4 Большой Бумм!

          


 

   В электроцехе есть два развлечения – бильярд на втором этаже и козёл на первом. Кроме меня и токаря играют все! Особо азартные приезжают на час раньше автобусом развозкой, или даже ещё раньше дежуркой, и занимают место за столом и вокруг бильярда.
   Вечером же, те, кого ждут любимые, ровно в пять срываются по отмашке старшего мастера, стоящего у входа с всегдашней ехидной ухмылкой, и летят в душ, а потом, стремглав за проходную. Успевают, и смыть невероятную грязь копоть, и втиснуться в набитый ЛиАЗ.
   А те, кого ждут дома «кобры», «кастрюли» и прочие особи женского пола, откликающиеся на аналогичные позывные, остаются за столом в кругу таких же «козлов». Уедут на том же автобусе, только вторым рейсом.
   
    В этот день, или уже вечер рабочего дня, народ успел помыться и уже брёл по цехам в сторону проходной, чтобы не шлепать по грязной дороге. По балкону турбинного тянулась вереница конторских. Я готовился к повышению КТУ, и мне была назначена встреча на Главном (Щите) с работодателем.
   Уже и порог переступил Щита, когда всё задрожало и загремело. БУММ! Он пришёл! Жуткий взрыв.
   Я успел отпрыгнуть в сторону и мимо меня пролетел скачками главный инженер станции, а за ним несколько приспешников рангом пожиже. Я пристроился в очередь сзади и выбежал в турбинный…  В округе всё тонуло в пару и пыли. Оборудование Старой Очереди работало, но в турбинном Новой Очереди взрывом вынесло все окна.
   Лопнула здоровенная труба диаметром с полметра и толщиной стенки в несколько сантиметров! Разрыв был в полметра длинной, но пыль полувековую расшевелил здорово! Давления-то в таких трубах бывают ого-го!
   Тётки конторские как шли домой, так и ушли, озираясь и приседая, а мужикам была команда разворачивать оглобли и приступать к ликвидации последствий. Так что зря мыли шеи и прочие места любвеобильные мужья, спешащие на первый автобус…
   Я так и не узнал в этот вечер, что же мне было спланировано для внеурочной работы – пришлось работать фанерщиком. Как раз удачно на территорию ТЭЦ загнали вагон финской фанеры и Главному по Снабжению Кузикову, пришла в голову идея затыкать окна листами оной.
   Вскоре появились машины, трактора, электрокары, и повезли во все ворота, и понесли во все щели эту фанеру. И пробив штырём здоровенного напильника в листе высококачественной фанеры две дыры, продёргивали мы туда проволоку. Потом, согнув лист в рулон, пропихивали наружу и притягивали проволокой к черенку или подручной трубе, или доске. Вначале приходилось крепко прикручивать, а потом, когда давление в турбинном понизилось – дыр-то стало меньше, фанера стала присасываться внутрицеховым вакуумом. Ведь Станция это огромная печка и тяга в трубу высотой в сто двадцать метров создаётся не только дымососами, сосущими воздух из котлов, но и воздуходувками. Все они огромной мощности и берут воздух из помещения котельного и ничем не отгороженного от него турбинного. Отсюда и разряжение.
   Жуткий сквозняк в цехе к утру постепенно утихал, и становилось теплее. Желающих затыкать последние дыры поубавилось – на улице приличный «минус», и тянуло оттуда страшно. Главный инженер уже давно пил чай у себя в кабинете, начальство помельче тоже куда-то рассосалось, мы с напарником подались погреться, и может быть, вздремнуть… Но, откуда ни возьмись возник вездесущий Гуренко и попросил разгрузить кару. Она уже стояла у пресловутой мастерской, где хранились доски и другие нужные на даче мастеришки вещи. Пришлось нам таскать по лестницам уже обрыдшие листы фанеры. Ведь в эту ночь не только «стеклили фанерой», но и тащили её все, кому не лень! Я тоже погрел руки – выданные тёплые рукавицы и несколько метров портяночного материала были заначены мной в тумбочку. Будет сыну экипировка в поход.