Сказка о старике и его сыне

Когда-то в очень-очень стародавние времена жил-был старик. Жил он вместе с сыном и его семьей, и был он настолько стар, что не помнил, сколько ему лет. Жена его умерла давным-давно, он уже не то что лица её не помнил, а даже имя её начало стираться из памяти.

Была у старика отрада - его единственный сын, внуки, ну и еще молодая невестка, которая была добра и ласкова с ним. Жил он так, не тужил - плел циновки для всей деревни и зарабатывал себе на похлебку и кусок хлеба. А больше ему и не нужно было. Сын любил его от всей души, никогда тот не был обузой для него, даже в неурожайные годы. Ведь отец воспитал его один, мать-то при родах умерла. И до тех пор, пока не обзавелся сын своей семьей, не было у него ближе человека, чем отец. Очень гордился сын своим отцом, а отец никогда не упускал случая похвастаться односельчанам, какой у него хороший сын. Мог он целый выходной рассказывать соседям, как сын о нем заботится, какой он работящий и добрый, как не жалеет ничего для своего старого отца. И было это правдой.

Был старик уже очень стар, и с каждым годом видел он все хуже и хуже, и работа рукам давалась все труднее и труднее. Как-то осенью понял старик, что немощь пришла к нему навсегда. И стало старику так худо, что целую неделю жаловался он на боль в руках, да на то, что свет посерел, словно туман опустился на деревню. Не мог он уже плести циновки, и даже случилось так, что в один вечер расплакался он на глазах у сына, невестки и внуков. Стали те наперебой его жалеть, да успокаивать, дескать, пройдет его боль, рассеется туман. А если и не будет так, то все равно будут любить и никогда не укорят и не попрекнут. Благо и год урожайный, и дела сына в гору пошли, еще и старшие сыновья подрастают помощниками. Успокоили старика. Но ненадолго. «Лишний я стал в семье, нет от меня никакого проку, мешаю я вам». И снова приходилось родным разубеждать его и рассказывать, как они любят его, и как он нужен им всем. Так, раз за разом, почти каждый вечер стало проходить время. И не оставалось, как раньше, минут для радостных воспоминаний и радужных планов.

Часто по утрам, пока еще не выпал снег, стал ходить старик к скале и смотреть вниз, к подножию обрыва, где белели кости тех, кто ушел сам по доброй воле в мир теней. Заглядывал старик в бездну и думал, стоит ли ему еще прожить день или нет. Постоит-постоит, и, обернувшись, поплетется обратно. Домой, где тепло и слышен смех внуков и тихая песня невестки. Взгрустнется старику от того, что прошла его жизнь, слезы зальют полуслепые глаза. И запричитает он скороговоркой. Дети умолкнут и песня затихнет - снова, в который уже раз придется родным успокаивать его…

Успокоится старик, но новый день принесет новую грусть и чувство беспомощности и ненужности. Станет сын ходить за ним следом, стоит тому отлучиться. Не дает он мыслям старика уйти в тягучую тоску, прибегает и, хватая за руки, тащит домой, причитая, что, мол, де старик такое придумал, когда и рядом такого нет! И ведет его через всю деревню, ругая за то, что хочет тот с жизнью расстаться. Ведь болит у всех душа за его такие выходки! И так раз за разом…

Однажды старик пошел к обрыву другой дорогой - не короткой, а долгой, через сад вишен. Остановился он под самым ветвистым и большим деревом, присел на его корни, выступающие над землею, и вдруг вспомнил, как много-много лет тому назад, повстречал он тут девушку необыкновенной красоты, в которую влюбился без оглядки. Стала она его женой. Но недолго длилось их счастье. И вот сидит старик под черным кряжистым деревом, и вдруг чудится ему, что ветер стих, воздух наполнился ароматом цветения и все вокруг стало бело, но не от вьюги, а от лепестков. Что за чудо?! Да еще чья-то рука тронула его за плечо. Обернулся старик, а сзади стоит его жена, такая же молодая, как в тот день, когда он увидел её в первый раз. Заплакал старик. Начал плакать от радости, а кончил от тоски. Рассеялось видение в дымке полуслепых глаз…

«Должно быть это знак», - подумал старик. Сидит он у подножия дерева и ждет в надежде, что видение повторится, и сможет он спросить у жены своей, пришла ли она его поддержать в болезни или же явилась, чтобы сказать, что  пора уже ему уходить - заждалась она его в мире теней, бродя в одиночестве столько лет. Закрылись глаза старика сами собой и начал он засыпать...
 
День осенью короткий. Тут еще и дождливая слякоть, да первый снег начал падать на поля, тая, не успевая покрыть серые листья белым одеялом. Мгла начала опускаться на остывающую землю. А в домиках разгорались все ярче и ярче очаги, покой и отдых наступал после долгого трудового дня. В домике сына наоборот, рождалось беспокойство. Куда же мог уйти старик? Неужели снова пошел к месту, где предки заканчивают свой путь, посчитав, что зажились на этом свете? Не выдержал сын тревоги, вернувшись с рынка и не застав своего старого отца дома, побежал искать.

Прибежав к обрыву и не увидев старика в его обычном месте, на трясущихся ногах подошел он к краю, и заглянул, в страхе увидеть синюю рубаху отца на дне скалы. Но снизу серели лишь камни, да клочки высохшей травы, еле прикрытые крошками снега. Отлегло от души у сына, но через миг снова родилась тревога. Где же его искать? Уже и солнце садится за горизонт, освещая красным цветом землю, и первые звезды загораются на востоке. Сами собой понесли ноги сына в сад, который был в стороне от деревни. И вот уже последний луч прощается с землею, и глазу в рождающейся тьме все труднее и труднее отыскать знакомый силуэт. Остановился сын у одной из вишен, чтобы отдышаться, и с ужасом увидел скрюченное тело в синей рубахе. «Отец! - закричал, как раненный зверь, мужчина. - Что с тобой?» Старик открыл глаза и улыбнулся, прошептав беззвучно что-то. Взвалил сын отца на плечи, не такие крепкие, как были у многих мужчин в деревне, но тяжесть сдюжил. Потащил на своей спине старика, который оказался таким тяжелым, хоть и тщедушным с виду. А тут - назло ли, на радость - разыгралась буря. На зло, потому что тяжело тащить через пронизывающий ветер такую ношу, холодит он грудь даже через теплую рубаху. А на радость, оттого, что вовремя успел найти - помогло ему время в его беде, потому что в такую непогоду и на нос перед собой не видно ни зги. Дотащил еле-еле до дома и свалился в сенях. Прибежала жена, заохала, не зная, к кому первому кидаться. Помогли ей дети, куда же без них?

К утру непогода прекратилась, старик проснулся выспавшийся, а сын занемог, закашлял, начал метаться в жару. К вечеру все больше и больше хворь захватывала молодого еще мужчину, а к следующему утру не стало сына…

Рыдал старик, рвал редкие волосы на голове, кричал и причитал, что его очередь была уходить, а не сына! Да только чем же тут можно помочь? Ничем.

Но на этом история не заканчивается. Через три месяца родила невестка еще одного мальчика, крохотного, но умеющего плакать, как громкая труба. Тут и старик пригодился. Хоть почти слепой и руки слабы, а все же хватило сил люльку качать, да сказки сказывать.