Память Марлена

Марлен ага помнил Шейхмамбета. Он вел их – пятилетних с братом – малышей  со станции в совхоз. Мальчишки часто останавливались. А старик – низкорослый и щуплый, словно подросток, смотрел на них, улыбаясь, ждал, пока они, отдохнув, двинутся  дальше. Более ничего. В связи с чем шли они  знойным летом  44-го под солнцем Узбекистана? Почему с дедушкой Вилоры, отцом Айше? Где в это время была его мама Сабрие? Ничего этого не помнил пожилой крымский татарин.

Ежедневно, а то и по несколько раз в сутки вот уже скоро десять лет бывает Марлен  у матери. Одаренный Аллахом целитель-самоучка сын лучше всякой «скорой помощи» поддерживает 94 - летнюю Сабрие. Ежедневно, а то по два- три раза навещает он мать, что жила  на краю Симферополя в однокомнатной квартире девятиэтажного дома. В начале 2004 года провели ей телефон. Однако поговорить по нему почтенной Сабрие  не сразу удалось. Цифровая линия долго не поддавалась эксплуатации. Так что постановка телефона только добавила забот и беспокойства сыну.

Талибова Сабрие бита родилась в Керчи в 1910 году (по документам записана на два года позже).
Первый раз в Симферополь приехала в 1928 году учиться на воспитателя детского сада. Когда вернулась в Керчь, ей предлагали работу заведующей ахматмлада в Ленинском районе. Старшие отсоветовали. Ты, мол, слишком молодая, ответственность большая. Не надо идти. Пошла работать в село Сараймен. Средств никаких не было, поэтому юная воспитательница устраивала лотерею: карандаши, ручки, перья, тетрадки... Продавала билетики, а на вырученные деньги покупала детям чашки, ложки прочую посуду, даже трусики и маечки.
Мечтательница, творческая личность – она хотела выучиться на врача. Больницы  в районе тогда еще не было. Люди болели и часто умирали без врачебного надзора. Еще подростком Сабрие, наведывалась к фельдшеру. Был на несколько деревень старенький караим помогала готовить лекарства, убираться. Сидя с детьми в степной глубинке, Сабрие сочинила пьесу про «Скорую помощь», отправила в Симферополь. Там ее произведение прочли. И когда в 1932 году она приехала поступать в мединститут, встретили и даже поселили в  общежитии «Дома крестьянина». Был такой на улице Кирова.

В 1933 году познакомилась с Мустафой Нагибовым. Его старший брат, несмотря на то, что был еще довольно молодой – всего 29 лет – занимал большую должность в Крымском ЧК. В те годы только начиналась борьба с «врагами народа». Весь состав крымского правительства был арестован. «Его тоже посадили. Жена, оставшись без мужа,  стала гулять. А  я взялась смотреть их детей – Лиличку и Верочку.
Его вскоре освободили, поскольку у него открылся туберкулез. На работу он больше не пошел. Его даже в больницу не брали. Потом он умер, а деток его воспитывала я.
Я не хотела выходить замуж. Но пришлось. В связи в этой переменой в жизни пришлось оставить и учебу».
«Муж был из высокообразованной семьи. Его родители дружили с Исмаилом Гаспринским. А Муж в силу своей должности (директор курорта Крымской АССР) близко общался с известной в Крыму семьей медиков Ефетовых».

В первый день войны Мустафа рано утром встал и показывает карту города, мол, смотри, где расположена часть, к которой я приписан. Там я все это время буду находиться. И, уходя, наказал слушать радио, видать, он знал, что началась война. Я же все поняла и плакала, когда услышала выступление Молотова.
Вскоре Мустафа вернулся, чтобы взять вещи. Подворотнички, которые он купил себе по дороге, оказались ему велики  (муж был худощавый, носил 38 размер), и я ему их быстренько перешила, подогнала. Он был очень аккуратный человек. После этого мы с ним больше не виделись.
25 сентября 1941 года я эвакуировалась из Симферополя. Мне дали машину. И я переехала в Керчь. Но переправу бомбили так, что никакой возможности перебраться на Кубань уже не было. Тогда я с тремя детьми (Норой, Марленом и Эрнесом) осталась в деревне Каялы Сарт  у своих. Там жили Айше и другие Газиевы.
«Местный староста, зная, что мой муж партийный  и офицер, стал выгонять меня. Дал три дня сроку. Мальчиков я оставила у Газиевых. С собой  взяла Нору – ей было тогда шесть лет – и немного конфет. Пока ест конфетку – идет. Съела – начинает капризничать. Снова беру ее на руки. Потом опять даю конфетку.  Так мы с нею пешком добрались до деревни Сараймен. Вскоре я поехала за мальчиками. Дали мне лошадь и кучера лет четырнадцати. Назад мы возвращались вшестером. Еще одна женщина с дочкой к нам присоединилась. На обратном пути начался дождь. Дорога осенняя – километров двенадцать. Грязь, холодно. Подвода застряла. Мы ее стали вытаскивать. Дети под брезентом. Подходит патруль. Немец спрашивает пропуск. Никаких документов у нас не было. Мое счастье, что подруга в институте была немка и что память у меня хорошая. Я знала немало немецких слов. И даже разговаривала немного. «Нет у меня пропуска!» – сказала я  по-немецки».
Аналогичная ситуация была и в 1943 году при очередном переселении из деревни в деревню. Тогда немец поднял на Сабрие руку. Он чуть не застрелил ее. Но, услышав, что татарка говорит с ним на его языке, остановился и  отпустил ее и детей.
К этому времени она повзрослела. И неожиданно для себя превратилась из наивной жены офицера интендантской службы в осторожную связистку разведгруппы.
«Васфие появилась у нас вечером. В постолах. Газету «Красный Крым» принесла. Черного хлеба. Фельдшер-акушерка из Сараймена, она «обслуживала» нашу деревню Каялы Сарт. А в зону ее разведки входили, в том числе и Марфовка, и Мариенталь…» Переночевала и в ту ночь Сабрие получила свое первое задание. «Мне надо было выяснить,  держат ли оборону немцы по так называемому Турецкому валу, и где находятся в Марфовке склады с боеприпасами и продовольствием. Я взяла десяток яиц, молока, чтобы якобы  поменять на сахарин. На валу укреплений не оказалось. Запомнила, где немцы хранят свои запасы. Все, что узнала, сообщила Васфие. Марфовку потом бомбили да так, что в нашей деревне, а это за четыре километра, земля тряслась».  Марфовский житель чабан Тодор-ахай тоже работал с Васфие. Он стал приходить ко мне и рассказывать, что видел и узнавал, а я уже передавала дальше…»
Так все они и работали  в группе Алиме Абденнановой *, оставшейся на Керченском полуострове после Керченко-Феодосийского десанта. Пока была жива Васфие Аджубаева, которая дважды попадала в поле зрения полевой жандармерии. Один раз ей чудом удавалось избежать смерти. Во второй раз Васфие схватили эсэсовцы и расстреляли за нарушение режима передвижения по оккупированной территории. Абденнанову Алиме выдали  некая Тася и член группы Иван из  Семи Колодезей. Тасе удалось скрыться, а Ивана этого арестовали после войны уже в Германии.
В 1955 году в «Учительской газете» был помещен материал об этом.
«Когда в Узбекистане вышла на татарском языке книга об этой группе, я позвонила ее автору Фазылу Аметову – за голову этого члена разведгруппы фашисты обещали несколько тысяч марок –  и спросила, почему он ни  слова не сказал о Васфие Аджубаевой».
–––––––––––––––––––––––––––––––––
*
Указом Президента Российской Федерации Владимира Путина от 1 сентября 2014 года за героизм, мужество и отвагу, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны, военной разведчице Алиме Абденнановой было присвоено посмертно звание «Герой Российской Федерации».

«Одно время я жила во дворе с аджимушкайскими русскими: дядей Мишей и тетей Настя. Мы договорились, если к ним придет беда, они постучат мне в стену, если ко мне – я им  дам знать стуком. Когда наши пришли, они  дядю Мишу хотели поставить к стенке, поскольку он работал шофером на немцев. Я бросилась к офицеру, говорю, зачем вы хотите это сделать на глазах у детей? Идите в поле. Они переключились на меня, а дядя Миша спрятался.  Меня мои дети спасли. Окружили со всех сторон, стали кричать. Солдаты и уехали.
После немцев осталась большая кожаная сумка. И два ящика мин. Я не знала, что это такое. Поснимала с них все колпачки. А мины спрятала у дороги. Когда наши стали спрашивать: остались ли от немцев трофеи, я сказала, что у меня кое-что есть. Саперы были в ужасе, когда увидели, в каком виде я все это прятала. Они сказали, что если бы это все сдетонировало, ничего бы не осталось от  деревни».
Потом была депортация в Янгиюль, что  аж в Сурхандарьинской области, которая  стала для ссыльных второй войной. Снова чувство опасности, бесправие, голод, плохое жилье… Сразу после приезда в совхоз Салай, дали Сабрие кетмень и направили на хлопковое поле. Она быстрее всех прошла свои два рядка. Бригадир, увидев плоды ее ударного труда, быстренько отправил прочь: «За такую работу не только тебя, но и меня посадят. Иди-ка ты, дочка, от греха подальше!» Как выглядят всходы этой культуры, ей до того видеть не приходилось.
Обездоленные люди помогали друг другу и потому выживали. Сестра работала поваром. Приносила остатки, а из корок лепешки спекала. Тем и кормились. Сама Сабрие трудилась уборщицей, потом ее взяли на работу в военную организацию «Заготсено».
Все это время пришлось жить в разлуке с престарелой матерью. В момент депортации она гостила  у родных в отдаленной деревне, потому попала  в другой эшелон и оказалась за тысячу километров севернее на станции Джума. Как потом выяснилось, она, поев урюка, выпила сырой воды, и померла в шестьдесят с не большим лет.
Многое помнит Сабрие битам. Но только эпизодами. Не в силах ее некогда феноменальная память без помощи сына соединить в логической последовательности события, яркими фрагментами, озаряющие сознание. Дар божий – память – самое сегодня сильное ее качество. Это оно помогло ей в далекой молодости изучить арабский, чтобы читать Коран. Так вот и коротает, полуослепшая 94 летняя бабушка время своей нелегкой жизни с божьей книгой в руках, которую прочесть уже не в состоянии и телефоном на столике, по которому не может позвонить.

Помните Шейхмамбета на горячей дороге Узбекистана?! Старик улыбался. Какая это была улыбка: виноватая, что не может помочь малышам сам, ослабленный возрастом и бедой изгнания? Или то была улыбка мудреца – все понимающая, все прощающая? Нагибов Марлен не знает. Слишком был мал, чтобы различать такие вещи. Но достаточно большим, чтобы понимать другое: как бы ты не устал, нужно идти. И хотя старец в ту пору уходил из жизни, он – их своих ребятишек – вел вперед, он их вел домой. То было начало долгой и очень тяжелой дороги в Крым.

ПРИЛОЖЕНИЕ, КОТОРОЕ НЕ НУЖДАЕТСЯ В КОММЕНТАРИЯХ
(Или четыре красноречивых документа)

1.
Начальнику Архива Министерства Обороны РФ Адрес: Московская обл. г. Подольск, ул. Кирова, 74. От Талибовой Сабрие, 1912 г.р., проживающей ул. Ковыльная, д. 38, кв.117, г. Симферополь, Крым Украина, инд. 95010

Заявление
Прошу разыскать документы и установить мое участие в деятельности разведгруппы Алиме Абденнановой для возможности получения надбавки к   пенсии.
В настоящее время уровень пенсии полностью стал все более недостаточным, а с уплатой коммунальных услуг – просто нищенской и невозможной при все более ухудшающемся здоровье.
В 1941 г. по эвакуационному документу вместе с тремя малолетними детьми должна была отбыть из Симферополя в г. Ташкент. Осталась по обстоятельствам военной обстановки на Керченском полуострове с перемещением то в деревню Сараймен, то в деревню Къаялы Сарт с детьми.
В действующую группу Алиме Абденнановой была рекомендована и приглашена Васфие Ажубаевой, 1908-1909 гг. рождения, акушеркой из родной деревни Алиме – Джермай Къачык. Медицинское образование Васфие получала в г. Симферополе и потому мы были хорошо знакомы с довоенных времен.
Со слов Ажубаевой В. я слышала, что по этой группе работал из деревни Семь Колодезей Иван – без называния фамилии, а в деревне Сараймен – Кадимуллаева Фатиме.
Сведения по нашей зоне я давала Васфие Ажубаевой, которая и ориентировала на задание. Кроме деревни Къаялы Сарт, в мою зону входили Марфовка и Мариенталь.
По деревне Марфовка были мои знакомые русские женщины, которые работали на молочном пункте. В Къаялы Сарт я осуществляла сбор молока и отвозила в Марфовку – для облегчения перемещения. Из этой же деревни был общественный пастух Къаялы Сарт, дядька Тодор.
Наиболее важным, я думаю, по моей деятельности было донесение по размещению войск противника в административно-хозяйственной части деревни Мариенталь вместе с укреплениями и на «Турецком валу».
Был осуществлен такой сильный бомбовый удар, что в деревне Къаялы Сарт было страшно, ведь не знали куда бьют.
Васфие Ажубаева в очередном разведрейде вторично попала под арест того же состава патруля гестапо. Детали мне не известны.
Много детей и женщин действовали по заданию разведгруппы в разных деревнях, думаю по секторам.
После Васфие Ажубаевой некоторое время давала задания Кадимуллаева Фатиме из деревни Сараймен, пока было возможно перемещение. При разыскивании через племянницу два года назад сообщили, что она умерла.
Кое-что стало известно об аресте Алиме Абденнановой, о чем я сообщила при переходе вслед освобождению из деревни в г. Симферополь в городе Карасубазаре партизанскому командиру. Об их дальнейшей судьбе Алиме и Васфие он сообщил мне, что казнены в застенках гестапо. А радистка Тася перешла на сторону противника и при перемещении ее на машине в Симферополь, сказал командир, не смогли перехватить.
2.Еще ранее у дома в деревне Къаялы Сарт, оставленному мне для проживания с детьми, я обнаружила мины в ящиках, оставленных при отступлении. В ночь, вытащив пластмассовые колпачки, как мне казалось, обезопасив, я оттащила эти ящики в воронку и закопала невдалеке. При первом освобождении вероятно, Керченско-Феодосийский десант, в этом доме разместились хозяйственники и столовая (сапожник дядя Калюжный и дядя Москотов). Через них и столующихся после военной проверки о годности передала 180 боевых мин.
Смеялись непониманию, что при попадании в них не только дом разлетелся бы, но и деревня.
3.Перед окончательным освобождением население береговых деревень было выселено из деревни Аджимушкай около 17 человек рода дяди Гриши поселились в хозяйственных по¬стройках того же дома в Къаялы Сарт. В одном из ночных патрулирований все они были там же поставлены к стенке. Девочка, выскользнув, забежала в дом ко мне. Я убедила, что
это выдворенные. Днем повторилось. Повторная проба убеждения – оружие направили на меня. Забежали мои дети, на моих ногах плача. Аллах спас нас и всех.
Никакие обращения, в т.ч. к писателям, журналистам, в разные организациям ничего не прояснило.
Помогите и ускорьте выяснение – может быть, будет материальная польза. Добавленное к действию разведгруппы Алиме Абденнановой не сочтите в пунктах 2 и 3 лишним. Это моя тогдашняя в войну жизнь.
18 сентября 2002 года

2.
Уважаемый Президент!
Я, Талибова Сабрие 1912 рождения. В настоящее время проживаю в г. Симферополе. Суть моего обращения к Вам заключается в том, что в годы Великой Отечественной войны я была участником разведгруппы Генштаба Красной армии, базировавшейся в деревне Джермай-Качык, которой руководила Алиме Абденнанова. Я была привлечена к работе в разведгруппу Васфие Аджубаевой. По давности лет точной даты, когда это было, сейчас не помню. Было грязно, наступали морозы. Васфие в постолах, уже отсидевшая за нарушение комендантского часа в тюрьме Кызыл-Кыя, сказала мне: «Мы посчитали тебя пригодной для такой работы» и определила границы моей деятельности по деревням.
Работа нашей разведгруппы вместе с работой других разведподразделений Красной армии дала советскому командованию данные, обеспечившие успешное освобождение Крыма, а также стремительный прорыв укрепленной немецкой обороны и освобождение Севастополя от немецко-фашистских захватчиков.
Васфие Аджубаева была арестована эсесовским патрулем во время карательного рейда и расстреляна. Наша разведгруппа была разгромлена гитлеровцами. Её выдал участник группы из деревни Семь Колодезей по имени Иван. Естественно, мы не знали участников группы по фамилиям. Гестапо по его доносу арестовало Алиме Абденнанову и радистку Таисию.
Радистка Таисия перешла на сторону гитлеровцев и дала показания на Алиме Абденнанову. Многодневные пытки гестаповцев не сломали Алиме Абденнанову и она была расстреляна в Симферопольском гестапо. После ВОВ, через много лет, Алиме Абденнанова была награждена орденом Боевого Красного Знамени. Таисия отсидела после войны 10 лет в лагерях за свои деяния, вышла на свободу и впоследствии работала доцентом в одном из киевских институтов.
В первом сообщении о деятельности нашей разведгруппы, после 1955 года, увидевшем свет в «Учительской газете», не было упомянуто о Васфие
Аджубаевой. Тогда я по телефону связалась с известным разведчиком Фазылом Аметовым в Ташкенте и сказала: «Почему в статье нет имени Васфие Аджубаевой». Поспешное издание книги о группе исказило картину событий. Оставило за бортом истории многих участников, тогда еще остававшихся в живых. Без моего вмешательства имя Васфие Аджубаевой тоже осталось бы забытым.
В начале войны, проживая в г. Симферополе, 23 сентября 1941 г., я получила эвакуационный лист в г. Ташкент, как жена директора курорта Крымской АССР Нагибова Мустафы Османовича, в первый день объявления войны ушедшему на фронт. С тремя малолетними детьми на руках перебраться через Керченский пролив из-за неимоверной бомбежки не удалось. Осела у своих сестер и родственников в деревне.
Мой муж Нагибов Мустафа Османович, 1908 г.р., участник ВОВ, офицер, погиб 15.02.1943 г. под Армавиром.
В ответ на письмо вице-президента СССР Г.И. Янаева, к которому я обратилась во время его пребывания в Узбекистане по вопросу переселения крымских татар с заявлением, мне была выделена однокомнатная квартира в г. Симферополе, по-видимому, после проверки данных моего заявления.
Я уже старый человек, жизнь на исходе, но мне обидно, что общество и государство не признало меня участником Великой Отечественной войны.
Прошу Вашего содействия в установлении мне статуса участника ВОВ.
Прилагаю: 1) Копию моего обращения в Госархив РФ.
2) Ответ из в/ч 61379 командира в/ч А. Серебрякова от 8.05.03 за №24/89.
С уважением Талибова Сабрие.

3.
24.09.2002г. №.       Т-79      
Крым,
гор. Симферополь,
ул. Ковыльная, д.38, кв.117,
Талибовой С.

В списках участников подпольно-партизанского движения Крыма 1941-1944 гг. Талибова Сабрие, 1912 года рождения, не значится, поэтому выдать архивную справку о ее участии в деятельности разведгруппы, руководимой Абденнановой Алиме, не представляется возможным.
Директор                Л.В. Гурбова
Гл. специалист                Г.М. Полташова

Ярлыкова 25- 45- 89

4.
МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ
Российской Федерации
ВОЙСКОВАЯ ЧАСТЬ
61379
8 мая 2003 года
№24/89
Исп. вх. № 130

105160, г. Москва, К-160

Гражданке Талибовой Сабрие
95010, ул. Ковыльная, д.38, кв. 117 г. Симферополь, Крым, Украина

Ваш запрос, направленный из Центрального архива Министерства обороны РФ, нами внимательно рассмотрен.
По нашим материалам действительно проходит разведывательная группа Абденнановой Алиме, в состав которой входила Адбижаева Воспия*. К сожалению, подтвердить Ваше участие в деятельности разведгруппы мы не можем из-за отсутствия письменных свидетельств.
Желаем Вам всего доброго.
Командир войсковой части 61379                А. Серебряков
8 мая 2003 года
№24/19

***
95000, Автономна Республіка Крим,
м. Сімферополь вул. Ковильна, 38, кв.117
Талібовій С.
АДМІНІСТРАЦІЯ ПРЕЗИДЕНТА УКРАЇНИ
Управління з питань звернень громадян
01220, м. Київ-220, вул. Банкова, 11

Повідомляємо, що Ваше звернення в Адміністрації Президента України одержано і 26.03.04 за № 22/040414-01 надіслано за належністю на розгляд до Міністерства оборони України з проханням повідомити Вас про прийняте рішення.
Головний консультант                І. Куровська

–––––––––––––––––
* Это не опечатка, но свидетельство того, что письмом Сабрие не занимались, иначе бы не было допущено в написании  имени и фамилии Аджубаевой Васфие столь вопиющих ошибок.
2004 г.

Эпилог
После смерти матери, существование для ее беспокойного сына как бы потеряло главный смысл. Он ушел из жизни спустя год, упав на троллейбусной остановке в квартале от дома. И поскольку был без документов, то более недели пролежал в морге, пока обеспокоенная семья не кинулась его разыскивать.
Почему же так долго никто в доме Марлена не забил тревогу? Причин несколько, но вот об одной из них я бы хотел рассказать.
Марлен ага был необыкновенно отзывчивым на чужое горе. Мог, не жалея скудной своей пенсии, купить редкое лекарство для совершенно ему чужого человека. Или подарить кому-то необходимую, как ему казалось, книгу по медицине. Вдруг сняться, никого не предупредив, и уехать в какой-нибудь отдаленный уголок полуострова, где, по его мнению, кто-то нуждался в поддержке. Он лечил силой духа, переданной молитвами.
Никогда не забуду следующий эпизод. Тяжело (как потом выяснилось) смертельно заболел наш с ним земляк – известный журналист. После сложной операции у него отказало пищеварение и врачи, не зная, что делать, оставили на авось угасавшего от истощения неплатежеспособного пациента. Увидев его состояние, я ужаснулся, позвонил Марлену. Он тут же прибежал в больницу имени Семашко с каким то отваром, напоил умирающего, уговорил медсестру произвести еще некоторые процедуры и та, рискуя работой, послушалась: все сделала, как ей было сказано. Марлен молился в палате несчастного всю ночь, пока, обреченный этот человек, не пришел в себя и не попросил есть.
На удивление врачей, которые ни на что подобное не надеялись, безнадежно больной прожил еще почти два года, в течение которых Марлен дважды ездил к нему, чтобы подзарядить жизненной энергией.
2009 г.