
-Но зачем?- отец на кураже входил в очередной поворот.
-Предполагаю, они живы только потому, что всё это время исполняют роли окружения графа Маршланда.
-Почему поместье?
-А где ему ещё держать лошадь,- я улыбнулся.
    Двигатель работал на всю мощность, земля и небо сливались, ускоряясь с каждой каплей оставшейся позади. Мы преодолели примерно половину пути, когда со мной стало происходить что-то неладное. Грудь охватило пламя, и я больше не мог дышать. Огонь накатывал волнами. Первая, вторая. Я испытывал адскую боль и, превозмогая муки, вжался в сиденье.
    Отец переключил внимание на меня, этой секунды хватило, чтобы потерять управление. Автомобиль закрутило, нутро поглотило чувство невесомости. Отец не кричал, хотя, как и я видел, что нас несёт на деревья.
    Треск, гул, жар… Всюду жар. 
***
    Темнота расступалась.
С большИм трудом я приоткрыл глаза, и свет ослепил меня. Машинально ощупал себя, всё вроде бы на месте.
-Доктор, позовите доктора! Он пришёл в себя,- возвещал женский голос.
Судя по всему, я в больнице. За спиной пищит аппаратура, в воздухе витает неизменный запах болезней.   
    Женщина накинулась на меня, покрывая поцелуями голову и лицо: «Сынок, как же ты меня напугал». Мне едва удалось её отстранить: «Мама?»
-Эрик, ты что, меня не узнаёшь?- сквозь слёзы спросила она.
Не сразу, но я узнал. Она стала намного старше.
-Прости, мам. Что с папой?
Мама изменилась в лице, но ничего не ответила. В палате появились учёного вида доктор и медсестра.
-Молодой человек, как вы себя чувствуете?- обратился он ко мне.
-Всё в порядке, а что с моим отцом?
Доктор обхватил руками мой «череп», затем пристально уставился на меня: «Вы что-то путаете, вас доставили одного».
-Мам, о чём он?- недоумевал я.
-Успокойтесь,- повысил голос врач,- необходимо взять кое-какие анализы, а потом вы сможете поговорить.
«Все сговорились?»
    Через тридцать минут я прошёл назначенные процедуры. У меня была только одна мысль - мир сошёл с ума.
-Сын, твой папа умер 20 лет назад,- тихо сказала мама.
-Не может быть,- я истерично усмехнулся,- дело о похитителе раскрыто! Мы ехали в сторону поместья, чтобы задержать Лакроа. Машина потеряла управление и слетела на обочину.
-Эрик, какое дело? Какой, прости меня, Лакроа?- она смотрела на меня, как на пришельца.- Ты был неосторожен на работе, и тебя сбил погрузчик. Две недели ты находился в пограничном состоянии.
-Это какая-то шутка?- я больше не улыбался.
-Никаких шуток! Свидетели говорят, ты замечтался, неаккуратный водитель сшиб тебя вместе со стеллажом. 
-Кем же я работаю?
-На складе предприятия по производству дверей,- монотонно отвечала она.
-Бред! Я полицейский, как и папа. Фредерика Лакроа арестовали?- я был готов всё доказать. 
-Впервые слышу о твоём Фредерике.
    Я спустился с кровати и доковылял до окна: глубокая осень.
-Какой месяц?- спросил я.
-Октябрь.
-Мы с отцом выехали в поместье в конце июля, а ты говоришь, что я пробыл в коме две недели.
-Ты меня пугаешь,- мама была готова снова расплакаться.
-Не плачь. Дай ручку и бумагу.
    Я судорожно записывал всё что помнил, всё, что со мной приключилось.
-Я знаю кто нам поможет,- всхлипывала мама,- я позвоню Жюли. Она моя хорошая подруга и психолог. 
-Делай что хочешь, но здесь должен быть полицейский.
-Эрик…
-Я тебе ещё раз говорю, коп должен быть здесь!- крикнул я.
***
    Каким вечер не был, так это тоскливым. Моя палата напоминала литературный кружок. «Здравствуйте, дети. Джимми сочинил новое произведение и сейчас его зачитает».
    Врачи утверждали, мне нужен покой и договориться сразу о трёх посетителях оказалось непросто. Путаница в событиях медленно разъедала психику.
-Выслушайте! Это важнее, чем вы думаете,- начал я повествование, дождавшись маму, Жюли и инспектора Бойера (его родственник знал моего отца). 
    Я рассказывал свою историю около часа, у меня под рукой были записи, но они не пригодились. Я воспрял духом, заметив, что Бойер так же проявляет заинтересованность, как и Жюли.
    Вы не представляете, насколько я был уверен в том, что всё это произошло со мной на самом деле. Я помнил множество мельчайших деталей и мог досконально воспроизвести черты дома и городских окрестностей, которые посещал.
-Опиши, как выглядел твой отец,- попросила Жюли.
И тут всё рухнуло…
    Я хотел рассказать им, какой он высокий и стройный, с проницательным взглядом и добрым лицом. Таким я запомнил его в свои шесть лет, таким я его и видел тогда; молодым.
    Я прохрипел нечто невнятное, и они поняли, я проснулся.
    Мама вспоминала: в детстве я очень любил походить на папу, бегал по дому и проводил расследования, искал улики и арестовывал гостей, почти не расставался со своим игрушечным набором полицейского. В тот год с нами соседствовал отставной офицер Руссель, после боевых действий он ослеп, и Скаут был его собакой-поводырём. Они часто заходили к нам в гости и стали моими друзьями.
    Она не хотела рассказывать, но 20 лет назад, в тот злополучный вечер, мы с отцом были в автомобиле вдвоём. Последнюю неделю она не ходила на работу, так как приболела, поэтому и поручила папе вечером забрать меня из школы. Случайный прохожий заметил горящую машину на обочине одной из загородных дорог, водитель был уже мёртв, а вот ребёнка успели спасти.
-Получается, он вёз меня не домой,- вслух проговорил я.
-В силу твоего возраста и шокового состояния ни допросы, ни расспросы, ни к чему не привели. Со временем мы просто забыли об этом, как о кошмаре.
-Я не забыл.
-Парень, я пришёл из-за самого громкого Ле-Манского дела. Тогда я ещё сам был юнцом и до сих пор с ужасом вспоминаю то время. Ответь, как твои сны, или, правильнее сказать, видения, помогут раскрыть давно запущенное преступление?- порядком наслушавшись, задал вопрос Бойер.   
-Я не забыл,- повторил я.
    Воспоминания накрыли как лавина.
    Вечерние занятия в школе закончились. Папа приехал за мной, он встревожен и возбуждён. Не хочет брать меня с собой, но и не может больше ждать, боится упустить время. Я сажусь на заднее сиденье, и мы мчимся в неизвестном направлении. Отец разговаривает сам с собой, бормочет что-то о Фредерике Лакроа, театре, похищениях и несыгранных ролях.
    Машина резко останавливается, я ударяюсь о переднее сиденье. Спрашиваю папу: «Что случилось?» Он молчит. Через стекло я вижу лошадь, запряжённую в телегу. Отец собирается выйти, но мужчина сам подходит к нам. Они перекидываются парой фраз, затем мужчина достаёт мушкет и стреляет отцу в лицо!
    Кровь брызнула во все стороны. Я почувствовал на губах специфический вкус. Папа завалился поперёк, накрыв собой коробку передач. Я хочу кричать, но не могу. Нет сил.
    Мужчина озирается, а после открывает пассажирскую дверь и тянет ко мне свои руки. Я отворачиваюсь от него, пытаясь вылезти через противоположную дверь. В этот момент он бьёт меня по голове… Темнота. Темнота и жар.
    К окончанию моего словесного потока мама рыдала. Жюли ловила каждое слово и определённо полностью раскодировала послание, рождённое моим сознанием. Бойер деликатно уточнил у неё, можно ли воспринимать меня всерьёз?
-Инспектор, вы поняли, о каком поместье шла речь? Обязательно проверьте его!
    В тот момент инспектор Бойер ещё не знал о грядущем повышении. В заброшенном доме, по указанному адресу, было найдено около 30 скелетов и груда человеческих останков, а также партия театральных костюмов из Испании времён 19 века. При жизни все тела приковывались наручниками к стальной трубе, для каждого из которых она была индивидуальной. Таким образом, человек мог двигаться только в отведённом ему пространстве. Адская пьеса.
-А голоса?- рабочая дотошность Бойера не угасала ни на секунду.
    Мама подошла ко мне и обняла: «Я ходила в церковь. Раз в три дня к тебе приходил священник».
Жюли лишь восторженно кивала.
-Ладно. Почему спустя столько лет, получив травму, ты вспомнил своё детство?- не унимался инспектор.
    Именно благодаря его наводящим вопросам мне открылась истина, которую давно пора было осознать и проговорить. Не знаю, откуда взялась мысль: «В жизни всегда достаточно времени для озарения».
-Там, на складе, он приходил за дверью,- медленно проговорил я.
«Сеньор, вы не поторопитесь? Будьте так любезны мой заказ»,- протянул он накладную.
-Я обернулся. После этих слов меня будто оглушило, я впал в ступор, если хотите, вошёл в транс. Тут меня и сбил погрузчик. Где-то там, глубоко внутри, я вспомнил его.
-Не может быть,- ахнул Бойер.- Сколько ему сейчас?
-За семьдесят,- прикинул я,- в базе данных обязательно остался номер счёта.
    Инспектор пожелал мне скорейшего выздоровления и поспешил заняться расследованием. Я понимал его, ведь сам недавно переживал подобное.
    Через две недели шумиха касательно дела 20 летней давности улеглась. Фредерика Лакроа задержали на съёмной квартире. Ему предъявили обвинение, а чуть позже смогли доказать вину. Психологическое обследование отклонений не выявило. Он не дожил до приговора и умер за несколько дней до суда. 
    Моё самочувствие стремительно нормализовалось, и вскоре я отправился домой. Вокруг сменялись пейзажи, а я сравнивал свой город с тем, другим, что остался далеко позади, но от этого не стал менее ценным. Мы не встретили ни ту заправку, на которой я заправлялся в последний раз, ни её хозяина Винсента. 
-Выпьем чаю?- предложила мама,- я приготовлю.
Она скрылась на кухне.
Я вышел во двор и улыбнулся, могучее дерево украшало нашу лужайку. Я подошёл ближе и прикоснулся к коре.
    На улице стоял ноябрь, промозглый ветер и косой дождь атаковали город. Прислонившись спиной к каштану, я смотрел на соседский участок, давно покинутый моими старыми друзьями.
    На улице стоял ноябрь, но мне было тепло.
Интересно… Этот день навсегда отпечатался в моей памяти.





«Забудь, чтобы вспомнить».



21.01.15 - 30.01.15

Зобов Сергей.