Майское безумие 61-70

 Проснувшись ни свет, ни заря, Слава еще раз перечитал вчерашнюю переписку с Верой при помощи SMS.
Вера: «Орех, привет! Куда пропал? Как твои дела?».
Орех: «Привет. Пока я жив, и местами здоров. Нашел родителей».
Вера: «Быстро же ты. И кто они?».
Орех: «Они живут рядом. Вот такая насмешка судьбы. Очень богатые».
Вера: «Что будешь делать дальше?».
Орех: «Пока думаю».
Вера: «Я прошу тебя: подумай хорошенько. Взвесь каждый шаг, каждое слово, каждое действие. Мне так не хочется терять такого друга».
Орех: «Я постараюсь».
— Каждый шаг и каждое слово? — рассуждал он, нежась в горячей ванне. — Легко сказать со стороны. А тут душа горит и разрывается. Что делать? Что делать? Так, сначала успокоиться. — Он встал и включил душ с прохладной водой. Это его немного взбодрило.
Он пошел на кухню, где стал варить двойную порцию крепкого кофе.
— Давай, дружище, прокрутим все сюжеты возможного продолжения. Вот я прихожу к Сладкомедову и заявляю в лоб: «Здрасти, я ваш сын». И что предпримет Олег Иванович? Угадать архи сложно.  Откупится от меня, предложив энную сумму денег? С условием, что я покину городок, и забуду раз и навсегда о его существовании. Да только и он понимает, что это тупиковый вариант, шантажисты никогда не останавливаются, такая уж психология легких денег. Их всегда мало, и они быстро заканчиваются. Второй вариант, криминальный, и вполне в стиле Сладкомедова. Ликвидация! Судак тому – яркий пример. Но поднимется ли у него рука на родного сына? А почему бы и нет. Никаких чувств он ко мне не питает, да и история с кулоном только подольет масло в огонь ненависти и страха перед возможной оглаской. Подмоченная репутация государственного служащего, крест на перспективе карьерного роста политика – это серьезные аргументы. Интересно, а по статье УК за продажу ребенка имеет срок давности или нет? Как не крути, а это преступление. Может, и реальным тюремным сроком запахнет. Вот и остается, что легче меня убить и отвести угрозу и от себя, и от благополучия семьи. Дамоклов меч! Тяжело с этим жить. Хотя существует и третий вариант.
Слава помыл посуду и вышел на балкон встретить рождение нового дня. Это действие всегда вызывало в душе трепетное волнение. Только сегодня он ничего не видел и не чувствовал. Все сконцентрировалось на одной проблеме.
— Он меня официально признает собственным ребенком, опять же при условии, что тайна рождения будет навеки забыта. Придумает красивую версию, где сам окажется жертвой. Примет меня в свой дом, семью, бизнес. Возможно, даст свою фамилию и впишет в завещание. И буду я большим куском рокфора в масле кататься. Вот только невозможно представить, что Стелла обрадуется такому повороту событий. Ей, явно, не захочется делить огромное состояние, да и прежняя обида покоя не дает. Одно только радует меня на сто процентов: я перестал думать о Стелле до этих событий. Почти выкорчевал из сердца все чувства к ней. Сейчас бы было намного больнее.
Он вернулся в комнату, плюхнулся на тахту и начать опять изучать потолок.
— А как отнесутся к таким переменам мои близкие люди? Вот, Борис, например? Наша дружба может не только трещину дать, но и рассыпаться окончательно. Иметь друга, который в одно мгновение из среднего класса перешел в класс власть имущий, и стал намного богаче тебя. Да, такое перенести или принять не каждому по силам. Не хватит у Борьки душевного стрежня. А баба Лиза? Она человек мудрый. Примет любое мое решение. Обиду за племянницу, то есть мать мою, конечно, демонстрировать не станет, но затаит. Но я ведь и не собираюсь отказываться от родителей! А Вика? Стоп! А причем тут Вика? Наши жизненные дорожки только пересеклись, соприкоснулись и все. Дальше каждый пойдет своей тропой. А тебе что, Орешек, хочется иначе? — Слава рывком сел на тахте и интенсивно потер виски. — Не стоит сейчас думать об этом. Не стоит загружать мозг лишними думами, иначе Windows слетит. Вернемся к своим баранам. Итак, из трех возможных сценариев – два смертельно опасных. Именно для тебя, Орех. А теперь здраво подумай: готов ли ты рисковать жизнью ради того, чтобы просто взглянуть в их глаза и увидеть реакцию? Вот в чем вопрос! Вот такая заморочка, похлещи, чем у Гамлета. Все, проехали. Мне просто необходимо поехать на могилу к родителям. Надеюсь, они найдут способ подсказать мне единственно правильное решение. 

== 62 ==
 Олег Иванович остановил Стеллу в коридоре своего особняка:
— Мне надо поговорить с тобой.
— О чем?
— Может, пройдем в мой кабинет, там и поговорим. Только без твоих замашек ежика.
— Хорошо, — Стелла имела такую привычку: старая обида забывалась в тот момент, когда наносилась новая. Вот и сейчас, на отца она совсем не обижалась, переключив негодование на Орешкина. Тем более что так сильно ее никто не унижал. В голове у нее роились всевозможные планы мщения. Оставалось выбрать самый страшный. В кабинете она села в огромное кожаное кресло, а отец встал около открытого окна и закурил ароматную сигаретку.
— Ты прости меня, доченька, я был не прав.
— В чем?
— В том, что так агрессивно воспринял твое желание пожить самостоятельно. Это все мой эгоизм. Была, была ты все время рядом, и раз….
— Рано или поздно это произойдет.
— Да, конечно, я все прекрасно понимаю, но ничего поделать с собой не могу. Теперь вот все осознал, и заверяю тебе, что впредь не совершу подобной ошибки.
— Можешь не беспокоиться, — грустно усмехнулась Стелла. — Мой опыт семейной жизни оказался горьким и провальным. Ничего у нас с Борисом не получилось.
— А что так? — поинтересовался отец, затушил сигарету и сел за стол, напротив дочери. Стелла лишь пожала плечами. — А может, попробовать все исправить? Я помогу всем, чем смогу: и морально, и материально.
Стелла внимательно, прищурив глазки, посмотрела на отца. И вернулась в реальность: «Ох, неспроста елейная забота батеньки. Наверняка, собрал на Бориса целое досье. Взвесил все «за» и «против», одобрил мой выбор, и теперь из кожи лезешь. Да только не склеить вдребезги разбитое».
— Уже ничем не поможешь?
— Так серьезно?
— Просто характерами не сошлись, — прозвучала, естественно, самая популярная причина. — Знаешь, что я думаю на счет будущей семьи?
— Что? — он бросил притворяться и искренне заинтересовался мыслями дочери.
— Замуж надо выходить, — начала было Стелла, но тут же поправила самою себя. — Вернее, брать в мужья надо бедного парня. Вот тогда он станет ходить передо мной на задних лапках, и заглядывать мне в глазки. Будет всегда чувствовать себя зависимым и обязанным.
— А может, все-таки по любви? — осторожно спросил Сладкомедов, немного испугавшись философии дочери.
— Ой, папа, ты же реалист, а не вшивый романтик. Любовь – это миф, сказка для дурочек. В реальном мире она давно деградировала и вымерла. Галантный век давно прошел, изжил сам себя.
Олег Иванович немного помолчал, поглаживая шикарные усы, и решил действовать в открытую.
— Ну, если ты исключаешь любовь, то нам тогда с тобой будет легче общаться. Я все-таки настаиваю, что замуж надо выходить по расчету, за богатого, или хорошо обеспеченного, человека.
— Обоснуй, почему моя теория тебя не устраивает. — Стелле самой было подискутировать с отцом. Они так давно не разговаривали по душам.
— Хорошо. Брак с «денежным мешком» не подорвет авторитет и положение в обществе. Разговоры же на счет плебея – ничего хорошего не дадут. Может, сначала он и будет смотреть тебе в рот, но пройдет время, и он сядет на шею. Ты сама не заметишь, как произойдет это. Потом он станет прикармливать всех своих бедных родственников в огромном количестве. И, в конце-то концов, его не выведешь в высший свет. Своими колхозными замашками ему будет отведена роль шута, не более того. Его никогда не примет общество. И ведь ваших детей может постигнуть такая же участь. Вот, о ком в первую очередь надо думать, создавая семью. Что ты хочешь дать своим детям, какого отца, какое воспитание, какое будущее. — Он закончил монолог и откинулся на спинку стула, наблюдая за реакцией дочери.
А Стелла призадумалась, и очень крепко. В словах отца была истина, с которой было трудно поспорить. Но она и тут ловко вывернулась:
— А мне еще рано думать об этом, в свои-то восемнадцать лет, — она вскочила с кресла, давая понять, что на этом разговор на серьезную тему окончен.
— Кстати, — остановил отец, когда она уже взялась за дверную ручку. — Через пару дней я организую выставку матери. В саду, под открытым небом. Будет много гостей. Интересные и нужные люди. И ты можешь пригласить своих друзей.
— Хорошо, — не оборачиваясь, ответила она.
— И Бориса обязательно пригласи. Не стоит разбрасываться такими знакомыми.
Стелла не стала демонстрировать ему свою ухмылку.


== 63 ==
 На городском кладбище в разгар рабочего дня было малолюдно. Тишина, которую изредка нарушало воронье, угнетала. Сюда не доносился даже шум автомагистрали. Заросли сирени, жимолости и берез не позволяли солнцу лить свет и тепло. Тут всегда царил полумрак и прохлада. И это добавляла липкого страха в общую картину настроения.
Слава, не поднимая головы, прошел сразу к могиле родителей. Заменил увядшие цветы на свежие,  убрал мусор, поправил венки. Плеснул в пластиковые стаканчики текилы. Потом присел на скамейку, глотнул из горлышка алкоголь и задумался, пристально всматриваясь в родные лица. Каждый раз он что-то новое читал в их глазах. Теперь Славе показалось, что они смотрят на него с немым укором и обидой.
— Мои милые родители, знайте, что я помню вас. Не было такого дня, чтобы я вас не вспоминал. И не думайте, что я в обиде за скрытую правду о моем рождении. Может, я и имею право знать, и вот узнал. И что? Теперь вот думаю, что делать с таким багажом. А узнай я об этом в подростковом возрасте, в переходный период?  Страшно даже подумать, что я мог тогда натворить. А так: у меня было поистине золотое детство и беззаботная юность. Но вот и она прошла. Я ощущаю себя серьезным, взрослым человеком, с кучей ежедневных дел и забот. Иногда времени не хватает на собственные увлечения. Забросил бегать по утрам, не бренчу на гитаре, не катаюсь на велосипеде. Вот, и к вам стал все реже и реже приходить. Но это ничего не значит. Вы всегда со мной, чтобы не случилось, чтобы не произошло со мной. Теперь-то я понимаю, почему ты, мама, так бережно хранила это заявление. Это была гарантия того, что никто и никогда не посягнет на вашего ребенка. Вы были сами счастливы, и делали все, чтобы и я никогда и ни в чем не нуждался.
Слава снова глотнул  текилы, прислушался к шороху листьев, к крикам ворон.

И вспомнился тот забавный случай, когда они вернулись с моря.  Ему было тогда пять лет, и он смутно помнил этот вечер. Но родители так часто вспоминали в ярких красках и смеялись. Они всей семьей отдыхали на море. А когда вернулись в родной город, он встретил их промозглой погодой. Всю дорогу до дома Ярик молчал, а потом уселся на подоконник и долго-долго смотрел в окно. Там шел холодный дождь, пешеходы торопливо пробегали. Шли дорожные ремонтные работы, траншеи, кучи песка и битого кирпича. Внимательно смотрел на эту непривлекательную картину, вдумчиво так. Потом ушел в комнату и принес свой походный рюкзачок, заявил:
— Так, упаковываем все назад, и едем обратно в Ялту. Здесь приличным людям больше делать нечего.
Последнее предложение стало в их семье присказкой. И при удобных случаях его повторяли, после чего шел гомерический смех.

Сейчас Слава лишь горько улыбнулся:
— Мне кажется, что я получил ответ на свое терзание. Теперь я знаю, как мне поступить. Никому и ничего я говорить не буду! Пусть все останется по-прежнему. А вот папочку с документами я сохраню. Спрячу. Вдруг когда-нибудь Сладкомедов, или кто-то из его семейства, решит со мной посчитаться. А это может случиться. Я за столь короткий срок успел перейти дорожку самому Олегу Ивановичу, я уже успел смертельно обидеть Стеллу. А ведь такие девочки – мажорочки не забывают и не прощают обид. Они не привитые ни состраданием, ни человеколюбием.  И кто знает: может, я еще раз столкнусь с ними.  Жизнь она такая. И не для того, чтобы побрататься. Прижмут олигархи меня к стеночке, и возникнет безвыходное положение. И вот только тогда, я и пущу папочку в дело. Не ради обогащения, не ради мщения. То прерогатива слабаков и неудачников. Только ради одной цели папка выплывет на свет: ради сохранения жизни себе или близким, которые будут со мною рядом на тот момент. Я клянусь в этом, перед вами и перед Богом.
Уходил он с погоста с облегченным сердцем. И теперь совсем не казался завтрашний день таким уж непроглядным и непробудным.


== 64 ==
 Борис ворвался словно вихрь, и помахал перед глазами Славы открыткой:
— Она еще и смеется надо мной, — и прошагал в комнату. Орешкин закрыл входную дверь и поспешил следом за возмущенным другом, который метался в небольшом пространстве, интенсивно жестикулируя руками. — Вот, ты только посмотри! — он насильно пихнул открытку в руки друга, а сам плюхнулся в кресло, которое жалобно так заскрипело.
— У меня такая же, — спокойно ответил Слава.
От изумления Борис на короткое время лишился дара речи. Успокоившись, заговорил обычным тоном:
— Вот теперь совсем ничего не понимаю. Что она хочет? Зачем нас обоих приглашает на выставку?
— Чай будешь? — Слава сменил тему и пошел на кухню. Борис сорвался следом:
— Я удивлен твоим пофигизмом?
— Я просто уже успел остыть. Поверь, я тоже не мог подобрать слов возмущения, кроме не литературных, конечно.
— И ты пойдешь?
— Пойду, — Орешкин разлил чай по чашкам. — И тебе советую.
— В смысле? — Борис схватил чашку, глотнул и обжегся. Выругался.
— Людей посмотреть, себя показать, на картины полюбоваться.
— А если отбросить всю эту плохо завуалированный сарказм?
— Надо же узнать, что хочет Стелла. Предупрежден – значит, вооружен. Но для этого надо чаще встречаться, а выставка - отличный повод. К тому же, она сама приглашает, и случайность, как фактор, исключается полностью. — Слава напустил тумана, скрывая истинную причину. Увидеть воочию все семейство Сладкомедовых – вот о чем подумалось в первую очередь. Хотя вчера он решил напрочь вычеркнуть их из своей жизни. А вот получил приглашение, и перенес свое решение на день. Точку поставит после выставки.
— Уговорил, — легко капитулировал Борис. — Пойдем вместе?
— Как в атаку, плечо к плечу, — отшутился Слава.

Подъехав к особняку Сладкомедовых, парни почувствовали весь масштаб и значимость выставки. На площадке перед замком красовались с пару десяток шикарных иномарок, кричавшие о благополучии своих владельцев. Были также и служебные автомобили местного телевидения и прессы.
— Да, тут светская тусовка, — сказал Борис, с трудом нашел место парковки.
— Это к лучшему, — ответил Слава, не объясняя свою позицию.
Их встретил охранник, проверил металлоискателем, глянул на пригласительные билеты, и жестом разрешил пройти на территорию особняка. Вернисаж раскинулся по всей площади сада. Мольберты с картинами, столики с напитками и закусками, небольшие скамейки под сенью деревьев. Оркестр исполнял грустные композиции джаза и блюза. Мелькали официанты с подносами, сновали журналисты с фотоаппаратами и микрофонами. Все было организовано со вкусом и на высоком уровне. По саду бродила высококультурная публика. Слышались возгласы восторга и восхищения.
— Привет! — к немного опешившим друзьям подошла Стелла. В вечернем платье, с глубоким декольте, высокой прической. Вся в злате-серебре. Шикарная, что уж тут лукавить. И Борис снова «поплыл», растянулось лицо в довольной, чуть глуповатой, улыбке.
— Привет.
Слава лишь равнодушно кивнул головой. И не ведал, что этим равнодушием помог девчонке сделать окончательное решение на счет своей судьбы. И не только своей. Она подхватила их под руки и повела по одной из аллей сада.
— Я хочу познакомить вас со своими родителями.
Кровь отхлынула от лица Орешкина, хотя ради этого он и приехал на вернисаж. Да только внутренне не успел настроиться. Чем ближе они подходили к большой беседке, тем тяжелее становились его ноги. Стелла подвела их к импозантной парочке:
— Мама, папа, познакомьтесь: это мои друзья, Борис и Орешкин.
Слава видел, как вздрогнула женщина, и смертельная бледность залила ее лицо. Олег Иванович же остался невозмутимым. Пожал им руки и улыбнулся:
— Очень рад, молодые люди. Много слышал о вас.
Слава воспользовался минутным ослаблением внимания к своей скромной персоне, и ускользнул в сад. Где стал беспорядочно бродить, бросая лишь мимолетные взгляды на полотна художника. Старался успокоиться и окунуться с головой в пофигизм. Даже пропустил порцию виски. Несколько раз он пересекался с Борисом, которого придерживала под локоток Стелла. И, кажется, он не особо сопротивлялся. Любовь, как известно, не картошка, не выкинешь в окошко. А способность перечеркивать прошлое одним взмахом пера бывает не у каждого. Слава только убедился в правоте принятого решения, и схоронить тайну своего рождения. Он и Сладкомедовы – слишком разные люди, и по классовой принадлежности, и по воспитанию, и по мировоззрению. Никогда не возникнет между ними понимание и гармонии. А значит, не стоит и пытаться.
«Надеюсь, у меня больше никогда не возникнет желания увидеть их снова» — с большой долей уверенности подумал он, тайком покидая выставку.


== 65 ==
 Ближе к вечеру гости вернисажа стали вести себя намного развязнее и громче. Сказывалось количество выпитого алкоголя в жаркий день. На картины перестали обращать внимание, перешли на светские сплетни, обсуждение последних писков моды, дела бизнеса. Оркестр тоже сменил репертуар, с блюза на шансон. Легкие аперитивы сменились крепкими напитками, закуски – шашлыком и барбекю, которые готовились тут же, в саду. Зажигались фонари по всему периметру сада и развешанные на деревьях разноцветные гирлянды.
Праздником руководил сам Сладкомедов, он находился в центре всеобщего внимания и поклонения. Многие уже и забыли причину, по которой они тут собрались. Имя Ангелины, как автора расставленных полотен, никто и не вспоминал. Да и самой виновницы ни в одной группе, на которые разбились многочисленные гости, не было видно. Женщина не привыкла к большому скоплению гостей и шуму, которые они создают.
К Олегу Ивановичу спешно подошел его водитель, который помимо своих прямых обязанностей, выполнял некоторые поручения хозяина. Дотронулся до руки Сладкомедова, и шепнул:
— Олег Иванович, вам надо пройти в дом. Срочно. У нас проблема. — Вид у этого здорового мужика, пережившего не одну заварушку в горячих точках, был растерян и напуган. Посмотришь на него – и невольно сам почувствуешь беспричинный страх. Сладкомедов ощутил неприятный холодок в груди. Поставив бокал с виски на столик, он поспешил в дом. В прихожей его встретила Маруся, и только кивнула рукой в направлении второго этажа. Из мастерской супруги раздавался шум и крики. Как хорошо, что в доме больше никого не было, а музыка в саду заглушала все происходящее в особняке.  Олег бросился на верх.
Мастерская напоминало поле битвы. Ангелина разбила все, что можно было разбить, порвала в клочья все, что можно было порвать. Краски, кисточки, холсты валялись на полу, и хрустели под шагами. Сама жена забилась в уголочек дивана, рвала на себе волосы и билась в истерике.
— Это он! Это он!! Это он!!! – кричала она в голос.
Олег схватил супругу и волоком потащил в ванную комнату, где и окатил холодным душем. Но это не помогало. Зрачки ее были расширены, в них не просматривалось ни грамма разума. Он плеснул в бокал водки и заставил выпить. Зубы выбивали степ по стеклу. И только после пары звонких пощечин, Ангелина глянула на мужа осмысленным взглядом.
— Это что за истерику ты тут устроила? — теперь начал заводиться Сладкомедов.
— Это он, — уже совершенно спокойным, но дрожащим, голосом ответила она.
— Да кто, он? Ты можешь внятно объяснить?
— Орешкин! Друг Стеллы. Это же наш сыночек, Олежек! Наш сынок. Мы же продали нашего мальчика Орешкиным. Ну, вспомни.
— Да тихо ты! — не на шутку испугался Олег, и выглянул в коридор. По-прежнему в доме никого не было. Плотно закрыв дверь, он присел рядом с супругой, попытался обнять. — Успокойся, дорогая. Да мало ли Орешкиных на белом свете. С чего ты взяла, что этот мальчик именно наш?
— Может и не мало, — жена удивительно легко соглашалась с ним. — Да только сердце матери не обманешь. Только сейчас я понимаю, почему мне все время хотелось написать на холсте глаза. Глаза моего мальчика. И вот сегодня я их воочию увидела. Это его глаза. Это он!
— Дорогая, давай с тобой договоримся. Сейчас ты выпьешь успокоительное средство и отдохнешь. А я тем временем все выясню про этого Орешкина. И только потом придумаем, как нам дальше поступать. Хорошо?
Но Ангелина опять перестала его слышать, замыкаясь на своей мысли. Она начала раскачиваться и повторять монотонно:
— Это он! Это он! Это он!
Олег с опасением посмотрел на нее, и все-таки набрал номер скорой помощи.
— Моя жена, кажется, сошла с ума.
И Ангелина вдруг скорчила лицо и по-глупому рассмеялась.


== 66 ==
 Орешкин опаздывал на работу. Во-первых, он сегодня проспал, что так давно с ним не происходило. Наверное, успокоился окончательно, не нарисовались новые проблемы, требующие больших душевных затрат. Вот и уснул он крепким сном, без всяких видений. Во-вторых, совсем не ко времени сломалась электрическая мясорубка,  и пришлось докручивать фарш на механической, которую сначала пришлось отыскать на антресоли. Ну, и до кучи, маршрутный автобус задержался. В общей сложности набежало полчаса опоздания, и Слава уже предвкушал получить за это небольшой выговор от начальства, и ворчание музыкантов. Но каково его было удивление, когда он увидел своих коллег не на эстраде, а у барной стойки. И только потом заметил, что и зал был абсолютно пустым. Ни одного посетителя.
— Привет, — он широко улыбнулся, но увидев хмурые лица ребят, осекся. — Что случилось?
— Нас уволили, — мрачно ответил Сергей, и заказал все ребятам коньяка по сто.
— То есть?  — опешил Орешкин. — Как? За что?
— Уволили и все, — буркнул барабанщик, и сморщился, смачно жуя ломтик лимона. Сергей выдал более подробную информацию:
— «Эра Водолея», как ресторан, прекратил свое существование.
— Опа! — Слава присел на стул, от коньяка отказался, взял гранатового сока.
— Теперь здесь будет просто «Эра», и это будет казино. — Продолжил Сергей порционно выкладывать последние новости. — И нас, естественно, уволили. А ты поторопись, пока Козлов в кабинете. Получи расчет, и все личные вещи забери из гримерной комнаты.
 Слава внял его совету. От цветущего настроения остались лишь одни обрывочные воспоминания. Козлов, в отличие от своего предшественника, был намного человечнее и интеллигентнее. Он даже извинился перед Орешкиным:
— Прости, Ярослав, так получилось. И не моя в том вина, а все одно чувствую себя виноватым. Мне очень нравился и ваш репертуар, и как вы его исполняли. Я даже подумывал избавиться от джаза, оставить только вашу группу. Но что поделать? Ресторан не мой. Вот барин и приехал, вот барин и рассудил.
— Я вас понимаю, — Слава получил расчет, больше обычной зарплаты, и распрощался.
— И тебе удачи!
Выходя из гримерки, с гитарой в руке, Слава нос к носу столкнулся с Банзаем.
— Орех!? — он довольно улыбался.
— Банзай!
— Я для тебя Александр Михайлович.
— Банзай! — упорно, с большой насмешкой, повторил Слава, стирая с лица одноклассника довольную улыбку. У того на скулах заиграли желваки и кулаки сжались до побледнения костяшке пальцев. Но Орешкин слишком хорошо знал его трусоватую натуру. Сейчас он был совершенно один, без своих бугаев, и потому не решится махать кулаками. Тот ограничился лишь тем, что щелкнул по гитаре:
— И все-таки это был ты?
— Где? — Слава озорно прищурил смеющиеся глаза, и Банзай, наверняка, все понял. Орех опять переиграл его, как и раньше, в школьные годы. Да только сейчас уже ничего нельзя было сделать.
— Это не последняя встреча. И удача рано или поздно отвернется от тебя. А я, тут как тут. Вот тогда-то я за все с тобой рассчитаюсь, — перешел он к пустым угрозам, и в довесок злобно усмехнулся.
На ум пришла старая шутка, которую Слава тут же воплотил в жизнь:
— Твоя улыбка напоминает мне о Хелуине.
— Это почему?
— Тусклый свет разума озаряет большую пустую тыкву! — и, не дожидаясь реакции Банзая, он покинул ресторан.
И только там, на улице, он вдруг осознал, что остался без работы. Она не только приносила хороший доход, она приносила удовлетворение и радость. По душе была, по нраву. Он тяжело вздохнул.
— Ничего, Славик, — Сергей положил ему руку на плечо. После коньяка у него прибавилось оптимизма. — Не вешай нос, прорвемся. Мы завтра же с ребятами начнем искать новую работу. И тебя будем держать на карандаше.
— Спасибо. Только не забудь, что я еще пока студент.
— Понимаю, — он одобрительно похлопал по спине. — Учись, не бросай. Удачи! И непременно жди звонка.
— Хорошо! — вот оптимизма в голосе Славы совсем не осталось.


== 67 ==
 Вернуться домой он решил пешком. Теперь свободного времени было – хоть ложкой ешь, да и о поддержании тонуса не мешало призадуматься. Регулярные утренние пробежки Ярослав не возобновил, опасаясь, что ребра еще не окончательно срослись. А неспешная прогулка по городу теплым летним вечером – весьма приятное времяпровождение. Суббота вносила особый колорит. Горожане спешили отдохнуть, кто культурно, а кто просто отдавая дань чревоугодию. В парках гремела музыка, горели неоновые вывески, ароматы кафе под открытым небом пробуждали аппетит.
Вот около такой пиццерии Слава и остановился в некотором замешательстве. Уж больно аппетитно пахло, да и музыка не отпугивала громкостью и тяжеловатостью. Надо было начинать экономно жить, пока не нашел новую работу, и дома были пожарены котлеты, но…. Он пока не мог профессионально готовить пиццу в домашних условиях, да и расчетные деньги прожигали карман. Не успел Слава присесть за крайний столик, как к нему тот час подбежала молоденькая девушка с блокнотиком в руке.
— Пицца с грибами, и черный кофе.
— Хорошо, — она с милой улыбкой на лице удалилась, а Орешкин оглядел открытую веранду с посетителями. И увидел Стеллу в чисто женской компании. Их взгляды встретились. Она что-то сказала подружкам, и те в свою очередь посмотрели на него не без дикого любопытства, после чего начали что-то бурно и весело обсуждать. Слава с трудом заставил себе остаться, а не сбежать, как подросток. Удалось даже принять безмятежный вид. Принесли заказ. Качество соответствовало цене, и было вполне съедобным. Он уже допивал кофе, когда боковым зрением увидел приближающую к нему Стеллу. Внутренне он напрягся, а ладошки предательски вспотели.
— Ну, что, Орешек? — она не здороваясь и не дожидаясь приглашения, села напротив.
— Привет, — он промокнул губы салфеткой и без волнения посмотрел ей прямо в глаза. Стелла, подперев руками подбородок, не спускала с него взгляда. В глазах читался откровенный вызов. Его приветствие просто проигнорировала.
— Остался безработным? — она усмехнулась.
Слава предпочел не отвечать.
— А ведь мне стоило всего лишь шепнуть папочке, и ресторан приказал долго жить, — она блефовала так виртуозно и нахально, что, наверное, и сама свято верила в свою откровенную ложь. Но Слава решил подыграть обиженной девчонке:
— Наверное, это приятно упиваться властью?
— Очень! — резко ответила она. — Ты даже не представляешь себе, как это приятно. Да и вряд ли когда-нибудь познаешь это чувство. Расквадрат твою гипотенузу!
— Я не стремлюсь к этому, — спокойно ответил он.
— А вот это ты правильно делаешь. Потому, что, даже окончив институт, ты никогда не будешь работать по специальности. По крайней мере, в нашем городе, да и в области тоже. Самое большое, что я могу тебе пообещать, так это работа уборщиком мусора. — Видимо, выпитые коктейли были далеко не безалкогольными, что отшибли у девчонки чувство меры окончательно. От ее самоуверенности и гордыни Орешкина просто покоробило. Но он сдержался, и не позволил кипящим эмоциям вырваться наружу. Он просто оставил на столике деньги по счету и встал.
— Твой отец, конечно же, очень влиятельный человек нашего городка, но он не Господь Бог. Да и не вечен он. — И не прощаясь, покинул заведение.
Настроение было окончательно испорчено. По пути зашел в супермаркет, купил продуктов и домой, и бабушке в гостинец. Пора было выполнять данное обещание на счет ремонта изгороди и колки дров. Совсем стал забывать про старушку.
Когда он подходил к дому, уже завернул за угол, интуиция заставила остановиться. Он пригляделся, и увидел около своего подъезда парочку парней, мирно потягивающих баночное пиво. Ошибки быть не могло: парни были из бригады Банзая. Все-таки он оценил его шутку, да только это теперь совсем не принесло радости. Ребра тут же напомнили о себе, неприятно заныли. Но не стоять же за углом всю ночь. Парни, видимо, получили приказ дождаться обидчика. Вон сколько пива набрали. Решение было спонтанное и наглое, потому и принятое без каких-либо отклонений. Слава достал из пакета кетчуп, намазал им руки и бегом бросился к парням.
— Вы-то мне и нужны. — Помахал перед парнями руками. — Помогите, мужики! Я там одного милиционера зарезал. Надо срочно труп куда-нибудь спрятать.
Слава еще никогда не видел, как бегают «бритоголовые бегемотики» в узких кожаных брюках, широко размахивая руками и орошая местные газоны немецким пивом. Он долго и задорно смеялся. Настроение вернулось сторицей. Все невзгоды и неприятные встречи сегодняшнего дня моментально забылись.


== 68 ==
 Но наступил новый день, у которого были свои планы и коррективы. И цена вчерашнему настроению стала смехотворной и наивной. Новые обиды, с ними боль и разочарование, вошли в квартиру Орешкина вместе с Борисом.
— Привет, — Слава заметил, что друг находится не в лучшей душевной форме, и прямо с порога решил взбодрить его. — Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.
Однако шутка ушла в «молоко». Лицо Бориса оставалось таким же серьезным, озабоченным и непроницательным. Ничего не говоря, он сразу прошел на кухню, сел на стол, забарабанил по столешнице пальцами.
— Чай будешь?
— Покрепче что-нибудь есть?
Слава удивился:
— Покрепче? С утра? — это вообще шло в разрез с образом жизни Бориса, но спорить не стал, поставил на стол бутылку текилы, рюмку, бутерброды. Себе же сварил крепкий кофе со щепоткой соли. Обстановка само по себе накалялась, даже в воздухе запахло электричеством. Борис одним махом опрокинул стопку, зажевал ломтиком лимона, глядя куда-то в пространство. Слава осторожно пил обжигающий кофе, запивая его холодной водой. Крутилось на языке банальный шаблон «что случилось?», но так и не сорвался. Эгоизм, который присущ каждому человеку, одержал верх в это прекрасное утро. Своих-то проблем хватало, не хотелось даже знать и чужие. Но пришлось.
— После нашего разговора, ты посчитаешь меня предателем, — Борис по-прежнему старался не смотреть Славе в глаза.
Да! Начало было мрачноватое, а в комплекте с настроением Бориса, можно было догадаться, что дело и впрямь серьезнее некуда.
— Я даже не знаю с чего начать, — он опять взялся было за бутылку, но передумал. — Налей мне чай.
— Может, кофе?
— Чай, но крепкий. — Пока Орешкин заваривал чай, друг молчал. И только сделав пару глотков, продолжил разговор. — Все началось там, на вернисаже. Ты ловко ускользнул с мероприятия, а я завис. — В его тоне проскользнули нотки обиды и упрека.
— Мне показалось, что тебе там очень понравилось, — ответил Слава в свое оправдание.
— Да не выставка мне понравилась. Стоило мне только увидеть ее, как тут же потерял голову. Глаза, руки, волосы. А потом она улыбнулась, и я обратился в кусок мягкого пластилина. Растаял, как мороженое на солнышке. Делай со мной, что хочешь. — Последние слова он как-то особо выделил. С нажимом, с подтекстом.
Слава понял, что в этом и заключается стержень его состояния:
— И что она от тебя хотела? Что вылепила из куска пластилина?
Борис резко поднял голову, глянул другу в глаза:
— Осуждаешь?
— Нисколько.
— Осуждаешь! Я чувствую это, можешь не скрывать. Но, Орешек, что я могу с этим поделать? Когда она не со мной – я сильный, и еще могу успешно сопротивляться чувствам. Но когда рядом…, — он как-то обреченно махнул рукой.
— Любовь.
Борис вскочил, но пространство кухни не позволяло устраивать беспорядочное хождение с размахивающими конечностями.
— Да, любовь! И почему я должен стыдиться этого? — он встал спиной к другу, и смотрел в окно.
— Ты прав: любви не надо стыдиться, — честно и откровенно поддержал друга Слава.
— Да я и не стыжусь. Мне стыдно за другое.
«Вот и закончился пролог, и мы подошли к главной теме разговора», — подумалось Ярику, но торопить события вопросами не стал. Борис вернулся за стол, плеснул в рюмку текилы, покрутил ее в руках и поставил на место.
— Мне стыдно за последствия своей любви. Я ради того, чтобы она вернулась ко мне, был готов на все. Даже с сами дьяволом заключить сделку.
Орешкин не выдержал, прелюдия растягивалась до неприличия.
— И что же такого ты натворил, что так стыдно?
— Я потерял голову с остатками разума. Я познакомил Стеллу со своими родителями. Мы обедали семьями в ресторане, а потом катались по Волге на яхте. Со стороны, наверное, я был похож на влюбленного идиота, который находится в предвкушении абсолютного счастья.
— Уж не расписались ли вы?
Борис нагнулся к самому лицу друга, дохнул парами текилы:
— Хуже!
Слава даже отпрянул от него и, чуть дрогнувшим голосом, спросил, почему-то переходя на громкий шепот:
— Что же может быть хуже?
— А то, — его взгляд уперся снова в бутылку, но он тут же вскочил, и убрал ее в холодильник. — От греха подальше. Одним словом, Орех, я погиб.
— В смысле?
— Я бросаю институт. То есть, не бросаю, конечно, а перевожусь на заочное отделение. Да, судя по всему, учиться я вообще не буду. Купят мне диплом благородного окраса и все. А сейчас меня отправляют на стажировку в Москву.
— Куда это?
— Буду я, Ярослав, познавать азы игорного бизнеса.
— Игорного? — в душе вмиг проросли смутные догадки, но Слава даже боялся озвучить их. Зато Борис сделал это с превеликим удовольствием:
— Да, ты не ослышался. Игорный бизнес. Олег Иванович пожелал, что бы я руководил его казино.
— «Эра»?
— «Эра». Нет, ты только представь: я в столь юном возрасте стану директором казино?! — с нескрываемой гордостью и самодовольствием воскликнул Борис. А на душе стало противно, приторно, тошнотворно.
— Директор Фунт?
— Что?
— Я говорю, что ты будешь подставным директором. Истинный хозяин – Сладкомедов. А ты так, для косяков. Нарушит он – сядешь ты.
— Да, брось. А какие перспективы? Орех, ты только вдумайся: какая почва для карьерного роста. Здраво рассуди, отбрось предвзятость и зависть.
— Да не завидую я тебе, — обиделся Слава.
— А я не верю. Тут любой позавидует, будь он даже тысячу раз святым. Я сам себе и то завидую.
Орешкин не нашел аргументированный ответ на восторг друга. А Борис принял это молчание за согласие, и продолжил метать бисер:
— Такой шанс выпадает только раз в жизни. И если я его профукаю, то буду потом всю оставшуюся жизнь сожалеть. Как ты думаешь?
— Твоя жизнь, тебе и решать. Советовать ведь всегда намного проще. Да и я думаю, что ты уже принял решение и вряд ли мои советы тебе сейчас нужны.
— Да! — согласно кивнул головой Борис. — Все уже согласовано межу родителями. Мы завтра со Стеллой уезжаем в Москву.
— Удачи! — хотелось добавить мудрость про то, как легко взлетать, больно падать и страшно подниматься, но промолчал. 
— Я понимаю, почему ты не можешь порадоваться вместе со мной, широко и от души. Прекрасно понимаю. Но, Ярик, я не такой, как ты. Я не могу отказаться от золотой рыбки, которую уже держу в руках. Прости. Прощай. — Он резко встал и торопливо покинул квартиру. Словно боялся, что дальнейшая беседа поубавит в нем решимости. И дверь хлопнула сильнее обычного, как будто поставила в повести о дружбе большой и жирный вопросительный знак.

== 69 ==
 Поездку в деревню пришлось отложить, как минимум, на неделю. Объявление на двери подъезда предупреждало, что в течение недели будут проводиться работы по замене труб в квартирах, и просили хозяев быть на месте.
Слава решил неожиданно возникшее свободное время использовать с пользой. От Сергея не было никаких звонков, а значит, работа пока не предвиделась. Орешкин и не питал особых надежд, и потопу сам находился в активном поиске. Закупив кипу газет, он полдня тратил на звонки по объявлениям. Дни шли, а ничего подходящего пока не находилось. Потом он занимался домашними делами, а вечером выходил прогуляться по набережной, посещая кинотеатры и кафе. На ночь перечитывал классиков.
А календарь между тем оторвал последний лист июля. И первый день августа начался с больших перемен в его жизни. Ему позвонил детектив «Шерлок» и попросил о встрече на том же самом месте. Причины он не назвал, чем сильно заинтриговал Орешкина, и он снова пришел в кафе за полчаса до намеченного времени.  И успел выпить чашку кофейного напитка, по-другому это пойло было трудно назвать. Сыщик начал разговор без всяких предисловий:
— Меня нанял Сладкомедов.
Неприятный холодок вмиг образовался в груди.
— На предмет?
— А вы разве не в курсе последних событий, произошедшие в городе. Громко было.
— Нет. А что случилось? Понимаете, в последнее время я ни газет не читаю, ни телевизор не смотрю.
— Счастливый вы человек, раз можете организовать себе райский уголок посередине города. — Усмехнулся детектив, и тут же опрокинул на Славу ушат информации. — У Сладкомедова жена сошла с ума.
— Как?
— А так. Лежит в психологической больнице, и постоянно зовет сыночка.
Слава сглотнул ком в горле, но промолчал. Прислушался к себе, и не уловил даже мизерную йоту жалости и сочувствия. И это пугало, ведь даже в отношении чужого человека, он раньше испытывал подобные чувства. А теперь – пустота, ничего не колыхнулось в груди. А сыщик продолжал между тем:
— А у Сладкомедова в одну ночь сгорели несколько кафе и бывший ресторан «Эру» тоже подпалили, но пожарные успели его отбить.
— Да! Ну, и дела. — Славу такие новости обескуражили.
— Так вы не причастны к этим поджогам?
— Конечно, нет, — возмутился Слава, однако почувствовал прилив испуга.
— А ведь у вас, получается, что алиби нет, а причины имеются.
— Это не я, — уже спокойно ответил Слава. — Я не опущусь до такой мелкой мести.
Сыщик понимающе закивал головой.
— В принципе, виновник поджогом уже установлен. И вы его прекрасно знаете.
— Да? И кто это?
— Некий Бабаев Александр Михайлович, по кличке «Банзай». Парень так надеялся, что Сладкомедов его назначит директором будущего казино. Но зря надеялся, и вот.
— Его, надеюсь, арестовали?
— Нет. Ударился в бега. Олег Иванович все правоохранительные органы на уши поставил. Банзая объявили в розыск.
Слава молчал, крутил в руке пустую чашку из-под кофе.
— Тогда зачем он нанял вас?
— Вот! — весело воскликнул детектив, словно только и ждал этого вопроса. — Сладкомедов поведал мне какую-то мушкетерскую историю про кулон. И хочет одного, чтобы я обнаружил на фоне этой истории связь между вами и Бабаевым. Он думает, что вы на пару работаете, обманули его, и прихватили дорогостоящий кулон. Хочет раскрыть заговор против него.
Орешкин даже тихо рассмеялся от такой фантазии Сладкомедова. 
— У меня никогда не были, нет, и не будут никаких взаимоотношений с Банзаем. Мы с детства с ним в состоянии войны. — С твердой уверенностью ответил Слава, ставя окончательную точку на этой теме.
— Теперь я в этом почти уверен. Вы не разочаровали меня, — он поднялся. — И все же, молодой человек, я вам настоятельно рекомендую чисто по-человечески: уехать куда-нибудь из города, недельки на две-три. Не дай Бог, вам попасться по горячую руку Сладкомедова. Последствия могут быть непредсказуемы. А я со своей стороны сделаю все, чтобы и тень не упала на вашу сторону.
— Спасибо.
— До свидания. — Он ушел, оставив Ярослава в глубокой задумчивости. Он переосмыслил последние события, разговор с детективом, и пришел к не совсем утешительным выводам:
— Что ж, возмездие свершилось. Не с моей стороны, так свыше. Руками сторожевого пса. Символично даже. А я не чувствую ни капельки жалости. Эгоизм? Бездушие? Душевная инвалидность? Одно лишь утешает: я и не радуюсь. Слабое утешение, но какое есть. Может, еще не все во мне сгорело дотла? Может, пепелище можно еще хоть как-то вернуть к жизни? А сыщик прав: мне необходимо уехать. С судьбой опасно играть в любые игры, а уж азартные – тем паче. Не стоит искушать Фортуну, не стоит злоупотреблять ее благосклонностью. Она ведь может и задом повернуться. Уеду до конца августа. И бабушке все большие дела переделаю, хотя в деревне никогда дела не заканчиваются. И тут пока дым развеется, и пепел осядет.
Вернулся домой, начал готовиться к поездке. Позвонил в ЖЭК, там ничего конкретного не сказали. Цветы отнес по соседям. Сходил на поклон дяде Ване, который клятвенно пообещал проконтролировать замену труб в его квартире. Поставил в известность участкового. Выключив дома все электроприборы, перекрыв все краны и вентили, закрыв двери на засовы, Слава отправился на вокзал, а оттуда в деревню, где море чистого воздуха и отсутствие людского негатива.


== 70 ==
 Едва войдя во двор, Слава тут же обратил внимание, что на двери избы висит большой замок. Вспомнил последний разговор с бабушкой.
— Ты звони соседке, бабе Нине,  предупреждай о своем приезде, — несколько раз она повторила эту просьбу.
— Зачем?
— Что бы и я была дома, а не в лесу. Я и вкусненького приготовлю и пирогов напеку.
«А я опять явился вероломно.  — Подумал Ярик. — Бабки дома нет, ну, и ладушки. Вкусный обед я и сам сварю, лишь бы лень на меня не напала. А ключ? Что ключ! Вот и он. Ничего не меняется».
Орешкин достал ключ из-под последней ступеньки крыльца, и вошел в дом. Стал распаковывать сумку, опасаясь, что мясные продукты потекут. Затарился он основательно, как-никак, а почти на месяц проживания. Сварил тут же крепкий кофе, и почувствовал прилив сил и бодрости. Решил не откладывать в долгий ящик активный отдых, и начать незамедлительно колку дров. Чурбаки уже возвышались посередине двора солидной кучей. Но прежде, чем погрузиться в мир лесоруба, он написал SMS Вере, чтобы поведать о последних событиях своей жизни: «Привет! Как твои дела? Есть время пообщаться?». Отправил, и тут же краем уха уловил звук мобильного телефона из передней части избы. В большом недоумении он вошел в комнату, и увидел на прикроватной тумбочке телефон, такой же марки как у него. Он вибрировал и трещал о принятом сообщении. Слава взял его и увидел на дисплее, что пришло сообщение от Ореха. Открыл. «Привет! Как твои дела? Есть время пообщаться?».
— Интересно, — вслух сказал Слава, и ответил пустым сообщением. И тут же затрещал его мобильный телефон, сообщая, что от Веры пришло SMS. Обескураженный, он опустился на кровать и огляделся. В комнате ничего не изменилось, вот только едва уловимый аромат дорогих духов витал в воздухе. — Это что получается? Ну, не бабушка же, в конце концов, играет со мной в такие игры. Она и мобильник никогда в руки не брала, и брать в дальнейшем была не намерена. Вот и получается, что эта загадочная незнакомка Вера проживает у бабушки, но тщательно скрывается от меня. Вот это и сюжетик для мыльного сериала. Теперь и бабушкина предосторожность вполне объяснима. Предупреждай, внучок, о своем приезде, а я пока Веру спрячу. Ну, баба Лиза! Ну, Штирлиц в юбке!
Он пролистал записную книжку в Верином телефоне, но ничего та не нашел, вся информация была стерта.
Какое-то непонятное и, до этого момента, незнакомое чувство зародилось в глубинах души, и росло с каждым прожитым моментом. Слава положил оба телефона в карман и выскочил во двор. Он обошел все сараи, заглянул в баню, прошелся садом в огород: бабушки нигде не было. Вышел на улицу и сел на лавочку. Интрига была накручена до предела, и любопытство просто раздирало изнутри. Мимо него, в направление колодца, прошла соседка.
— Здравствуйте, баба Нина.
— Здравствуй, Славочка.
Конечно, уже были давным-давно забыты обиды, когда мальчуган Славик совершал регулярные набеги на ее клубничные грядки.
— А вы не знаете где бабушка?
— Как же не знать-то? Она с раннего утра в лес подалась. Там какая-то травка нужным соком залилась, — без иронии и сарказма поведала словоохотливая бабка.
— Понятно.
— А девочка на речку ушла, купаться, погода ныне жаркая, не смотря на Ильин день.
— Какая девочка? — непроизвольно вырвалось у Славы.
— Ну, которая живет у Лизаветы. Племянница какая-то, — и она пошла дальше, гремя пустыми ведрами.
Догадки становились очевидными фактами. Орешкин закрыл избу и поспешил на речку. Дожидаться, когда эта пресловутая Вера накупается и вернется домой, не хватало терпения. Слава даже попытался бежать, но ребра тут же напомнили о себе ноющей болью. Пришлось поумерить свой пыл. Но и спортивным шагом он достаточно быстро преодолел полтора километра до пляжа. Там он увидел одинокую фигуру девушки, которая сидела на теплом песочке и любовалась далью. Слава сбавил шаг, привел дыхание в порядок, и осторожными шагами ступил на песок. Ему оставалось сделать каких-то десять шагов, и тайна незнакомки будет раскрыта. Но тут он увидел цветную татуировку на острой девичьей лопатке. Дракончик! Теперь и фигура в белоснежном купальнике, и темные волосы, постриженные каскадом, показались ему до боли знакомы. И все же, с неполной уверенностью, он толи спросил, толи просто сказал:
— Вика?!
Девушка вздрогнула, погруженная в свои мысли, она не слышала его шагов. Медленно, как в замедленной съемке, она повернула голову.
— Вика! — облегченно выдохнул Слава. Необъяснимая, беспочвенная, но огромная радость растеклась лужицей по его душе.
Вика вскочила, и Орешкин опять невольно залюбовался ее тонкой фигуркой. Белый купальник лишь подчеркивал красоту ее телосложения, так гармонично сочетаясь с ее волосами и легким загаром. Они стояли визави и неотрывно смотрели друг другу в глаза.
И опять Орешкин почувствовал невесомость во всем теле, как земля уходит из-под ног, а голова наполняется шумом. Сердце бешено колотился, во рту пересыхает. Испугался, что еще пару мгновений будет видеть очаровательные глазки, то тогда потеряет либо сознание, либо контроль над собой. Но первая очнулась от этого наваждения Вика. Застыдилась, что стоит перед парнем в купальнике, быстро натянула шорты и маечку.
— Твой телефон, — он протянул ей мобильник, спасая возникшую неловкость.
Она вспыхнула ярким румянцем, который пробился сквозь легкий загар.
— Спасибо, — тихо-тихо ответила она, и Слава заметил, что и у нее пересохли губки. Их обоих накрыло волнение и трепет.
Замолчали. Стояли плечо к плечу и смотрели на речку, по которой ветерок гнал белые кудряшки волн. Удивительно, но и молчание бывает приятным, когда рядом стоит симпатичная девчонка, которая так прекрасно тебя понимает и поддерживает. Хорошо-то как!
Но неожиданно на ум приходит мысль о ее боязни мужчин. Фобия, которая может всю жизнь преследовать ее, перечеркнув так много прекрасного и счастливого. Он осторожно глянул в ее сторону, и Вика обернулась.
— Привет. — Ляпнул первое, что пришло, и был вознагражден очаровательной улыбкой:
— Привет.
Ах, как она ему нравилась! Какое дикое, необузданное желание возникло у него: обнять за талию, крепко прижать к себе, и припасть к ее губам, как к прохладному источнику в жаркий день. И пить, и глотать, и наслаждаться, до потери пульса! Вот только боязнь, что своим поступком дикаря, он лишь усугубит ее фобию, останавливало безумный порыв. Как сама она писала, что в жизни нет ничего страшнее, чем разочарования. И он не хотел обидеть ее. «Остановись!!!» — неистово закричал внутренний голос, и он с трудом отвел глаза.
— А где ты взяла мой номер телефона? — спросил он. Необходимо было разогнать интимную тишину, и наполнить ее разговорами на отвлеченные темы.
— У меня хорошая память на цифры. Я когда-то звонила с твоего мобильника.
— А! — вспомнил и вздохнул.
— По какому поводу столь тяжкие вздохи? — поинтересовалось Вика.
— Мне жаль Веру.
— Веру?
— Ну, да. Ту незнакомку, с которой я так сдружился при помощи SMS.
— И что? — лукаво улыбнулась Вика.
— Я уже привык к ней. Я ей доверял. Она меня понимала, и давала дельные советы. А теперь все закончилось. Нет больше Веры.
— Зато есть Вика, — тихо ответила девушка и посмотрела ему прямо в глаза, предварительно сделав маленький шажок, который так сблизил их. Они чувствовали дыхание друг друга, они видели в глазах каждую деталь узора радужки. И глаза эти были лучше любого оратора. А чувствам стало так тесно в груди, они требовали выплеска наружу. Слава осторожно провел пальцем по ее щеке:
— Песчинка, — пояснил он и, уже не в силах сдерживать желание, припал к ее губам.
Он ждал, что сейчас Вика вздрогнет, ее тело прошьет озноб, она оттолкнет его и закричит. Но его опасения оказались напрасными. Да, ее прошиб озноб, но то был трепет совсем из другой оперы.