Одна вдохновенная ночь

Коробку открывала бережно, до этого же долго гладила ее, словно кошечку. Прищурила глаза, нерешительно помахала рукой, как бы отгоняя прочь мысли, отвлекавшие от дела. Потом решила, что так дело не пойдет, грациозно поднялась с кресла, завернулась в шерстяной плед и отправилась на кухню, иногда спотыкаясь о разбросанные по полу вещи. Бардак в доме был нешуточный; повсюду валялись разного размера куски ткани, огромные бусины, разноцветные нитки, разнообразные канцелярские принадлежности. И шестерни.

Поскрипывание половиц вдохновляло и настраивало на поэтический лад. Включила свет на кухне, подошла к холодильнику. Долго стояла, задумчиво постукивая пальцем по дверце. Затем резко открыла, выхватила стеклянную бутылку, закрыла и пулей вылетела из кухни - идея!

Пока добиралась до комнаты, плечом ударилась о дверной косяк и зацепилась за невесть откуда взявшийся среди вороха ткани кожаный пояс, однако умудрилась не упасть и бутылочку не выронить. В комнате плюхнулась в кресло, достала из коробки рыжий мел, подхватила кусок белого фетра и принялась чертить деталь. Выкройки делать не любила - может, потому, что ленилась, может, вдохновение боялась спугнуть.

Заработавшись, не заметила, как рассвело. На коленях лежала сшитая за ночь белая лисичка, со слишком большими ушами и смешными глазами-бусинками. Протяжно зевнула, потянулась и вернулась к работе. Оставалось доделать игрушке сердце, аккуратно собрать из крохотных шестеренок. Это был ее секрет, ее способ дать первый глоток жизни игрушке. Остальное сделает новый хозяин - если пожелает, конечно.

Этого лисенка днем заберет худенькая, тихая малышка с огромными грустными глазами. Мастер улыбнулась, вложила сердечко в тело белого зверя и только теперь позволила сну завладеть собой. Она всегда спала в этом мягком кресле.
Лучики солнца робко постучались в окно. Лисенок, еще не привыкший к яркому свету, зажмурился. Бутылка с уже теплым молоком стояла на полу рядом с креслом. В камине, едва видном за очередной горой полезного хлама, тлели поленья.