Железяка глава 5

    - 5 –

      Первое что я ощутил после беспамятства, был запах пищи, с неповторимым ароматом. В пересохшем рту непроизвольно образовалась слюна, и ещё не проснувшись, челюсти начали двигаться, делая глотательные движения. Пытаясь разлепить глаза, услышал радостный голос  Спицы:
      - Я ж вам говорил что проснётся!  От такого супчика даже мёртвые встанут!
      На удивление, голова была ясная, и я помнил все прошедшие события. Думая  о  Юли,  хотелось провалиться сквозь землю.  Но что сделано - то сделано, жизнь продолжалась, и пора было вставать. Сильной боли не было, но организм настолько ослаб, что присесть самостоятельно я не смог, и стоявший рядом Валерт, помог приподнять голову и подсунуть под неё свёрнутое одеяло.
      - Не пытайся сразу вставать! – сказал он – Тебе ещё лежать и лежать! На вон поешь лучше, тебе это просто жизненно необходимо, если хочешь поправиться!
      - Это точно! Тем более что супчик из твоих жемчужниц получился на славу, во дворце хуже подают! – добавил Спица, поднося ко мне здоровенную тарелку.
      Отхлебнув красноватую жидкость, и немного подержав во рту, убедился, что Спица не обманывает. Вкус был действительно изумительный, и ничего лучшего я в своей жизни ещё не пробовал. Мелко порезанные куски моллюска, просто таяли во рту, а добавленные специи, предавали чудесный вкус и разжигали аппетит. А красный цвет данного блюда, объяснялся наличию в них местных томатов, о наличии которых я понял из  следующих  наставлений Спицы.
      - Это томатный супчик с морепродуктами сделан по моему собственному рецепту.  Он очень питательный, как раз то, что тебе необходимо в нынешнем положении. Организму требуются белки  и минералы, а их как раз, в здешних томатах и в жемчужницах предостаточно. Так что чем больше съешь, тем скорее пойдёшь на поправку!
      В очередной раз,  удивившись многословию Спицы и его хорошему настроению, принялся за еду, тем более что она действительно доставляла наслаждение, и я даже не заметил, как умял целую тарелку.
      - Представляешь Железяка, Спица нашёл целых девятнадцать жемчужин, причём пять из них просто огромные! Истратили мы всего четыре штуки и у нас теперь целое небольшое состояние, если учесть оставшиеся раковины, которые пойдут на гребни и броши. Жалко мясо здесь продать невозможно, денег не у кого нет, а до города боюсь, не довезём. -  Денежный вопрос Валерт, как всегда, обойти не мог, похоже он мог всё пересчитать в деньги и при этом голова у него не болела.
      - Отдай половину лекарке, за лечение!  - попросил я  - Кстати, что с ней? Как она себя чувствует?
      - Да ей  вроде уже получше! Встала на вторые сутки, хоть и осунувшаяся, но вполне здоровая!  Вас троих осмотрела и ушла с дочкой. Сказала, вечером вернётся  и ещё немного вас полечит. Хотя за ваше здоровье  теперь можно не переживать. Все абсолютно точно идут на поправку, но полежать ещё придётся долго, особенно Виктору.
      - И сколько я уже тут лежу?
      - Да третьи сутки пошли! Крови очень много потерял, потому и проспал столько. Покой, сейчас для тебя, такая же необходимость, как и хорошая пища.
      - Коня забрали? Он там у леса на привязи должен быть.  -  вспомнил я о своей лошади.
      - Конечно забрали! Ещё тем утром! Только вот твой клинок и одежду не нашли, потерял что ли?
      - Да нет, не потерял! Оставил в одном месте случайно! Позже заберу!
      После сытного обеда меня опять потянуло в сон, в который я моментально погрузился, как только моя голова коснулась подушки. Спал я крепко, без сновидений. Впрочем, мне и на земле сны снились очень редко и я их никогда не запоминал. Так я проспал до следующего утра, даже не заметив, как вечером меня лечила Юли. Но проснулся я, чувствуя себя намного лучше. Нет бегать я,  конечно, не мог, но вот самому присесть на кровати удалось без особых напряжений, так немного пощипывали свежие рубцы на ранах. Не найдя возле себя никакой одежды, накинул на себя простыню и медленно  вышел во двор, открывая своё лицо утреннему солнцу. Во дворе Родерик с Валертом занимались заготовкой дров, воин колол, а торговец укладывал. Спица, как всегда возился с кухней, и оттуда потягивало приятным запахом. Юли с дочкой  было не видно, очевидно опять ушли с утра пораньше.
      -  Железяка! Ты чего встал? Тебе же лежать надо!  - почти хором сказали они, удивлённо на меня уставившись.
      - Чего встал, чего встал?! Пописать захотел, вот и встал! И чему тут удивляться?  – с юмором ответил я.
      - Так лекарка сказала, что ты ещё неделю встать не сможешь! Она даже хотела на тебя завтра ещё одну жемчужину истратить.
      - Нечего зазря добро  на меня переводить. Кстати, что с ребятами, и где они?
      - Так с ребятами всё в порядке! Виктор у неё в комнате лежит, за ним ещё уход нужен. А Никон, вон в сарае себе костыли строгает, он почти полностью здоров, правда хромать  месяца четыре ещё будет. Но это мелочи, главное нога цела будет.
      - Ну что ж, это хорошо! И когда мы дальше двинемся, а то вроде как неудобно хозяйку стеснять, всё в меру должно быть! – сказал я, в душе стесняясь встречаться с Юли,  по причине моего неоправданного и хамского поведения.
      - Так Виктор пока лежачий, его ж не бросишь! Правда, селяне сказали, что недалече отряд церковный проезжал, дальнюю округу проведывал, да людей на путь истинный наставлял. Так вот, может и смогут им весточку передать, что здесь их собрат раненый лежит. Виктор же, вроде, как рыцарь их него ордена. Может и заскочат.
      Услышав про церковников, я внутренне весь  передёрнулся. Как то не складывались у меня дела  со  всеми религиозными  организациями. Но может всё и к лучшему будет, приедут, заберут и присмотрят за Виктором, тем более что он к ним и направлялся. А сейчас, для начала, надо забрать свой клинок, оставленный мною на берегу вместе с обувью и рубахой.
      Но не сегодня, и не на следующий день мне это сделать не удалось. Всё-таки  организм был серьёзно ослаблен, и пришлось заниматься усиленным питанием и хорошим отдыхом, мне даже по хозяйству ничего делать не позволяли, хотя скорость моей поправки очень сильно удивила лекарку. Как следует извиниться перед ней мне так и не удалось. Сначала не знал, как подойти, а потом она сразу переводила разговор на другую тему, говоря, что ни к чему лишние разговоры, поскольку скоро мы уедем и никогда больше не встретимся. Её очаровательная дочка старалась избегать общения со мной, видно напугалась, когда я был в злобе и кричал на Юли. Единственное что я узнал, так это то, что зовут её  Эдариэль, и что через три месяца ей будет семь лет.
      На третий день, невзирая на протесты Юли и моих друзей, я всё-таки отправился за своим клинком. И хотя организм ещё полностью не восстановился, но передвигаться я мог вполне сносно и посчитал это вполне достаточным аргументом для небольшой прогулки. От сопровождения я категорически отказался, мотивируя тем, что я блаженный, и на меня всякие  гадости  тварей  не действуют, а  с ними могут возникнуть проблемы.
      - Ты только снова в воду не лезь! А то второй раз тебя морская нечисть не выпустит! -  Мои товарищи так и не знали, что я убил этого уродливого моржа. Думали, что я, как и Никон, просто случайно вырвался из её пасти и успел вовремя  выбраться на берег.
      - Не переживайте, не куда не полезу!  - ответил я, немного с трудом залезая в седло. – Кстати, если к вечеру не вернусь, заберите лошадь. Нечего животное на привязи мучать, я и пешком дойду, тут не далеко.
      - Так ты своего коня не привязывай, у него тут кобылка в стойле, он сам сюда прискачет. Только лучше бы ты сегодня вернулся. Мы меньше переживать будем.
      До излучины горной речки, я добрался без приключений. Да и какие могут быть приключения, когда с тобой в обнимку идёт Пятница, периодически  слегка  оглашая округу свои рёвом. Причём он не на кого не кидался, а ревел больше для профилактики, мол, кыш животинки, хозяин пришёл. Клинок вместе с кинжалом нашёлся на том же месте, где я раздевался, как и сапоги с рубахой. Моржа волной выкинуло на камни у берега. Мёртвое тело было изрядно обгрызено обитателями местной фауны, и уже начинало попахивать. Хорошо, что здесь нет Валерта, подумал я, а то бы он наверняка начал бы в нём ковыряться, ища что ни будь ценное. Хотя может его бивни и стоит взять, они вроде и на земле ценились, вдруг и тут, куда-нибудь да сгодятся. Выдрав бивни, спихнул тело в море, что бы ни портило прекрасный вид на воду, благо от него осталось не так много и я хоть и с трудом, но смог его сдвинуть. Разведя костёр, присел в обнимку с Пятницей, и решил остаться здесь до утра, любуясь  здешней природой.   И со своими мыслями надо было немного разобраться. Я ведь так и не знал, что мне здесь делать и как жить, да и само моё попадание сюда надо было, как то внутренне осознать и свыкнуться с ним.
      Так незаметно, в раздумьях, прошла ночь. Искупавшись в море, вместе с первыми солнечными лучами, я опять присел у огня, пытаясь приготовить себе местный чай. Никуда идти не хотелось, казалось, так и остался бы тут навсегда, но знал что это невозможно. Одной красотой жить не будешь, нужно общение, человеческое общение. Я вон десять лет наслаждался красотой на полигоне, и не сказал бы, что испытал много радости. Сидя у костра и поедая бутерброды, заботливо положенные мне Спицей  и которыми я охотно делился со своим питомцем, я вдруг испытал чувство тревоги. Привстав и внимательно осмотрев окрестности, ища источник опасности, убедился, что ничего плохого мне не грозит. Но чувство тревоги не проходило, скорее даже росло с каждой минутой. Посмотрел на Пятницу.  Он  мирно уплетал, положенные для него лакомства, и не подавал никаких  признаков беспокойства. У меня,  что паранойя развилась что ли, подумал я, и присел обратно. К сожалению, беспокойство не проходило, а от нахлынувшего волнения, стало как то неуютно в этом прекрасном месте.  Может, что с друзьями случилось. Промелькнувшая мысль, подтолкнула меня к прекращению созерцания здешних красот, и я, быстро собравшись, направился обратно в посёлок. Поскольку коня я отпустил сразу по приходу в зону, и передвигаться пришлось пешком, то добрался я до хижины,  только когда солнце перевалило  далеко за полдень.
      Первое что бросилось в глаза по прибытию, это большое скопление незнакомых людей в посёлке. Судя по однотипным плащам, с шестиконечной звездой на спине, это был церковный отряд, упомянутый в разговоре с Валертом. То, что произошло, что то неладное я понял по хмурым лицам моих товарищей, когда вошёл во двор. Они выглядели удручёнными и не приветствовали меня радостными криками, как обычно всегда делали при моём возращении.
      - Что случилось? С вами всё в порядке? Да не молчите, рассказывайте!  - произнёс я уже взволнованный не на шутку.
      - Да с нами-то всё в порядке! Живы, здоровы, слава богу! Юли забрали с дочкой, и похоже дела у неё хуже некуда!
      - Как забрали? Куда? И главное за что забрали?  - начал забрасывать я их вопросами, абсолютно не понимая происходящего.
      - Да ты присядь! Сейчас Никон тебе всё расскажет, он рядом был, когда всё происходило!
       Если пересказать вкратце, то из рассказа Никона я узнал следующее. Сразу после моего отъезда, в посёлок въехал отряд  орденских рыцарей, в сопровождении местного религиозного руководства со своей охраной.
До них  всё-таки дошла весть, о находящемся в поселении раненного члена их ордена.  Да и о группе людей, бежавших из плена и прошедших через  зону. Потому с рыцарями  и поехали местные церковные фанатики, дабы проверить, не поселился ли в нас дьявол, позволивший без потерь пройти эту нечистую землю. Увидев тяжёлые ранения Виктора и Никона, и услышав, что у меня тоже всё тело  истерзано тварями, приняли решение, что дьявола в нас нет. А для пущей уверенности, приказали нам каждое утро и вечер, в течение десяти дней, по три раза молиться на благо единого, дабы он изгнал из нас любое проявление мрака. И всё бы ничего, но одному из святош приглянулась попавшаяся на глаза лекарка, делавшая Виктору очередные процедуры. Естественно, его похотливая натура, потребовала немедленного удовлетворения. Получив отказ, он взбесился, поскольку привык к полному подчинению. А узнав, что у неё ребёнок от эльфа, пришёл в полную ярость. Силой, затащив Юли в сарай, начал её избивать, приговаривая,  что то про  эльфовскую подстилку,  про её порочность  и про неуважение к всевышнему.  Одновременно  стал срывать с неё одежду, намереваясь завалить  на землю. Юли сопротивлялась, как могла, но силы были  не на её стороне. Уже упав на спину, она ощутила под лопаткой камень, который больно врезался ей в тело, и, схватив его она, не глядя ударила насильника. Хоть удар и не был сильным, но пришёлся прямо в глаз. На дикий вопль святоши, прибежала охрана и, увидев скорчившегося церковника с вытекшим глазом и лежащую с окровавленным в руке камнем лекарку, мгновенно скрутили последнюю. Само собой, в интерпретации  священных служителей,
Юли, подлая ведьма, напала на святого человека и чуть не убила его. Плюс  то, что она якшалась с эльфами и родила от них исчадие ада. Даже Виктора она не лечила, а медленно калечила, совершенствуя над ним свои чёрные колдовские умения, и только благодаря всевышнему, он смог преодолеть её чары и выжить. В итоге, по совокупности содеянного, ничего кроме очищающего костра, её не ожидало.
      Сначала я хотел наорать на своих товарищей, за то, что они ничего не предприняли в защиту Юли. Но вспомнив свой недавний нервный срыв, причинивший боль ни в чём не повинным людям, немного успокоился. Ведь, правда, чем могли помочь в этой ситуации мои друзья. И Никон, со своей больной ногой, никак не мог помешать святоше со своей охраной в десять человек, не говоря уже о находящихся рядом рыцарях святого ордена, в количестве двух десятков. Но надо было что то делать, и я предложил первое что пришло на ум.
      - Надо спасать Юли! Мы обязаны ей своей жизнью!  - начал я.
      - Железяка! Мы понимаем твой порыв! Но как ты себе это представляешь?
      - Надо отвлечь, по возможности  как можно больше церковников, и силой отбить её от оставшихся охранников. Потом бежать в леса.
      - Дурак ты Железяка, хоть и парень неплохой! Во первых, отбить у тридцати вооружённых воинов заключённую, сродни самоубийству. А во вторых, если даже допустить, что каким-то чудом это получиться, то направленный сюда  серьёзный отряд карателей, уничтожит дотла  все близлежащие селения, вместе с людьми. Обвинив их в помощи и укрывательстве еретиков, продавших свою душу дьяволу. Ты этого хочешь?
      - И что же нам делать? Может Никон всё расскажет, как было на самом деле? Он же свидетель!
      - Слово плотника, тем более бывшего раба, по сравнению с обвинением высокого сановника, и гроша ломаного не стоит!  Единственное что он добьётся, это то, что пойдёт вместе с ней на костёр, как пособник. А что делать, так это только помолиться за безвинно казнённого человека, да детям своим сказать, что бы и они помолились за их чистые души.
      Сказать, что я впал в полное отчаяние, значит, ничего не сказать. На душе было настолько противно, что словами это не передать. Ещё, закрепившееся за мной, убеждение моих товарищей, что я приношу удачу находящимся возле меня людям, стало вызывать неприятное раздражение. Какая к чёрту удача, когда случайная встреча со мной привела к гибели двух ни в чём не повинных людей. А  возникший в голове образ очаровательной девочки, с огромными голубыми глазами, заставил меня завыть от отчаяния. Хотелось просто взять и повеситься. А что ещё оставалось делать,  даже умнейший  и изворотливый Маргед,  вряд ли мог бы помочь  в этой ситуации.
      - Эх Маргед, Маргед! Смог бы ты найти выход из этой передряги?  Думаю, что  нет!  А может, да? – на краю сознания, промелькнула мимолётная, ещё не оформившаяся  до конца, мысль. Закрыв глаза и замерев, я пытался поймать за ниточку, сумасбродную, ещё самому не понятную, идею, витающую, где то  глубоко в голове.
      - Эй, Железяка! Очнись! Что с тобой?  -  мои товарищи, глядя на меня, начали волноваться.
      - Не мешайте! Я думаю!  -  отмахнулся  я от них, уловив идею, и пытаясь  основательно  её продумать.
      Проведя в размышлениях, ещё минут десять, после чего значительно повеселев, стал собираться в посёлок.
      - Ты что, придумал что-то? Не расскажешь  своим  друзьям?
      - Нет не смогу! Слишком долго надо объяснять!  Может потом, как ни будь! Только без обид! Верьте мне!
      - Ты точно уверен, что не сделаешь ситуацию ещё хуже?
      -  Я вообще в последнее время ни в чём не уверен, но постараюсь сделать всё возможное! Тем более,  что хуже чем сейчас, думаю, уже не будет. Кстати, Валерт, дай ка мне пару жемчужин!
      - Железяка! Не вздумай их показывать святошам! Они же потом силой всё отберут!
      - А я скажу, что  случайно нашёл парочку в зоне!
      - Случайно парочку таких вещей не находят! Да и не отпустят они её, даже за всё наше добро!
      - Ладно! Дай одну, но побольше!  И мне она нужна не для выкупа, а для поддержания беседы! И подскажите, где мне найти одноглазого церковника?
      Ничего не понимающий  Валерт, безропотно положил мне на ладонь одну жемчужину. И я, сделав страдальческое лицо, пошёл в направлении посёлка.  Найдя самую добротную постройку, открыл дверь.
      - Ты кто такой? И что тебе здесь надо? – услышал я окрик сидевших охранников.
      - Простите уважаемые! Мне бы святого отца увидеть, от подлой ведьмы пострадавшего!
      - Нечего тебе его видеть! Хворает он, потому никого не принимает!
      - Так я ж по делу! Подарочек ему сделать хотел! Говорят, он от многих недугов помогает! Вы уж доложите святейшеству, что искренне верующий в  единого  нашего, и тоже пострадавший от отродий  дьявольских,  поговорить с ним хочет.  Да за одно и помочь, по возможности!
      Пройдя в комнату, где завернувшись в одеяло и с закрытым чёрной тряпкой глазом, лежал святоша, я, приняв скорбное лицо, начал выражать ему своё соболезнование.
     - Ой, святой отец! Как же вы пострадали от рук дьявольских! Слава всевышнему, что живы остались! Я вон тоже пострадал от исчадий нечистых, и потому могу понять ваши страдания!  - сказал я, показывая свои страшные, рваные рубцы от ран на спине и разодранный бок.
      - Да, сын мой! Такова уж наша участь, страдать за веру нашу! Говори, за чем пришёл, а то не здоровиться мне!
      - Так я вам подарочек принёс! Нашли в зоне случайно! Сначала продать решили, что бы хоть немного денег на жизнь взять, из плена всё же бежали, нищие пока. Но как узнали про ваше несчастье, решили, лучше уж мы поголодаем чуток, лишь бы вам полегче стало!
      - Хорошее стремление ваше! Богоугодное! А что за подарочек то?
      Вытащив из кармана крупную жемчужину и положив ему в потную ладонь, увидел, с какой жадностью загорелись его глаза. С трудом сдержавшись, чтобы не выбить ему второй глаз, продолжил:
      - Говорят, что умелый лекарь с помощью неё, может многие раны вылечить! Вот и подумали, вдруг вам сгодиться! Мы бы всё для вас отдали, да нет ничего больше.   
      Хорошо, что Родерик, по счастливой случайности, отогнал наших лошадей на дальнее пастбище, укрытое за ближайшим лесом и мало посещаемое. А то, скорее всего, мы бы их больше не увидели.
      Святой отец, отойдя от  охватившей его жадности, и перестав пялиться на жемчужину, наконец, поинтересовался:
      - А что ты сам хочешь от меня, скромного служителя церкви?
      - Что может быть дороже вашего благословения, отче! Единственное, о чём жалею, так только о том, что слишком лёгкая смерть выпала подлой ведьме, поднявшей руку на вас, а, следовательно, и на всю нашу веру.
      - А разве можно придумать, что ни будь страшнее костра очищающего?
      - Да вот слышал я от селян, что зверь страшный в зоне завёлся, ревёт дьявольски по ночам! Вот и подумал, что раз она слуга дьявола, то пусть от дьявольского создания и погибнет! Привяжем её около нечистой зоны, и посмотрим, как её на части порвут!
      - А если не выйдет никто, и она живой останется?  - с сомнением спросил церковник.
      - Тогда это будет лишним подтверждением того, что она прислужница нечисти! И тогда все убедятся в правдивости слов ваших, и селяне  сами её в костёр  бросят, и будут руки вам целовать, что глаза им открыли заблудшие!
      - Ну что ж, разумные  слова  ты говоришь, сын мой! А с чего такая нелюбовь к лекарке, вроде она лечила тебя?
     - Так она мне сразу не понравилась! Вы у любого селянина спросите, как я на неё орал  однажды утром, думаю,  даже в отдалённых домах слышали.  Да и девка её от меня шарахается, это все видели!
      Напоследок нашей встречи, святоша кинул мне горсть монет. По глупому совпадению, их оказалось  ровно тридцать, правда, не серебряников, а медяков. Но положив их в свой карман, я с трудом сдержал охватившее меня чувство брезгливости.  Добравшись, после встречи, к хижине, в которой расположилась наша компания, я залез в бадью с водой и тщательно начал тереть себя мочалкой, надеясь снять с себя всю грязь от общения с похотливым ублюдком.  Стоявшие рядом мои товарищи, глядя на моё сосредоточенное лицо и остервенение, с которым я тёр своё тело, даже не пытались у меня, что либо, спрашивать. И, слава богу, поскольку мне предстояла самая сложная часть моего плана, попытаться объяснить Пятнице, что ему  требуется  сделать.  И это было самое слабое звено моей операции. Вылезая из бадьи, я попросил приготовить мне небольшой запас еды, да пару тёплых одеял, и поспешил в  зону, на встречу со своим четвероногим помощником.
      Вернувшись обратно только под утро, я пребывал в состоянии крайнего  нервного напряжения. Как только я не пытался добиться от Пятницы нужных действий. И сворачивал одеяла, пахнувшие Юли и её дочкой, давая команду неси. И клал  на землю  верёвку, пытаясь заставить её перегрызть. Но ничего путного за ночь так и не добился. В итоге присев у его ног, и обняв за шею, со слезами на глазах, начал рассказывать ему всю историю, моля бога о помощи. Уверенности что всё пройдёт, как задумано, было очень мало. Но деваться уже было некуда, механизм был запущен, и остановить его не было никакой возможности. На кону стояла жизнь двух , ставших близкими для меня,  людей.  И от осознания своей личной ответственности, меня начала колотить мелкая дрожь.  Время близилось к рассвету.  В состоянии крайнего  нервного напряжения, оставив одеяла и еду в полюбившемся мне месте, я направился в посёлок.
      Утро в рыбацкой деревне, привыкшей к покою и неторопливости, в этот день сильно отличалось  от повседневного.  Весь народ согнали толпой к границе зоны, где заставили сложить большой костёр для вероотступников, на случай осечки с демоническими тварями. Юли, избитую и связанную по рукам и ногам, положили сразу на границе с зарослями, метрах в ста пятидесяти от собравшейся толпы.  Её дочь оставили рядом с ней, предварительно связав ей ноги.  Сами святые отцы, окружённые охраной, уселись на приготовленные для них стулья и намеревались приступить к утренней трапезе, в ожидании свершения кары господней. Рыцари ордена находились по другую сторону от  сложенных для костра поленьев, наблюдая, что бы никто из жителей не разбежался.  Ну а меня с товарищами разместили  рядом со святошами, правда не предлагая перекусить вместе с ними,  да и, слава богу, поскольку еда бы не полезла в горло ни мне, ни моим друзьям.
      - Ну что, Железяка! Если в течение трёх часов ничего не произойдёт, то будем считать её в сговоре с сатаной, и бросим их в очищающий огонь! А то нам желательно после обеда уже отъехать отсюда, дел ещё много и потому терять наше время мы не намерены!  - сказал рассевшийся в кресле  одноглазый святоша.
      Я только и смог, что кивнуть головой. Слова просто застревали в горле. Моя идея с освобождением  уже первоначально была безумной, а тут, с каждой прошедшей  минутой, стала казаться просто верхом идиотизма. Да ещё мои друзья косились на меня, далеко не дружелюбно, я ведь так и не посвятил их в свои планы. Хотя, если бы и посвятил, то глубоко сомневаюсь, что они бы его поняли и одобрили.
       По прошествии часа, мои нервы начали сдавать не на шутку. Осознавая, что задуманное мною терпит полный крах, я уже намеревался, убив ненавистного одноглазого, броситься к Юли с дочкой, и самому оттащить их в зону, в надежде, что там нас не достанут.  Что будет после этого с моими товарищами, я даже не задумывался. Но в этот миг раздался чудовищный рёв, огласивший ближайшие окрестности. Причём он был настолько зловещий, что даже я впал в оцепенение, что уж говорить  о находившихся  рядом людях. Через мгновение, из зарослей выскочил Пятница. Он и так то был не маленький, а тут, со вздыбленной серебристой шерстью, с выгнутой в дугу спиной, стал напоминать  громадное дьявольское создание. А звериный оскал на морде, ещё как минимум вдвое, увеличивал его размеры  в головах  собравшихся. Правду говорят, что у страха глаза велики, в этом, наблюдая за окружающими, я убедился  без поворотно. В воздухе появился запах от опорожнённых  мочевых  пузырей, а местами,  и от пустого  желудка. Стоит отдать должное моим друзьям и рыцарям ордена, они хоть и стояли с лицами, белее снега, но штаны у них были сухие.
      Между тем, мой четвероногий питомец, совершив небольшой променад,  между  нами и жертвой, и проревев ещё разочек, чем заставил свалиться в обморок около четверти присутствующих, медленно направился к лежащим Юли и Эдариэль.
      Юли, насколько я смог заметить, была в бессознательном состоянии.  Лишь бы сердце выдержало, подумал я, прекрасно представляя себе, что ей пришлось пережить в эти минуты. А вот её дочка находилась в полном здравии, и внимательно наблюдала за приближающимся чудовищем. Подойдя вплотную, Пятница, посмотрев маленькой девочке в глаза и лизнув ей руки, взялся своей огромной пастью за верёвки, опутанные на теле Юли, и легко поднял за них безвольное тело.  Эдариэль, постояв немного в нерешительности, уцепилась за загривок огромной кошки, и расположилась  на спине моего питомца. Присутствующие при этом люди, из-за оцепившего их страха, вряд ли заметили странность в отношении девочки и чудовища, от ужаса они даже самого господа не заметили бы, сойди он сейчас на землю.  Не дожидаясь, пока хоть кто ни будь начнёт  немного соображать, Пятница, всё также не спеша, скрылся в зарослях.
     Насколько были потрясены все присутствующие, трудно описать словами. В округе царила мёртвая тишина.
Одноглазый, с вонючими штанами, сидел, медленно хлопая ртом не произнося при этом ни звука. Да и его окружение выглядело не лучше, надеюсь  у них есть запасное  бельё, а то к вечеру так и не уедут. Сам я тоже был бледным, но отнюдь не из-за страха перед  дьявольским созданием, а от переживаний  по поводу двух приговорённых к мучительной смерти. Что с ними, я пока не знал, как и не знал, насколько тяжело они перенесли  нынешний  мощный  стресс.  Что бы успокоиться, требовалось срочно их увидеть.
      - Святые братья! К моему сожалению и к великому стыду, я не настолько крепок духом, как вы! Не позволите ли вы мне удалиться, поскольку от страха, испытанного мною, я боюсь потерять сознание, да и желудок выворачивает наизнанку! А вера моя ещё не настолько сильна, что бы позволить перенести увиденное, так же стойко как вы!  - сказал я первое, что пришло на ум.
      На моё обращение, святоши только кивнули головой, поскольку дар речи к ним пока ещё так и не пришёл.
И я, недолго думая, быстрым шагом удалился к посёлку, и обогнув его по большой дуге, уже бегом помчался к горной реке в зоне, в надежде как можно быстрее увидеть Юли и её дочку.
      Добрался я довольно быстро и почти без приключений. Просто в отсутствии рядом со мной Пятницы, парочка  тварей попыталась мной отобедать, но для меня это были семечки, и не таких пачками давили. Подойдя к своему облюбованному месту, с изумлением увидел, как Эдариэль теребит за ушами лежащего рядом огромного  серебристого зверя. Юли так пока и лежала связанная без сознания.
      - Я не смогла её развязать! Узлы очень тугие, а котик не стал грызть верёвки, что бы раны случайно не нанести на теле!  - услышал я от неё первые слова.
      - Ни фига себе, котик! – подумал я, и тут же спросил:  -  Ты разве не боишься это серебристое чудовище?
      - Нет, не боюсь! Я чувствую, что он не желает нам зла! И ещё я чувствую, что он очень добрый и одинокий, и ему нужен друг! И я ему нравлюсь!
      - И что же ты ещё чувствуешь?
      - Я всё чувствую! И животных и растения, и даже то, что в тебе сейчас нет злобы, как в первый день с мамой! И ты очень хочешь нам помочь, но пока не знаешь как!
      - Ты что, мысли умеешь читать?  -  спросил  я удивлённо, поскольку даже опытный, старый гуард не смог пробиться к моей голове, а демонические создания и подавно.
      - Нет! Я не умею читать мысли! Я просто чувствую то, что чувствует  находящийся рядом человек или животное, и даже немного растения.
      - Значит, когда Пятница выскочил из зарослей, ты почувствовала, что он хочет помочь? Вот молодец, а то я переживал за  вас!
      - Нет, не сразу! Только когда он посмотрел мне в глаза! А сначала я испугалась! Так вы говорите, его Пятницей зовут?  - спросила она, наблюдая, как я развязываю Юли.  – И что означает это Имя?
      Следует заметить, что здесь дни недели  имели своё наименование, и потому слово пятница не ассоциировалось ни с одним известным понятием.
      - Ничего не означает! Просто день такой!
      - Так не может быть, что бы ничего ни означало! Моё имя – Эдариэль – означает, приносящая радость! Твоё – Железяка – означает, что ты крепкий и сильный как железо! И Пятница должно что-то означать!
      - Ну, Пятница, это значит, что можно забыть о работе и думать об отдыхе! – ответил я немного озадаченный её наивными детскими вопросами.
      - Всё, я поняла! Значит, Пятница, означает, что он делает за тебя работу,  а  ты в это время  отдыхаешь!
      Я даже присел, от её умозаключений. А ведь действительно, всё, что происходило  в последнее время, не возможно было без моего верного друга, и вообще девяносто процентов всей работы проделывал он, ничего не требуя при этом взамен, его даже кормить было не надо.  Чёрт возьми, надо будет, как-нибудь его отблагодарить, может побаловать, чем ни будь. – Подумал я, продолжая аккуратно распутывать лекарку.
      - Кстати, Пятница тоже может чувствовать, как и я! Например он прекрасно чувствует твое настроение и твои желания!
      - Откуда ты это знаешь?
      - Я не знаю! Я это чувствую!
      - Стоп! Достаточно!  Я так понял, что ты чувствуешь то, что Пятница чувствует то, что чувствую я?
      От этих умственных напряжений, мои извилины в мозгу, начали  основательно запутываться. И ещё немного, и их фиг потом распутаешь. Потому надо было срочно переводить разговор на другую тему.
      - Лучше принеси немного воды, побрызгаем  маме на лицо, что бы она очнулась!  - Сказал я, окончательно освободив, Юли от пут.
      - Не надо брызгать! Пусть она лучше поспит немного!
      - Откуда ты это знаешь?  - с недоверием спросил я.
      - Я  это не знаю, я это чувствую!