Рассказ о путешествии двух охотников, их

РАССКАЗ  «О ПУТЕШЕСТВИИ» ДВУХ ОХОТНИКОВ, ИХ
ЖЁН И ПРИБЛУДНОЙ СОБАКИ НА ОЗЕРО В ПОЙМЕ РЕКИ КАМЫ.

                (ОЗЕРО ИНЕЕВСКОЕ)

     В далёком, теперь уже в прошлом веке, 1953 году я -  молодой специалист  - следователь согласился на предложение начальства начать свою деятельность в глубинке, а именно в
 Каракулинском район. Работы я не боялся, ибо как каждый студент, только что спрыгнувший со студенческой скамьи, знал больше учивших меня преподавателей. Надеялся, конечно, набираться опыта и у будущих коллег. Поэтому на выбор повлияло не сложность работы, а место её расположения.
   Район, куда я незамедлительно со всей семьёй  прибыл, являет собою самый южный район родникового края -  Удмуртской Республики  и расположился он  на правом берегу Камы - реки своенравной. Взять хотя бы её отношение к своей Родине. Родившись в глухом таёжном  уголке на Севере Удмуртии возле  деревни, с каким-то  не серьёзным то ли детским, то ли сказочным названием - Карпушата, она  как несмышлёная дочь после родительской выволочки совсем юною
покинула свои  пенаты, направившись в поисках приключений на Север. По извилистому лесному не глубокому руслу, словно крадучись, покинула она пределы Удмуртии. В Вятских, Коми-Пермяцких лесах и болотах от множества таёжных болотин и речушек набиралась она сил - взрослела. Прошла по местам, как говорят, не столь отдалённым – «куда Макар телят не гонял», о которых сложены горькие пословицы. Например: « Кто в Кае (Кайские лагеря)  не бывал, тот горя не видал». Бросившись на Восток, не смогла перебраться через Уральские хребты, пробежала по Соликамским копям и вернулась  на Юг Удмуртии уже работящей полноводной рекой, неся на себе бесчисленные караваны плотов, пассажирских лайнеров, трудяг буксиров и барж, стремительных и юрких «Метеоров». На своём пути она покрутила турбины Камской ГЭС, Чайковской. Попутно создала водохранилища Камское, Воткинское. Патриоты Камы утверждают, что не Кама впадает в Волгу, а Волга - в Каму и могучей Русской рекой должна признаваться именно она. В будущем Кама обещает ещё один «подвиг». После доведения до планируемой мощности Нижне – Камской ГЭС поднять свой уровень на пять, шесть и выше метров. Новым морем затопить левобережье своё и правый берег  сестры по несчастью реки Белой, с которой они сейчас, при своём слиянии образуют  изумительное междуречье. Заливные луга-с изумрудными травами, щедрые поставщики душистого сена, испокон веков кормившие доморощенную скотинку прибрежных и не только селений. Возами, позднее, тюкованное, машинами  и плотами шло сено на ярмарки  в лесные бедные травами соседние и дальние регионы.  Старицы, озёра с глубиной не выше пояса человека, болота, при определённых навыках проходимые, - рай для рыбаков и охотников. Сюда, так же как и на знаменитую в центральной России Мещеру ещё в до военные тридцатые  годы и много ранее из центральной России стремились неуёмные «немвроды» - любители побаловаться с ружьишками по пернатой дичи на гусиных и утиных перелётах, ибо здесь пролегают вековые миграционные их потоки.
      Сейчас Президенты двух Республик Удмуртии  и Татарии  ломают копья и головы, какой стороне больше выгоды от ГЭС и  будущего подъёма воды. Может быть, и справедливы экономические расчёты, но жители прибрежных, и не только, мест были очевидцами как косяками
и стадами покидали свои насиженные, веками обжитые угодья звери при создании Воткинского моря. Огибая селения и города пробирались они на Северные не знакомые, а по сему неуютные  территории. Случалось, забегали в города. В те годы, например, в Ижевске пара волков попала под колёса грузовой машины, почти в центре города.  В городе можно было видеть рысей, тени которых в серых сумерках на уличных деревьях пугали  жителей центральных улиц. Как гибла рыба из-за нарушения нерестилищ.  Заваливались берега могучими стволами и кронами  вековых деревьев, которые  не успели спилить и вывезти. Но это было позднее. А тогда, в наше время красавица река радовала жителей большого ранее купеческого села отличным километровым пляжем, спокойно, даже величаво текущими водами. У жителей Каракулино любимыми местами воскресного и вечернего время провождения были традиционные с давних времён, как во  всех Прикамских и Волжских селений, прогулки по улицам с видами на реку. По ней  степенно проплывали рассвеченные  огнями белые двух трёх - этажные теплоходы, из салонов которых доносились звуки модных песен, танцев совсем как в песне « на теплоходе музыка играет… », а на берегу «..сердце замирает…». Пыхтели буксирные пароходы, дымя своими трубами. Шуршание, а то и рокот волны, постоянно набегающей на берега, были своеобразным природным аккомпанементом всей этой созданной цивилизацией симфонии. Запахи смолёных долблёнок, перевёрнутых вверх дном на берегу или причаленных к мосткам дебаркадера, служившего пристанью для рейсовых пассажирских судов, лёгким ветерком доносимые с реки завершали эту нерукотворную картину.
      Работой была заполнена трудовая неделя. Молодому организму для восстановления сил не хватало этих семейных прогулок по улицам, хотя они и имели свою неповторимую прелесть.
      Вскоре, мы с судьёй Георгием Ионычем создали довольно прочный двойственный союз. Он уроженец Сибири был опытным охотником. Не смотря на хромоту  (результат ранения и последующего лечения гангрены) был замечательным ходоком, при необходимости (за трофеем) - пловцом, а при скрадывании дичи  и  отменным пластуном. Каждую субботу переезжали мы на левый берег с ружьями и возвращались в воскресение вечером, а то и ранним утром  в понедельник, чтоб только успеть к девяти часам на работу. Собак у нас не - было. Охотились в основном с подхода «вытаптыванием», а по сезону и  на перелётах, и на засидках. Без дичи, в основном уток, не приходили. Там я поставил личный, хотя бывалым охотникам он покажется и не ахти каким, рекорд - пятнадцать уток различных видов от чирков до благородных кряковых за день охоты. Мы не стремились к количеству, но и не отказывались от него. Холодильников у нас обоих не было, как у людей приезжих  -  не было и погребов с ямами со снегом. Трофеи раздавались знакомым и незнакомым соседям. С каждой поездкой за Каму мы всё больше узнавали угодья, повадки и особенности поведения их обитателей. Мой партнёр бывалый охотник заметил, что нигде не видел таких тетеревиных токов, когда каждый косач поёт на своей поляне в одиночку, полянки расположены вдоль берега на значительных расстояниях. Может быть мы не нашли или точнее не дошли до настоящего тока с боями. Восхищались четкостью народной характеристики  в названиях озёр, например: Озеро - Плоское без ям и колдобин - ходи по нему вдоль и поперёк ни за что не
запинаясь;  Озеро - Двойники -  пара озерцов, соединённых протокой, похожих друг на друга как близнецы; Деревенька Маляши (не знаем почему такое и всё таки интересное название) Маляшинская протока, Озеро Инеевское…   
     Только охотник  способен понять наше состояние - удовлетворение таким удачным сочетанием работы и отдыха, обязанностей и интересов, любимой работы и страстного увлечения..
     Но…«ни что не вечно …»  в жизни всё начинается для того, чтобы, когда- нибудь благополучно (или  неблагополучно) кончиться. Первые радости наших семей разнообразием стола, некоторым прибытком в семейном бюджете сменились привычкой, а потом  и белой завистью, которую мы, кстати, сами и вызывали   своими восхищенными рассказами, своим загорелым  (Юга не надо) бодрым видом. Вопросы "А вы нас с собой не возьмёте ?"   "А когда вы нас с собой возьмёте?"
переросли в требования : « в следующую субботу нас не забудьте»..И, наконец, категорическое … «завтра мы с вами, у нас всё готово!» Да и  самим нам жаль было своих подруг, лишённых таких радостей. Мешала нашему решению кроме домашних женских дел неопределённая  боязнь лишиться охотничьего одиночества. Как ни странно при охоте вдвоём и  - одиночества!  За долгие годы увлечения охотой я заметил, что есть люди, с которыми  не то что бы приятно – удобно быть на природе. Одинаковое восприятие того или иного явления, события, одинаковое  отношение к ним  не требует длинных речей, лишних слов. Иногда достаточно одного взгляда, жеста или какого либо междометия  «ого!» «угу!», а то в мужской компании и крепкого мужского слова чтобы понять друг друга и не мешать напарнику наслаждаться общением с природой один на один. И вот
однажды, пристроив детей к соседям, вечерами в будни переделав обязательные субботние и  воскресные семейные дела,  мы взяли с собой жён на ближайшее Инеевское озеро. Заранее настроились не обращать внимания на помехи, которые могло оказать их присутствие. Заранее скажу -  эксперимент оказался благоприятным, все остались довольны. Оказывается  щебетание двух женщин (помните  как в анекдоте женатый мужчина расхваливал радости семейной жизни
холостяку:–« приходишь с работы, а жена нежно обнимает и щебечет… щебечет!…  щебечет!!… щебечет, чёрт возьми!!!»), когда оно в меру даже на природе бывает приятным. Наивные женские вопросы ещё более утверждают твоё мужское превосходство.
             Татьяна - « А  не страшно на такой лодочке?»  - И это о неоднократно испытанной на переправах в любую погоду, долблёнке с наращенными бортами, надёжно просмолённой, легкой
 как поплавок и такой же  не потопляемой.!
- -Да, вы что! Это же одно удовольствие!
             Ирина –« А для чего вы ружья к беседкам привязываете?»
-Ну, на грех мастера нет. Кабы не уронить случайно.
- Татьяна –»   вы говорили -  нам надо в деревню напротив, почему же плывём совсем в другую сторону?»
          - А  по наблюдайте-ка. Куда нас течение потом вынесет. Ошибёшься в  расчетах, и принесет нас вода, куда сама захочет.
       Так, за разговорами, без «ахов» и «охов» может быть и скрываемых за весёлыми шутками, с  непременным обрызгиванием забортной водой мы преодолели водный рубеж и добрались до  деревни с двумя названиями тоже очень характерными. Официальное – Новосёлово – потому что селился здесь народ новый, приезжий  и народное – Притыкино – «приткнулось» к реке напротив важного районного центра.
        Здесь на улицах жила интересная в своём роде собака. Крупный, лохматый, чёрный  типичный деревенский «дворянин» с полувисячими ушами. Очень самостоятельный, очень недоверчивый всегда готовый ответить на обиду и страстно любящий охоту. Он сопровождал любого охотника, появившегося на улицах. Не унижаясь на подачки, он ждал выстрела. После чего стрелой  бросался за трофеем. При этом игнорировал тех уток, которые упали на сушу. Из воды же или из камышей, зарослей  как бы они не были крепки, он доставал и доставлял дичь… На ближайшую к нему сушу, где бы ни находился в это время стрелок и ни что не  могло его заставить подать ее, если не в
руки, то хотя бы поближе к охотнику. Поэтому мы его не любили и звали  не присвоенной ему кем-то кличкой – Урал, а Пиратом  и всячески избегали его компании. Но нашим женщинам он приглянулся (справедливости ради скажу, что он был красив своей незаурядностью, чисто деревенской мощностью экстерьера) и, в конце концов, мы не надеялись на большую добычу
ибо шли не на охоту, а на пикник с подругами, на этот раз мы взяли его в нашу компанию. Километра полтора пути вдоль Маляшинской протоки по узкой еле заметной тропинке (охотников кроме нас тут не бывало) я занимал своих спутниц разными байками. Одна из них касалась нашего пути и растрогала женщин. Я рассказал. что во время, когда птицы ещё поют (а они прекращают пенье с приходом настоящего лета)  нас постоянно сопровождала незатейливая песенка пичуги, видимо из рода синиц  «ф-фИть- ф-итьЮ фИИти». Пропоёт, замолчит. Пройдем метров пятьдесят –снова «ф-фИть-фитьЮ, фИИти». Так и кажется, летит  за нами и жалобно спрашивает как будто  друга потеряла, четко выговаривая- « Витю видел?» «Витю видел?» «Не видели»- отвечаем.»
«Жалко птичку» говорят наши спутницы. У самих у нас тоже сердце пощипывает из-за этой песни, хотя и знаем,  что это не одна и та же птица, а разные и каждая отмечает пеньем свою территорию и
никакого Витю им не надо. Урал между тем занимался своими делами-«пиратствовал», гоняя мелких птиц и распугивая лягуш, которые при его приближении небольшими ансамблями устраивали пляски, высоко торопясь, подпрыгивали  и шлёпались в протоку. Вдруг, совсем рядом
с тропой он остановился, на какое то время замер и закрутился, затоптался на одном месте, словно раздумывая –взять или не взять, поднять или не поднять? -  Это у него -  подобие стойки. «Всё! Нашёл моего вечернего подранка, Вот и ужин!» сказал Ионыч, поднимая за шею здоровенного крякаша. Оказывается, Георгий  вечером после работы слетал за Каму полевать и темень помешала ему отыскать одну из подбитых птиц. -«Не будем мы этим  питаться»  в один голос запротестовали женщины.
      -Вольному воля, а мы для себя  что ни будь из него сварганим.
       Возле  первого же стога  Татьяна и Ирина быстро скинув обувь, освободив быстро с непривычки натруженные ноги, свалились, наполовину зарывшись в свежее сметанную, а по сему ещё недостаточно слежавшуюся траву.
        У нас тут были припасены дрова и на старом кострище моментально запылал не маленький, как обычно в наши походы, а в угоду спутницам для тепла, да и  землю надо прожарить для запекания дичи -  жаркий  и большой. Георгий занялся уткой. Я с котелком за водой для чая.
          -Забыл правило -на охоте ни шагу без ружья!?
          -Точно!-
Вернулся - взял свою одностволочку. Только зачерпнул водички, смотрю - из прибрежных кустов не спеша выплывает крупный чирок. Плавно - не спугнуть бы - перекладываю  котелок в левую руку правой, не снимая с шеи погон, навожу ствол – стреляю.! Вижу,  попал, взлететь  не может , но уплывает.…И тут проявил себя Урал. Прилетел от костра, чуть не сбив меня, прыгнул в воду  Волнительная картина! Два силуэта,  уже смеркается, утка, от которой расходятся две тонкие струи волны и массивная  почти до хвоста  вылезающая из воды фигура собаки с бурунами волн устроили гонку на абсолютно гладкой поверхности озера. Стрелять нельзя задену собаку. Успели прибежать
женщины  -
     - Стреляй! что же ты!?

     - Стреляйте же!
     Так зарождается охотничий азарт!  Восклицания уже не мешают ни утке, ни собаке, ни мне. Перезарядив ружьё, спокойно выжидаю и на глазах зрителей делаю результативный выстрел. Урал как будто понял момент зрелищности или наш берег показался ему ближе, подчеркивая моё торжество, величественно с трофеем в зубах выходит из воды, кладёт дичь у наших ног и.. обдаёт всех фонтаном брызг, встряхивая своей не малой густоты шубой, вызывая обычные –«Ой!» « Ах!»  Смех и прочие возгласы возбуждённой публики.
     Конец Июля , а ночь темная по-августовски и так же прохладная. Искры от костра взмывают столбом, вокруг ничего не видно.
      -«Девочки, идем-ка за стог!»
     Вот где открываются бездна, которой, как сказал поэт - нет дна  и звёзды, которым нет числа. Но это «высоким штилем» а вот что сказала Татьяна, ранее видевшая небо только кусочками, сжатым
стенами домов узких городских улиц: « Ой! Как одеяло!…» - Понятное сравнение –время – то ко сну идёт!   -« Ультрамариновое!… И бисером усыпанное . Только в беспорядке.»
      Тут свои порядки. Найди-ка Полярную звезду. Как? А  вот смотри один ковш из семи звезд, проведи от края ковша  линию. Видишь второй ковш! А, вот и Полярная. Теперь проверь своё зрение. Возле Полярной найди маленькую звёздочку. Нашла?  Ну, годишься в охотники. Её так и называют звездой охотников и путешественников.
      Урок Астрономии и восторги прекращаются  ароматом копченого мяса, несущимся от развороченного кострища .Ужин начали со свежатины - моего чирочка, которого на четверых, конечно, не хватило. Компания и не заметила, как уничтожила и  найдёныша – вчерашнего Селезня.
      Стоит ли рассказывать, как удивлены, были наши женщины королевскими постелями- особым образом приготовленными на полутора метровой высоте от земли, путём аккуратного удаления
пластов сена , послуживших своеобразными дверями для получившихся двух конур - логово в стогу…
     … Не сговариваясь, мы с Георгием в полном вооружении с ружьями, патронташами чуть свет  были на ногах. Попытка уйти незаметно не удалась. – «Вы опять без нас?!» «Ну, быстрее собирайтесь!»
Встали.… Потянулись…Глаза заспанные …Движения вялые.… Переглянулись: «Танечка пойдем-ка в мою конуру.» Договорились!
   На охоту как всегда мы ушли вдвоём. Разделились, обходя луговину между двух небольших озерцов. Я первый заметил стайку, успел сделать удачный выстрел, когда они оказались в зените надо мной, фуражка слетела с задранной головы. Одна из трёх птиц упала на луговину в поле видимости  Григория ,Он кричит:- Селезень бежит в твою сторону. А возле меня куртина чапыжника забегаю в неё, замираю в ожидании –« неужели пройдёт  крепью.». И вот счастье- на
полянку почти у моих ног выбегает крупный крякаш, волоча одно крыло. На вскидку стреляю с большим упреждение, кабы не разбить тушку. Довольный поднимаю его за шею. Показываю Ионычу – такогоэкземпляра у нас ещё не  было. Приторочил к поясу. Соединяемся. Вместе обходим следующее довольно приличное озерко. Замечаем на противоположной его вершинке стайку. Скрадываем. Я - позади. Вот уже можно стрелять. Нет! Георгий продолжает движение. Вдруг… Мой селезень ожил и не просто, а захлопал крыльями об мои болотники. «Сигнал» птицами был понят правильно. Я получил взгляд, какого бы врагу не пожелал. Взял трофей за широкий нос ударил обушком ножа по затылку. Идём дальше по знакомому путику к следующему водоёму. Опять стайка. Наши действия те же, в том же порядке и… в такой же момент мой трофей опять ожил! И результат, естественно, тот  же. На этот раз я получил наглядный урок. « Вот так
мы в Сибири делаем». С  не скрываемым раздражением мой учитель взял птицу за нос и шею - зубами сдавил её височную область и вернул мне теперь уже окончательно успокоившуюся птицу. Я тогда не умел прикалывать птицу пером, но и  к этому способу старался не прибегать. Но ведь охота есть охота!
    Слава богу, дичи в угодьях было больше чем достаточно. К стоянке пришли  прилично нагруженные.
    И.. сюрприз! Нас ждала настоящая двойная уха. Ирина – потомственная рыбачка не забыла захватить с собой пару оснащенных мотовилец, удилищ возле озера полно - выбирай, срезай, оборудуй и в дело. Натаскала разной сорной мелочи, да ещё лещ величиной с детский лапоть попался. Пришлось доставать заветную четвертинку сорокаградусной, которую я всегда ношу в рюкзаке и использую лишь в крайней нужде в качестве лекарства, как наружного, так и внутреннего. Татьяна насобирала только ей известных трав, которые в смеси с байховым сухим чаем составили напиток божественного вкуса и аромата. На выстрелы прибежал Урал, который ночевать убегал в деревню, видимо предпочитая экзотике свою обжитую конуру где ни будь в коровнике. Не смотря на то, что он в добыче трофеев не принимал участия – с удовольствием  позировал перед фотоаппаратом на фоне  буквально вороха птиц на перекладине у костра. Жёны захотели фотографироваться ещё и отдельно с ружьями в руках.Жаль, фотографии получились такие бледные, что трудно разобрать запечатлённое, но всё равно мы с женой храним и иногда рассматриваем, вспоминая тот поход за Каму. Вскоре мы сменили место жительства и повторять подобное сочетание охоты с семейным уютом уже не имели возможности. Были, конечно, и  охоты и прогулки, но таких условий и такой тёплой дружеской компании  уже не было.